Инстинкт Убийцы 2. Глава 3. 12

12
Прекрасное утро субботы, такое светлое, радостное и обещающее отличный день, залило Прагу безмятежным розовым светом. Пророк пел в душе, Абу Хасан спал с наушником от плеера в ухе, его доморощенный лидер революции тоже забылся тревожным сном прямо у окна в кресле, в руке он сжимал телефон; Вадим видел эротический сон, в котором они со Стеллой занимались восхитительным медленным сексом на огромной постели среди сотен змей, ее глаза горели и неотрывно смотрели на него, пока она сама не начинала превращаться в змею; сама девушка-змея спала в соседней комнате, под подушкой у нее был пистолет, под матрасом – нож, в утреннем свете она была похожа на богиню; Фатима тоже спала, дверь на террасу была приоткрыта, и нежный утренний ветерок гадил ее черные шелковые волосы, разметавшиеся по подушке, солнце не пробивалось сквозь густую крону деревьев в саду, на который выходила терраса, поэтому воздух здесь был прохладнее и свежее, он навевал приятные сны. А в посольстве уже вовсю кипела работа, начищались бокалы, отдавались распоряжения, уборщицы в розовых платьицах и белоснежных фартуках бегали по этажам, протирая и без того чистые полы и пылесося ковры. Служба безопасности в тысячный раз повторяла инструкции и проверяла камеры и ворота, садовники поливали клумбы и сортировали привезенные цветы, которым предстояло украсить столы и залы на время бала.
Спал и 28 летний охранник, которому сегодня было нужно заступать вечером на смену в посольство и охранять все это скопище ВИП-персон. Он очень гордился тем, что ему доверили быть там сегодня во время столь важного мероприятия. У него вообще было много поводов для гордости, в отличие от его младшего брата, тот не работал, в армии не служил и вечно болтался с каким-то отбросами из трущоб, хорошо еще хоть в тюрьму не сел и не влип в какие-нибудь неприятности.
Нашел бы уже себе какое-то дело по душе, как старший брат, а не дрейфовал по жизни, как говно в проруби, так говорил иногда отец, когда выпивал лишнего. И никто не знал, что младшенький уже нашел себе дело по душе, очень важное дело, дело всей жизни. Больше месяца назад он стал членом НЧ и с тех пор имел все основания гордиться собой.
Нет, он не маршировал с плакатами и не нападал на туристов, он был более важным звеном, и то, что его брат охраняет посольство, тут совершенно ни при чем. Его брат – тупой неудачник, такой же, как все это продажное общество трусливых баранов, вот, тоже, достижение – охранять кучку козлов, которые об него же вытирают ноги! А хватит ли у него умения и ума подсыпать брату снотворное, чтобы рано утром, пока все спят, стащить у него пропуск и электронный ключ, отдать их своим друзьям из НЧ, а потом, через несколько часов, так же незаметно положить на место?
Славный будет денек, думал младшенький, тихонько выходя из комнаты спящего брата с пропуском и ключом в руках, на редкость славный!

***
Гости уже съехались, она в этом не сомневалась, и хотя пока все они лишь прогуливались по залам и строили вежливые гримасы друг другу, можно было считать, что Весенний бал начался. Она была готова, полностью, и морально, и физически, правда все, что было ей нужно для этого дела, весило, казалось, целую тонну, но она не жаловалась, гораздо сильнее тянет вниз то, что люди носят в голове, если это что-то не в порядке.
Она пропустила все самое интересное по мнению обычных людей, то есть - прибытие каждого из дорогих гостей, репортеров и зевак, смотревших на роскошь с позволенного им расстояния, но Фатима ничуть не переживала, она-то точно знала, что все самое интересное без нее не начнется, а она свой выход так рано не планировала. Ей надо было дождаться, пока вся эта шумиха уляжется, гости скроются в бывшем дворце, зеваки разойдутся, а вспышки фотокамер и свет софитов перестанут создавать ажиотаж. Она точно знала, что всех гостей, когда они наконец соберутся, пригласят в большой зал, где для них выступит известная оперная дива, Фатима слышала, как визжала толпа зевак, когда ее лимузин подъезжал к воротам.
Сама она уже в полном облачении застегивала последние кармашки и проверяла клапаны многочисленных креплений в своем убежище на другой улице, которое она нашла тогда, когда фотографировала двор. Она нервничала, но это была не привычная людям нервная дрожь или неуверенность, нет, она была собрана и готова действовать, и как раз эта умственная трезвость говорила ей, что то, что ждет ее за высоким бетонным забором, может оказаться сюрпризом. Одно дело обычная ночь, и совсем другое - ночь Весеннего бала. Она осознавала, что всё скорее всего будет совсем не так, как она видела во время своего наблюдения, она понимала, что в этот раз ее подготовка - это лишь 50% успеха, остальное – удачная импровизация. Да-да, именно удачная, она верила в свою удачу, верила в судьбу, и это успокаивало. Кроме того, у нее была цель, слишком крупная, чтобы от нее отказываться. Да и интуиция не била тревогу так, как в ту ночь, когда в ее жизни появился Ян, вот тогда она по-настоящему узнала, что такое предчувствие. Нет, сейчас ничего подобного не было, нервничать ее заставляло как раз ее мышление, а не внутренний голос.
Да, похоже, все эти бесценные – или, может, ничего не стоящие – гости уже внутри, подумала она, когда мимо нее стали проноситься машины телеканалов и проходить толпы зевак, она слышала их смех и разговоры, большинство пошло по набережной, и лишь малая часть свернула на ту улочку, которую видела Фатима, сидя в кустах. Она представила свой номер, темный и запертый с самого утра, а встала она поздно, она разыгрывала перед всеми, кто мог ее увидеть, роль страдающей от страшной мигрени. Конечно, все сокрушались, охали и ахали вместе с ней, выражали надежду, что до вечера все пройдет, и она сможет со всеми пойти на набережную и посмотреть на приезд гостей к посольству. Она сожалела и выражала надежду, что сможет быть там, ведь ей так интересно все увидеть, а улыбка так и рвалась наружу, уж кто-кто, а она-то там будет, и увидит уж точно побольше и поинтереснее. Собственно, я и буду гвоздем программы на этой вечеринке, думала она, рассказывая всем и каждому про то, как всю ночь промучилась от головной боли и уснула только под утро.
Когда все отправились на прогулку, она заявила, что закроется в номере и просто полежит, она сделала вид, что выпила таблетку, принесенную экскурсоводом, и сообщила, что если к вечеру ей станет лучше, она непременно найдет всю группу на набережной возле посольства, а если нет, то, может, хоть выспится. Они не станут стучать, думала она, наблюдая, как расходятся люди, на разных языках обсуждая увиденное, потому что весть о бале гремела уже неделю по всему городу, подумают, что я уснула. Никто не видел, как она с наступлением сумерек вышла на веранду, гостиница была пуста, никто не видел ее и на другой стороне забора, всех привлек бал.
Когда все стихло, уже окончательно стемнело, густая майская ночь плотно укрыла город, настало ее время. Она встала в полный рост, подвигалась, ничего не гремело, не позвякивало, а она вся была буквально обвешана различными мелочами и приспособлениями, за спиной висел рюкзак, который весил теперь как будто тонну и был набит под завязку. Да, сам по себе человек может немногое, могущественным его делают его изобретения, а на ней сейчас их висело предостаточно. Но самое главное ее богатство – маленький, не больше пачки от сигарет, экран лежал в переднем кармане на груди ее черного костюма, в этом малыше было то, без чего все остальное бесполезно – план вентиляции, она немало заплатила за все эти игрушки, зато теперь была спокойна – стоит ей оказаться внутри вентиляционной трубы, она просто включит маячок и увидит себя на этой электронной карте. Мне ведь еще надо уйти, подумала она, но об этом пока рано волноваться, сначала надо проникнуть внутрь, сделать дело и уж тогда заниматься выходом.
По крайней мере у соседей посольства охраны не прибавилось, в этом она убедилась, когда проскальзывала как тень сначала через один двор, потом через второй. Никого не было, даже покурить никто не вышел, может, еще рано и начальство следит, предположила Фатима, тут же забывая о ненужных ей охранниках, вереди ее ждало настоящее дело, и было совсем неплохо, если бы и там ничего не изменилось. Я ведь еще не проникала на территорию посольства, думала она, подбираясь к знакомому дереву у высокого забора, никаких тренировок, сразу в пекло. Этим, наверное, и отличаются профессионалы от любителей, опыт и отточенное мастерство компенсируют недостаток информации или конкретной практики.
В этот раз она была максимально осторожна, она знала, какая сегодня ночь, и не собиралась давать охране повод поднять тревогу. Забор возвышался перед ней, казалось, он стал выше с того вечера, когда она была здесь, Фатима прильнула к стволу и прислушалась. Обычные вечерние звуки наполняли ночь, шум машин, отдаленные голоса людей, шелест ветра в кронах деревьев, ничего необычного, музыка из посольства не гремела на весь квартал, и это было нормально. Там ведь не подростковая тусовка, подумала Фатима, неподвижно стоя за деревом, а вот охрану я бы хотела услышать. Наверняка число охранников увеличили, и вряд и они стали бы ходить совсем бесшумно, обычно всегда можно было услышать пусть тихие и короткие, но все же переговоры, треск рации, да просто болтовню, они ведь живые люди, но она не слышала ничего.
Странно? Ну да, странно, необычно, но еще не повод для паники, решила она, может, они как ниндзя, двигаются бесшумно и окидывают территорию своими всевидящими глазами.
Надо посмотреть, подумал она, глупо было просто так лезть через забор, пусть на нем и нет камер – что удивило ее еще тогда, в первый ее приход – но как она выяснила позже, камеры были не нужны, по всему периметра забору тянулась толстая линия, так на снимке она увидела луч. Все равно пришлось бы лезть на дерево, во-первых, прыгать на такую высоту может только человек-паук; во-вторых, даже если бы она обладала такими способностями, еще и невидимкой она не была, так что, не видя, когда прыгать, она сильно рисковала приземлиться прямо перед охраной. Ну, такого супергероя как человек-паук и невидимка это бы явно не смутило, подумала она, вздыхая, интересно, что бы сказала Ян, увидев, как мама в странном облачении лезет на дерево, чтобы потом сигануть через забор? Он не узнает, тут же отозвался ледяной голос внутри, никогда и ни о чем. Уж она сделает все ради этого. Абсолютно все.
На этот раз прожектор не загорелся и не ослепли ее, она быстро влезла на знакомое уже дерево, только теперь тяжесть оборудования, которое она тащила с собой, немного усложняла задачу. Ничего, сейчас я немного разгружусь, подумала она, испытывая волнение, которого раньше не было, впервые она сможет на самом деле ощутить себя кем-то вроде обожаемого ее сыном человека-паука, раньше ничего такого она не делала.
А моя паутинка потяжелее будет, подумала она и усмехнулась под маской. Конечно, намного легче было купить лишнее устройство – хоть оно и стоило почти что полкоролевства – и нейтрализовать луч над забором, но вся беда была в том, что эти отражатели, или как там они назывались, надо было ставить непосредственно на источник луча, и где был этот источник, она не знала, на этом участке забора его точно не было.
Оказавшись выше забора, она остановилась и начала наблюдать, лезть выше не было смысла, сегодня ей никто не угрожал. Двор посольства никак не изменился, ничего нового, все те же псевдо-пальмы, все та же лесенка, ведущая к круглому и такому обманчиво-беззащитному отверстию вентиляции. Хотя нет, кое-что все же изменилось, все парни в черных костюмах куда-то подевались. Она ждала, считала, но никого не увидела, совсем никого.
Это настораживало еще больше, неужели вместо того, чтобы усилить охрану, думала она, прижимаясь к стволу, они ее уменьшили? Да это просто нереально! Где все эти парни с каменными лицами и приборами ночного видения? Хотя сегодня приборы им вряд ли понадобятся, тут же поправила она себя, света во дворе явно прибавилось, светились окна здания, светились фонарики в саду, ими обмотали почти все деревья, светился фонтан, все здесь сегодня излучало свет. Может, поэтому они убрали охрану и поставили всех у главных и у задних ворот, предположила она, но это как-то не вписывалось в обычное поведение служб безопасности. А здесь вроде все так строго, так четко было, раздумывала она, не сводя внимательных глаз с территории посольства, и так проколоться в самый важный момент? Нет, что-то тут явно не сходилось.
Торчу на ветке, как обезьяна, уже 10 минут, думала Фатима, а так никто и не прошел. Можно было начинать волноваться. Она замерла и прислушалась к себе, к тому глубокому голосу, что сидел в самых темных уголках ее разума или души, она и сама не знала, чем он является, знала только, что этот голос люди зовут интуицией, и он не раз спасал ей жизнь, он был еще одним ее оружием, и это оружие никогда не давало осечек.
Фатима подняла глаза к небу, послушала ветер, попыталась оторваться от ситуации и просто настроиться на себя, на этот голос… Но он молчал. Она не услышала ничего, кроме тихого шелеста в верхушке кроны, ничего, кроме приглушенного шума двигателей и едва слышного людского смеха. Значит, опасности нет, спросила она себя, как будто раздваиваясь, одна ее часть погрузилась в себя, вторая все так же внимательно следила за двором, значит, мне ничего не угрожает? Ответа не было. Она сочла это хорошим знаком, потому что точно знала: когда есть что сказать, этот загадочный голос трубит вовсю, он не из робких, и его не надо спрашивать дважды.
Да, много странного было, но разве это дело само по себе не сумасшествие? Только такой отчаянный человек, каким была она, рискнул бы сунуться туда, где собираются самые охраняемые люди из многих стран, а ведь она нашла лазейку, она уже здесь, чтобы добыть свой трофей и доказать всем – но прежде всего себе – что она по-прежнему номер 1, и лучше нее нет.
Но главное, она была совершенно спокойна внутри, не как тогда, когда добиралась на яхту Ситко, да, разум подмечал несовпадения, но почему-то внутри она оставалась такой же невозмутимой, какой была всегда перед самым началом. Сигнализация вещь хорошая, но ее можно взломать, а вот ту сигнализацию, что сидела внутри нее, взломать было невозможно… только окончательно вывести из строя. Но она бы почувствовала, она специально заглянула внутрь себя и убедилась – все работает, все в норме, просто красная лампочка не горит. И это хорошо, значит, можно смело идти вперед, делать то, для чего она пришла, добыть свой трофей и возвращаться к сыну. А если нет охраны, что ж, этим они облегчают ей задачу и усложняют себе жизнь, надо воспринимать это как подарок судьбы, все равно ничего изменить она не могла. Судьба сама всегда плетет свою паутину, а мы лишь мошки, трепыхающиеся в ее прочных сетях, подумала она, совершенно успокоившись, все мы всего лишь букашки, вплетенные в этот смертельный узор.
Ну что ж, приступим, подумала она, еще раз бросив взгляд на двор и залитый огнями дворец. Она знала, что у нее всего полтора-два часа для того, чтобы пробраться внутрь и проползти по вентиляции до нужной комнаты, а какая именно ей будет нужна, она еще не знала, все зависело от того, где решат поговорить Роби и Лазарев.
Сейчас все уже рассаживаются по местам в красивом зале, представила она, все мило улыбаются друг другу и делают вид, что очень ждут выступления этой оперной оруньи, хотя на самом деле бОльшая половина из них, если не все 90%, предпочитают совсем другое искусство и вообще пришли на бал не за этим. Ну, это как закон, усмехнулась про себя Фатима – в высшем обществе положено приходить на вечер в смокинге и любить оперу. А мне положено торчать тут, чтобы сегодня стать гвоздем программы, звездой этого вечера, правда от аплодисментов и света софитов я, пожалуй, откажусь, подумала она и, глубоко вдохнув, отделилась от ствола, к которому прижималась. Если она хотела успеть вовремя, пора было начинать.
Теперь все ее внимание сконцентрировалось на ветках дерева, на которое она взобралась, ей ведь надо было попасть на ту сторону и при этом не зацепить невидимый луч. Но она-то знала, что он там есть, более того, она могла его увидеть, стоило лишь надеть специальные очки, похожие на маску для ныряния, только покомпактней. Кстати, не помешает лишний разок взглянуть, ничего ли не изменилось с тех пор, решила она, а вдруг число охранников сократили вовсе не просто так, а за ненадобностью. Может, этот чертов двор теперь просто кишит лучами?
Держась за ветку одной рукой, другой она достала из кармана маску-очки и, уцепившись за ствол одними ногами, быстро надела их. Это чудо, как и все остальное, доставили всего за день, такое оборудование было трудно достать, ей итак пришлось приплатить за срочность. Ну, проверим, подумала она и улыбнулась, если что, потребую ремонт по гарантии.
Картинка была впечатляющая – в красном мире не было ни теней, ни полутонов, только красное и черное разной интенсивности. И прямо пред ней на черном заборе она увидела толстый красный жгут, луч никуда не делся, как она, собственно, и думала, а вот новых «жгутов» не появилось. Она внимательно осмотрела все доступное пространство и ничего нового не увидела, все та же сетка из ромбиков на круглом отверстии вентиляции и тянущийся над забором луч. И больше ничего.
 - Совсем странно, - пробормотала она, снимая очки и снова пряча их в карман на груди, - ни видимых охранников, ни невидимых.
Теперь она не сомневалась, что-то не так, но к ней это явно не имеет никакого отношения, об этом говорила интуиция. Может, у них вдруг все заболели, а может, в доме спряталась целая армия, а может, они просто решили, что в такой день и при таком освещении никто их не побеспокоит, тем более, что посольство стоит не на пустыре и не в лесу, а в самом охраняемом районе. Вам же хуже, подумала она и занялась делом, ей надо было выбрать наиболее удобную позицию для закрепления ее «паутины», которая перенесет ее через забор на другую сторону. Ветка, на которой она собиралась закрепить устройство должна быть достаточно толстой, чтобы выдержать ее вес, и при этом она должна располагаться так, чтобы Фатима смогла без помех осуществить задуманное и не врезаться в другие ветки.
Придется поработать пилой, поняла она после тщательного осмотра, она была к этому готова, маленькая бесшумная лазерная пила была в одном из многочисленных карманов пристегнутого к костюму пояса. Шум охрана точно не услышит, но вот с отпиленными ветками придется быть крайне осторожной, иначе она рискует засветиться, это она понимала, поэтому выбрала самую длинную ветку, она подходила почти к забору, вокруг нее было не так много соседок, и все они не были такими длинными, значит, вполне можно было отпилить от них достаточно и не попасть под наблюдение. Правда ветка эта была достаточно высоко. Ну, на высоту человек-паук уж точно не жаловался, подумала она и полезла вверх, просчитывая траекторию движения и место, где следовало закрепить свою «паутинку».
О, черт, неужели мне отсюда придется лететь, подумала она, когда добралась до нужной ветки. Она прикинула расстояние - высоковато, конечно, но приземлится она на газон, а не на асфальт, да и трос, на котором она будет висеть, смягчит падение, но все же… Это еще цветочки по сравнению с клаустрофобией, которая может поджидать тебя в вентиляционной шахте, напомнила она себе, так что не теряй зря времени, все равно ведь прыгнешь, такая мелочь тебя уж точно не остановит. В этом вся жизнь, подумала Фатима, доставая из кармашка мини-пилу, сначала слишком много пространства, потом слишком мало, и то и другое плохо, что же это за мир?
Едва слышное жужжание, которое издавала пила при работе показалось ей оглушительным, как будто в мире не осталось никаких звуков, кроме этой проклятой пилы. Фатима работала быстро, умом понимая, что у страха не только глаза велики, но и уши, на самом деле ее не услышали бы даже с земли, она сама проверяла мини-пилу и точно знала, что она практически бесшумна. Отпиленные концы веток она тихонько сбрасывала вдоль ствола о стороны стены, конечно, рано или поздно их все равно увидят, но она предпочла бы, что бы это произошло как можно позже.
За все время, пока она расчищала себе путь, никто так и не прошел по двору, и никто из гостей не вышел на балкон перед парадной дверью, чтобы подышать воздухом или посидеть у фонтана. Все они сейчас на концерте, думала она, сидят со скучающими лицами и стреляют глазами на нужных людей. Надо было спешить, время уже пошло, а она еще даже не во дворе.
Последние ветки посыпались вниз, и Фатима с невероятным облегчением выключила прибор, придирчиво оглядывая свою работу. Нельзя было спиливать слишком много, это могли увидеть со стороны посольства, а если она спилила слишком мало, она рискует запутаться и приземлиться строго на забор, а не на мягкий газон с другой его стороны. Она посмотрела вниз, ветки темной кучкой валялись под деревом, сверху ей показалось, что их как-то мало. Фатима снова посмотрела на значительно освободившийся просвет, нет, все в порядке, больше ничего не стоит трогать, если она не хочет испортить себе дело.
 - Я же не садовник, - прошептала она одними губами, говорить громче она не рискнула, - и не пришлю банку счет за подстриженное дерево.
Теперь, когда все было готово, пришло время доставать свою «паутину». Прижавшись к стволу, она извлекла нечто похожее на широкий металлический ошейник, к нему крепился трос, напоминающий рулетку, какой пользуются строители для измерений, сейчас он был свернут, и из «улитки», как называла ее Фатима, торчал лишь карабин, тускло поблескивающий в свете огней посольства. Сначала она закрепила кольцо, тщательно выбирая место, она понимала, что второго раза для закрепления у нее нет, слишком много ей еще предстоит сделать. Она выбрала достаточно толстое место на ветке, стараясь не думать о том, что будет, если она ошиблась хоть на пару сантиметров, и защелкнула замки, кольцо намертво вцепилось в дерево, теперь, если бы ей все же захотелось поменять позицию, ей пришлось бы долго возиться.
Дальше шла очередь рулетки. Фатима достала ее и внимательно осмотрела, она проделывала все это десяток раз в номере, но ни разу на дереве в темноте. Держась одной рукой, она нащупала место для рулетки на поверхности кольца и быстро вставила ее, послышался щелчок, значит, она все сделала правильно. Она подергала конструкцию, все держалось как влитое, как будто было продолжением дерева. Это успокаивало.
 - Какие у меня игрушки, - прошептала она, глядя в сторону посольства, - с такими и приглашение не нужно.
Начиналось самое интересное, пришло время полетать. Фатима взялась за карабин и потянула его, он поддался, и она услышала шуршание троса. Все это правда, вдруг подумала она, я сейчас собираюсь сделать то, чего еще не делала, я собираюсь стать человеком-пауком, только я не мультяшка, и если просчитаюсь, в следующем кадре мои раны не исчезнут, следующего кадра просто не будет. Как будто в подтверждение налетел ветер, Фатима закачалась, стоя на ветке, она так и не выпустила из рук карабин. Это безумие, подумала она, чистое самоубийство.
 - Как и вся моя жизнь, - прошептала она, глядя вниз темными задумчивыми глазами, - каждый гребаный день.
Не раздумывая больше – все равно смысла в этом не было, пан или пропал, так она жила, так воспринимала жизнь, - она с силой потянула карабин и пристегнула его к кольцу на поясе. Все, назад дороги нет, она потратила уйму времени и денег на все это, так что теперь поздно сожалеть или раздумывать. Там, за этим забором, ее ждет Роби, очередная непокоренная пока вершина, и она знала, что только самые дерзкие и сумасшедшие, те, кого ведет сама судьба, добывают то, что лежит на вершине, то, что дороже всех денег в мире и важнее самой жизни. И она готова была умереть на пути к этому призу, как и каждый, кто ступает на этот путь.
Новый порыв ветра, легкий и ароматный, пошевелил крону дерева. Судьба или не судьба. Что ж, сейчас мы это проверим, подумала Фатима и прыгнула вниз.
***
Ей хотелось кричать, но ни звука не сорвалось с губ, она ощутила, как прогнулась ветка, услышала шуршание троса, теперь она поняла, для чего продавец спрашивал ее вес, она не полетела до земли, как казалось логичным, а повисла как раз в пространстве между ветками. Она подергала трос, он немного удлинился, но стоило ей перестать дергаться, и он тут же вернулся на исходную длину. Если я как следует раскачаюсь, поняла она с восторгом, длины как раз хватит, чтобы перелететь через забор. Значит, пора начинать качаться.
Фатима вспомнила, как они в детстве качались на шине, привязанной к дереву с другими детьми, кто тогда знал, как пригодятся во взрослой жизни те детские навыки? Жизнь – колесо, неожиданно пришла мысль, все возвращается, все идет по кругу.
Она раскачалась уже настолько, что ударилась ногами о ствол, этого она и добивалась. Теперь, отталкиваясь, она раскачивалась все больше и быстрее, стараясь при этом не удариться о ствол спиной или боком. Ветер, казавшийся таким безобидным на земле, да и на дереве, превратился в монстра, он крутил ее, раскачивал трос и так и норовил ударить ее о дерево. Она смотрела вниз, на забор, то налетающий на нее, то уплывающий из поля зрения. Почти, думала она, отталкиваясь ногами снова и снова, уже почти. Мысли улетучились, тело работало само по себе, сознание сузилось, воспринимая только ветер, ствол, шуршание троса и расстояние до забора. Ее «паутинка» действительно удлинилась, и она раскачивалась над границей двух участков как самый большой паук-мутант в мире.
Она даже не пыталась думать или анализировать что-то кроме своей цели, она ждала момента, руки мертвой хваткой держали трос. Страха не было, в такие моменты она превращалась скорее в машину, чем в человека, тело жило своей жизнью, а разум ему помогал. Она ждала момента, не раздумывая и не просчитывая больше ничего, она знала, что когда почувствует его, разум даст команду, а руки сделают все остальное.
Налетел новый порыв ветра, с силой толкнув ее в спину. Пора, крикнул голос в мозгу, и Фатима, изящно выгнувшись, пролетела над забором, отпуская карабин. Все произошло, как она и предполагала, тело само приняло оптимальную позу, руки освободили ее от троса, ветер подхватил ее, и она ощутила свободное падение, похожее на полет. Боже, как это прекрасно, успела подумать она, а потом ветер понял, что эта ноша для него слишком тяжела, и через секунду Фатима с невероятной скоростью полетела прямо на газон. Сзади с шипением смотался трос, снова заняв свое место в «улитке». Назад дороги не было, она оказалась на территории посольства.