Самый нудный в мире человек

Этот рассказ был написан с целью, чтобы никто не смог его прочитать, а те, кто осилил бы, в его конце лишь сказал бы "наконец-то это закончилось", хотя он не такой и большой.

***

Есть легенда про самого нудного человека за всю историю. Я бы в жизни не поверил, что это правда, не зная, что одно из любимых занятий любого русского человека – бухтеть. Не ныть, нет, это совсем другое. Ныть, ругаться, жаловаться – тоже не то. Нытьё, ругань и жалобы обязательно должны быть на публику, особенно, кстати, нытьё – желательно, чтобы публика была побольше, жаловаться можно и одному человеку. Ругань, к слову, без ругаемого тоже скучна и не нужна. Бухтение отличается возможностью создать его посредством одного человека в пустой комнате, тем оно и уникально. Зритель для сего действа совершенно необязателен, но нередко всё-таки нужен, да и у самого нудного человека зрителей было хоть отбавляй. Более того, бухтение позволяет объединить два не менее интересных занятия – бубнёж и занудствование. Обычный зануда зачастую вообще неразговорчивый, просто очень скучный. От этого феномен бухтения становится воистину великолепным сочетанием. Тем не менее, самый занудный человек был

Бухтение это не очередное молодёжное изобретение, как народная традиция бухтение описано Нестором Летописцем ещё в «Повести временных лет», а именно диалогом между местным кузнецом по имени Доброжир и самим Рюриком, коего славяне позвали на княжество:

- Ну и чё ты припёрся? – спросил Доброжир Рюрика.

- Государство вам делать буду.

- Не надо нам ничё, и так нормально, чё ты как этот, в самом деле.

- Как этот – это как кто?

- Да как этот! Наприходят сюда варяги, блин, государства свои придумывать начинают, вот чей больно надо. Припёрся, нашли князя, ядрёны пассатижи, вот он чей тут больно нужен…

Спустя какое-то время кузнец Доброжир лично пришёл к Рюрику.

- Ну и чё?

- Что «ну и чё»?

- И где государство твоё?

- Какое государство? Ты ж сам попросил, чтобы не было ничего.

- Да ёлы-палы, позвали на свою голову, сидит за казённые деньги ничё не делает, это где вообще видано? Иди государство делай, расселся тут, бородач пузатый…

В целом, создание государства на Руси так и происходило.

Бухтеть – это стиль жизни. Бухтеть – это когда ты всегда недоволен, что бы ни делалось, чего бы ни происходило. Поэтому у русского человека это в крови.

И вот сказ о жизни самого бухтящего нудного человека за всю историю человечества.

***

Год был…нет, неизвестно какой. Да и вне времени он, что самое важное. Представьте, только-только родился долгожданный ребёнок у семьи Гусевых. Врач берёт ребёнка на руки и…

- Ну и чё я девять месяцев в этом отстое сидел? Нахрена вы меня оттуда достали? Чтобы я очутился в ещё большем отстое? Ну и чё тут делать вообще? А, хрен с вами, пойду чаю попью.

И вот ещё безымянный младенец под обмороки медсестёр и крайне удивлённые взгляды врачей топает в ординаторскую, наливает чай, кладёт сахар, отпивает и морщится:

- Ну и водичка здесь, конечно. Даже сахар галимый какой-то. И колбаса невкусная. Да ну к чёрту.

Долго, понятное дело, он не ходил, забрали его домой, даже имя ему дали – Ваня. Естественно, он не мог на это не отреагировать.

- Ваня, Ваня…Блин, ну и чё за Ваня? Чё уж Баней не назвали? А Даней? Отлично. У всех имена, а у меня одна дурь сплошная.

Вздохнули родители, пошли переделывать документы. Стал Сергеем.

- Сергей. Ещё лучше. Сергуня, Серый, Сержендос. Зашибись вообще. Лучше бы сразу Дураком назвали. Или Дебилом. Отлично вы вообще имена придумываете, мамаша и папаша.

Долго ходили родители документы переделывать. Оставили Павлом. Тоже бухтел, понятное дело, но не так сильно.

Отдают Пашу в детский сад. Естественно, без комментария не обошлось:

- Мда, ну и нашли вы садик, конечно. Серая коробка, три куцых цветочка на фасаде. Внутри, как я понимаю, полный атас. О-о-о, да. Вот это да. Тут когда ремонт последний раз делали? А что это за стульчики с хохломой? Зашибись вообще. А почему шкафчик без кодового замка? А мало ли я чего тут оставлю? Сопрут же. Это кто так протяжно орёт? Ребёнок? Ещё и коллектив вы мне нашли, конечно. Ни одного умного человека. Небось, воспитатели вообще отпад.

- Это кто у нас тут такой хорошенький? – завидев Пашу подошла Мария Викторовна.

- Ну да, если даже не хуже. Бать, ты где этот цирк вообще нашёл? Хорошенький, ага. Ты со мной можешь нормально беседовать? Хорошенький, блин. Для тебя я Павел Матвеевич, не иначе. Понабирают по объявлению. Ладно, жрать тут когда дадут?

- Через час.

- Отлично, через час. Это мне тут с этими утырками час ещё сидеть, чтобы похавать дали? Очень интересно. Развлекать, как я понимаю, тут тоже нормально не будут. Ладно, сам себя развлеку.

Паша набрал побольше солдат и машин, чтобы устроить штурм небольшого кукольного домика.

- Ну и машинки. Поцарапанные какие-то все, побитые. А солдатики-то, ёмаё. Вы где такую пластмассу дешёвую нашли? Да она ж воняет как помойка. Так, надо напарника, чтобы по левому флангу атаковал. Эй, ты, белобрысый! Иди сюда! Тебя как зовут?

- Мися, - ответил подбежавший к Паше маленький мальчик.

- Мися. Миша что ли?

- Ага.

- Ты куда вообще пришёл-то, Миша? Ты говорить нормально не умеешь вообще что ли? Пришёл в детский сад, так ты говори нормально. Миша, я буду сейчас штурм домика обыгрывать, тебе нужно по левому флангу привезти машинки с солдатиками, чтобы дом оцепить, я по центру и справа пойду. Ты когда солдатиков из машины вытащишь, расставь их за машинами, чтобы не зацепило, понял? Так, отлично. Ну всё, берём дом. Миша, ты дурак? Я тебе сказал, что ты слева атакуешь, ты что, право и лево не отличаешь? Ладно, хрен с тобой, иди куда-нибудь. О, сейчас дадут пожрать.

Паша уселся за маленький столик. Перед ним стоял типичный завтрак детсадовца – манка, какао и кусочек хлеба с маленьким кусочком масла на нём.

- Ну, давай, детсад, удивляй гастрономией. Так, каша сразу минус – комки какие-то, сахара мало, консистенция больше на кисель похожа. Отвратительно, ещё и холодная. Какао разбавленный, пить вообще невозможно. Ну, может, хоть хлеб с маслом не запороли? Нет, запороли. Чёрствый какой-то, масло вообще безвкусное. Как такое жрать – непонятно. Ладно, когда там тихий час? А хрен с ними, так полежу.

Паша отошёл в соседнюю комнату и улёгся в кровать.

- Жёсткая, вообще неудобная. Матрас отвратительный. Тут вон вообще пружина торчит. Подушку чем набивали? Сеном что ли. Всё, я в этот отстой больше ни ногой.

Время шло. Детский садик был позади. Паша пошёл в первый класс. Ну, вы и сами знаете – слегка моросящий дождь под серыми тучами, сменивший жару тридцать первого августа, праздничная линейка, куча первоклашек в жилетках и пиджачках, ухмыляющиеся старшеклассники с руками в карманах, смотрящие на совсем ещё зелёных школьников, звучащая из старенького динамика музыка, море цветов для учителей и завучей, напутственные слова директора для первоклассников, напоминание о последнем годе обучения для одиннадцатиклассников, родственники не успевают фотографировать своих чад.

Дома небольшой сабантуй в честь такого события. Бабушки, дедушки, тётки, дяди, какие-то родственники – все приехали посмотреть на Пашу.

- Ну, Паша, рассказывай, - улыбается его батя, - как тебе первое сентября?

- Да отвратительно. Погода мерзкая, весь промок. Куча каких-то детей непонятных, в класс пришли – шумят, галдят, усесться не могут. Учительнице…как её зовут-то…а и хрен с ней, даже не запомнил, настолько она неинтересная была, на нас вообще побоку. Чай налили – отвратительный, торт вообще мерзкий с привкусом химозы. Больше туда не хочу ходить.

И вот начались первые уроки. Паша оказался на уроке литературы, где учительница рассказывала о творчестве Александра Сергеевича Пушкина.

- Да, конечно, нашли вы тему для разговора. Сейчас какой год на дворе? Здесь что, кто-то Пушкина до сих пор не читал и не смог проанализировать? Ну вы там совсем тю-тю что ли? А можно что-нибудь посерьёзнее?

- Как насчёт Толстого? – предложила учительница.

- Ага, Толстой, ещё лучше. Опять восемь томов нудятины читать. Он же там только сидит и бубнит, как ему ничего не нравится или дубы по шесть страниц описывает. Тягомотина.

- Может, ты тогда сам что-то предложишь?

- А я вам кто, завуч что ли? Я – ученик, учусь в школе, а вы тут педагог, это вы должны предлагать, что мне надо читать, что не надо читать. Ишь ты, сам предложи. Может, мне за вас работать ещё? Мне тогда за вас и зарплату получать. Надбавки все эти за стаж, категории. Хотя нет, всё равно копейки. И зачем мне за вас вообще работать? Я не хочу. Я и в школу-то не хочу особенно ходить, а вы мне ещё здесь работать предлагаете, а уж за такие-то деньги.

Учительница не выдержала и ушла из кабинета.

Время, как известно, никоим образом остановить нельзя. С момента рождения Паши прошло лет четырнадцать, был он уже в восьмом классе. К тому времени он даже умудрился обзавестись несколькими друзьями. Сложный вопрос, конечно, как с ним люди вообще в принципе уживались, но об этом история умалчивает. И, тем не менее, в этом возрасте девочки уже начинают смотреть на мальчиков, а мальчики – на девочек. Как ни странно, не обошло это и Пашу Гусева – чем-то он её зацепил.

- Паш, а Паша, - Ворошилова подошла к нему на перемене, - а давай с тобой после уроков куда-нибудь сходим.

- Куда идти-то?

- Давай, может, в кино. Или в парк погулять…

- Ты сама посуди. Вот пойдем мы с тобой в кино – а если фильм мне не понравится? Ну и чего я тогда полтора часа ждал? Вдобавок, билет это рублей двести, если не больше, а ещё надо попить взять, погрызть на сеанс. Кресла, кстати, не факт, что чистые. Ещё кто-нибудь будет по телефону в зале разговаривать, смеяться, мешать смотреть, то есть, деньги опять в трубу. А кушать мне в школе на что? Вот именно. Это ведь ещё на проезд надо оставить, может, на перекусы какие, родители могут хлеба попросить купить. А я им что скажу? Мол, мам, пап, вместо хлеба я вам поведаю, как я плохо сходил на кино, которое мне не понравилось, ещё и в зале кто-то постоянно мешал его смотреть, то есть, деньги я ваши потратил просто так. В парк – тоже самое. Наверняка будут мамашки с детьми, дети, дети, бесконечные дети будут бегать, орать, мешать, другие дети будут лежать в коляске и тоже орать. Тебя там ещё покормить надо или на аттракционе повозить – опять деньги тратить. Ладно тебе бы не понравилось, а если мне? Мне что родителям говорить? Потратил деньги на то, что мне опять не понравилось? А хлеб? А если молока надо будет купить? Дальше, значит, собачники. Собаки будут эти бегать, большие, наверняка злые, могут покусать. Клещи сейчас ещё везде, да и вообще…

- Паш, Паш, всё, хватит. Пойдём за мой счёт, только давай сходим, хорошо?

- За твой счёт? И как мне потом это объяснить? Мам, пап, я сходил с девочкой на её деньги. Твоим родителям это тоже надо как-то растолковать, мол, вот, несостоятельный какой молодой человек, не мог девушку в парк сводить или в кино за свой счёт. Что, совсем что ли нищий? Или попрошайка-альфонс? Никуда это не годится. Нам такой жених для дочки не нужен. Ещё и отец у тебя наверняка разорётся на меня, что я ни копейки в дом не приношу,

Естественно, Катя долго ждать не стала и, тяжело выдохнув, ушла.

Годы продолжали бежать и бежать. Паша оказался в одиннадцатом классе. Учебный год пролетел почти незаметно, а Паша оказался на одном из экзаменов.

- Это вы предлагаете экзамен в таких условиях сдавать? А чего парты какие неудобные? Весь изогнулся как знак вопроса. Стул вообще скрипит. В кабинете даже народу больше нормы, зачем сюда ещё две парты притащили? А что это за конверты с тестами? Это разве бумага? Отвратительная бумага. Сами вопросы, кстати, не лучше. Вот, например, спрашивают, в каком году Юрий Долгорукий основал Москву и четыре варианта. Мне зачем помнить точную цифру? Помню, что давно, смысл мне запоминать-то? И чё мне это даст? Вы бы хоть окно открыли, а то дышать невозможно.

Учитель, который следил за ходом проведения экзамена, приоткрыл окно.

- Ну да, теперь не так душно, зато хоть обморожение лови. Апчхи! Отлично, теперь ещё и чихать начал. Небось, и кашлять скоро начну. Только смерти моей хотите. Вам вообще ведь плевать на учеников, я прав? Получаете бюджетные деньги, а сами хоть бы хны. Вот так вся страна и живёт. А вот такие как вы и развалили Советский Союз. Да-да, я не шучу. Всем на всё наплевать, только деньги давай…

Сидевшие рядом школьники не выдержали и ушёл прямо с экзамена вместе со вздыхающим учителем. Даже собственное будущее их уже не так заботило, как возможность уйти от Павла подальше.

Кое-как, но Паша экзамены сдал. Настал черёд приёмных комиссий в высших учебных заведениях.

- И куда вы меня взять собрались? Это что, педагогический факультет? Мне что, учителем работать теперь? Дети бегают, бегают, орут, тебя не слушают, опять бегают, да и вообще, сиди за копейки. Мне это ещё в школе говорили, мол, не хочешь сам предложить? Этот случай я вам потом расскажу. А это что? Исторический? И кем мне работать? Историком? Где? Как? Естественно, вы мне не объясните, ваше учебное заведение создано только чтобы с родителей учеников деньги тянуть. Юрфак? Да юристов сейчас как грязи. Мне что, продавцом в итоге устраиваться? Вы кем меня будете в итоге учить-то?

- Молодой человек, вы уж сами определяйтесь, куда вы хотите поступать. Мы вас только принимаем, а где вам быть – дело ваше.

- Понятно, перекладывают ответственность на плечи молодого поколения. Профессура всегда этим отличалась, мол, смотрите, мы такие умные, мы жизнь прожили, всё знаем, но решайте сами за себя. А вы тут тогда на что? У преподавателей воспитательная функция тоже что ли отсутствует? А ещё дипломов наполучали, диссертаций понаписали, учёные люди. Я тут их спрашиваю – мне как жить-то? А это вы сами думайте. А родители мои зачем тогда вам зарплату обеспечивают, а?

Не выдержала комиссия и ушла в полном составе оттуда. Как и ожидалось, Паша поступил непонятно куда непонятно на кого. Наступил конец декабря.

- Ну вот я и сессию сдаю первую, ага. Очень интересно. Целая куча народу сидит, все сдавать будут, да всё в один день. Вы не могли как-то по группам нас распределить что ли? Одни в один день сдают, другие в другой. А столовые? Что это за столовые? Тут кормят вообще отвратительно и за такие-то деньги!

- Давайте ваши зачётки, я вам так всё проставлю, - не выдержал преподаватель.

- А учил я всё это зачем? Вот вчера я мог погулять, отдохнуть, а я вам предмет учил. Культурология, ага, очень интересно и нужно. Учить вы учите, а потом приходите и я вам так всё проставлю. Что ж это за образование такое?

Преподаватель культурологии забрал зачётки и спешно покинул кабинет.

Но, как это ни забавно, Павел Александрович отучился. На вручении дипломов ему дали слово, как и всем выпускникам:

- Выдали диплом, ага. Синий кусок картона. Ну и что мне с ним теперь делать? Куда мне с ним идти? Я вот куда ни приду, мне скажут – а вы что умеете? А мне что говорить? Я научился на пары ходить?

Родители выпускников и работники тяжело вздохнули и вышли полным составом из зала.

- А вы чего ушли-то? Вы думаете, мне здесь легко было учиться? Так я вам расскажу. Вот, например, на первом курсе мы когда сдавали экзамены, я был последним. Преподаватель уже устал, ему всё было лень, понимаете ли, хотел поскорее со мной разобраться и уйти домой. А он, спрашивается, за что зарплату получает? За то, чтобы ему было лень?

Университет эвакуировался в полном составе под тяжёлое дыхание даже стоявших в другом конце учебного заведения уборщиц.

Спустя пару месяцев Павел оказался на первом собеседовании.

- Добрый день, Павел. Расскажите о себе.

- Мне что вам, биографию, может, свою пересказать? Вы как будто не знаете, у меня всё как у всех. Родился, поучился, вот к вам пришёл. Думаю, сейчас приду, работу дадут, будут деньги платить, а тут меня расспрашивать вздумали. А вы, собственно, кто? Вы директор? Вы же в отделе кадров работаете, а я буду работать со своим начальником.

Павлу Александровичу вручили трудовой договор и в спешке отправили в его рабочий кабинет.

Спустя пару лет, Павел Александрович получил повышение. Коллеги собрались всей компанией, чтобы его поздравить с этим и вручили коробку конфет с большой коллекцией чая.

- Ага, повысили меня, теперь начальник отдела. Ну и что мне теперь делать? Руководить? Ну и работнички у меня тут. Командовать ими тут ещё, ответственность нести. А зарплата? Да не вот сильно выше-то. Вот больно оно мне надо. Лучше бы просто зарплату повысили. Да всегда так. Цены растут, а зарплата нет. Квартплата растёт, а получаю столько же. Только цены растут, а жить на что? Ну ладно. А чай? Вот здесь со вкусом персика есть, я такой не люблю. Мне чёрный обычный нравится или яблочный. О, здесь ещё и ваниль есть. Ваниль я вообще не переношу, например, а тут целых пять пакетиков. Лучше бы с яблоком семь положили. А конфеты? Вот, смотрите, здесь есть с вишней, я такие тоже не люблю…

Коллеги стали потихоньку по одному выходить из кабинета, а директор разрешил всем уйти пораньше, оставив их коллегу наедине со своими мыслями.

Вот так и прошли годы взрослой жизни Павла Александровича Гусева. В магазинах он бухтел на продавщиц, что они нерасторопны, цены большие и всё несвежее, в парках – на прохожих, их собак, велосипедистов, детей и аттракционы, на рыбалке – на рыбу, воду, снасти, напарников, комаров, на чьих-то днях рождения – еда невкусная, алкоголь дорогой, тамада скучный, на своей собственной свадьбе – слишком много денег вложили, место нашли так себе, меню недостаточно разнообразное, гости мало подарили денег, на рождение собственного ребёнка – мог родиться и побольше, когда купил квартиру – квартира могла бы быть просторнее, да и вид плохой, отопление иногда барахлит, соседи тупые и скучные, что их отпрыски постоянно бесятся и орут на детской площадке.

Бухтел он и на второго своего ребёнка, и на своих внуков, и на жену, и на друзей, и на родственников, и на совершенно незнакомых людей. Бухтел и на богатых и бедных, на здоровых и больных, на властных и безвластных, на больших и маленьких, на губернатора, который ничего не делал и на губернатора, который что-то делал, на своих начальников, на своих подчинённых, даже на хомяков умудрился научиться бухтеть – бегают в своём колесе, ничего не делают, могли бы пользу обществу приносить. Бухтел он и на дома, и на заборы, и на дороги, бухтел на рябину и липу, бухтел на траву, цветы, небо и солнце. Ничего не было в мире, что не обубнел бы Павел Александрович. Даже песок Сахары и воды Амазонки были подвергнуты процедуре бухтения – слишком далеко песок находился, на дачу не привезёшь, а в Сахаре жарко, а в Амазонке пираньи водятся, рыбу нормально не половишь, ещё и индейцы найдут и съедят. Каждый атом обозримой и не только Вселенной был подвергнут бубнежу Павла Александровича.

Но всему приходит конец, даже жизни Павла Александровича. Вот ему уже восемьдесят три года, жена, дети и внуки стоят возле его кровати в палате, где Павел Александрович лежал и произносил прощальные слова:

- Кровать жёсткая. Вот вообще не нравится. Кстати, окно приоткройте, а то душно. Ага, вот так, да. Хотя нет, прохладно. Но не закрывайте, да. Ну вот я умираю, да, вы наверняка тут все только этого и ждали, чтобы квартиру мою раздербанить? Ну там уж делите, чего хотите, мне будет на это наплевать. Но я на эту квартиру заработал. Знаете, как заработал? Трудом, тяжким трудом. В общем, я тогда…

В ту же секунду Павел Александрович захрипел и через минуту перестал дышать совсем. Первый раз рядом с Павлом Александровичем Гусевым выдохнули легко.

И вот, душа Павла Александровича попала на Божий Суд.

- Здравствуй, Павел.

- Ага, здрасьте. Да, ну тут и место у вас, конечно, то ещё. Ни домов, ни улиц – одни облака. Стены да ворота золотые какие-то.

- Хочешь ли ты в Град Божий, Павел?

- А что там? Интересно?

- Там Бог, Павел.

- Ну и что? А жильё у вас есть? Инфраструктура? Квартиры, дома? Магазины, аптеки? Мне куда ходить-то? Жильё, небось, в ипотеку со страшными процентами, про дома я молчу. Да и не факт, что экология у вас в порядке…

- Павел, не хочешь, как хочешь. Отправляйся в ад.

И тут же Павел Александрович оказался в кресле у самого дьявола.

- Здравствуй, Паша. Наконец-то ты тут. Давненько я хотел за твоей душонкой отправиться.

- А это ещё что? Вы чего, сатана что ли?

- Да, Паша, это я.

- Ага, ну понятно. Сидит чёрт какой-то, котлом командует. Больно тут надо вообще находиться. Здесь-то уж точно ни развлечений, ни инфраструктуры, вообще ничего. Одни вилы, костры, котлы да крики. А компания? Грешники всех сортов и расцветок. Мне вот с убийцами, нет, с ворюгами, вот с ворюгами точно сидеть не хочется. У меня как-то на рынке кошелёк спёрли. Мне, думаешь, приятно было? А там деньги на пальто были! Я на рынок пошёл за пальто, а у меня деньги спёрли. Не знаю, кто, может, он и тут сидит. Вот с этими я точно не хочу общаться.

- Да как же ты надоел, а!

Дьявол не выдержал и выплюнул его душу из ада. Так и болтается душа Гусева неизвестно где неприкаянная. Говорят, что если прислониться ухом к могиле Павла Александровича Гусева, то можно услышать невнятное бормотание, там что-то про неудачное место на кладбище, неудобный костюм, гроб некрасивый с занозами на крышке, дурацкий памятник, скучную эпитафию, недостаточное количество цветов, каких-то несолидных соседей по кладбищу и много чего ещё.