Поменять историческую на доисторическую

КОР: Что Вас заставило поменять  историческую Родину на доисторическую?
ДАМА: Хороший вопрос. Вся наша родня из Прибалтики только об этом и мечтала и уехали в Израиль, как только предоставилась возможность. Перед этим настойчиво агитировали нас сделать то-же самое. Но наша семья таких планов не вынашивала, хотя,  казалось бы, к ним  нас должен был подтолкнуть бурный расцвет почти официального антисемитизма  на Украине.
Приспособились как-то. Несколько событий всё перевернули.

КОР: Вот с этого места поподробнее.
ДАМА: Хорошо. Начнём по порядку.
Первое: 26 апреля 1986 года произошла страшная авария на Чернобыльской АЭС. А через короткое время  мой сын был призван в армию, хотя был уже отцом грудного ребёнка, и попал в Белую Церковь,. Это по прямой 160 км от Чернобыля. В советской армии тогда процветала «дедовщина» - издевательства старослужащих над призывниками. С детства отличавшийся буйным нравом и бесстрашием, он постоянно вступал в жёсткие драки с обидчиками, что кончилось для него коллективным избиением, госпиталем, демобилизацией с «белым билетом». Он вернулся в Харьков и друзья  стали втолковывать ему, что еврею жить в этой стране невозможно. Уже в 1990 году сын  оказался в Израиле с молодой женой и 3-х летним сыном.
У нас с мужем появился сильнейший мотив для эмиграции.
Второе: Сталинский-Хрущёвский-Брежневский-Андроповский-Горбачёвский СССР начал стремительно разваливаться.
Пошёл процесс «начального накопления капитала». Появились богатенькие. Значит – надо отнять и поделить. В пользу нашеньких.
Непопавшим  в нашенькие досталось то, что осталось
«Итак, решено, - быть кому-нибудь битым» (В.Высоцкий).
Спрос рождает предложение.За дело взялась «братва».

Осталось немного и не для всех. Чтобы как-то это распеделить вспомнили про  послевоенную карточную систему, возникли талоны, купоны, очереди на их «отоваривание».

Закончилось это Беловежской Пущей, где три президента (России-Ельцин, Украины – Кравчук, Белоруссии – Шушкевич) подписали свидетельство о смерти больного после долгой продолжительной болезни.
Те, у кого были возможности, начали  сваливать за кордон. Здесь, в который раз, евреям повезло.
«Там» их начали принимать. Отъезды были безрадостными, ибо, как заметил ещё Остап Бендер:  «Заграница – это миф о загробной жизни. Кто туда попадёт, тот не возвращается.»
На последние два года Советского Союза и первые два — после его распада пришёлся пик еврейской эмиграции. Украина прочно занимала первое место— более 500 тысяч человек. После нее следовала Россия (417 тысяч), а затем Белоруссия (110 тысяч). Всего за 4 года – более миллиона.

Третье: Беда пришла откуда не ждали. У никогда ничем не болевшего мужа вдруг открылась редчайшая онкология, развивающаяяся стремительно с жестокими болями. Через несколько месяцев он при росте 180 весил 40 кг.
Харьковские врачи честно сообщили:
«Мы бессильны. Единственное место, где смогут  хоть чем-то помочь. – Израиль.
Вы же евреи, у вас там сын, не теряйте времени, выезжайте.»

КОР: Но это же очень длительная процедура. Дип-отношений с Израилем нет, нужно пробить бюрократию двух стран, нужна куча справок,  документов, деньги, наконец.
ДАМА: Если о борьбе с бюрократией  рассказывать, времени до Филадельфии нам не хватит. А если коротко – справились со всем, в том числе и с деньгами. Продали свою кооперативную квартиру со все, что в ней было.
И вот мы уже на платформе харьковского Южного вокзала, ждём знаменитый 20-й поезд Харьков – Москва, чтобы ехать в Мокву, в аэропорт Шереметьево-2, оттуда – самолёт в Будапешт, потом – в Тель Авив.
 
Нас провожали многочисленные друзья. Провожали со слезами на глазах, ибо тогда надежд увидеться ещё раз просто не было.Все были уверены, что расстаёмся навеки.
Как написали ещё в «12 стульях» Ильф и Петров:
«Заграница – это миф о загробной жизни. Кто туда попал, тот уже не возвращается».
Таких проводов в 1990-91 годах  было много. Каждую неделю картина на 1-м перроне Южного вокзала повторялась.

Под не очень подходящую мелодию «Прощанье славянки» евреи навсегда покидали свой любимый Харьков, покидали свою юность, своих друзей, могилы родителей, сжигали мосты. Это нашло отражение в еврейском фольклоре тех лет.
Вот пример, написанный моим многолетним сотрудником:

Наш  отъезд, он  был  смерти подобье,
А друзья - корабли на мели.
Чемоданы сложивши в надгробье,
К нам они на поминки пришли.

Нашей юности дни ещё в памяти ярки,
Но последний тот мост  уж за нами сожжен.
Под  печальный мотив про  «Прощанье  славянки»
В неизвестность унёс нас тогда тот  вагон.
Разделили нас тюрем вернее
Океаны, границы, моря.
Только  дружба разлуки сильнее
И подняли друзья якоря.

Нашей юности дни в нашей  памяти ярки,
Этой памяти  мост  быть не может сожжен.
Под  печальный мотив про  «Прощанье  славянки»
К новой жизни унёс нас тогда тот  вагон.
                Харьков, Южный Вокзал, 1991 год.
 (Мелодия песни белогвардейского  офицера  из кинофильма "Таинственный монах")
                https://vk.com/video12879467_163809816