Пластик, дары приносящий

 
            Когда у Степана  кончились все деньги и  та наличность, что иногда звенела и шуршала еще по старой памяти у него в карманах или даже в  портмоне, потому что в портмоне теперь  лежали в основном разного рода пластиковые карточки, а в холодильнике в ассортименте продуктов не хватало для полноты счастья только висящей серой мыши, что значит не только деньги, но и жратва вся закончилась, он Степан потер затылок, потом надел на него потертую кепи и потащился на улицу к ближайшему банкомату в надежде, что случится чудо и  хоть на одном пластике обнаружатся деньги, в лучшие времена, которые он назвал бы заначкой.

        На улице было сыро и промозгло и потому   не удивительно, что перед уличным банкоматом, висящим на стене какого- то магазина разлилась огромная лужа, аккурат перед самым этим железным аппаратом,иногда выдающим деньги.

      Степан в недоумении стоял и смотрел на происходящее, не зная как бы так придвинуться к железной махине, не замочив ноги,  и не видел выхода из создавшейся ситуации, вернее входа он не обнаружил к тому, что ему сейчас было нужно просто до зарезу.
      В этот момент заскуливший от тоски и голода внутри него  пустой желудок, издавший неприличный звук, напомнивший лай собаки,   напомнил ему самому о  том, что ему нужны деньги, что именно для этого он сюда пришел, покинув сухое помещение и выйдя в мокроту,  и Степан с лицом на котором заиграло выражение..”была не была”, шагнул вперед…  и тут же по щиколотку,  а то и выше оказался в  серой мутной воде.

      С тоской и отчаянием он посмотрел вниз на  свои вмиг насквозь промокшие брюки и надетые штиблеты, опять на его лице заиграло выражение,.но уже не “эх, была, не была”, а “ну и черт с ним” и “где наша не пропадала”  и полез сухой рукой в карман куртки, желая достать свое портмоне, но как назло, пальцы  его тряслись, он успел промерзнуть ещё  до того, как оказался в водяной грязи,  и потому  кошелек с пластиковыми картами выпал из руки и погрузился в ту самую лужу,  где уже находились штиблеты  Степана  вместе с его ногами.  Оно, это злосчастное портмоне,  даже не помахав на прощание парусом, тут же,  как утопленник с привязанным на шею камнем, погрузилось на самое дно этого городского уличного водоема.

     У Степана на лице заиграла глупая улыбка,  отобразившаяся в  глазах  отчаянием и даже какой- то безысходностью, ведь это сейчас прямо у него на глазах утонул его последний шанс в этой жизни остаться живым,  не умерев от голода.

      Он снова стоял, как тогда перед лужей, не зная,  что ему делать, но теперь уже  в луже и в самом её   центре,  и его штаны по всем законам физики намокали всё  выше и выше, сырея тёмными пятнами уже где-то у колен, чего бедолага даже не замечал,  трясясь всё  больше от озноба  и пробирающего до мозга костей   холода.
     Тем не менее он вынужден был свои руки, ставшие совсем   ледяными,  засунуть поглубже в лужу и о, счастье,  вытащить оттуда не только свое портмоне, но и найти в нём совершенно сухие пластиковые карточки, пригодные  к работе.


       Увидев такое, мужчина на радостях даже забыл обо всех своих несчастьях и о сиюминутном промокании почти насквозь и целиком тоже, и всё   же дрожащими ещё  руками начал вставлять в жерло автомата первую попавшуюся карточку, на которой могла оказаться так нужная  ему и  долгожданная заначка, которая могла спасти его от неминуемой голодной смерти.

       И карточка мягко, несмотря на трясущиеся руки, что впихнули её внутрь,  вошла, почти как по маслу,  в это железное  горло в виде узкой щели, рассчитанной на приём пластика, а там, снова,  о,  чудо,   произошла неожиданность,   сначала на экране банкомата выплыли нули, означающие, что заначки на этой карточке нет, а потом вдруг из той же щели полезли не пластиковые, а настоящие бумажные деньги!

      И это  было  такой   неожиданностью,  что первая партия купюр зеленоватого цвета сходу оказалась в той луже,  где до сих пор находились ноги Степана  в абсолютно мокрых штиблетах, и тоже,  не махнув даже белым парусом, бессовестно оказались на дне водной пучины.

      Но Степан  даже не успел  подумать, а что бы это значило, как из раскрытого рта-жерла попёрли другие бумажные деньги и всё  пёрли и пёрли, как счастье, которое сначала не прёт, а потом так прет, что не знаешь уже, куда от него деваться, от этого счастья.

     Так и эти бумажные новенькие,  пахнущие ещё  типографской краской, как казалось Степану, рублевки и сторублевки всё  шли и шли  на него счастливой лавиной.   И Степан уже устал от них отбиваться, ему очень хотелось, чтобы этот  неистощимый  денежный поток сейчас же прекратился, иначе он вот-вот задохнется от такого немереного  счастья, захлебнувшись в деньгах, случайно свалившихся на него из этого банкомата, у которого он стоял, разинув рот,  итак уже потонув в луже, почти полностью погрузившись в неё  не только ногами.

     И пока он стоял и думал о том,  что это за чудо-пластик, который сначала не тонет, проходя почти огонь и  воду, а потом и медные трубы во время вхождения в железное жерло банкомата, а потом ещё  и осыпает своих владельцев такими дарами почти от данайцев, и не почти, а именно от данайцев, потому что только Степан подумал о  таком, как за его спиной раздался вой полицейской сирены, заскрежетали тормоза какой- то  машины, из которой выскочили полицейские,  оказавшиеся теми самыми данайцами, подскочили к Степану, на лице которого не играла уже никакая улыбка и не было даже никакого выражения этого лица, оно было совершенно,  не безразличное, а полностью  безличное,  потому что  полицейским данайцам всё  равно было, кого хватать и потому они схватили Степана, кинули его во всей его мокрой одежде, трясущегося, холодного и голодного  в свой уазик и отволокли потом в кпз,  где и заперли.

     А потом данайцы писали объяснительную с извинениями,  что схватили не того, вернее того, кого им выдала автоматическая охранная система, не разбирающаяся не только в выражениях  лица  человека, но и в самих людях, ориентируясь только  на себя саму,  машину- робота.

     А Степан ей показался преступником,   грабившим в тот момент банкомат, потому что  ей все были на одно лицо  и потому все были  преступниками, и она просигнализировала своё   обнаружение и сигнал её   эхом отозвался в полицейском участке у тех данайцев и они,  следуя  должностной служебной инструкции прихватили Степана.

       Правда, перед  тем как выпроводить его   с почётом из участка, вспомнили всё  же, что никакие они не данайцы и накормили бедолагу,  и даже позволили обсушиться, что б не заболел,  и даже вернули тот чудо-пластик, который и был реальным данайцем, приносящим такие дары в виде того, что случилось со Степаном.

7.09.2020 г
Марина Леванте