Мак Маг. Вережский лес, гл. 11

- Я понимаю, господа, - начал я, когда Оливер и Юлия – мы зашли на ночную стоянку, - я для вас человек интересный, малопонятный, наверное, где-то. Но я не стою стольких лобзаний с вашей стороны. У меня все тело в каких-то синяках: каждый норовит меня пощупать. А, между тем, у меня еще с юношества разряд по классической борьбе и не только...
Оливер прыснул. Юлия улыбнулась. Мне было горько осознавать, что перемены с моими друзьями могут быть такими разительными. И представить сейчас, как дальше нам придется вместе работать, мне – практически с чужими людьми, изменившимися – было сложно.
В любом случае, мне следовало объясниться.
Мы расположились у самодельного деревянного столика, вкопанного ножками в землю, рядом - волейбольная площадка с натянутой сеткой. Спортивная площадка была свеже-избитой обувью после недавней спартакиады, видимо, утренней, бывшими жильцами, которые временно нам уступили здесь место своего жительства.
Оливер положил свои мышцатые руки на стол, Юлия – держала их внизу. Оба они  сидели напротив меня.
- Итак, господа, должен вас предупредить вкратце, что вы находитесь, впрочем, вся группа, в риске индивидуальных изменений, - личностных. Тот образ, над которым вы с юности трудились, с подростничества, теперь терпит крупные перемены.
Оливер откашлялся и еще раз усмехнулся. Юлия, сидевшая с ним рядом, не желала понимать подобной  реакции на мои слова. Она лишь крепче уперлась в меня взглядом – доверительным и серьезным.
- Вы Оливер поставили там, на нашей бывшей стоянке, в лесу, камеры не для того, чтобы снимать факты передвижения чего-то, о чем вы подозреваете, не так ли?
- Чего еще? – Не переставал улыбаться Оливер все тем же незнакомым нам образом, с обязательной  горчинкой цинизма.
- Известно – мошенники пойманы, кроме Белявского Юрия. Но он не может устраивать то, что вы чувствуете теперь в себе. Наша психика столкнулась с Хищником той марки, который желает вынуть для себя какие-то важные вещи из всей этой истории. Все эти бродилки надувных чудовищ, пугалки – все это устроило одно лицо (или, я не знаю, в скольких лицах Оно существует), но факт то, что Оно существует и борется за свое сокровище.
- В общих чертах, понятно, – заявил  Оливер.
- Вы как-будто ребенком становитесь, Оливер! – Справедливо заметила Юлия, чуть отодвигаясь от него.
Я перевел внимание с одного на другого коллеги, не вмешиваясь в то, что может развиться.
Оливер молчал. Его локти уперлись в поверхность стола, а руки в кулаках прикрывали рот. В глазах его та самая неизвестная горькая ирония, о которой он боялся сказать.
Юлия посоветовала мне:
- Продолжайте, Мак.
- Вы, Оливер, сейчас что чувствуете? – Задал я специальный вопрос, - несуразица в душе этакая есть?
Сквозь кулаки и через волю он ответил кратко и честно:
- Да.
Юля похлопала ресницами.
- А у вас, Юлия? – Спросил я в ее очередь.
Она приподняла плечи и отрицательно помотала головой.
- А мы ведь только недавно говорили о шнурках. – Сказал я.
- И что?
- А то, что вы раньше никогда не прятали их в свои кроссовки.
Юлия посмеялась.
- Ничего удивительного: так моя мама всегда делала, когда я была маленькой. Я часто наступала на них и падала.
- И еще, Юлия, вы никогда не носили сумочку с собой. А вот только теперь, как  мы пришли, вы стали искать ее.
- Там косметика ее,  - ответил за Юлию Оливер. Нетерпеливо его нога билась под столом.
- Да. Косметика. Я отказалась от нее, но крема не будут мешать, если… Я не понимаю вас, Мак, в чем дело?
- Как мне вам объяснить, что ваши внешние привычки есть отражение внутренних обычаев. Скорее всего, наша психика будет деформироваться таким образом, что мы уже пережили, от чего мы отказались, перебороли в себе, воспитали.
Оливер убрал руки от лица. В губах его зияла сдержанная улыбка. Но ничего ее не обозначало, кроме напряженных линий смеха у уголков рта.
- Мы узнали с Юлией, что кроме наших фокусников-мошенников существует в том лесу еще Нечто, которое уже кое-кто видел в лицо.
- У него нет лица! – Перебил Оливер.
- Почему вы так сказали? – Юлия спросила.
- Я тоже видел это! Почему! Ха-ха.
- Ну, а подробнее, - попросил я.
- Да, я видел. Не хотел говорить: думал – показалось. Это лицо из листвы, кустов, что угодно. Оно неуловимо, но оно чувствуется.
- Ну, это может быть фантасгармония. – Отметила Юлия.
- Нет, это не фантасгармония, нет, - отвечал Оливер, - нет, это движущееся существо. Пусть будет приведение, пусть будет что угодно, но я его видел. Почему вы думаете, черт дери, - я здесь с вами?
Оливер бессильно опустил голову. Лысина его покрылась испариной.
Юлия перевела глаза на меня. Чуть приоткрыв рот, она выглядела как ребенок. По лбу пролетали мелкие сопереживающие морщинки –  Оливеру? 
Но я видел – вот она настоящая! Никто теперь, кроме меня не видит ее такой, какой знают ее, например, самые близкие люди, родственники, мама.
- Значит, Мак, и этот Александр тоже с этим стакивался? Но, как это могло быть среди нас всех, при расспросе. Когда я обернулась, я не видела ничего за своей спиной. Я уже говорила.
- Спина! – Пробурчал Оливер. – Какая еще спина?
 Оно внутрь, сюда, - он положил руку на грудь, - лезет.
«Это совсем нехорошо!», - подумал я. Мне до сих пор казалось, что мы обойдемся некими видениями и незначительными переменами в психике, как -  то: детские воспоминания, аутизм, признаки инфантильности, истерия, акценты невротические, возможны биполярные расстройства, депрессионные наваждения и прочее.
Но это все не должно было иметь развитие куда-то «внутрь».
Это должно оставаться осадком на несколько истрепанном состоянии души, психики.
- Что значит, по-вашему, - Оно лезет внутрь?
Оливер поднял на меня глаза, спросил и снова поднес к губам свернутые кулаки, прикрывая рот:
- А вы хотите об этом знать точно?
- Мне с этим работать.
- Нет, - он крутанул головой, - нет, этого не могу сказать.
- Вы, Оливер, не толките здесь в ступе, вы должны искренне… - Говорила Юлия.
- А ты, детка, - обратился немедленно к ней Оливер, - ты, почему на меня так смотрела сегодня, будто убить хотела. Я же знаю этот взгляд. Я встречал это уже в своей жизни, - «триаду Макдональда».
- Это даром, совсем даром сказали, - вмешался я, - как вы могли эту триаду в мгновение определить? Здесь целый состав предумышленных преступлений, а вы…
- Я не хочу слышать этого гражданина больше. Он просто приносит какие-то оскорбления., - заявила Юля в торону Оливера.
- Вот-вот, - занялся Оливер, посмеиваясь, будто уязвив доказательства своего прежнего утверждения.
- Что ж, - подытожил я, не видя смысла дальнейшего психоанализа, который желал бы провести индивидуально с каждым, но в увертюре обычной беседы он казался бесполезным в смысле чрезмерной и нарочитой сложности.
- Мы может остановиться только на том, чтобы каждый из нас, если почувствует что-то негодное в себе – должен произнести это вслух, обратиться к товарищу. Еще раз отмечу для сведения: существо, формально нами отслеженное, существует в виде некоего призрака и лица, имеющее не видовое происхождение. Возможно, это существо никакого лица вообще не имеет, но Оно желает воздействовать на нас, а более скажу – на всех тех, кто начинает интересоваться происшествиями в Вережском лесу.
- Так, что же Ему, предполагаемому надо? – Спросил Оливер.
- Я пока не могу ответить. Нам известны артефакты кусков весел, из которых: одно – подлинное, другое – из ведьминого дерева (бузины). Нам известно появление образа какого-то лица. И вы, Оливер, аналогично Александру с этим знакомы, следовательно, и это становится фактом непреложным. Третье, - психическая перемена наших, точнее ваших характеров. Субличности теряют своего главного вожака. Растрепанная ценностей иерархия имеет место быть. Я со стороны, как никто это наблюдаю, и…
- То есть вас, Мак Маг, сия чаша не коснулась?
- Не коснулась, Оливер, вы правы. Я прошел массу коррелятивных (корреспондирующих) методик и медитаций на сей счет. Разумеется, я не железный и многое чувствую, и мне приходится не сладко, поверьте.
Оливер откинулся на спинку  стула. Юлия, неожиданно синхронно, так же вместе с ним.
Я лишь промолчал, устанавливая в себе еще один вывод.
- Хина. – Произнес Оливер.
Мы с Юлией обернулись в разные стороны.
- Что: Хина? – Спросила Юлия.
- Как вы ей все то объясните?
- Желательно всем раскрыть глаза, но можно подождать, например…
- Когда она станет невыносима? - Закончила Юлия.
- Да, типа того. – Согласился я.
- Как вы себя чувствуете, Оливер?
- Терпимо, - ответил он на мой вопрос, - но если я что-то сотворю непонятное, вы уж простите.
- Вы уж держите себя в руках, - посоветовала Юлия.
- А теперь, - спросил я, - как мы поступим? Будем ждать всех или…
- У нас и тут работы предостаточно. – Сказал Оливер.
- Я согласен. Юля, а ты?
Юлия пожала плечами и улыбнулась – привычно мило, восхитительно, выражая своим взглядом мне - что-то неоднозначное.