Влюблена

М. В.,  с любовью

В поисках выхода

Звонок будильника. Физзарядка. Завтрак. Так начинается утро. Утро – это буква «З».
Доказать свою значимость в этом мире.
З-З-З-З-З…
Так муха зудит и ударяется о стекло.
Но продолжает искать выход.

… Мне часто снится, что выхода нет. Дверь, дверь, еще дверь. Самое страшное – когда последняя дверь заколочена, и нет возможности вырваться наружу. А там, сзади, уже догоняют, и возвращаться никак нельзя…
Но еще страшнее, когда предыдущая дверь уже за мной закрылась, а  последняя – не открывается. И я остаюсь замурованной в узком простенке.
Ужас, ужас, ужас. Это ужас, потому что мое пространство сужено до предела.
Я вообще предполагаю, что законопослушна в основном потому, что замкнутая камера убила бы меня.
Клаустрофобия, знаете ли.

Впрочем, психологи считают, что наш ум – та же коробка. Ходишь, ходишь внутри нее с одной и той же мыслью, - а выйти не можешь. Маленькая внутренняя тюрьма.
Что должен сделать человек, чтобы вырваться? Неужели только умереть?..
Или есть способы, совместимые с жизнью?..
Алкоголь, наркотики, зависимости – не стоит и начинать. Маленькую коробочку менять на еще меньшую. А то и вовсе загонять себя в угол, и жить в нем одном, как провинившийся ребенок.
Да! Вот! Все проблемы – от чувства вины.
Когда-то мы решили, что нас слишком много здесь, и начали себя ограничивать, ужимать, уменьшать свои пределы… Но так и алмаз можно стереть в пыль.
Дурная голова сама себе покоя не дает. Это уже потом подключаются к страданиям конечности и все тело. Человек производит дурь внутри себя изо дня в день, как заведенный.
... А между тем, история знает и другие примеры. Когда нечто металось-металось по квадрату, и вдруг находило себя в новом измерении.
И имя этому чудесному явлению – бильярд.
А потому в каждой нерешаемой ситуации надо просверливать дырочки по углам. Если удается загнать шар в лузу, то это уже не тупик, а игра.


... Дано: тело, измученное болезнями, на глазах разваливающееся по частям.
Душа, отягощенная одиночеством и бесприютностью.
Дух, витающий где угодно, только не здесь.
Требуется иметь: внутренний покой.



… Над замерзшим прудом летают птицы. То одна, то две, то сразу несколько. В одном направлении, другом… Совершенно хаотично. Но нет такого, что какая-то птица все время оставалась одна и летала всегда в одиночестве.
Все равно они – стая.

А потом наступила...

                Странная история

Жила-была девочка. Немножко нескладная. Ничего у нее толком не складывалось и не налаживалось.
Она знала, почему: неправильная она была. Не такая, как надо.
Вот ничего и не шло на лад. Всегда хоть чуть-чуть, да вкривь. Как будто чья-то рука берет и уводит тебя в сторону. Не туда, куда тебе надо.
Ну, так вот. Долго ли, коротко ли, а девочка таким странным образом прожила почти всю жизнь. И  стала бабушкой. Или хотя бы «женщиной», как называют нас продавцы, когда мы уже тетки сильно в возрасте, и на «девушку», увы, не тянем.

Женщина эта взяла, и… влюбилась.
Ну, бывает же? Бывает. Вот и с ней это стало происходить, стало быть.

Она всегда могла влюбиться во что угодно. В голос радиоведущего. В закат за окном. В собственную кошку. На этом свете все заслуживает того, чтобы в это бесповоротно влюбиться.
Ну, или почти все.
Вот, например, сидишь ты в кофейне в аэропорту. Мягкие кресла вокруг,  за огромными окнами - летное поле, а перед тобой – чашечка эспрессо и стакан холодной воды.
И ты вдруг понимаешь, что так и нужно пить кофе. И никак иначе. Со стаканом воды и самолетами справа и слева.
Это и есть влюбленность. Когда все происходящее с тобой оказывается правильным.

Помимо всего прочего, влюбленность имеет неожиданный побочный эффект: ослабевают привычные неврозы.
Все ниточки, за которые годами дергали тебя люди, вещи и обстоятельства, вдруг оказываются не настолько натянутыми, как раньше. Как будто кто-то присел на них могучей попой, и освободил тебя, хоть чуть-чуть, от тебя самого.
 Ударим новым неврозом по старым, и посмотрим, кто победит! Ибо здравоохранение давно уже признало любовь болезнью, за номером десять, кажется.

... Так откуда это берется? Как из неправильного пути, путаных шагов и неуместных подпрыгиваний возникает, хоть ненадолго,  плавный и единственно правильный ход?
Починка механизма?..
В таком случае, что за мастер залез внутрь меня, и отрегулировал мои безумные маятники?..
 Я всегда влюбляюсь в то, чего у меня нет, или мне кажется, что нет. Я влюбляюсь в легкость, непосредственность, обаяние других людей.

 Бывают такие серые дни, когда я совершенно не справляюсь с жизнью. Одни и те же, одни и те же, опять все те же грабли.
Как будто что-то ведет меня в одну и ту же историю, но я опять не справляюсь, я опять стою посреди с опущенными руками и плечами, сгорбленной спиной и без надежды на выход…


Вот почему, например, человек всю жизнь говорить «педьестал» вместо «пъедестал»? И знает, как надо, а все равно, каждый раз.
Сила привычки.


... Да. Так о любви же.
Я не думаю, что это чувство или переживание. Скорее, это – способ жить.
Если ты идешь по жизни как парусник, переходя с волны на волну, плавно и легко, значит, ты живешь в любви.
А вообще, каждый живет в чем-то своем.
Я живу в грусти.

… Однажды ты теряешь все.
Была семья – нет семьи. Был целый мир – нет больше мира.
Ты оборачиваешься назад – вот же оно, было только что. Возвращаешься в сейчас – нет ничего. И потому на лице застывает бесконечная грусть.


               

… Я пытаюсь вспомнить, как это началось. Может быть, пару месяцев назад. Почему-то нравилось иногда с ним пересекаться.
Ничего особенного.
Пока вдруг не заметила, что он отзеркалил мой любимый жест, и засунул руки в карманы.
И у меня все сдвинулось внутри, потекло, как талый снег.
Мой интерес к нему стал очевидным.


Я пытаюсь умничать и раскладывать все по полочкам. Только бы не влюбиться, только бы не влюбиться.
 Что угодно, но влюбленность – нет, нет, нет. Зависимость от каждого взгляда, случайного слова или прикосновения – зачем мне это надо?!


Кто бы знал, какая мука, –
Вновь хотеть и вновь не брать.
Тело брошено в разлуку –
Одинокую кровать.

Губы ищут поцелуя,
Руки ищут чей-то пульс,
Но с фантазией ночую
Я опять. Таков мой курс

Мимо любящих, влюбленных
Мимо нежных томных тел,
Я всегда иду сторонкой,
Будто кто-то захотел

Навсегда меня оставить –
Без надежды, без любви…
Я оставлена. Останусь.
Уходи и не смотри.



… Итак, она влюбилась.
Однажды внутри что-то ухнулось вниз, и больше не возвращалось на место. Хотелось прикасаться к его рукам, сухим и горячим ладоням.

… Он пришел, когда она стояла на столе и закрывала форточку. Попросила помочь спуститься. Он  подошел поближе. Она соскользнула вниз, и… оказалась в его объятиях.
Внутри все сложилось, как пазл. Все встало на место. Как будто здесь и было всегда ее место, в его руках.


… Я случайно столкнулась с ним,  и настроение сразу же испортилось. Не выношу этой зависимости и боязни поднять глаза. Поэтому молча и мрачно прошла мимо. Зачем мне смотреть на типа в кепке, если я и так приду домой, и мысленно увижу его?



… Первый, кого я увидела в понедельник, был он. Я посмотрела на него чуть дольше, чем принято, и тут же отругала себя. Меньше всего мне хотелось бы открываться.
И потом весь день мы сталкивались, как будто судьба решила испытать меня на прочность, или я уже не знаю, что она там решила. Я была на взводе, как ружье на войне. Хоть в любую секунду бери и стреляй.


… Он взял меня за руку и прижал к стене.
- Да? – спросил он.
- Еще как,- выдохнула я.

… Он шел по коридору с засученными рукавами, и я опять обалдела, до чего же он хорош, и какие у него руки…
Наверно, эти руки умеют ласкать…


Влюбленность – это какая-то бесконечная боль. Вот-вот, думаешь, все это хоть как-то кончится, хоть чем-то разрешится, - ан нет, длится, длится и длится. Взгляд, слово, жест, походка… и опять по кругу: походка, жест, слово, взгляд…  А еще джемпер, джинсы, часы, кепочка.. Да все, что угодно. Все в нем притягивает и от всего болит.

… После моего признания он прижался губами к моей шее. У меня подогнулись колени…

Я не понимаю. Еще пару недель назад он был для меня обычный. Никакой.
А теперь – скажите, пожалуйста, какая метаморфоза!
Магия гормонов.
А вот не надо было тогда задевать  мою руку. Одно случайное прикосновение – и «я ваша навеки».

… Весь  день мы встречались у мусорного бака. Перед началом работы, по окончании работы…
Это было весьма романтично и обнадеживающе. Ведь при этом он улыбнулся мне два раза.


... Я разучилась спокойно есть и пить. Почему-то при этом я стала представлять, как занимаюсь с ним любовью...
Блин, как же страшно жить и хотеть.


… Ничего не получается. Ничего не получается. Ничего не получается. Хочется плакать. Хочется плакать. Хочется плакать. Плачь, плачь, моя душа. Плачь, плачь, мое тело. У меня не получилось. Он даже не взглянул в мою сторону. Как будто меня здесь и нет. Как будто я – пустое место.
Я не могу. Я так хочу его, просто помираю. А он меня в упор не видит.  Наверно, у него куча забот.  Но что мне делать с собой? Что мне делать со своим желанием? Что мне делать с этой болью?
Что мне делать с этим опустошением. Он меня не замечает. Он меня не видит. Я для него совершенно ничего не представляю.

Нет.  Я не поддамся. Это не любовь. Я точно знаю. Так не бывает.
Желание – да. Но это совсем другое.

... Ладно. Пусть. Это другие женщины находят подходящую замену.
А я займусь работой.
Это другим не помогает. Мне поможет.





Возьми меня за руку
               
… Мысленно я сплю с тобой.
Ложусь на спину, и представляю тебя сверху. У моего тела хорошее воображение, ему не надо ничего подсказывать.
Завтра я увижу тебя, и желание будет еще сильнее.
Я подожду. Я дождусь момента, когда начну плавиться при виде тебя. И может быть, тогда ты заметишь дымок, и отразишь, что тут что-то происходит.
Я терпеливая. Я подожду. Я буду просто все время воображать, как ты меня берешь. И однажды ты начнешь представлять меня в своей постели тоже.
Долгие взгляды творят чудеса.  Пока я смотрю на тебя, я успеваю раздеться, раздеть тебя, и начать тихонько целовать твои губы.
Это будут совершенно обыденные встречи в коридоре и во дворе, и никто, кроме тебя, даже не заметит, что тут что-то происходит.
Вот посмотри. Мы редко видимся. Почти не разговариваем. А ты видишь меня в своей постели, и не знаешь, почему. А все потому, что я тебя хочу.


… Пометавшись, приходится примкнуть к стоикам. Это когда я стою, а ты проходишь мимо, и я сделать ничего не могу.
Сегодня на перекрестке мне всерьез захотелось, чтоб на меня упал грузовик. Как в «Дорожных войнах»: ехал-ехал, и вдруг завалился набок, прямо на пешехода. Избавил его от неразделенной любви.


... Меня кидает по крайностям. То кажется, что все реально, а то, - что: нет, нет, нет. Не интересуешься, не замечаешь. И без шансов.

Мне надо как-то правильно направить свою героиню. И чтоб на мужика не кидалась, и чтоб не унывала. Какой-то должен быть срединный путь.
Пройти, как канатоходец, по проволоке, помахивая руками.


... Показатель счастья для меня – желание мыть посуду сразу после еды. А если еще и с удовольствием, - все, кранты, расступись, народ, я в нирване.


... Разврат означает, что внутри человека все разболтано, расшатано, а кое-что и вовсе сорвано с резьбы. Развращено чьей-то злой рукой.
Таким людям трудно концентрироваться на важном, их все время ведет куда-то вбок.

… Бывает так, что хочешь по-хорошему, а человек топчется по твоей душе, как по коврику, и ты почему-то позволяешь это.


... Люди – это запечатанные конверты, каждый носит что-то глубоко внутри, порой не подозревая об этом.
Но однажды кто-то подходит к тебе, берет тебя за руку, и ты видишь каждую строчку своего внутреннего послания: НЕТ. НЕТ. НЕТ.
Только не это. Я не хочу. Я не могу. Я не согласна. Я не готова. Пожалуйста, как-нибудь без меня. Обойдись без меня. Обойди меня. Пройди мимо.
Ты – моя очередная фантазия, фантом, не лучше и не реальнее других.
Я лишь использовала твой образ.
Мне это нужно. Мне нужна хоть какая-то иллюзия реальности, чтоб не сойти с ума. Мне нужно какое-то подобие причастности к окружающему миру.

… Мне нравится думать, что ты в меня влюблен. Я знаю, что это не так, но ведь думать мне никто не запретит.

Я воображаю, что ты скучал, не видя меня весь день, хотя на самом деле скучала я.
Я представляю себе, как ты увидел  мою удаляющуюся спину, и долго смотрел мне вслед, хотя я сама так делаю постоянно.
Мне кажется, когда я прохожу мимо, что ты с интересом смотришь на мои бедра. Но ведь это я проделываю по отношению к тебе.
Мне хочется, чтоб ты хотел меня, но… но… но… это всего лишь я тебя хочу.
И, видимо, пока не настолько сильно, чтоб это стало явным, и родило в тебе ответное желание.


… Мне снилось когда-то, что мы встретились: Я-большая и Я-маленькая.
Маленькая посмотрела внимательно на большую и сказала:
- Значит, это ты?
А большая не нашла ничего лучше, чем ответить:
- Нет. Это не я. Ты слишком хороша для меня.


… Я не могу это вернуть. Но я пытаюсь.
Мне нравилось ощущение свободы, которое внезапно ворвалось в мою жизнь. Как будто выпустили из тюрьмы, а куда идти, не сказали.
И я пошла, куда повело меня сердце. Все так делают, а если нет, то это очень жаль.
Знаете ли вы, какое счастье, когда твой кумир замечает тебя?.. Такое возможно только в юности.
Потом ты уже сам становишься себе кумиром. Чего-то добиваешься в жизни, гордишься собой, сам себе пожимаешь руку и подмигиваешь в зеркале…

… Одно из моих самый ярких московских воспоминаний связано с Окуджавой.
Я вышла из булочной на Калининском, с остервенением загрызая на ходу булку, и споткнулась о его взгляд, полный ужаса.
Так я испугала великого поэта, обжора несчастная.
Еда вообще как-то связана с жизнью. Как ешь – так и живешь, в том же темпе, в том же стиле. Тогда я глотала не жуя, лишь бы забить себя поплотнее. Вот, мол, «у меня все есть, я живу хорошо».

... Во всяком повествовании должна быть нить. А я ее куда-то задевала.

Знаю, знаю. Вспомнила. Любофф.
 - Это было словечко с Таганки. «Пять рассказов Бабеля». Я смотрела этот спектакль раз десять, но почти не помню деталей, помню только ощущение восторга. Бабель?.. Видимо, да.
Вот почему так: бывают правильные писатели, классики, - а не трогают. А бывает – берет тебя с потрохами, и не отпускает ни на секунду.
Таков для меня Бабель. Ильф. Коваль. Довлатов. Гоголь. Может быть, найду еще.
... Играла скрипка, играли актеры, и пела моя душа…

... Мой брат был моим кумиром. Именно он, не отец. Большой, сильный, умный, талантливый.
Я мечтала быть такой, как он, но мне всегда было до него, как пешком до Луны. Шикарно рисовал, пел, играл на гитаре, весь в друзьях и делах…
Мне оставалась роль девочки для битья. Не так сказала, не то сделала, ничего не трогай, уйди вообще отсюда... Даже его друзья удивлялись. Ведь с ними он был другим.

Теперь-то я знаю его тайну. Его детскую недетскую тайну.
Я плачу по тебе, брат. Хоть ты еще жив.
Но мне почему-то кажется, что душа твоя давно умерла.
«Живой человек не может этого вынести. Человек вообще не может этого вынести». Была такая фраза в спектакле по Бабелю.


… Чтобы почистить душу, не надо ставить клизму на все тело. Достаточно каждый день выдавливать из себя немного дерьма.
И много слез.

… Когда священник в морге заколачивал гроб отца, я подумала: вот и все. Уходит от нас это зло.
Но я ошибалась. Зло продолжает жить внутри меня. Своим непрощением я даю ему шанс.


... В детстве мне не позволялось шуметь дома. Бегать, прыгать, кричать было нельзя. Мама говорила: внизу тоже люди живут.
На самом деле, я поняла сейчас: это был отец. Это он не выносил детского крика и гама. Такая странная особенность.
Так он отрекался от нас.
«Нет у меня детей, и не надо мне этого. Я и сам ребенок».
Где моему брату было набраться мужества? У ребенка?..

Но мы набирались. Сама жизнь учила нас.
Знаете ли вы, что это такое, - жить в осознании, что тебе не за что уважать своего отца?
Я прожила в этом всю жизнь.  С ощущением, что не на что опереться. Не на что и не на кого.
«Что тут сделаешь. Тут уж ничего не сделаешь». Такая у него была любимая поговорка.

А мой брат до сих пор убежден, что только он был обделен, а я плавала в родительской любви, как сыр в масле.
Наивный ребенок. Он так и остался наивным ребенком. Испуганным, замученным мальчиком.

Может быть, мне и не нужно было такой боли, как ему.
Хватило присутствия в этом доме.
Есть такие натуры, с тончайшими настройками. Только взглянешь на них  с неудовольствием, - трясутся, как осиновый лист, дрожат всеми своими антеннами.


… Влюбленность концентрирует внимание на единственном человеке во всем мире. Ты будто ставишь его на сцену, и направляешь на него луч прожектора. Или несколько лучей, со всех сторон.
Вот он какой, хороший и увлекательный, а остальных вовсе нет. Какие они там, в темноте, кто их знает. А тут, - Герой! Персонаж! Или просто Шикарный тип в кепке.
Причем ты не можешь взять и отвести его в сторону. Ты только ждешь, когда его выступление закончится, и он захочет уйти сам.

… Знаешь, что меня поразило в нашем последнем разговоре?
Я сказала, что боюсь.
А ты сказал: прорвемся.
И я сразу успокоилась.
Отец поддерживал меня в этой жизни столько раз, что хватило бы пальцев на одной руке.
И неожиданно от тебя я получила то, в чем отчаянно нуждалась.

«Отчаянно», - это когда от чая переходят к чему-то большему.
К разговору по душам.
Или к разговору тел.
Пока люди ведут между собой беседы, их тела вступают в свой диалог. И не всегда про то же, и не всегда понятно, о чем это, вообще.


… Сегодня облачно. Облака такие огромные и объемные, что хочется забуриться в них, и долго шебуршить внутри руками.
Я снова смотрю в небо. Я снова с ним дружу.

… Почему-то вспомнилось, как мы ехали по скользкой зимней дороге. Машину так заносило, что удивительно, что мы никуда не врезались. Ко всему прочему, ты был прилично пьян.
Ты совсем меня не берег.
Но чудо. Иногда какое-то чудо бережет.
Я как-то легко рассталась с тобой. Видимо, оглоушили твои пятеро детей. Я даже не помню, чтоб  переживала. Просто проснулась первого января, и сказала: все.


… Все мне нравится в моем новом доме. Даже шум машин за окном. Ранним утром, только проснувшись, я открываю окно, и слушаю, как оживает моя улица…
Да. Теперь это моя улица.

Я спросила у нашего охранника, как называется его фирма, а он сказал, что ему все равно, лишь бы платили нормально.
А мне вот не все равно, что как называется.
Еще мне непонятно, когда кто-то идет по улице, лузгает семечки, и плюет ошметки на тротуар.
Ведь это же наш город, люди. Наш родной город.

Дома отец часто сплевывал прямо на пол.
Ему было все равно, насколько чист наш пол.

Как ты жил без меня, папа? Как ты жил, когда у тебя была дочь, которой у тебя не было?

Грязь, грязь… Всюду грязь.

… И я снова думаю о тебе. Что ты сейчас делаешь? Чем занят? Хорошо ли тебе? Счастлив ли?
Если б я могла, я бы сделала тебя чуточку счастливее.
Но это не в моей власти.
Вне моей компетенции.

... Дело ведь не в сексе, а желании обладания.
Но все так тонко устроено, что нельзя слишком хотеть.
Надо чуть-чуть отпускать.

… Вот и вечер. Желтеет закат. Еще один день понемногу уходит от меня. В мире столько всего, что у меня нет слов.
Может быть, это и не нужно. Рассказывать обо всем.
Порой нужнее обо всем помолчать.
Если бы ты был рядом сейчас, я бы просто взяла тебя за руку. Ничего больше не надо. Просто держать тебя за руку.
И продолжать смотреть в небо.



Наслаждаюсь видом

... Мне надо забрать все это. Я опять направила энергию не туда.
Просто собрать все вещи, как при увольнении. Все взгляды, все улыбки, все мои  махи ножками.
Все не то, не то, не то.
Я опять «лоханулась». Опять мимо. Не в первый раз. Не в первый раз.
Теперь мне надо собираться. Мне надо взять большую коробку, как в иностранных фильмах. Непонятно, почему они так любят собираться в коробки. Я вот, например, использую для этих целей большие пакеты для мусора особой прочности. Дешево и удобно.
На выброс. Все на выброс. Ведь это был мусор.

… Вот кто поймет тело?! Я была уверена, что на этот-то раз можно ему довериться!!
И вот оно, как все обернулось.

А потому, что умные женщины сперва тщательно проверяют родословную претендента. Сколько вязок, сколько детей, которая уже жена.
Господи, как пережить все это. Впервые в жизни я захотела реального мужчину, - вот он, рядом, только руку протяни, - и опять выбрала недоступного. Чужого. Не своего.

Это не пройдет так быстро. Ведь он все время будет мельтешить перед глазами. Как снегопад.
Снегопад, снегопад,
Не мети мне на коооосы…

У меня нет кос. Пусть метет.
Снег бы пошел, что ли. А то жара, блузочки всякие…

Да. Мне надо собраться. Сосредоточенно собрать вещи. Все до единой. До последней капельки.
По части сборов и уходов у меня большой опыт. Я даже не помню, сколько раз увольнялась. И у меня есть железное правило: забирать с собой все. Чтоб ничто не напоминало обо мне. Ни одна штучка-дрючка. Ушла – так ушла, вся.
Да, оставалось то, что я сделала. Но тут уж не отколупаешь. Пусть будет. Пусть пользуются.

Мне не жалко, что была влюблена в тебя.
Мне не жалко, если ты это почувствовал.
Мне не жалко, если тебе стало приятно.
Мне только жалко себя. Вот жалко, и все тут. В груди тянет и тянет, как теплую ириску.
Как же так. Как же так, как же так… как же это я так.
Злюсь на себя. Ужасно злюсь. Вот дура. Дура. Дура.

Хочется есть. Не люблю, когда ругают. Хочется заесть.
Может, потому мой отец так много ел? Чувствовал, что я его ругаю? А может, ругал сам себя?

Так. Надо потереть лоб. Первое средство от маразма – потереть лоб.
При желании можно почувствовать блаженное ощущение в центре лба, как будто лампочку там вкрутили. Теплую желтую лампочку.
Получается, у меня желтый третий глаз. Жуть.


Господи, мне надо все это принять, переварить, принять к сведению.
А для начала – собрать вещи. Вывалить всю кучу на середину комнаты. Их немного, я справлюсь.
Вот твое прикосновение руки. Ты положил свою руку на мою.
Вот ты спрыгиваешь со стола, и у меня внизу все сдвигается. И я понимаю: хочу.
Вот мы стоим и говорим, а я думаю: как интересно, я его хочу, к чему это приведет?
Вот ты идешь навстречу, и меня всю поколачивает, и я не знаю, куда деть взгляд, и руки, и ноги, и всю себя, чтоб ты не заметил, как же я от тебя без ума.
Вот ты взмахиваешь рукой, радостно говоришь: «Здравствуйте!» - и я обалдеваю от такой роскоши, ведь обычно ты не глядя проходишь мимо…

Вот мы сталкиваемся в дверях, и я с большими пакетами протискиваюсь мимо тебя, опустив глаза, лишь бы ты не увидел, как  заводишь меня одним своим видом...

Вот. Вот. Вот. Вот…
Не было бабе других забот…

... Люди склонны привязываться. Почему-то любовь и нежность редко существуют в чистом виде. Человеку обязательно надо привязать свои чувства к другому человеку. Вбить в него колышек и протянуть свою веревочку. Застолбить территорию.
«Ты теперь мой любимый, я тебя люблю, и все будет у нас хорошо».
Не будет, - так хорошо, как хотелось бы. Рядом еще куча народу с топориками и веревочками.
Я вам не палатка, в конце концов. Я – человек, подобие Божие.
Развернусь и уйду.

… Человеку, у которого что-то болит, весь белый свет затмевает эта самая боль. Надо проорать, промахать ее, как-то выплеснуть.
Многие ругают больных духом: мол, сколько можно видеть только черный цвет, возьми себя в руки, в конце концов.
А они – не могут. У них руки слабые.
Бери – не бери, будешь только обнимать себя, и плакать.
Выход я вижу в накачивании мышц рук.


… Во дворе стоит твоя машина. Приехал, наконец. Я сразу подтягиваюсь, как пантера. Ведь ты здесь, где-то рядом. И это для меня особый случай.

… Секс – это узконаправленный вектор. От меня – к тебе.

... Я всегда ждала от людей внимания и тепла. Но правда заключается в том, что ты ничего не получишь, пока не дашь сам. А вот на взаимообмене, – да, столько получишь, сколько сможешь унести.
 Еще, я думаю, люди притягиваются энергетически. Но не плюс на минус. Наоборот, плюс на плюс. Ну, и минус на минус.
Однотипная энергия должна быть, чтобы свободно течь от одного человека к другому.

… Много лет я с красным не дружила. Все он мне казался «слишком». Слишком броский, слишком откровенный, слишком о сексе.
И только теперь оказался в самый раз.

... Жизнь удивительно хороша.
Я только еще встала на новую ступеньку, и не особенно надо двигаться вперед.
 Стою себе, перевожу дыхание, и наслаждаюсь видом.




Цветочек аленький


.. Моя музыка сегодня – рок-н-ролл.
Остается подчиняться и двигать телом.
 Но вот я оставляю себя в тишине.
Дождь… идет дождь. Шуршит потоками, барабанит каплями. Теперь моя музыка – дождь…

Дождь идет внутри меня,
Дождь бурлит слезами.
Трубка телефонная
Закричит гудками.

Плачет, просит:
Девушка, больше не звоните!
От гудка и до гудка
Прошепчу: простите…


… Весь день я не видела тебя. Так было нужно.
Мне надо остыть. Не представлять. Не фантазировать. Не, не, не… Я пока так не могу. Но, - надо.

Кап, - упала крупная капля. И опять – тишина. Шорох шин по мокрому асфальту. Ровный гул холодильника.

«Будет ли вообще когда-нибудь у человека покой?» - вопрошал один персонаж.
Будет. Вот он. В шуме дождя.
Любишь ли ты дождь? Я понятия не имею. Я вообще ничего не знаю о тебе.
Такова природа влюбленности. Мне неважно, какой ты на самом деле. Мне важно, каким я тебя придумала.
Вот я и добралась до самой сути. В моей жизни не было реальных мужчин. Были только Арлекины и Пьеро в маскарадных костюмах. Жизнь прошла на карнавале.

Дорогая моя Валя,
Были мы на карнавале,
А теперь отсюда валим…

… Я так и не разлюбила пломбир. И ветер в лицо из открытого окна. И радость жить – как живется,


… Я видела ее фотографии, – с другим.
Это было другое лицо. Я ее такой ни-ког-да не видела. А ведь знала наизусть все ее лица, все до одного. Так мне казалось.
Нет, она не была счастлива с ним. По крайней мере, она к нему не ушла. Но это лицо… Почему я вдруг вспомнила его сейчас?..
Оно излучало спокойную уверенность.
Лицо женщины, которая имеет самое главное – своего мужчину.
Может быть, они были бы хорошей парой. Может быть, счастливой.
Но она не решилась.

Она мало на что решалась. И быть счастливой – тоже.
Наверно, ей казалось, что ей не положено. Нельзя.
Не заслужила.

В юности она была неотразима. Роскошная грива волос, сияющая улыбка на пол-лица, смеющиеся глаза…
Я помню ее веселой. Она часто и заразительно хохотала.
Такой характер. Все – через край. Любой пустяк не по нраву – гром и молния, нахмуренная бровь.

Рассказывала мне, что когда мой папа начал попивать, обхаживала его сковородой. Не удивлюсь, если этот так.
И, в общем, какая голова это вынесет без потерь?..
Пела до самозабвения.
Танцевала… Ее увезли по скорой после танцев. А через пять дней она умерла. Вот так.

Мама, мама… Иногда мне кажется, что мои руки – это твои руки. С годами они стали похожи. И они даже могут прикоснуться ко мне, такие горячие и любящие…
Прости меня, мама, если что не так.

... Дождь утих. В моем городе – полночь.
Я сейчас на краю света. Я в Петропавловске-Камчатском, и смотрю на все издалека, с дальневосточной стороны…

… Наши воздушные шарики прилипали к потолку. Интересно, нынешние – прилипают?

... Я часто просила отца подбросить меня высоко-высоко вверх, под потолок.
Летать – это чудесно.

Я и сейчас люблю такие вещи. Летать, качаться на качелях, вертеться на вертушке… Страсть как люблю.

Когда человека кидает по полюсам, он просто не успевает быть добрым. То гнев, то веселье, - какая уж тут нежность. Мама плохо понимала, как это.
Ей было проще наорать или захохотать.
Или заплакать. Но это редко.

… Она учила меня быть бойцом. Делилась опытом: как сама построила на работе матершинников, как сделала то, как это…
В общем, отчаянно хвасталась, какая она крутая.
А мне было тоскливо. Вот если б она просто слушала меня…

... Еще мама любила людей.
По нашему району ходить с ней было невозможно: поминутно кто-то останавливал ее, и начиналась обстоятельная беседа… а я чувствовала себя позабытой.
Бродила кругами, и ждала, когда она обо мне вспомнит…

… Наверно, мама гордилась бы мной, если б узнала, что у меня есть некое подобие литературного таланта. Она всегда интересовалась только талантами в людях.
Но в то время у меня талантов не было.
Я вообще по жизни не особенно видимая. Люди часто смотрят сквозь.
Это здорово задевает, ели честно.

… Когда на твою маму все смотрят, открыв рот, тебе ничего не остается, как стать ее тенью. Отойти в дальний уголок и не отсвечивать.
 И все привыкают, да и ты тоже, что тебя нет.
Вот мама твоя – есть. А тебя – нету.
И потом, как ни бейся, эта ерунда тянется вслед по жизни.

… Когда мама умерла, ее подруги приходили лишь затем, чтобы создать себе иллюзию, что она еще здесь. Ведь я так на нее похожа.
В общем-то, со всех сторон хреново – быть копией мамы. Поэтому, как могла, я старалась отличаться.
Быть букой. Ну, и остальное, по мелочи.  Любимая музыка. Любимые актеры. То, как она прожила свою жизнь. Все должно быть иначе.

... Есть люди, которые живут напоказ. Люди – Эрмитаж. На все случаи жизни у них подготовлены выставочные залы, пыль изо всех углов вытерта, и полировка лоснится.
Пусть домашние отсидятся в чуланчике, я им заброшу по миске супа, а сама развлеку самых важных людей в моей жизни, – Чужих Людей.
Маме было все равно, что я чувствую. Ей было важно, что чувствуют соседи, коллеги и многочисленные приятельницы.



… Сегодня ночью я не сплю. Мама подбегала бы каждые пять минут с умоляющим вопросом: «Ну что ты не спишь? На работу же завтра! Не выспишься ведь! Как на работу завтра пойдешь?»
- Да как встану, так и пойду, мама. Просто встану и пойду, передвигая ногами.

… Я совершенно не умела с ней разговаривать. Все хотелось доказать, что я существую.
Но… меня для нее не было. Было только ее мнение обо мне.

… Я так мечтала, мама, чтобы хоть раз ты спокойно обняла меня, и мы долго-долго бы неподвижно сидели, и были друг у друга…

Но нет. Всякий раз, обнимая меня, ты начинала неистово меня гладить, как будто тебе надо было меня все время утешить, что я вообще родилась на свет.



... Моя кошка недоумевает, почему в три часа ночи грубо нарушается ее режим сна и отдыха. Ведь когда я не сплю, ей тоже не до сна.

… Я часто спрашиваю себя в последнее время, неужели я ничего не стою. Вроде не так плоха, как могла бы быть.
Могла бы, ан нет, не стала, передумала.
Стало быть, чего? Не такое уж я «чмо» на палочке? Какое-нибудь другое произведение?
И?.. Чего я так сохну без него? Неужто засохну завтра, если не увижу?

… Она была как цветочек аленький, и вся усохла, не видя миленького целых два денечка…
Но потом он пришел, и окатил ее из шланга. И она вся как-то встряхнулась, ожила и заиграла капельками на кончиках своих очаровательных листиков…





Синяя рубашка в клеточку

… Я поднимаюсь в горку, опустив глаза.
Подняв голову, обнаруживаю, что навстречу  спускаются двое мужчин. Незнакомых мне мужчин.
Лишь через пару мгновений я осознаю, что один из них – ты.
Совершенно незнакомый мужчина.
Совершенно незнакомое лицо.
Спокойное и далекое от меня.
И внутри меня ничего не ёкнуло.
Ничего не сдвинулось.
Ничего не поплыло.
Как будто и не было этих мучительных недель без сна, полных жажды обладания тобой.
Ты оказался всего лишь проходящим мимо незнакомцем.

... Может быть, все - во благо. Даже благовония.


… Наверно, человек настоящий только тогда, когда сосредоточенно что-то делает наедине с собой.

... Любовь зла. Полюбишь и козлопана.

… А вообще, не стоит слишком уж гармонизироваться в этой жизни. Те, кто всегда спокоен и всем доволен, уже лежат на кладбище.


… Некоторые мужики живут по принципу: не съем, так надкушу.
Пошлость – из этой серии.

… Скоро в продаже: приложение к смартфону «Оргазм». Нажми на кнопку, получишь результат.


…Синяя рубашка, синяя рубашка, синяя рубашка в клеточку… Я тебя хотела, я тебя получила.
Теперь – в небо, в синее, синее небо.

… Когда видишь в мужчине мальчика, скорей всего, это уже любовь.
Сразу возникает желание обнять и погладить по голове.

Под конец я часто гладила отца по голове.
Я видела в нем ребенка. Своего ребенка.

Поглажу-ка я свою синюю рубашку. Когда женщине некого гладить, она гладит свои вещи.

… Вы когда-нибудь хоронили родного человека?
Гладишь его вещи, в которых будешь хоронить, и почему-то кажется, что собираешь его в дорогу.
Маму – в пионерский лагерь. Папу – в Дом культуры, на концерт.

Как вообще можно любить, если потом все кончится...

… Я нашла вчера синее стеклышко на улице. Я теперь не пропаду.



… Маленький белобрысый мальчишка, он сох по мне с первого класса, а решился подойти… во втором? третьем?..
Мы недолго «ходили», как это тогда называлось. Но урок я усвоила: не навязывайся. Не приставай. И не пытайся изменить его мужскую природу.
… Он счастливо женат, у него трое уже взрослых детей, и успешный бизнес.
Наверно, он написал мне за этим. Чтоб я узнала.
 Может, мужчины тоже влюбляются в свои фантазии?..

… Если человек не дурак и не скотина, он должен знать, хорошо ли он делает свое дело.
И, если что, вовремя отследить момент, когда уже пора валить.


… Когда опрокидываешь на себя кружку, страшен только самый первый момент. Смотришь, как на тебя льется кипяток, а сделать ничего не можешь: ведь он уже льется. И даже застываешь, вместо того, чтобы тут же вскочить. Какой-то паралич и парадокс.



Памятка путешественнику.
Нашел себя, - держи крепко, не отпускай.





Мой дед и я

… Мой дед был «начальником всей Сибири». Так говорила мама.  У него даже был орден Ленина, а такие ордена кому попало не давали.
Да, он был не «кто попало», мой дед.
 Ушел на фронт добровольцем. Был политруком. Погиб в бою. Похоронен в братской могиле.

Понятно, что меня он не застал. Или я его не застала.
Он любил, когда дочь танцевала и пела. Брал в руки гармошку по вечерам, и они устраивали домашний концерт.

… Я ищу тебя, дед. Ты так нужен мне. Я уже давно ищу тебя. Если б могла, я бы прижалась к вам, мой дед и прабабушка, и никуда не отпускала бы от себя…

… Вы нужны мне, слышите? Вы нужны мне уже давно…

Раньше я даже смотреть на его фотографию спокойно не могла. Все казалось, что не достойна. Еще бы, такое сильное и волевое лицо. Внимательный взгляд. Он будто спрашивал меня: кто ты? Что ты? Чего ты стоишь? – а мне нечего было ответить…

… В войну прабабушка пекла лепешки из травы. Вместо сахара к чаю были сушеные полоски  свеклы.

… Мой отец мало рассказывал о своей семье. Все его рассказы сводились к рассуждениям, как же он всех любил.
… И однажды держал сестру, пока мать ее била.
… Вообще, все истории о драках он как-то передавал органично, как будто это было  будничное занятие.


… Насилие – это сила, направленная не туда. Удержать человека и вбить в него свою любовь.

… Бабушка по маме не любила меня. Наверно, все, что было связано с мамой, было ей не по душе. Ведь свою дочь она не долюбила.
А может, это было связано с дедом. Когда муж отказывается от тебя, поневоле возненавидишь и ребенка от него, и ребенкиного  ребенка.

… Я смотрю на фотографию деда. Нет, мы совершенно не похожи. Ну, разве что нос и уши. А что такое нос и уши?..
… Мне жаль, что я не застала тебя, дед. Одна из немногих вещей в жизни, о которой мне очень жаль.
… Меня не учили силе и мужеству. Некому было. А рассказы о человеке ничего не дают.

… И я вдруг поняла: миру нужна я сама, - такая, какая есть. Со всеми моими заморочками, но живая. Настоящая. И я могу больше не бояться быть собой, потому что, на самом деле, это интересно и весело.

И, может быть, в этом моя сила, дед?..





Страстная неделя

… А вот еще говорят: он влюблен в нее по уши. Это как?..
Мне представляется, он хочет войти в нее, как в море, весь, и только уши и макушку оставить на поверхности. Чтоб видеть и слышать, что происходит вокруг. А всем остальным телом, - быть в ней. Погружаться и растворяться, и плавать в волнах ее любви. Она ведь такая нежная, такая чувственная, такая желанная… Ведь он в нее влюблен.
… Многие не решаются зайти в это море так глубоко. Только и остается, что сесть на берегу, подпереть рукой лоб, и задуматься: оно мне надо?! И до какой степени?..

… Влюбленный мужчина – это компас. Что бы он ни делал, где бы ни был, стрелка всегда смотрит на любимую женщину.

… Мы часто придумываем то, чего нет. Не надо корить себя. Я достану из мешка свое мужество, и посмотрю ему в глаза: ты ведь есть у меня? Раньше было, значит, и сейчас есть.

… Даже если вас любил только отец, все равно, значит, хоть один мужчина в жизни вас любил. И любит до сих пор. Хоть и умер.

… Еще вот. Солнечные блики на воде. Не надо отменять весь мир, если что-то не клеится. Всегда есть или скоро будут блики на воде.



…  Я прижалась лбом к его руке. Я сто лет не обнимала его. А у него оказалась очень мягкая, нежная и пока еще теплая рука.

«… Видишь ли, ты связан с другой женщиной, причем гораздо глубже, и она-то и будет твоим партнером», - сказала женщина мужчине в моем сне. И я обрадовалась.

… По спине бегали мурашки, будто чьи-то пальцы.
Страстная неделя подходила к концу…





Ваша я

… Все утекает у меня сквозь пальцы. Мои истории оказываются лишь одной из версий реальности. Я зачерпываю снова и снова песок моей жизни, - и он течет, течет, течет обратно вниз, на землю… на другой такой же песок… И в этом нет никакого смысла.
Да, тогда было так. Теперь – иначе. Вот и все, что я могу себе сказать.

… Вижу себя со стороны, и понимаю: я похожа на лиану. Обвиваюсь вокруг того, кто нужен, и готова задушить, но виться и виться, и лезть вверх, карабкаться по его стволу…
За это я не люблю подобные цветы. За это я не люблю себя.
Как будто нет своих сил. Как будто нет собственного стержня. Унылое паразитическое растение. Правда, оно радуется, когда есть на ком повиснуть.

… Мне кто-то сказал во сне, что я здорово ему помогла, и я полетела, полетела счастливая в синее небо,  путаясь в проводах…
Вверх, вверх, вверх, туда, где небо и свобода!!!
 Может быть, мудрая женщина обвивается вокруг своего мужчины лишь тогда, когда чувствует свою для него необходимость?.. А когда он расправит крылья, отходит в сторонку?.. Лети, мой хороший, лети… Ты свободен, впрочем, как и всегда.
               
Новый рисунок.
… Яркие краски в доме – к переменам в жизни. Причем, чем ярче, тем переменнее.
Вместо листика получился кусок ствола. Ну и что? Будет такое  дерево.
 Мне нравятся птицы за их умение спать сидя.
Красные ягоды на ветках символизируют секс, секс, секс, много секса.
               
  Если…
… Если папа был маньяком, у девочки нет шансов встретить порядочного мальчика. Зато в перспективе есть шанс найти другого маньяка. Ну, очень сексуального.
… Если ваша жизнь – борьба, оглянитесь вокруг. Вдруг все уже ушли чай пить. А вы один, как дурак, руками машете.
… Если же ваша жизнь – игра, не забывайте краем глаза отслеживать, тут ли еще хоть какой-нибудь зритель. Хуже нет, - когда войдешь в образ, кинешь случайно взгляд в зрительный зал, а там уже антракт, и все в буфете давно, и в очереди за пирожными стоят.
… Если вам в голову бросили сковородку, не теряйтесь. Внимательно рассмотрите покрытие и определитесь, сгодится ли она в вашем хозяйстве.
… Если неудача пришла и мрачно машет на вас хвостом,  подожмите свой, и отползите под плед. Неудача сжалится и запрыгнет сверху, урча. И всем станет уютнее.
… Если вы решили распеться, тщательно изучите тексты песен. Вы даже представить не можете, насколько нелогичными бывают тексты.

Вот, например, рябина о дубе мечтает. С какого перепугу, если они оба – растения?!
Или вот. Напилася, значит, я пьяна, не дойду я до дома. А понесло меня куда-то в сад, на поиски родного мужа. Ой, плохо мне, плохо, гуляет он от меня. Другая бы и близко к бутылке не подошла. Раз! – и порезала все его пиджаки! Два! – скинула с шестого этажа! Три! – зачеркнула в паспорте штамп о регистрации брака, порвала слегонца, и туда же, к пиджакам! Ну, чего я вам буду рассказывать.
… Если вас одолевает хрень, не сопротивляйтесь. Значит, доля у вас такая. Хрень немножко побуянит и угомонится.

… Спина – это прошлое. Спина – это опора. Спина – это отец. И только очень редко спина – это спина.
 Мне представляется, человек по-особенному хорош именно тогда, когда имеет внутреннюю опору. Ходит с прямой спиной. Также мне видится, что таких людей крайне мало. Все ходят, как инвалиды, с согбенными плечами, и рвутся прислониться друг к другу, чтоб хоть как-то передохнуть. А то и залипнуть.

… Когда я умру (а я обязательно умру, так принято), пусть скажут: она жила как попало, регулярно попадала, и, в общем, наконец-то выпала в осадок.
Еще бы я предпочла, чтоб вы меня развеяли, но никто же не будет заморачиваться, я  знаю. А так-то я бы предпочла, да. Над чем угодно можно, я потом сама, куда мне надо, распространюсь.
С другой стороны, если все будут составлять такие завещания, мы все будем жить как в Помпеях и дышать пеплом. Так что пусть хоронят уж как есть, не вея.

… Знаете, почему люди поступают, как принято? Потому, что не чувствуют себя принятыми. Сперва – близкими, потом – страной и президентом.
У меня с этим все в порядке. Я всеми принята. Даже если кто-то думает, что он меня не принимает, это у него заблуждение такое.

… Прими меня, Господи, такой, какая я есть, я вся принадлежу Тебе.
Примите и прочее…
С любовью…
Ваша я.





Возьми меня за руку, мама

- Тебя мама ждет, - сказал мне кто-то во сне.
Она ждет меня давно. А я все не иду и не иду.
Сегодня я надену юбку, и буду девочка-девочка. Сегодня я расскажу себе о маме.

… Она никогда не подпускала к себе близко. Всегда держала оборону. Чаще всего - улыбкой, а то и хохотом. Мол, я такая крутая, я с вас всех смеюсь.
В этом смысле, вовсе не булыжник – оружие пролетариата.

Всю жизнь я билась с мамой за ее любовь. Я все время пыталась  дать ей понять, что я – другая. И жду ее принятия.
 Оказывается, иногда надо подать голос. Но я этого не знала. Я думала, достаточно того, что я есть.
Но этого было недостаточно.

… Она научила меня многому. Но не научила любить. Это же роскошь, по нашим временам.
… Она всегда воспринимала меня как свою часть. Неотъемлемую часть. Ну, как руку там, или ногу.
Ничего не было, - для меня. Все в нашей жизни было, - для мамы. Нечего и говорить, как мне было хреново.
Но я овладела ее главной защитой. Я выучилась смеяться.
«Мы будем петь и смеяться, как дети»…
Я никогда не хотела ни семьи, ни детей, ни даже мужчин. У меня даже мыслей таких не было. Я просто жила и жила, шила юбочки, вышивала крестиком, и мне было хорошо и уютно в этом.

… Я все делала по любви. Или из жажды любви. Наверно, так можно было бы сказать о каждом человеке. Но я говорю за себя.
Что я могу ответить за себя, мама?. Я не давала тебе своей любви. Даже не показывала. Просто держала в кулаке, и уходила прочь. И всегда знала, каково это для тебя – мои уходы. Поэтому-то и уходила.

… Это длилось несколько секунд. Несколько секунд моей жизни.
Ты увидела, что я реву. Что я все поняла, и реву. Ты моргнула мне глазами, и нашла мою руку на кровати.
Ты ведь никогда первая не брала мою руку, мама. Или я этого не помню.
А тут вот взяла. А я испугалась, что ты тоже все поймешь, и отняла свою руку, и пошла умываться. Нельзя реветь при тебе.
Когда тебя увозили в реанимацию на каталке, ногами вперед, потому что у медсестер не было сил разворачиваться, я подбежала к тебе на пороге и поцеловала в щеку. Щека была горячая. Каталка подпрыгнула на пороге, я больно ударилась зубами.

Возьми меня за руку сейчас, мама.
Просто возьми меня за руку.





Кое-что от любящей женщины

… Любящая женщина периодически должна быть ровной, как доска. Чтоб у мужчины была возможность опереться, когда подступит край. Прислониться эдак спинкой плотненько, и чтоб минимум зазоров. Отдохнуть душой.

… Хороший дом – это когда выключаешь радио, телевизор и все остальные звуки, а в доме становится еще лучше.

… Если кошка часто смотрит на вас, отодвинув уши, значит, что-то по жизни вы делаете не так. Спокойная кошка смотрит на хозяина с ровными ушами.

… Не говорите, что вам тошно и скучно жить. И как-то пусто. В мире множество развлечений. Даже творог можно покупать с придурью.

… По поводу территории особая статья. Лучше очерчивать границы четко и заранее. Вот здесь, здесь и здесь – красные флажки. Куда прешь, скотина?!

… Не забывайте себя гладить. Нужно знать, какая вы на ощупь.

… Устав от самой себя, сделайте перерыв. Пойдите к другим.

… Мы все любимы. Никто не отвергнут. Даже если вам кажется, что это не так. Нет. Вам это только кажется. Не может быть так, чтобы одни пришли сюда любимыми, а другие – нет. Любят всех. Другое дело, - когда, сколько, кто. Но это только внешнее оформление.

… Заботиться о любимом человеке – высшее из наслаждений. Дарить то, что он любит, и видеть, что ему это в кайф. Вот он идет по коридору, пьет на ходу мой кофе, и я так переполняюсь блаженством, что забываю, как вставляют ключ в замок…

… У человека должны быть друзья. У женщины должны быть подруги.

… Мы жили в одной комнате четыре года. Подозреваю, я была не подарок и даже не пряник. Но мы остались друзьями. Странно.
Может быть, у всех людей, совпадающих по энергетике, есть некая связь? И даже неважно, насколько они рядом при этом?..

… Глаза любящего всегда найдут глаза любимого. Радар внутри встроен, что ли.

… Любовь, если уж она возникла, никуда не девается. Идет себе и идет. Хотя огонь может перекинуться.
Но это неважно, в конце концов.
Господи, не как хочу я, а как хочешь Ты.





Еще кое-что


… Хочешь, я буду нежной? Хочешь?.. Только не проси меня быть беззащитной, я не смогу…

… Меня воспитывал брат, и по своим понятиям. Я росла пацанкой, и искренне не понимала девочковых прибамбасов. А вот штаны с начесом, шапка-ушанка, войнушка и акробатика, - это да, это было мое все.
Я очень хотела нравиться брату. Очень-очень. Ведь он был гораздо старше, и он был мне отцом. Мудрым, сильным решительным. Да что там, я и сейчас в него влюблена.

Мне так не хватало тебя, брат. Мне всегда тебя не хватало.
Сейчас я понимаю, что к чему. Когда любимый человек держит тебя только за бойца, ты постепенно сатанеешь. Тупо исполняешь его приказы, а в душе нарастает отчаяние…
Все же, я была девочка.

… Нет. Нет. Нет. Нет. Я не хочу. Я не хочу. Я не хочу. Я ничего не чувствую. И не хочу ничего не чувствовать. Я хочу лишь, чтобы меня оставили в покое.
Я устала от тебя. Но… и без тебя я уже тоже не могу.

… Отец часто говорил мне, что я без него пропаду. Мол, денег не хватит на пропитание, и отброшу копыта. Смешно, но и правда первые полгода без него я была в нереальном финансовом кризисе. Но не пропала. Нет, не пропала.
Зачем вообще нужен мужчина, который регулярно тебя унижает?
Поэтому я живу без мужчины. Мне хватило отца.

… Я растравляю старые раны.  Медленно, аккуратно, не спеша. Я потом обрежу неровные края. И швы станут гораздо ровнее. Будут маленькие симпатичные шрамики.
Шрамики моей детской души.

… Знают ли мужчины, через что нам порой приходится проходить? Наверно, они гордились бы собой, если б узнали. Не может быть, чтоб застыдились.


… Когда я смотрю на тебя, я чувствую: ты мог бы меня приручить… Но я не готова. Я по-прежнему не готова. Дождешься ли ты меня?..

… Пожалуйста, думай обо мне. Вспоминай меня.
Ты мне нужен. Я чувствую, что могу на тебя опереться. Пожалуйста, не уходи от меня. Без тебя я пропаду.
Нет. Я, конечно, не пропаду. Но опять стану каменной. Каменным цветком.
А так-то, ведь ужас, все эти искусственные цветы.


… Я стараюсь разводить вас в параллель. Но уже знаю, что ты на него похож. В какой-то момент я даже увидела в тебе его черты. И, наверно, поэтому ты далеко от меня, в другой плоскости. Но… иногда что-то сводит… на мгновения. Маленькие вспышки.

… Мне часто снится наш дом. И все что-то с ним происходит. То балкон рушится, то лифта нет и даже лестниц, то еще какой катаклизм. Но в следующем сне он опять стоит, этот дом. И опять все начинается сначала. Но самое страшное – когда, наоборот, его нет на месте. И я кружу по знакомым местам, и мне некуда прийти.

… Теперь по утрам я даже иногда слышу вокзальные объявления. Хотя вокзал далековато. Мне нравится. Мне вообще нравится поездная жизнь. Сел, – и поехал. И только счастливое лицо в зеркале туалета. Мое лицо.

… Конечно же, я уехала сразу, как только получила аттестат. И в первую же ночь вляпалась. Но я не боялась. Тогда я ничего не боялась.
Да нет, вру. Вся моя жизнь прошла под знаком страха.

Дети, недолюбленные отцами, боятся начальников. Любых соревнований. Экзаменов. Оценок.
Наверно, они боятся ошибиться. Получишь двойку – и папа опять бросит.
А он бросил уже давно. И даже не обернулся.

… Что толку мне знать, что ты классный. Ведь ты не мой.


… Не делай так больше, милый. Мне это больно. Не поступай так со мной. Ведь я уже давно твоя девочка, хоть ты еще об этом  не знаешь…

Женщина ведь не только затем, чтоб ее лапать. У нее есть еще кое-что.





Баланс!..

… Девушка должна иметь гордость, силу и мужество.
Мне надо придать себе уверенный вид. Ну, и пусть это пока только вид, надо же с чего-то начинать.

Наверно, все женщины бывают ничтожествами. «Ах, но я так его люблю!» Чушь. Любишь, - будешь держать себя в руках, когда надо. Если ты – за гармонию, будешь учиться балансировать.
Не брать на себя чужого. Нести только свое. Его ровно столько, чтобы продержаться на проволоке, и не упасть.

… А что у меня есть своего?.. Работа. Еще одна работа. Некоторое признание.  Симпатичное лицо.

… Солнечные блики на воде – это маленькие солнышки. В ясный день река покрыта мириадами солнышек. И все они пытаются утешить меня: все будет хорошо… все будет хорошо… все будет хорошо… А как – будет, если я уже ни во что не верю? Или почти не верю…

… Дано: неуверенность в себе, идущая из глубины души.
Требуется доказать: я достаточно хороша для этого мира.

… Думаю, мужчина будет таким для женщины, каким она его увидит. Захочет увидеть сильным, – он будет сильным. Захочет его нежным, - значит, он будет нежным.
Я хочу невозможного. Я хочу, чтоб он был разным.
 Что ж делать, что ж делать…
А так-то, я знаю ответ.
Ничего.

Женщина вообще должна уметь расслабляться, если хочет сильного мужчину. Это пусть он напрягается, ему по статусу положено. А я лучше кофейку в любимой кафешке попью, да прогуляюсь в закат.

… Не бывает недоступных мужчин. Бывают недалекие женщины. Которые не видят собственной красоты.
… И, получается, девочки, все мы прекрасны, как яблоневый цвет.

Флаг в руки, - и вперед, по канату, над ареной цирка.
Пусть они там, внизу, замрут в обалдении. А у нас, -
Баланс, баланс, баланс!..





Без меня никак

И… я почувствовала себя свободной. От мужчин, от женщин, от детей. От всего мира. Я больше ничего никому не должна. И никому не принадлежу.
Какая разница, у кого какие идеи насчет меня? Чувства? Ассоциации? Догадки?.. Ведь я знаю, что там у меня внутри.

… И только одно ощущение по-прежнему цепляет: возможно, этот мужчина будет со мной. Но я не держусь за эту мысль. Вот еще. Ведь это не факт. Далеко не факт. Может, и не станет фактом. Чего же мне держаться, всеми зубами. Неа. Я отпускаю себя. Я отпускаю его. Пусть летит. Он тоже свободен.

… Я чувствую в себе ту, которую искала всю жизнь. Ненадолго находила, - и вновь теряла, и отпускала в отчаяньи руки.
Привет, я. Наконец-то мы вместе. Я и я. Большая и маленькая. Сильная и слабая. Интересная и скучная. Всякая.

... В идеале, каждый дом должен быть у реки. Река уносит всю дрянь каждый день, каждую минуту. Да, она уносит и хорошее, ну и что? Будет новый день, – будет новое хорошее. Если вдруг у меня появятся деньги, я  перееду куда-нибудь к реке. Наверно.

… Весь вечер в моем доме живет солнце. Я прихожу с работы и иду валяться на солнечный диван, к кошке под бок. И ничегошеньки не делаю. Зачем толкать себя? Как есть, так и хорошо. И это – тоже наслаждение.

… Утро – мое время. Я могу выбежать во двор. Сбегать в магазин. Побежать на работу. Утро – это бег, бег, бег с прыжками.
Здравствуй, новый день! Принимай меня! Без меня же никак!





У меня не боли…


… Может быть такое, что я ошиблась? – Сто пудов. Может быть такое, что я была права? – Тот же вес.
Я знаю, что: да. Все, что мне нужно знать: насколько сильно.

… Пасхальная неделя еще идет. И я могу еще раз позвонить в колокола. Я расскажу всему городу, что опять влюбилась в пустое место.
Его нет, вы знаете? Его нет на свете!!! А я в него влюблена!!!
И, может быть, низкий колокол отзовется мне густым басом: ООО… мне жаль… девочка моя…. Как мне жаль…

… Кто-то тут ошибся. Кто-то тут жестко так ошибся. Мы приложим к этому ушибу подорожник. Правда же, уже не так болит? Правда же?..
Нет. Неправда.

Я не понимаю, на каком я свете. Там или здесь. С ним или без него.

Интересно, зачем мне эта история? Стать сильнее? А как, если ужас как больно, и ничего не получается? Вот я вижу его, - и все, плыву, как квашня.
А он просто проходит мимо. Он всегда проходит мимо.

… У меня не боли, у кошки боли, с кошки – на Якова, с Якова – на всякого…




Не отказывайся сгоряча

- Ты же сама хотела, чтоб все стало иначе? Ну, вот теперь все и иначе. За что бы ты ни взялась, куда ни пошла, куда бы ни взглянула, - все, все, все изменилось. Все наполнилось любовью. Ты же этого хотела, разве нет?
- Да, но я не знала, что это так больно… Я боюсь его потерять. Хотя бы такого, далекого и недоступного. Но так у меня хотя бы есть возможность…
- Какая возможность, о чем ты говоришь. Все твои возможности – рыдания от невозможности.
- Не надо. Прошу тебя, не надо. Я только остановилась.
- Все равно скоро заревешь.
- Да ты же знаешь, как я его хочу!!!
- Ага. А он не дает, гад.
- Да, не дает. Наверно, я ему не подхожу.
- Да. Не подходишь.
- Если бы это был мой мужчина, он бы уже что-нибудь придумал.
- Да. Я так и вижу, как он сидит и думает.
- Я запуталась. Я же помню, как он тогда разговаривал со мной. Я думала, он в обморок упадет.
- Ой, да у него, может, давление упало. У него, может, вегетососудистая дистония.
- Ну тебя в пень. Пойду утоплюсь.


… Я пишу и пишу. Что мне еще остается? Пишу то ли ерунду, то ли не ерунду. Это про любовь. Это про мою любовь.
Сегодня я почувствовала ее в своем сердце. И ей было не весело. Она там рыдала.
Знаешь, нам надо как-то это пережить. Ведь когда-нибудь все заканчивается, даже такая сильная влюбленность. Она перерастет во что-то другое, надо просто терпеть и ждать… Терпеть и ждать.

… Моя первая сказка не сохранилась. Я написала ее для моего психолога, и была эта сказочка о том, как мы все жили бы, если бы не было плохих чувств, и были бы только хорошие. И как-то с течением сюжета выяснилось, что все стало розовым и одинаковым. И слилось воедино. И получилась колбаса.

… Знаете, я думаю, я чувствую, что все хорошо. Даже если меня пошлют. Я тогда просто возьму и пойду куда-нибудь. Может, в кафе. Может, в парк. А может, домой. Когда тебя посылают, первое дело  - пойти. А потом уж будешь думать: а куда я иду? А зачем? А подают ли там кофе американо? Не-не-не, думать нельзя. Надо просто идти и идти и идти, и, может быть, даже по указанному адресу. Вдруг тебя в хорошее место послали. Не отказывайся сгоряча.





Сказать это вслух

… Я шагнула к нему и оказалась близко-близко. Взяла его за руку. У него была горячая, сухая рука. Я это помню с прошлого раза. Я развернула его ладонь, поднесла к своим губам, и слегка провела ими по середине его ладони.
Он спросил: - Что ты делаешь?
Я ответила: - Рассказываю тебе…

… Делай, что хочешь, и будь что будет.
Я сказала, что стану каменной без тебя?.. Нет. Я ошиблась. Я теперь всегда буду живая.

… Не имейте привычки ни к чему прислоняться. Стена предназначена не для этого. Она тут для красоты стоит.

 … Меня нельзя принимать в больших дозах.  Только гомеопатически, и под наблюдением врача. Вашего лечащего врача.

… По молодости, я совершенно не умела дружить. Мне было важнее показать себя, чем быть с кем-то. Подруг меняла, как перчатки. Вот дорогие, кожаные, а вот митенки из разноцветной шерсти… Пустяки. Перчатки – это пустяки.
Знаете, девочки, вы для меня далеко не пустяки. Я очень-очень-очень вами дорожу. Хотя дружить по-прежнему не умею.

… Я часто теперь варю суп, как варила бы мама. Не заморачиваясь с пассеровкой. Фигак! – и сырой лук плавает в кастрюле. Пусть варится так. Это все равно. А раньше все старалась делать по науке. Все, как велел Похлебкин. Ну, и где он теперь, старик Похлебкин? – правильно, зарублен топором. Так что, мы уж как попроще. Вернее будет.

… Иногда я спрашиваю себя: а вдруг ты мне совсем не пара? Я ведь тебя совсем не знаю. Мы и разговаривали-то только три раза.
Кто ж тебя знает, кто ж знает, какой ты, мой герой…. И куда меня несет…
… Мимо по улице шел дядька и говорил по телефону. И я попыталась прислушаться, чтобы какое-нибудь слово или обрывок фразы дали мне ответ. Но, как ни старалась, почему-то ничего не услышала. Даже немного раздосадовалась. И он уже почти ушел.
Но вдруг обернулся, и поздравил меня с наступающим праздником. И мы разговорились. И я просто и легко сказала, что у меня уже есть любимый мужчина,  правда, он еще об этом не знает. А он удивился и сказал: - Почему же не знает? Надо сказать!! – А я сказала, что боюсь, что он меня отвергнет. А он сказал, что тут я могу не беспокоиться, и он бы, например, точно бы меня не отверг.
И получилось так, что я получила ответ. Получилось так, что при любом раскладе все будет хорошо. Потому что отвергнуть меня ты не сможешь. А это самое главное для меня.
… И как это я раньше не догадалась, что уже люблю тебя?.. Оказывается, надо было сказать это вслух.





Можно


… Мое имя – улыбка и крик.
Мое имя – твердость и нежность.
Мое имя – Ирина.
Или, попросту, Иренежа.


… Весь день я грустила без тебя. И у меня не было ни одного повода тебя увидеть. Оставалось сидеть и грустить. Но… когда заиграла по радио симпатичная мелодия, я заставила себя подняться. И сделать несколько движений. А потом еще одна мелодия, и еще одна… Веселая, зажигательная, и наоборот,  томная, чувственная… Ох, как хорошо я танцевала! Я даже не припомню, чтоб так хорошо танцевала когда-нибудь!.. И сразу как-то воспряла духом. Женщина, которая так танцует, не может быть несчастной. Она просто не может быть таковой физически. Ее тело ей не позволит.

… Цвет моего имени – желтый. Это – цвет солнца. Цвет серединки ромашки. Цвет огонька свечи. Теплый свет вечернего окна. Одна из цветных блесток на моей коже на свету.

… Мне нравится, когда я иду в наушниках, и слушаю музыку очень громко, а ты идешь навстречу, и тихонько говоришь: «пока», - и я почему-то тебя слышу, хотя совсем даже не должна… Я всегда тебя слышу, любимый.

… Мне нравится представлять, что целую тебя, и тут же ощущать, как отвечают твои губы. Мне нравится вспоминать, как ты сжимал мой бок, хотя я запрещаю себе это. Ведь это была неправильная ласка. Незапланированная мной. Поэтому я стараюсь ее отменить. Но иногда она всплывает сама, и совершенно не хочет уходить…

… Я сижу в вечереющей комнате. Солнышко понемногу уходит: сейчас за тучку, и скоро уже уйдет за горизонт.
Знаешь, я тебя очень люблю. Очень, очень. Пусть даже ничего и не будет. Ну, вот пусть. И любить я тебя не должна, и не знаю тебя совсем. А я вот люблю тебя сегодня, - просто так, для себя. И даже никому не скажу об этом. Разве что этому листу бумаги. Можно?..





Я, - верю



… Песни я люблю разные. От марша авиации до «Мне так нужна любовь твоя» Верки Сердючки. А в серединке мощно проплывают блюзы и бежит вприпрыжку «Оранжевое солнце». В общем-то, и неудивительно. Я ведь  разная.
Давайте не будем давать друг другу определений.  А то будем потом ходить с бирочкой, как товар на полке супермаркета.
Сколько вас, таких, уже ходит? «Я – хорошая», «Я – умная», «Я – сексуальная».
Да пропади все пропадом! Я – разная!!! Могу быть и такой, и сякой, и эдакой. И дрянью, если что, и пустышкой, и дерьмом на палочке. И никто из вас мне не запретит. Нет такого закона – запрещать человеку быть собой. Нету, понятно вам? А если вам кто-то запрещал, то на помойку. В мусорный мешок все запреты и на помойку, в соседний двор.

… Я разлюбила торопить события. Скорей бы то, скорей бы это… А между тем, жизнь идет, и что-то происходит. Мне нравится следить за течением времени. Как медленными шажками что-то неуловимо меняется  на глазах. Растут дети. Цветут цветы. Строится дом.

… Прости меня, моя девочка или мой мальчик. Простите меня. Я не решилась даже думать об этом. Простите меня все. Я знаю, многие не понимают таких, как я. Простите нас. Мы были напуганы. И оказались не готовы. А поезд наш – вон он, давно скрылся в полях, и даже не слышно уже его…

… Одинокую женщину выручает кошка. Кто еще так поддержит одним своим видом.

… Я верю в любовь. Я всегда в нее верила. Те, кто не верят, просто еще не любили. Или любили, но забыли. Или боятся. Или еще что.
Я, - верю.





Сколько вокруг счастливых лиц


… Рядом с ним я чувствую себя целой.  Я не могу это объяснить. Ведь я и одна, сама по себе, кое-что из себя представляю. Даже много чего. И, в общем, не могу пожаловаться, что мне себя не хватает. Иногда даже несколько перебор.
Но вот какая штука. Мы идем рядом, шаг в шаг. Или он впереди. Или он позади меня. И всякий раз у меня возникает ощущение, что мы – части единого целого. Как будто два однотипных существа, идеально подходящих, подогнанных друг к другу. Рядом с ним я существую в ощущении, что он – моя вторая половинка. Вот только мужского рода. Получается, мой второй половин.
Возможно, это только мое ощущение. Я ошибалась в жизни столько раз, что привыкла не доверять ни ощущениям, ни словам. Жажда любви – это еще не любовь. Это еще только жажда.


… Я по-прежнему в подвешенном состоянии, как новогодняя игрушка. Любит? Не любит? Плюнет? Поцелует?..

Нет причин унывать. Мне непонятен термин «неразделенная любовь», или там «безответная». Ну, не разделяет кто-то твое чувство и не отвечает на него, и что? Чувство-то живет себе и процветает, и ему вообще пофиг, кто как на него реагирует, пусть даже и объект страсти.

За несколько минут умудрилась сказать тебе все: нужен, хочу, люблю, выбирай. Я и правда так думаю. Так чувствую.


… Я сказала тебе очевидную глупость. Но она крутилась у меня в голове, и мне захотелось ее сказать. Я сказала: «Ты же без меня пропадешь!» Любой другой расхохотался бы. И ответил бы: «Ну, что за дурь у тебя в голове! Я же люблю свою жену, а ты для меня вообще никто!» Ты же ответил серьезно и спокойно: «Не пропаду». Почему-то принял  всерьез. Очевидную глупость, - принял всерьез.
И это тоже дало мне надежду.
Не давай мне больше надежд. Они сводят меня с ума.

… Странно, раньше мне казалось, что вокруг множество несчастных людей, и они смотрят на меня косо. И мне было неуютно в этом мире. Знание о том, что это моя внутренняя заморочка, что это я несчастна, мне никак не помогало.
А теперь… Сколько вокруг счастливых лиц!..





Ты мне нужен

… Я – дитя солнца. Солнечный свет проходит сквозь меня, омывая все мои внутренности, и идет себе дальше. Ведь я сама – частица солнечного  луча. Сгусток фотонов. Сияющее нечто.

… В прозрачности воды черпаю я силу. Я вижу потоки на просвет, любуюсь отражениями и опускаю в них ладони. Холодная вода дает мне мужество. Горячая, – тепло и уют моей душе.

… Я учусь ожидать без нетерпения. Куда мне торопиться?.. Все нужное само придет ко мне.

… И я опускаюсь на прохладные плитки набережной. Это немного пугает. В детстве учили, что сидеть на холодном нельзя. Тогда и вправду было нельзя. А теперь?.. Я сама себе разрешаю. Ведь я теперь себе и мама, и папа.

… Раньше я не позволяла себе открывать свою любовь. Мне казалось это неприличным. Я была за нее, но только на словах и на бумаге.

… Так что же, так что же поменялось?.. Почему глаза мои наполнились нежностью?.. Может быть, как себя назовешь, так когда-нибудь и поплывешь?..

… Я сижу у окна и жду тебя. Может быть, ты и сегодня не придешь, откуда мне знать. Ждать – это особая наука. Я ею не владею совершенно. Что ж, время учиться…

… Мама часто нас ждала. Что меня, что брата. Отца не ждала: придет. А вот нас, - да, ждала.
Мама, ты же мама! Куда б мы от тебя делись!.. Но ты не понимала этого. Ждала, переживала, мучилась…

… Вот так я и жду сейчас тебя. Приходи. Пожалуйста, приходи. Не в моих привычках просить, но не могу удержаться.

Ты мне нужен. Ты же знаешь: ты мне нужен. Что еще я должна сказать?.. Мне все кажется, что я что-то упустила. Какое-то еще слово, чтобы ты был со мной.

Приходи. Я почистила пространство, умыла душу. Я буду тихой сегодня. Только приходи.

Я больше не хочу пошлости. Даже близко, - не хочу. Какой-то во мне гормон атрофировался. В какой-то мере, пошлость – это насмешка над любовью. Так поступают несчастные люди с обожженными душами.

Но мне не смешно. Мне больше не смешно.

И душа моя чиста и покойна сегодня. Чего мне стыдиться? Того, что люблю тебя?.. На любовь запрета нет. Любить ведь можно не только руками или всем телом… Я люблю тебя, - глазами. Я люблю тебя, - ушами. Я люблю тебя, - походкой. Я люблю тебя, - словами и междометиями. Я люблю тебя, - всею собою, а ты уж сам выбирай, что тебе нужнее. Может быть, и ничего.

Но ты мне нужен. Ты мне нужен. Ты мне нужен.





Жду…

… Ты, может быть, думаешь, я себя на помойке нашла? Нет.  Вовсе нет.
Да, меня воспитывали никчемной, но выросла я вполне удачным экземпляром. Так уж у меня   получилось.

И поэтому, поэтому, поэтому… давай не будем ранить друг друга, даже в мелочах.
Я подожду. Я просто подожду. Мне надоело, знаешь ли, гоняться за тобой. Как будто это мне одной надо.
Пусть для этого понадобится хоть месяц. Я терпеливая. Я подожду.

Ты даже еще ни разу не назвал меня по имени. Как будто я какая-то случайная безымянная девица, с приступом сексуальной лихорадки.
В общем, куда ни кинь, второй день меня одолевает гнев. Не хочу быть безымянной случайностью в твоей жизни. Не хочу.И не буду.

… И я опять иду на реку. Пусть ветер целует меня сегодня. Пусть солнце греет меня. Пусть земля держит меня. Пусть ледяная вода остужает мой пыл.

… А потом всплыло откуда-то, и застряло в горле: он меня не любит. Он меня не любит. Он меня не любит. Я могу сколько угодно ворожить, и пытаться привязать его к себе. Но он меня не любит. У него уже есть любимая, и это не я. То ли она успела раньше, то ли оказалась лучше. Причина не важна. Есть ли вообще причины у любви?..
Но я все равно жду его. Вдруг придет. Я знаю, я чувствую: сегодня – вряд ли. Но все равно жду.





В путь

… Как добиваются счастья в личной жизни? Бьют, наверно, в одну точку, кувалдой? В стену так, со всей дури, прямиком к симпатичному соседу?..
Но это не мой метод. Я вообще не особо люблю биться.  Эта штука сильно под настроение.
Поэтому я люблю бывать у воды. Вода течет, плывет, переплывает без усилий, и все время несет что-то новое с собой. То труп врага, то радость, то грусть и уныние… Река не выбирает и не сортирует свои грузы. Она лишь плавно и спокойно несет свои волны, а с ними – и нашу жизнь…

… Недавно ты так посмотрел на меня, что я была ошарашена. И впервые  узнала смысл слов «пронизывающий взгляд». Как будто ты хотел проникнуть в самую глубину моей души, на самое дно. Чтобы понять, что там. Никто никогда так на меня не смотрел. Я вообще не знала, что такие взгляды бывают. Это была для меня чистая литература.

… Да, литература…  Учат ею детей, проходят произведения, даже конкурсы по прочитанному устраивают… Скажу вам прямо: если бы кто-то устроил конкурс по моим текстам, я бы сразу удавилась. На первом же суку. И подозреваю, Александр Сергеевич или еще кто действительно хороший писатель или поэт, тоже не были бы в особом восторге. Опошление литературы, вот что это такое.

… Оставим жалость на том берегу. Пусть она там прибьется и кому-нибудь пригодится. А мне, а мне, а  мне… нет, мне не нужна ваша жалость. Вы, может быть, думаете, что одинокие как-то по-особенному несчастливы и отчаянно нуждаются хотя бы в крохах чьего-то внимания?.. Отнюдь. Мы сами выбрали свой путь. Пусть вам кто-то, да хоть даже я, плешь проест своими рыданиями, можете смело идти своей дорогой. Это у нас игра такая. Порыдать – вытереть слезы – пойти дальше, и часто тем же путем.
Жалость, по сути своей – это унижение человека.  Мол, я круче тебя, и я тебя жалею. Тьфу ты, поди  со своей жалостью к калекам, и их тревожь.

… Человеку, на самом деле,  нужно очень немного книг.   И, даже, может быть, одна или две.

… Путь, путь, путь, путь… В путь, в путь, в путь, в путь… Я опять отправляюсь в путь. Это была только передышка. Привал. И мне пора двигаться дальше. 
Ну что ж… В путь…





Мне не привыкать

… Все самолеты нашего города летят в твою сторону. И я каждый раз говорю пролетающему самолетику: "Скажи ему, что я люблю его. Не беда, что он не смотрит в небо. Просто скажи ему об этом".

Ты сейчас чем-нибудь занят, и, конечно, не думаешь обо мне. Это неважно. Это почти неважно. У меня хорошее воображение. Я вижу нас вместе, и мне это нравится.

И как меня угораздило влюбиться?.. Ведь я же не хотела! ..
И я знаю: что-то уже умерло и что-то еще продолжает умирать во мне. Но я не боюсь. Это естественный процесс. Рождение – жизнь – смерть… Гораздо хуже, когда пытаются оживить труп, или не дают родиться новому.

… Где ты сейчас, мой хороший, в какой стороне?.. Мне хочется верить, что в самой лучшей.
Сегодня я представляю тебя с собой. Нас вместе. Ты и я. Я и ты. Я знаю, я совсем пропаду...
Ну что ж. Мне не привыкать. Мне ни к чему не привыкать.





История про лень


… А вот в одном доме жила-была одна Лентяйка.
И, конечно. была ленива до безобразия. Такой уж уродилась. Ведь мама у нее была Лень-Матушка, и родилась она, естественно, вперед  ее.

Да. Так вот. Стояла наша Лентяюшка в углу ванной, и стояла целыми днями. Хозяева учитывали ее характер, и брали в руки, только уж совсем когда припрет.

… Дом, милый Дом…  Вот почему принято звать Дом милым? Любовник он нам, что ли? «Миииленький ты мой, возьми меня с собооой!» А и любовник, может быть. Уходим на работу – он терпеливо ждет, когда же, когда же мы назад, в объятия дивана… в дружеское расположение кухни… на простор лоджии… в загадочную прохладу ванной…
Ну, пусть подождет. Доля у любовников такая, - ждать друг друга.

Даже если вы официально прописаны и владеете своим домом, и штамп в паспорте у вас есть, вы же все равно ждете, когда встретитесь после разлуки. Ну, а если не ждете, значит, это уже не ваш дом. И пора менять.

… У меня столько хрени в голове, что впору уже ее сортировать. Но лень.

… Основная концепция жизнедеятельности человека заключается в том, что: сам себя не развеселишь – никто тебя не развеселит. А также необходимо себя: хвалить, ругать, поощрять и водить на культурные мероприятия

… Вот интересная штука.  Беспорядочные половые связи существуют? – существуют, еще как. Так почему бы в них не участвовать? Кто-то же должен?!!


… Из подсознания само
Плывет, плывет, плывет дерьмо,
И тут уж только успевай, -
Отслеживать какой-то край!..


… Я не злая и не добрая. Я просто сбалансированная. Уравновешиваю в себе добро и зло. Только лень во мне перманентна.





Ты теперь вольный



… Все отменяется. Я ухожу. Я ухожу. Ухожу. Ухожу.
Прощай, мой очередной неудачный роман. Это было нелепо и смешно. Я отменяю тебя. Я тебя зачеркиваю. Влюбилась, – разочаровалась. Моя героиня разочаровалась в тебе. И ее больше ничего не держит рядом.
Всё. Всё. Всё. Всё было мимо. Мимо. Мимо.
… Прощай, любовь моя, прощай. Или, точнее, я забираю свою любовь обратно в сердце. Милая, ты больше не будешь греть этого мужчину. Незачем. Что нам отапливать, практически, всю улицу?
И я закрываю дверь. Сюда опять нет хода никому. Я закрываю свою дверь.

… Бульк, - выключен телефон. Не тревожьте меня никто. У меня выходной ото всех. Даже для близких, – меня нет сегодня. А для дальних я умерла навсегда.

… Мне будет легко уйти от тебя. Да и незачем быть с мужчиной, который не пытается тебя удержать.

Я отпускаю твою руку. Прощай, прощай, прощай. Не надо больше поцелуев. Я и так перестала узнавать свои губы. И они требуют еще и еще. А я не могу им этого дать. Что я им дам, если ты далеко от меня?! На другой планете, должно быть.

И я говорю тебе напоследок: лети, мой сокол. Я люблю тебя, и потому отпускаю.
Ты теперь вольный.





Две дырочки от моей любви


… Я делаю себя сама. Из непоняток, опухшего лица и сгорбленных плеч.
Может быть, ошибки как раз и нужны, чтобы, осознав их, быстрее вернуться на свой путь. Что толку плутать в чужом саду?.. Вперед, моя девочка, полный вперед! Нас ждут еще приключения! А там, - и взлеты, и падения…

Раньше я очень хотела перестать быть девочкой по жизни, и стать, наконец, женщиной. Но тут вдруг поняла: пусть. Это моя дорога, и мне решать, на каком участке стоит подзадержаться. Быть девочкой в полтинник, - наверняка смешно со стороны, но я-то не в стороне от себя. Мне в этом комфортно и весело, а стало быть, пусть будет так. Может быть, я даже встречу мальчика, который полюбит мою девочку… Может быть.


Почему-то мне не грустно. Знаешь, я думала, будет грустно. Всегда ведь так, когда любовь уходит. Но мне не грустно. Может, потому, что она не уходит совсем. Я просто забираю ее себе. Она тебе не нужна. И я ее забираю. Всего и делов-то.

… Еще я поняла одну простую вещь: на свете есть не только радуга. Какие-то другие природные явления тоже имеют место быть. И мне надо уметь существовать среди многообразия этого мира.

… Я хочу быть нежной в этом мире. Я могу быть любой, и, кажется, уже умею. Но свое предназначение, свой путь, свой способ существования я вижу в нежности. Даже когда больно, и, может быть, особенно, когда больно, и все не так, как я хочу, - я лучше скажу об этом весело и нежно: а знаешь, милый, ты делаешь мне больно. Пожалуйста, оставь. Я так не хочу. Мне это не подходит.

… Когда ты уходил, все  двери открылись от сквозняка. И у меня не было сил встать и закрыть их, пока ты не ушел. Я сидела в прихожей и ждала, когда пойдет лифт. И ты уедешь. Уйдешь от меня.

Это, конечно, безумие и полная чушь. Даже зная, что я тебе никак не нужна, продолжать надеяться, что ты захочешь со мной быть. Просто быть рядом. Просто быть.

… Мне это трудно дается. Душа моя, несмотря на боль, еще бежит за ним вслед, еще… Нет, нет, нет, душа моя, возвращайся обратно. Нам там нечего ловить. Там выжженная пустыня, и танки носятся по песку.

… Иногда (а может быть, часто) я думаю, что только я и могла бы его спасти, - от него же самого. Так, как Герда спасла Кая. Пришла и вынула из глаза осколок жестокости и безверия.
Но я больше не верю в свои силы. Этот орешек мне не по зубам. Может быть, его уже любят, и уже выносят с поля боя, откуда мне знать. По большому счету, я не против. Пусть та, кто любит, держит его на плаву. Ведь кто-то же должен.

… Почему-то на тебя все время что-то падало в эти дни, а у меня вскочили два прыщика. Странно, но они меня не портят. Даже наоборот. Милые такие два красных пятнышка.

… Мне снилось недавно, что я согласилась оставить узелки на память. И цыганка взяла иголку с ниткой, и прошила мне ладонь в двух местах. Было очень больно, кстати. И остались две дырочки в моей ладони. Две дырочки от моей любви.





Дымок от моей души


… Даже уйдя от тебя, я останусь с тобой. Останется еле заметный дымок от моей расплавленной души. Я любила тебя, у меня не получилось.
Облачко дыма тает на солнечном свету, развеивается по перекрестку… Это удивительное зрелище: человек давно перешел дорогу, а облако дыма от его сигареты все вьется, вьется, вьется в утреннем свете…
Но скоро растает совсем.





Столько не живут

… Я больше не прошу тебя ни о чем и не беру сама. Я – лишь наблюдатель в этой истории, и меня уже сносит по течению… влево… влево... влево…
Меня здесь уже почти и нет.  Что ж ты хочешь еще от меня, если меня уже нет?.. Какого такого секса, каких таких слов?.. Нет, нет, нет, нет… Меня уносит вода… Ведь я уже наплакала целую реку слез, ты знаешь?.. Вот она меня и уносит от тебя…

… Мне нравится, что ты называешь меня «хулиганкой». Да, я такая, ты все угадал. Но это меня не портит. Меня вообще ничто не портит. Я вся – чистота и свет.

… Вот и ты. Я так долго тебя ждала. Знаешь, сколько? Столько не живут.





Я ухожу

… От меня к тебе идут поезда. От тебя ко мне идут поезда. Ранним утром я слышу гул проходящих составов. Я знаю, знаю, знаю, что я тебе – никто. Я знаю и то, что ты мне – никто. Но мне приятно думать, что между нами есть железнодорожное сообщение.
… Так что же, что же, что же я хотела тебе сказать?.. Мыслей совсем не осталось. Да и чувства все куда-то делись.

… Знаешь, я опять не удержалась, и была в одном из твоих дворов. Мне хотелось прикоснуться к месту, которое ты вспомнил с нежностью.

Мне так хотелось твоей нежности… Но оказалось, не судьба.
Кому-то не дано. Кто-то не дает. Не всем и не во всем везет.

… Теперь я понимаю, что все не случайно. Мне даже представляется, что вся моя жизнь была подготовкой к встрече с тобой. Все пригодилось, все пошло в ход сейчас. Вся моя жизнь пошла в ход.

В какой-то мере, секс, - двигатель жизни. Вечный такой, неустанный двигатель. Люди двигаются друг на друге, друг под другом, друг с другом, и это хорошо, это правильно.


По большому счету, можно ничего и не читать и не писать про любовь. Все уже сказано, выучено наизусть  и вписано в тетрадки-песенники.
Но я продолжаю, продолжаю, продолжаю сочинять свою историю… Ведь это – моя история. Были похожие, и можно их связать, но зачем?.. У меня все иначе. Ведь я – это я, и такой уже не будет. Я не могу сказать, что ты – это ты, потому что тебя совсем не знаю. Влюбилась я в одного, сердце говорит о другом, а на деле ты – третий… никто не знает, какой ты. Хотя, может быть, мое сердце и знает.

… Странное дело – эта сексуальная связь. Даже когда секса нет, связь носится в воздухе, и не думает испаряться, или там порваться где-нибудь по дороге…

Я люблю тебя. Я просто люблю тебя. Так случилось. Так получилось. Я полюбила. Может быть, надо было осмотреться. Но я так не умела никогда. В омут головою – так проще.
Когда мне было года два или три, я чуть не утонула. Как-то вдруг оказалась в озере под водой, и еле откачали. Но у меня есть такой опыт, есть такое умение, есть такой интерес, - в омут с головою…

… Я буду думать о себе. Мне давно уже пора было начать, да все руки не доходили. Ну да ничего, теперь дойдут, ведь они не заняты больше тобой, и я могу обнять себя…
Девочка моя хорошая, у нас не получилось. Он не любит и не полюбит никогда. Это не такая беда, чтоб прям беда-беда, но все же неприятность. Давай начнем как-то это переживать. Проживать. Пережевывать. Ведь не получилось же.





Полный вперед!

… Мне снился какой-то праздник. Среди веселых людей стояла группа со скорбными лицами. И я подумала, что самое страшное в жизни – потерять своего ребенка. И проснулась. И порадовалась, что хотя бы не рожала, и не держала его в руках. А так, получается, будто и не было. Не было, - и не надо. Не надо, - стало быть, жизнь продолжается. Некого терять, не о ком плакать.

… Даже удивительно, до чего жизнь выводит ровно в то же место в отношениях, где закончились предыдущие. Как будто дает шанс все изменить, пойти по другому пути.


… Мир прекрасен весь. Это вам только кажется, что есть ужасные места. Если уж на то пошло, мир не плох и не хорош. Мы сами рисуем его себе, и выбираем цвета. Недавно, например, я увидела в чужих набросках свой парк, -  в черно-белом варианте. И мне стало не по себе. Нет. Это не мой парк. Я даже в плохую погоду в него не хожу. Это только настроение портить.
Но пробовать, конечно, надо все. Иначе откуда узнаешь, что тебе больше подходит.

… Вынул мое сердце, подержал и положил обратно. Не надо мне. Не надо мне этого. Не беру.

… Конечно, если б я не была в тебя влюблена, все было бы проще. Но я не ищу простых путей. В упрощенных вариантах себя не найдешь. А я, - продолжаю искать.
А сейчас, - труба зовет!
Вперед, в поход, полный вперед!..





Немножко чистой радости


… Он смешной. Он очень смешной. Мы стоим посреди парка, на дорожке, и я рассказываю ему всю свою историю. И даже иногда с матами, хотя мне это не свойственно. Почему-то мне необыкновенно легко. Может, потому, что я в своем парке?..
Может быть. Не знаю, и не хочу ничего знать. Мы даже не обмениваемся телефонами. Ведь я приду сюда опять, а он здесь работает. Меняет этот самый парк, и я надеюсь, что к лучшему.

… Сквозь сон мне почудилось, будто кто-то со всей силы стучит по моей постели. Кулаком, что ли. Мне стало страшно. Просыпаясь, я сказала тебе: я боюсь. Не делай так. Я боюсь.

… Чем реже я буду видеть тебя, тем мне будет легче. Надо бы усвоить эту нехитрую истину. Надо бы начать ее применять. Но…

… Я не знаю, сколько тут тонкого расчета, а сколько – странных совпадений. Но мы опять в одном цвете. И ты оказываешься в дверях ровно в тот момент, когда я только что прошла мимо. И вновь, и вновь я прохожу мимо, и даже, для развлечения, чуть покачиваю бедрами. А потом, видимо, чтобы уж совсем добить тебя, я иду за тобой следом, подхожу, закусываю губу, разворачиваюсь и иду прочь, как будто шла не к тебе, а ты лишь лепечешь застенчиво:  «здрасьте», как будто это не ты трахал меня неделю назад, - и туда, и сюда, и еще в пару мест, и что-то тогда ты не был особенно вежлив.

… Я сижу под яблонями недалеко от церкви. Яблони небольшие, невысокие, и одна ветка прикасается к моей щеке. По сути, я вся скрыта под этими густыми деревцами, на холме, и ловлю под их кронами лучи предвечернего солнца… Здесь хорошо. Так хорошо, что хочется петь мантры и медитировать. Неподалеку останавливается бомж и вопросительно смотрит на меня. «Проходите мимо!» - грозно гремлю я, и он покорно проходит.

… Наверно, желаемое приходит тогда, когда ты позволяешь ему прийти самостоятельно, без своего деятельного участия. Отводя в сторону свою кипучую энергию. Ему становится любопытно, и оно приходит. Или, наоборот, неинтересно, и оно не идет.
Желаемое – не желаемое… В моей часто забегаемой мной забегаловке продавщицы еды всегда спрашивают: «Что желаете?» И это как-то приятно для уха.
Я желаю тебя. Я по-прежнему желаю тебя. А ты – хочешь меня?..

… У нас ничего не пропало еще. Все только длится, длится, длится, как жевательная резинка…

… От меня к нему летит самолет.
Нет. Ничего ему не говори. Просто махни ему крыльями. И пусть он это увидит. Пусть не знает, что это от меня. А ты все равно махни. Пусть ему станет хорошо. Немножко чистой радости  ему не повредит.




Дорогу знаю

… Во сне я зашла в магазин и спросила, есть ли хорошее платье. Продавщица сказала: есть одно, просто замечательное, со вставками, стоит две тысячи. Я сказала: как-нибудь в другой раз.

… У меня же даже фотка его осталась. На единственном нашем семейном снимке. Чудно… Ну да, вот оно, со вставками.
Я носила его до последнего. Уже и коротко стало до невозможности, и маловато… Но я перевела его в разряд «для дома», и продолжала носить…

… В двенадцать я еще носила косы. Была прямо девочка-девочка. И даже с бантами. Дома, - и с бантами. Лица почти не видно: много света от окна. Впрочем, видно, что счастлива. Брат приехал! На побывку, кажется. Мы все счастливы на этом снимке. Надо же, как получилось. Единственная наша фотка, - и мы на ней все счастливы.

… Когда-то мы уходим от родных людей и мест. Не все. Но я – ушла. Ты – тоже. Когда-то приходит время выстраивать что-то свое. Обустраивать гнездышко. Нести в него свои палочки и пушинки.

… Я не знаю, как буду жить дальше. С какими подробностями. Но знаю, что буду учиться выходить из зависимости от тебя. Учиться быть свободной.





Хочу быть солнышком

… Во время медитации под закрытыми глазами столько света, будто внутри встает солнце. Большое желтое солнце. И остается очень мало темных участков.

… Чем хорошо творчество? Секс есть не всегда, а нарисовать каляку-маляку ты можешь всегда. Поэтому, я – за творчество. Оно облегчает жизнь.

… Теперь надо ждать, когда прояснится моя голова, и в нее начнут приходить мудрости. Надо будет носить с собой блокнотик, и записывать каждый чих. Вдруг я стану Солженицын или даже Бродский

… Либо ты зависишь от своего внутреннего света, либо от чего-то еще. Либо от того, что внутри, - либо от того, что снаружи. Но… будд мало, а буддистов много. Поэтому сочетаем высокое и низкое. Свет и грязь. Нежность и похоть. В разных пропорциях.
Хочешь больше света?.. Отвернись и пройди мимо. А если уж участвуешь во всеобщем разврате, - тогда открывай при этом глаза.

… Я начинаю замедлять свои истории. Пусть текут плавно. Мне некуда спешить.
Я буду жить для себя, и получать удовольствие. Когда вся жизнь прожита для родителей, это уже достижение. Ну, так вот, свои последние годы я проживу для себя. И если завтра будет мой последний день, сегодня вечером я хочу знать, что весь день провела по-своему.
 Может, мне удастся даже из этой тьмы выйти к свету?.. Бредешь, бредешь в черной ночи, и вдруг видишь еле уловимый огонек… Так ведь тоже бывает.

… Чтобы упасть вниз – не надо усилий. А вот чтобы подняться, - да… надо поработать…


… В доме нет ничего сладкого, ни ложечки сахара. Мне снилось сегодня, что я предлагаю какой-то грустной девушке сходить за сладостями в один славный магазинчик по дороге к Белорусской, и говорю возбужденно: там халва! Белая!!!  А девушка кривится в ответ: не люблю такую.
Вот как поймешь женщин?! То она любит халву, то терпеть не может. И как, в таком случае, она поймет сама себя?..

… Все, что нужно, - нести свет. Тень сама себя найдет, и сама в себя влюбится. А вот свет… Его нужно выращивать в себе. Из еле заметного огонька – в солнышко без краев.
Хочу быть солнышком, ребята. Я все решила.
Я просто хочу быть солнышком.





Я жду ответа…

… И я полезла через ограду. Не возвращаться же тем же путем. Через пустынное кладбище, заросшее крапивой и земляникой с огромными желто-белыми цветами. Старинными и странными надгробьями. А главное – ни одной живой души вокруг, кроме моей. Которой почему-то захотелось приключений под закатным сонцем.

… Я жадно смотрю в небо. Ведь скоро в полет, в полет, в полет! - и душа моя уже ликует, и поет, поет, поет!
Все говорит за то,  что я буду свободна. В небе иначе нельзя. Других туда не пускают.

… Знаешь, я взгляну на тебя с невероятной высоты, и меня отпустит. Ты же отпустишь меня, правда? Ты просто не сможешь меня удержать, когда я окажусь на такой высоте. Ну, а я… я всего лишь пристегну ремни. Я буду держаться только за самолет, уносящий меня от тебя. Туда, в небо, и мимо, мимо, мимо… Туда, куда плывет утреннее солнце…

… «Он меня любит!!!» – сказала она в тот день. И повторила ошалело: «Он меня любит! Он меня любит!!» Я знала, о ком она. О мальчике, который ей нравился, и который уже давно, оказывается, сох по ней… Прошлое брошено, как надоевшая игрушка. Новая любовь, уж теперь-то, - настоящая. Новая попытка упасть.
Мне снилось на днях, что мы обе стоим на жуткой крутой лестнице, ведущей с неба, – чуть ли не в преисподнюю, и почти вертикально. Даже просто осторожно спуститься – и то, мало шансов обойтись без переломов. И я вижу ту, которая бесстрашно встает на верхнюю ступеньку… Как я могу ее удержать? Ведь я и сама собираюсь спускаться… Вниз, вниз, вниз, вниз. Очень осторожно, но все же, - вниз, вниз, вниз, вниз… Здесь нет поездов и самолетов. Здесь – слезы, катание по полу и кровати, и безудержная страсть…

… Много неба на рисунке – это хорошо. Но когда-то оно заканчивается, и начинается трава. Зато в нее можно упасть… Только бы она была мягкая. Жесткую траву я не люблю. Колется.
Я нарисую тебе травку позеленее и помягче. Пусть никто тебя не колет. Пусть тебе будет хорошо и весело.
А когда ты устанешь от забав, ты всегда сможешь вернуться в свой дом с мансардой. На крышу его свешивает ветки большое дерево, и шлет лучи теплое желтое солнце.
Вот и все. Кошка легла на  мою картину, и я вижу немногое. Дверь в дом. Два окна. Кусок тучи с каплями дождя. Небо. Чуть-чуть травы. Ступни ног в черных ботинках.
Странно, но мне стало чуть легче.

… Энергия – странная штука. Ум говорит: все хорошо. Сердце говорит: многое по мне. Но… все-таки внутри что-то неуловимо изменилось, и настоятельно требует другого пространства. Почему это происходит, как, зачем, - непостижимо. Но это происходит, и это хорошо.

… Какой-то пустой день. Ненаполненный. Совершенно нечего делать, и ничего не идет.
Как справляться? Где справиться? Жду ответа… я жду ответа…

… Я не пропаду без тебя. У меня очень бурная внутренняя жизнь. Когда я уйду от тебя, я не пропаду.
Просто с тобой все обретает другой вкус. Привкус сигарет. Солоноватый вкус твоих губ.

… Быть рядом. Быть рядом с тобой. Еле заметно прикасаться.
И ждать ответа… Опять ждать твоего ответа…





Наверх, к солнцу


Может быть, ты – не тот мужчина, который мне нужен. Скорее, ты мне нужен, как мальчик. Взрослеющий мальчик, который еще не умеет обращаться с девочками, но ему уже очень хочется. Да и я сама – девочка с тобой. Похохотать, покуражиться, даже подраться иногда, и потискаться, - вот и все, что мне нужно от тебя.

Я запуталась. Я ни в чем не вижу выхода. Я хожу по лабиринту своих переживаний, и не нахожу ответа. Я зову на помощь свой разум, но и он разводит руками.

А пока… пока мы меряемся с тобой своими «эго». У каждого, как выяснилось, оно, – о-го-го! И мне даже не жаль, что я не такая уж просветленная. Какое есть, такое есть. Зато мое.

… У тополиного пуха обратный вектор движения. Он взлетает каждой пушинкой: вверх, вверх, вверх. Будто снег наоборот. От меня к тебе летит снег наоборот. Ты тоже видишь  его сейчас?..
Это – капельки моего желания. Белые капли любви. Маленькие кусочки моих надежд.
Вверх, вверх, вверх, к солнцу…





Все стоят любви

… В моем доме сегодня – рок-н-ролл. За окном в солнечном свете танцует тополиный пух.
Выйдя из квартиры, я почувствовала твой запах. Я схожу с ума. Это не новость для меня. Больше всех достается новому телефону. То он разрядился, то выключился, то я не могу дозвониться, потому что не вбила одну цифру …
Ничему не удивляюсь. Крыша давно уже где-то в Италии, и покрывает чужой дом. Или хотя бы в Крыму. Пусть она будет в Крыму. Я поеду и заберу. Родная моя, погрейся там пока, погуляй, покуролесь, а я уже скоро приеду и заберу тебя! Ведь ты же не насовсем, правда? Ты же хочешь когда-нибудь вернуться ко мне?.. Возвращайся. С тобой лучше, хотя я и делаю вид, что без тебя прикольно.

… Прикол – это когда что-то к чему-то приколото или приколочено. Я не уверена, что оно мне надо. Я вообще не сильно дружу с гвоздями, да и иголки когда-то прошлись по мне в грубой форме…
Выбираю другой путь. Я выбираю мягкий путь.

… Я не люблю иметь дело с «имельцами», - теми, кто озабочен, где бы что поиметь.
Пух ничего не стоит. Моя любовь ничего не стоит. Детская губная гармошка за окном ничего не стоит. И, значит, незачем трястись над каждым гвоздем. Будешь проверять?..

… Когда ты радостно подтвердил, что тебе нужен только секс, меня это поразило. Даже не то, что подтвердил, а то, что тебе радостно. Бог ты мой, чего я в этой жизни не понимаю? Какой урок еще не прошла? Будет ли у меня так же? Или Бог милует?..

… Всю жизнь я пыталась завоевать чью-то любовь. Я никак не могла взять в толк, что она уже есть у меня.
Завтра я увижу тебя. А может быть, нет. Это даже неважно. Моя любовь уже живет во мне. Мне больше не надо за ней гоняться.

… Гнев – это требование любви. Полюби меня прямо сейчас, и так, как мне надо. Страсть – это требование любви. Так, будто любви нет на свете, и срочно надо хоть где-то, у кого-то надыбать кусочек.
А у меня уже все есть.

… Еще, я думаю, фраза «он не стоит твоей любви» в корне неверна. Любовь – не диван и не холодильник, чтоб ее оценивать.
Все стоят любви. И поэтому я его люблю. Только поэтому.





Будешь готов, - скажи

… Он даже не запал на меня. И мне надо это как-то пережить.
Как вообще уйти от мужчины, член которого входил в тебя? Это все равно, что отказаться от себя. Ведь в моих мыслях, моих ощущениях он еще во мне и продолжает двигаться… продолжает двигаться…

… Секс с нелюбящим мужчиной, - горечь пополам со сладостью. Он дарит наслаждение, и тут же его отбирает. Ведь ты чувствуешь всем телом: нет, нет, нет, нелюбима. Лишь использована там, там и здесь.

Милый, люби меня.
Если не готов, ничего тогда не надо.
А будешь готов, - скажи.





Хорошенько подумать

… У нее безупречная кожа. Я бы дала ей двадцать пять. На самом деле, ей – в два раза больше. В уголках губ собирается слюна. Как будто не доплевывает в кого-то. Когда-то не доплюнула, и с тех пор вот… слюна копится… копится… копится… Правда, иногда, когда кто-то неосторожен, к нему может прилететь плевок. И весьма ядовитый, надо сказать.

Я была неосторожна. Я позволила себе усомниться в ее… самодостаточности? Крутизне? Праве на жизнь? Да, я позволила себе усомниться в ее праве на жизнь. В праве жить так, как хочется.

… Ты сидишь на чужом месте, полускрытая от людских глаз. Что ты там делаешь за этой конторкой, неизвестно. Может, пасьянсы от тоски раскладываешь. Ничего же не видно. Но уверяешь всех, что работаешь.
Бог ты мой, какая может быть работа, когда ты по уши в дерьме?! Слышала меня? Ты – по уши. Ненависть и отвращение сочатся из тебя, даже пальцем тыкать не надо.

… Наивная девочка, ждущая пенсии. Еще пять лет, - и долгожданная свобода. Ничем не замутненное счастье. Вставать поздно, никуда не идти, или идти гулять… Потом – обаивать очередного ухажера…

Но, если рассудить трезво, ты уже умерла. А за эти пять лет сдохнешь окончательно. Получается, я столкнулась с трупом. Я ведь была на днях на кладбище. Вот ты примерно оттуда.
Брр. Не хочу умирать. Я не хочу умирать. Я потому и пишу, - наивно надеюсь, что мои тексты будут жить. А значит, буду жить и я. Такая, сякая, всякая, какая была.
А ты вот уже сдохла. Почти.

Но, знаешь, все еще можно исправить. Правда, не знаю, хватит ли тебе на это сил…
Но ты только подумай: ты еще можешь быть счастлива!!! Делать то, что любишь!!! Любить тех, кто любит тебя! Бывать там, где тебе хорошо, и даже работать там, где хочется!
Все в наших руках, знаешь ли. Не только марки и конверты.

Вот тебе и задание на лето. Подумать об этом.
Сесть под деревом и хорошенько подумать.





Когда тебя любят

… Если ты влюблен в шлюху, покоя тебе нет. С кем она спит сейчас? С тем или этим? Кому дает? Каким способом? Думает ли при этом о тебе?
Любовь зла. Загонит в кретинизм и совершенно адекватных.

Что говорите? Мозги надо было включать? Ну, знаете ли, похоже, вы еще не влюблялись ни разу. Тут так закрутит, так понесет, только успевай уворачиваться, - от берегов, от мелей, от других лодок…

… Не все шлюхи дают за деньги. Есть избирательные. Дают, - за наслаждение. Многие считают это разнообразием в сексе. Как по мне, это, - проституция. Если ты трахаешь все, что движется, ты не можешь вложить в каждого душу. У тебя просто не хватит души. И, получаешься, ты отдаешься за какие-то блага, хотя бы и за оргазм. Проституируешь потихоньку.


… Я была сегодня в твоем последнем дворе. Самом ужасном. Правда, ничего особенного в нем нет. Двор как двор. Ухоженно. Много деревьев. Пара клумб, окаймленных каменными спиралями. На них – полтора чахлых цветочка. Это сказало мне все. Впрочем, корпуса с переходами между ними сказали кое-что тоже. Я не была бы здесь счастлива.

… В интернатах все пропитано болью и несбывшимися надеждами. Так я чувствую. Может быть, неправа. Ведь я была только в лагерях. Это когда тебя сдают чужим людям на три недели, и ты хоть повесься на своих обмоченных простынях, никто не подойдет...
Удар, удар, еще удар…
А девочкой быть, - когда?!

… Вот как это, когда тебя любят? Как себя ведешь? Как разговариваешь? Как ходишь? Меняется что-то или нет в тебе? Ведь это должно быть не совсем то, к чему ты привыкла… Любовь мужчины – она ведь какая-то другая. На вкус, на запах, на цвет…





Давай займемся любовью

… Любимая женщина, – это та, которую хотят, о которой думают, которую чувствуют.

… Любящий мужчина?.. Пусть это будешь и не ты. Кто-то другой, чем-то похожий на тебя. Озорной мальчишка с веселыми глазами. Знаешь, я так и не научилась дружить с мальчишками. Что ты об этом думаешь? Хочешь со мной дружить?..
Я была бы хорошим другом. Я вообще, по жизни,- хороший друг.

… Как так получается, что одни любят, а другие – лишь позволяют себя любить?.. Какого витамина им не хватает для роста?
Наверно, бесполезно об этом думать. Но я все равно думаю.
Я не знаю, что должно случиться, чтобы мы пришли друг к другу. Наверно, землетрясение и потоп. И все погибли. И мы остались во всем мире вдвоем. Только так. Только при таких условиях.

… Однажды ты пропадешь для меня. Просто выпадешь из поля зрения. Был, был, был, и вдруг пропал с экранов радара. И я больше не пеленгую твой голос, взгляд, жесты, твое присутствие вообще… Когда-то тебя для меня не было, потом появился, и когда-нибудь  не станет… Ты будешь, по-прежнему, - для других. Но для меня, – нет. Ты будешь не для меня.

… А сейчас нам нужна всемирная катастрофа. Слушай, ну вот маленький-то ураган мы можем организовать? В пределах нашей области? Глядишь, и полягут все. Твои, мои, - все…
И мы, наконец, займемся любовью…
Давай займемся любовью.





Новый день без меня

… Любовь - это инициация. Так тебя посвящают в человеки.
Отныне ты будешь замечать за собой непривычные вещи. Немножко гордиться. Иногда побаиваться – себя же. Но всегда, - любить, любить, любить весь мир… И чуть больше, - еще одного человека.

… Ты сказал, что в стране разруха. А вот в моей стране только что отцвели яблони. Наверно, мы живем в разных странах.

Я люблю представлять, как целую тебя… О, это очень нежно. Я так умею. Я так люблю губами рассказывать твоим губам историю моей любви… То прикасаясь слегка, как бабочка, а то распаляясь все больше и больше, и захватывая твой рот все сильнее и сильнее…
Я очень люблю тебя, знаешь? Очень.

Я бы убила свою любовь, если б не знала, что она не убиваемая. Просто взяла бы да убила. Сколько мне еще вот таких ночей?..
… Наверно, любить – это входить все глубже и глубже.

… Я проснусь ранним утром, и прижмусь щекой к своей руке. Ты сказал, что помнишь все. Но это только красивая фраза. А на самом деле, меня нет в твоей памяти. Ведь ты ни разу не просыпался со мной. И не знаешь, как это.

Доброе утро, милый. Доброе утро. Ты проснулся? Тебе пора вставать. Ведь скоро на работу. Впереди новый день. Новый день без меня.





Новые штаны


… Примерка требует сосредоточенности и внутреннего баланса.
Я не знаю, почему, но мне представляется, что длина одежды прямо пропорциональна статусу женщины в отношениях. Короткие вещи, – я в поиске. Причем чем короче, тем больше в поиске. Согласна хотя бы на секс. До колена, – я в порядке, у меня кто-то есть. Длина макси, - я счастлива со своим мужчиной. Я любима.

Я купила новые штаны. Широкие, цветастые. В таких штанах хорошо поехать на юг и гулять там по набережной: туда-сюда, туда-сюда. И больше ничего  не делать.





Между нами – связь

… Между нами – связь. Что бы я ни делала, что бы ни говорила, как бы ни переживала, - между нами остается связь. Я сама о ней попросила, сама выбрала тебя. Не знаю почему, но была услышана. Почему – ты, не знаю тоже. Так вот случилось.
Ты и я. Я и ты. Больше никого.
Я могла бы полюбить другого. Запросто. Я и сейчас могу. Но зачем? У меня уже есть ты.
Такой, сякой, разный
Это есть, это идет, это идет само по себе, без меня и тебя, это – как река, которая течет, течет и течет, - только потому, что она – река, и не может по-другому.

… Пройдет очень много времени, прежде чем мы придем друг к другу. Это ничего. Я подожду. Я подожду. Мне важно, чтобы ты сам понял, что я – твоя женщина. А ты – мой мужчина. И мы связаны одной нитью.
И между нами – связь.





Прекрасная, неуловимая, прекрасная…

… Здесь мне, пожалуй, круче всего. Древние дольмены взгромоздились высоко, затерялись среди сосен. Сияет яркое солнце. Здесь всегда сияет солнце.
Поначалу разбирает страх. Уж очень высоко, и я очень близко к краю. Немного отодвигаюсь. Дышу. Концентрирую взгляд. Отслеживаю, где в моем теле сейчас страх. И только когда я нахожу в теле  легкость и готовность продолжать, закрываю глаза, пою мантры, и начинаю медитировать.
… Свет и тьма, тьма и свет  перед закрытыми глазами. Очень много темноты. Это странно, ведь я сижу на открытой площадке, и ничто не отбрасывает тени, и вокруг меня – только солнечный свет. Но я явственно вижу: внутри меня очень много черноты.
Это – мое страстное желание обладать тобой. Больше я не могу себе объяснить. Вся моя жизнь сосредоточилась на тебе, на этой неутолимой страсти. Даже если бы я спала с тобой, это ничего бы не изменило. И даже если бы жила с тобой.
Тут что-то другое. Желание иметь при себе то, что тебе недоступно. Не дано. Иметь чужое. Присвоить другого человека, и иметь его, иметь, иметь… Не любить, а именно иметь. Использовать по своему усмотрению. Держать на привязи. Водить на поводке. Чтоб был твой. И только твой.

Но… медитация берет свое. Ведь я вижу и свет. Его немного, очень немного, одна маленькая точка. Но она, - есть. И это – мой свет. Моя любовь. Моя чистота и ясность.
Господи, позволь мне жить в любви! Позволь мне черпать силу только из этого источника! Пусть у меня будет мужская любовь, но, Господи, дай мне возможность всегда находить свою внутреннюю силу, и довольствоваться ею! Ведь мужчины приходят и уходят, а жить хочется всегда…
… И я вдруг поняла, до чего же глупо поступала, растворяясь в своих возлюбленных. Ведь они даже не умели распорядиться этим даром, – моей любовью. Они почему-то относились к ней небрежно, свысока. Так, пустячок какой-то. Может быть, я себя так подавала, не знаю. А может, выбирала таких.

Вот сошью длинную юбку… И покажу, какой нежной и любимой  я могла бы быть… Но не стала.
Прекрасной, неуловимой, прекрасной…





Кончен разговор

… Твое имя – сладость и боль.
Твое имя – нет, сразу – да.
Твое имя – частый забор,
Сквозь который солнышко иногда…

… Я всегда выбирала таких. Даже из мягких и душевных умудрялась сотворять монстров. Есть у меня такая программа внутри. Хороший – плохой – опять хороший… Но все-таки плохой.

… Знаешь, все проходит. Идет, идет, идет… и проходит. Даже застарелая боль. Даже невозможная обида. Даже жестокие слова. Что слова? Слова, слова, слова…Все уходит и уплывает от нас, - каждую секунду, каждый час. Ты только не держись уж очень сильно ни за что. Пусть оно идет, как идет. Все нужное и важное все равно ведь остается при тебе.
Останется сияние твоих глаз. Прелесть твоей улыбки. Очарование твоих жестов. Сила твоей души. Так о чем плакать? О чем переживать? О других людях?.. Брось. Все равно на смену этим – придут еще другие. И ты с теми, совсем другими, продолжишь свою историю. Ты ведь живешь в одной истории, ты знаешь? Ты волен ее менять к лучшему, но все же – она одна… и она – твоя жизнь.
Ну, и все на этом. Кончен разговор.
На сегодня кончен разговор.





Наш с тобой разговор


… Существует два способа ожидания.
Первый: заметаться в куче дел. Все переделать, всех удивить, особенно, - себя.
Второй: сложить руки. Только предварительно сесть в позу «лотоса». Ну, и медитировать себе.

И, конечно, иметь в виду: все может измениться в любой момент.
Он в меня влюбится. Я найду другого. Случится землетрясение. Да мало ли что может произойти с девушкой в процессе ожидания. Поэтому, – просто жить, как живешь.

… Как я и предполагала, новые штаны работают на «ура». Жизнь, можно сказать, удалась. Вот не удавалась – не удавалась, а купила цветастые шаровары, - и все, удалась! И женщины смотрят зверем. Что еще раз подтверждает.

… Тут наша епархия выступила против праздника красок в городе. Мол, Индия какая-то, не надо нам этого. Вот пока одна конфессия будет диктовать, что надо народу, а чего не надо, мы и будем все дружно в жопе. Что те, что другие. В одной большой жопе. И в одной краске.

… Интересно, если б он влюбился в меня, продержалась бы я?

… Вот интересно, почему люди придумали ругаться половыми органами? Чем они хуже, скажем, рук или ног? Никто ведь не скажет: ах ты, рука рукастая! Или еще как. Рука с пальцами, например. Нет. Это не ругательное. И слова параллельного не существует. А вот про гениталии, а также вторичные половые признаки и ягодицы, - пожалуйста, сколько угодно вариаций.
Волнует, наверно, людей секс. Берет за живое. Хочется как-то выразить, от всей души.

… У гинекологов есть чудная фраза: «Половой жизнью живете?» - Нет. Я живу просто жизнью. Простой бесполой жизнью. Просто живу.

… Если продолжить мой взгляд, упершийся сейчас в крышу соседнего дома, куда он упрется дальше? А еще дальше? Дойдет ли он в результате до него, и упрется ли ему в живот?..


… Сегодня я поперлась в парк в половине пятого утра встречать рассвет. И нифига не встретила. Многоэтажки все заслонили. Так что, солнце встало где-то там, без меня. Я потом нашла его, поодаль, уже прилично вставшим, и ярко разгоревшимся.

Солнце мое! Будь со мной! Ты держишь меня на плаву, ты не даешь мне размазаться по асфальту, ты одно в меня веришь, да и я, - доверяю только тебе…

Свет, свет. Я вижу свет. Будь со мной, мой свет. Пусть все уйдут. Пусть и он уйдет. Но ты, мой свет, будь со мной, под моими закрытыми глазами. И тогда я скажу тебе: оммм, - и мы продолжим разговор… Наш с тобой разговор.





Не путь

Не путь. Не путь. Не путь мне к нему. Но поезд уже подают на платформу.

Поезда дальнего следования приходят на станцию отправления сильно заранее. И это вроде бы хорошо. Все спокойно грузятся, прощаются с провожающими… Но для таких, как я, эти полчаса невыносимы. Багаж – дорожная сумка, детей – нет, провожающих – нет. Даже когда были, было хреново. Провожающие стояли под окном, преданно смотрели на меня все эти полчаса, и никак не могли проводить. Пытка родительской любовью под марш «Прощание славянки». Неужели нельзя посадить ребенка в вагон и поехать домой?! Нет, видимо, нельзя. Надо измучить и себя, и его, - до предела. Все страсти – до предела.


Но, но, но… пока не путь… не путь… не путь… Раньше я не замечала за собой такого, - чтоб не знала, что скажу дальше, а потом удивлялась, куда завел разговор. Раньше у меня все было продумано заранее, все мои реплики.

… Как же так получилось, что ты стал моим мальчиком, а я – твоей девочкой? Не знаю. Так получилось. Так легли карты. Так упала фишка. Так решили наверху. Может, потому, что перевалить за полтинник, и ни одного мужика – это перебор, даже по божественным меркам

… Я хочу быть твоей. Я хочу быть с тобой. Я больше ничего так сильно не хочу в этой жизни. Для меня и секс – только способ быть ближе к тебе, способ быть твоей.

Но… не путь. Не путь. Не путь…






К настоящим людям

… Пожалуйста, думай обо мне. Если ты не будешь думать обо мне, я сойду с ума. А мне бы этого не хотелось.

Я ревную тебя к каждому столбу. К каждой тетке. К каждой женщине.
Ты думаешь обо мне? Думаешь? Думай, думай, думай, думай…

… И нечего закатывать на меня глаза. Меня это бесит. Меня все бесит. Я вся состою из бесов.

… А потом, вечером на улице, в награду, что ли, за все мои страдания, я познакомилась с художником, картины которого обожаю. И он даже дружил с Ковалем. И я даже не знаю, как это все так случилось. И любимый художник, и любимый писатель вдруг оказались рядом со мной, на одной скамейке. Оказывается, достаточно было подойти.

… Нету у нас никакой связи. Я все выдумала для красоты. Не хотелось окунаться в пошлость и грязь. Но все равно ж окунулась, и с головой.
 Ладно. Подумаешь. Помыться, просушиться, - и в жизнь, к людям. К настоящим людям.





Живи

… А знаете, он был не так уж плох. Веселый, умный, талантливый. И руки золотые. Ну, и вообще руки… хорошие такие руки. Вот с любовью не повезло. Прожил жизнь без любви.
Но, между прочим, не  знал об этом. Что его как-то оправдывало. Искренне верил, что у него с женой, - она самая, любовь и есть.
А любовь… Ну, а что любовь? Живут же люди. Вот и ты…
Живи.





Идти вперед


… Здравствуй, я. Здравствуйте, серьезные внимательные глаза. Здравствуй, ясный ум. Здравствуй, решительное сердце.
Где я была все эти годы? Здесь. Всегда здесь. Всегда, - в этих глазах. Но почему-то не видела себя. Боялась. Не хотела видеть. Теряла. Искала. Прислонялась к другим. Плакала в бессилии.
А я, я, я, - всегда была по-прежнему здесь, с собой.

Как странно, когда человек встречается с собой уже в пожилом возрасте… Ведь жизнь пошла бы совершено иначе, если б это случилось в молодости… Но, видно, каждому – в свой срок. В свое время. В свой момент.

Теперь я знаю, что делать. Быть собой. Продолжать быть собой. И тогда скажутся нужные слова и назначатся нужные встречи, и примутся важные решения.
Долой сомнения, тревоги и пустопорожние разговоры. Да? Нет? Зачем? Почему? – все это теперь долой.
Ведь у меня теперь есть я. Есть я с решительным взглядом. И, может быть, уже с сильным сердцем.

… Можно купить пучок укропа и на улице, и в магазине. Но почему-то магазинный дольше сохраняет свежесть и вкус. Хранился правильно?..
Так и я, в поисках себя, вдруг нашла ту, которую хранила в глубине. Может быть, в прохладных глубинах моей души.

… Искать свою силу в других – не путь. Найдешь лишь слабость и печаль. Ищи ее в себе. Ищи, как умеешь.
Уже второй раз это случается со мной на йоге. Йога – это мой путь.

Впрочем, всему - свое время. Свое движение. И свое решение. Доверять себе, -  значит, доверять и потоку своей жизни. Шаг за шагом, мгновение за мгновением. Ничего не продумывать заранее. Ничего не бояться. Просто идти и идти вперед.





Счастье – это сахарная вата


.. Я думаю, если женщина красится так, что видно, что она накрашена, значит, она недолюбливает себя. Мол, ну что у меня за глазки мелкие, невыразительные, и ротик какой-то бледненький, и волосики непонятные… А вот я сейчас! Подводочку черную! Помаду алую! А волосы – в перья! Пусть любимый офигеет, какая я красотка!

Я вообще считаю, что не надо бороться со своими «недостатками». Надо принимать их, как данность, и мирно сосуществовать. Подбородок у тебя? Поскромнее антураж вокруг него. Естественный цвет волос. Не выпячивай то, на что не хочешь обращать особого внимания.

Хотя, на самом деле, любовь больше неоткуда взять, кроме как изнутри себя. Вот так, положить руку на сердце, и принять свою любовь – к себе же. Принять, - и жить дальше с любящим сердцем. И стать, наконец, любимой.

… Женщина красива только тогда, когда любит. Каждая может полюбить себя. Каждая. Ведь во всех клеточках нашего тела живет любовь. Мы просто боимся пойти и взять. Как же, а вдруг заругают. Вдруг не поймут. А вдруг, а вдруг, а вдруг…

- «Счастье вдруг, в тишине
Постучалось в двери…»
- Бум, бум, хрясь!
- «Неужель ты ко мне,
Верю и не верю…»

… Однажды счастье придет к тебе. Ты можешь прожить сколько угодно лет без него. Ты можешь потерять надежду. Ты можешь выстроить жизнь с учетом того, что счастья уже не будет. Нечего и тщиться. И даже надежда уже сдохла. Аминь.
Но однажды… да-да, однажды… в дверь твою: бум, бум, хрясь! – щастье!!! – точно тебе говорю, так и будет.
Ты уж приготовься. Научись руки распахивать пошире. Чтоб, значит, принять свое счастье полностью, и не расплескать ни капли. Оно ведь такое: сегодня есть, а завтра, может, и нету уже. Поэтому надо принимать его сразу и целиком. Раз так! – захапала в руки! – и держи, и откусывай по кусочку!
Ведь счастье – это же сахарная вата… Да, думаю, так. Счастье – это сахарная вата.





Все возможно

… Энергия – вот что правит этим миром. Не красота, не деньги, не секс. А то, что не видно глазу, но,  тем не менее, носится в воздухе. Если и искать чего-то, то дополнительной энергии. Еще чуть больше силы. Чтобы стал еще тверже внутренний стержень.
Мир окутан нитями энергетических потоков, как проводами. От кого-то тянется больше проводков, от кого-то – меньше. Кто-то больше настроен на прием, кто-то на отдачу энергии… смотря где он ее берет.

Раньше я завидовала изысканным, утонченным женщинам. Пыталась подражать. Искала в себе похожие жесты. Но истина заключается в том, что такие вещи – внутри. Да и не всегда пирожные – в радость. Если уж выбирать продукт для подражания, то я бы предпочла быть огурцом. Прост, вкусен, полезен, не сухомятка. И всегда в тему. Я уже не говорю про его неземную  красоту.

… Меня несет река жизни… Несет, несет, несет… Это хорошо, когда тебя несут. Гораздо приятнее, чем когда тащишься своими ногами. А так, - едешь и едешь в каком-нибудь паланкине, и обозреваешь окрестности… что там происходит, в твоем королевстве… покачиваясь в такт шагам слуг…

… Никто ведь не видел и не трогал любовь. Кто-то, говорят, чувствовал. Но что толку? Пока сам не почувствуешь, не поймешь: вот она, пришла, - так и будешь недоумевать, какая она.

… Он – моя телесная потребность. Вот есть у меня потребность в этом мужчине, возникла однажды, - и никуда не девается. Да так, что меня порой швыряет на него, когда мы идем рядом. И я каждый раз поражаюсь, как такое вообще возможно. Но, оказывается, все возможно в этом мире. Если очень захотеть.
Да. Все возможно.





Новая юбка

… Как бы вы ни продвинулись в жизни, остаются вещи, которые выбивают из колеи. Из привычной колеи. И я не уверена, что так ли уж нужно к ним идти. Если организм в шоке, если он явно протестует, - путь ли это?.. Испытание ради испытания, - стоит ли оно того?..
Бог с ней, с крутизной. Я не буду взбираться на эту гору. Не хочу.

… Я шью юбку про любовь. Про мою любовь. Она – нежно-абрикосового цвета, с вкраплениями розового, бордового, салатного… Поле, усеянное цветами. Ромашками?.. Ткань – мягкий, упругий трикотаж. Юбка будет узкая, сильно обтягивающая бедра, длинная, в пол, и с небольшим разрезом, – для ходьбы.
Такова моя любовь. Мягкая, теплая, нежная. И бесконечная…

Но, но, но… я шью на редкость невнимательно. Приходится распарывать неудачные швы, и начинать заново… Вижу очень плохо. Как пелена перед глазами. Пелена страсти. Уж очень хочется, знаете ли. Очень.
Но я не спешу. Куда мне спешить? Никто не умоляет и не стоит на коленях: О! Полюби меня! – поэтому можно спокойно и неторопливо продолжать шить… ошибаться… исправлять ошибки…

… Может, и впрямь моя страсть затмевает мне глаза? И у вас – любовь?.. Сегодня мне снилась твоя жена. Мы стояли в очереди (наверное, за тобой), и она кричала мне: купи себе очки, раз не видишь!!! – ну, а что кричать-то? Не понимаю этого. Стоишь себе впереди, и стой. Я ж не претендую на твое место. Или уже претендую?.. Да не, я там спокойно стояла. Осознавала себе, что вот не вижу нифига почему-то. Размывалось все перед глазами.

… Когда я шью, в доме бардак. Всюду обрывки ниток, посреди комнаты – гладильная доска, на полу – линейки, карандаш, кусок флизелина…

… Я до сих пор не знаю, идет ли ко мне что-то от тебя. Может быть, и нет. Если так, это даже лучше. Легче будет уйти.

… Чтобы шить, много зрения не нужно. Это ж не вышивка. Примерно видишь – и ладно. Я не требую от своей любви особой прозорливости. Пусть будет, как есть. Только пусть будет.

Правда, порой я не знаю, зачем мне она… Выносить очередной удар? Но сколько же можно…

… Я никого и ничто не виню. Я хотела влюбиться в мужчину. Я в него влюбилась. Я даже сперва написала об этом. Верх писательского цинизма.
Ну, а то, что могла бы влюбиться в другого…  Нет. Не могла бы. Таким, как я, - через ад.

… Поздно вечером я вышла в дождь. Лужи рябили от падающих капель, и я увидела, как бегут блики, – отражения от фонарей. Получались такие ночные блики, не солнечные. Я шла и ревела, гуляла и ревела, сидела и ревела о том, что он в нее влюблен. Это же видно. И даже не скрывает этого. А я-то хотела, чтоб он влюбился в меня. А он взял, - и влюбился в нее. Так бывает, да? Так бывает? Вся моя история полезла по швам, как старый башмак. А ведь она еще не очень старая. Почти свежая история. Но уже полезла по швам.
Я оказалась никудышная швея. Все, что я сумела, - это сшить юбку. И та оказалась неплоха. Что ж, кому-то – любовь, кому-то – юбка. Кто на что согласился.





Я выбираю солнце

Папа, это тебе

… Папа, папа, папа, я тебя очень люблю. Очень, очень, очень. Поэтому так все. Поэтому так.

… Я сижу на подоконнике между больничными этажами, и смотрю на закатное солнце. Мне больше некуда смотреть, да больше ничего и не нужно. Я сижу и жду. Тебе делают операцию, - там, на одном из этажей. Иногда мимо пробегают врачи и шугают меня: нельзя сидеть  на окне. Но я сижу.
Это лучший подарок, который могли бы мне дать: вот это самое закатное солнце. Желтое, уже не слепящее, медленно укатывающееся, и золотящее зеленые кроны деревьев… Мир невообразимо прекрасен в этот вечер, спасибо. Иначе я бы сошла с ума. А так, - нет, не сошла. Сижу себе и наблюдаю красоту весеннего вечера. Сижу и жду, когда закончится операция. Сижу и вдруг понимаю: а ведь ты ни разу не говорил мне, что любишь меня. И эта мысль на закатном солнце особенно нестерпима. Как пятно, которое все затмевает.
Но, но, но… я продолжаю сидеть и ждать.

Как же так случилось, папа? Как это с нами случилось? Это прямо приключение какое-то. С погонями, драками и хеппи-эндом. Ведь нельзя же считать плохим концом то, что ты умер у меня на руках. Ну, почти на руках. На самом деле, лежа на больничной кровати. Но я была рядом. До последнего, - я была рядом. А те, - все, кого ты любил, и до последнего вздоха говорил им об этом, - их не было рядом. Но это их ты звал в свои последние минуты. Не меня. Вообще не меня.

Какой-то круг замкнулся. Без конца один и тот же круг. И нет ему конца, он же круг.

… Я выйду из него.
Я же вышла из больничной палаты. Мне не было тяжело. Ведь я сделала все. Мне вообще не в чем было себя упрекнуть. И все понимали это. Никто не посмотрел косо. Все знали: я потеряла самого близкого.
Я вышла на улицу. Выбросила твою потрепанную тканевую сумочку с кепкой и ботинками. Ни к чему это все. Теперь это ни к чему. И никому. Поэтому нет смысла. Ни в чем больше нет смысла.

… Зачем звать ту, которая рядом? Ведь это же бессмысленно. Она уже рядом. Зовут тех, - кто далеко. Кто не хочет идти. Или, может быть, хочет, но не может. Ноги не идут.

… По всем существующим меркам, мой отец был моральным уродом. И я знала об этом. Все знали. Правда, он сам – не знал.
Но он же был, - мой отец. Мой папа. Папка. Тот, кто всегда был рядом в детстве. И поддерживал, и говорил хорошие слова, и учил меня гордиться собой, и не сдавать себя… Многому учил. Как переходить дорогу, например. Ведь это очень опасно, - наши дороги. Кругом столько машин! А вдруг попадешь под машину?! Поэтому надо очень осторожно переходить. Не падать.

… Я очень любила летать. Он знал об этом, и устраивал мне полеты под потолок: вверх! Вверх! Вверх! – я помню это ощущение… Но отчетливо запомнила и момент, когда он сказал: Все. Это в последний раз. Ты уже тяжелая. – и действительно, это был последний раз. Больше он меня не подбрасывал.

… Секс – это полет. Медитация – это полет. На какое-то время оторваться. Взмахнуть крыльями, и полететь. Девочки так любят летать.

… Похоть, зависть и жадность. Три точки на моем внутреннем небосклоне. А за ними, - огромное желтое солнце.
Я выбираю, - солнце.





Все будет хорошо
Моим родителям


… И вдруг во мне что-то щелкнуло. Как будто тумблер переключился. И я почувствовала себя любимой девочкой. Той, которую любит весь мир, - за то, что она есть, и такая славная. Вот будто мама и папа обняли, и сказали: мы тебя любим. Так я себя почувствовала. Что меня любят родители, а значит, - весь мир.

И сразу внутри стало так хорошо-хорошо. Я любима, и мне хорошо.
Может, они и вправду пришли поддержать меня?.. Ведь когда-то это должно было случиться.

Так или иначе, а чувство «любимости» поселилось во мне, и не уходит. Хоть я и в джинсах сегодня, и они мне безбожно велики.

… Это был контрольный выстрел. Прямо в голову. Вчера – в сердце, сегодня, – в голову. Чтобы уж наверняка.
И я поняла, что не смогу. Как бы ни хотела тебя. Я не смогу.

… Опять идет дождь. Погода со мной заодно, или я – с погодой? Мы обе плачем. Мы обе оплакиваем. Она – меня. Я – свою любовь.
Самое больное – что больше не поцелую. Остальное-то я переживу.

Все пройдет, все пройдет, все пройдет… Как этот дождь, как этот вечер… Все пройдет и быльем порастет…
Что за трава такая – быль? Наверно, есть небыль, и есть – быль. То, что было, и ушло. Ушло от меня навсегда. Ушло и даже не махнуло рукой на прощание. Просто, - ушло.

Я редко прощалась с людьми. Для меня это очень больно. Редко схожусь, редко прощаюсь…

… Она подошла к двери на тонких, негнущихся ногах. Худенькая, как тростиночка. В глазах – отчаяние.
Девочка! Ну что ты! Разве так можно?! Ты же славная девочка! Зачем же так – с собой?! Ведь он даже не взглянет сейчас на тебя!..
Но она не услышала моих слов. Она осталась на своем посту, у двери.

А я пошла домой. Но и я не удержалась от двух внимательных взглядов. И одного оборота назад. Нет, не удержалась.
Как удержать в себе любовь? И надо ли?..

… Теперь вот видишь сам, как оно вышло. Оказалось, мы друг другу не подходим. Оказалось, все было зря.

… И получается, я никогда с тобой не проснусь. И ты не увидишь мое опухшее от сна лицо. Что, в принципе, неплохо.

Я ведь тебе говорила на днях, что все будет хорошо? Ну, так вот. Все будет хорошо у нас с тобой. Я просто теперь буду проходить мимо.
А так, - все будет хорошо.





Я  - женщина

… Ветер треплет раскидистый тополь за окном. Каждый его листочек дрожит. Это ветер - грусть.
Небо такое серое, что, кажется, по-другому и быть не может. Что оно будет таким всегда, и было всегда. Серое, как плита. Могильная плита расставаний.
Зачем вообще кладут плиты на могилы? Чтобы мертвые не встали, не дай Бог? Но они же не встанут…

… Если человек умер, то это надолго. Если же дурак, то – навсегда.
Я плохо понимаю многих людей. Почему они поступают так или иначе? Почему не видят очевидного? Почему выбирают такой странный путь? Зачем им столько грязи, в конце концов?..

Но зачем мне их понимать? Себя бы понять.

… Мною нынче владеет грусть. Владеет безраздельно. Люди почему-то стали добры ко мне. Даже те, кто всегда недолюбливал. Как будто я умираю у них на глазах, и им грустно тоже.

Тело хочет то ли спать, то ли есть, то ли еще что-нибудь.
Холодильник старательно холодит пять картофелин и маленький кусочек сыра.

Грусть, грусть, грусть, грусть… С чем вообще ее едят? Чем запивают? Йогурт и кофе. Пусть это будут кофе и йогурт.

Я простилась нынче со своим прошлым. Простилась и отвела глаза. Нет, нет, нет. Это еще больно. И я еще не могу рассказать, как.

… Не люблю ветер. Зачем он так дует? Зачем такой прохладный? Зачем эта серость и уныние за окном? Не люблю.

Говорят, в такие моменты надо себя радовать.
Но я не хочу. Я так давно не смотрела телевизор, что не хочется и начинать. Даже если я увижу там счастливые лица, это ничего не изменит.

Да я и не чувствую себя несчастной. Это просто грусть. Это – похороны. Когда что-то заканчивается, умирает у тебя в руках, ты сперва плачешь. А потом, - берешь коробку, как маленький гробик, кладешь туда свою надежду, - и идешь хоронить. Небольшая ямка в земле… Засыпать сверху… Вот и все. Прощай. Мне было хорошо с тобой, ты грела меня и светила мне прямо в глаза, но теперь, - все. Тебя больше нет со мной. Ты покинула мой мир, ушла в чей-то иной. Сверху – холмик. Зажечь свечу.
Горечь и болезни лучше всего лечить сожжением свечи.

Что я могу сделать? Я ничего больше не могу сделать. И моя любовь сгорает у меня на глазах. Обращается в пепел. И я потом опущу  ее останки в священную воду Ганг, и они поплывут прочь от меня.

… Каково это – смотреть, как скрючивается от огня тело, которое ты когда-то любил и ласкал? Это сильно больно, - или так, уже бесчувственно? Бывает же, что сил уже ни на что нет. Ни на какие чувства.

Слезы текут из глаз, как в детстве. Это когда их не вытираешь, и они торят дорожки по щеке… под носом… Мокрые соленые слезы.

… Я не смотрю на тех, кто мне неинтересен. Просто отвожу взгляд, и все. Есть люди, как прочитанные книги. Убрать на полку и забыть. Отвести взгляд.

Я влюблена, я люблю, я любима этим миром, и я признаюсь ему в любви. Да, я люблю тебя. Да, хорошо, что ты есть. Да, мне от этого хорошо. Ведь я влюблена, я любима, и я люблю.
Что ты можешь мне дать, чего нет у меня? У меня есть огонь свечи. А больше ничего и не нужно.
… И будто ангел вырастает с крыльями за плечами. Разве такое возможно? Но я вижу ангела. В синих джинсах, белой рубашке, темноволосого, кажется.
… Когда-нибудь я встречу тебя. Обязательно встречу. Мой мужчина. Но сейчас - не время. Сейчас – не путь к тебе.

Я – женщина, и потому права. Так я вижу этот мир. Так его чувствую. Пусть меня упрекают порой и не понимают. Мне это все равно. Я – женщина.
Любимая женщина. Любящая женщина. Просто женщина.





Любовь – это сон

… Желто-розовый свет сочится в окно. Ласточки, ласточки… Много ласточек описывают круги в вечернем кремовом небе.

Я лежу на кровати и чувствую, как подрагивает мое тело. Сил нет подняться. Приходится петь мантры и медитировать прямо в кровати, под радио. Странная история. Это очень странная история. Разве можно так медитировать, под песни советских и зарубежных композиторов? Под комментарии радиоведущих? Рекламу?? Как вообще можно, - медитировать на ходу, в повседневности?  Это мой первый опыт.
И вот уже верх неба сереет, а низ становится розовым… Солнышко давно ушло от нас, но его лучики все идут… окрашивают этот мир… Ярко-оранжевым, пожарным блеском отсвечивает чей-то балкон. Это - последний солнечный привет, пробивающийся сквозь тополиные ветки. А ласточки все летают, летают… Нарабатывают опыт полетов. Умение махать крыльями. Умение парить. Умение лавировать.

… Медитация – это то, что без мыслей. Скольжение за полетами птиц. Поиск себя в огромном небе.
Жизнь испытывает нас страданиями и наслаждениями… Трудно, трудно, как трудно держать срединный путь…

Загораются окна высотки напротив. В каждом окне – люди. И все они любят друг друга. Все – в любви. Все – по любви. Как ее измерить? Как понять: кого любят меньше, а кого – больше? Да и любят ли? Может, так только, используют?..
Но для меня это неважно.  Я вижу окна, наполненные любовью. Я слышу песни, наполненные любовью. Я вижу серо-розовое небо, уже пустое, без птиц, но наполненное любовью. Знаете ли вы, что весь наш мир полон любви?.. Той, иной, третьего вида…
… Пусть сон опустится на наши тела. Одинокие, не одинокие, - неважно. Пусть наши тела отдохнут хоть чуть-чуть. Пусть им приснится любовь… настоящая, чистая, нежная… И только слегка подрагивающий язык напомнит, что кто-то целует кого-то во сне…

Ведь любовь – это сон…
Сладкий сон, от которого не хочется просыпаться…





Любить – это…

… Раньше я думала, что любовь избавляет от всех бед. Решает все проблемы. Мол, если есть она, - то все происходит, как по мановению волшебной палочки. Само собой.
Нет. Не так. Любовь имеет лишь одну функцию - она греет. Внутри тебя всегда горячо, а в остальном все, как обычно: и проблемы, и беды, и дела… Все надо решать, разруливать, переживать… Все как всегда. Просто при этом тебе тепло внутри. Вот и вся разница.
Я не знаю, хорошо это или плохо. Где-то – легко, где-то – трудно. По-разному. Но это просто есть, и все.

И я не могу сказать, что любовь так уж красит. Если волосы немыты, морда невыспанна, - тут никакая любовь не спасет. Но, но, но… почему-то это не так важно.
Я вообще думаю, что если женщина зациклена на своей внешности и молодости, - она не любит. В принципе, все зацикленные – не любят. У них другой интерес. Они, – циклятся. Бегают по кругу. Там морковка, здесь морковка. Потом – опять там. Потом – опять здесь. Дын-дын-дын-дын, вот и жизнь прошла. Пора сходить. Вы выходите?..
Нет. Я не выхожу. Я вообще не в этой игре. Не в этой теме. Я, – люблю. Я, – живу. Продолжаю жить.

… Кино придумали для тех, кто не дружит со словами. Телевидение придумали для тех, кто отчаянно одинок.
 Для остальных придуманы книжки и музыка.

… Знаете, почему говорят: «забей на него»? Это значит, - прибей поверх дощечку с надписью: «Здесь хода нет. Тупик. Выход там», - и стрелочку, куда идти. Куда идти прочь.

… Люди пьют, когда не могут найти внутри баланс. Когда умирал отец, я часто выпивала. Да и после, - часто. По чуть-чуть, но все же. Почти через день. То пиво, то вино. И даже перестала бояться. Подумаешь.
В нашей культуре почему-то считается, что пить в одиночку по чуть-чуть – это алкоголизм, а периодически надираться с друзьями до бесчувствия – это нормально, это естественно.

… Я полюбила уйму вещей, которые раньше не переносила. Грохот газонокосилки. Запах сигарет. Вкус рта после недокуренной сигаретки…
Я только детские визги по-прежнему не люблю. Не научилась.

… Девочка сосредоточенно лепила «куличики» на бортике песочницы. Черепаха, кто-то еще… И тщательно постукивала по формочке, прежде чем отнять ее. Я совсем забыла, что это надо делать. Или не знала? Не помню. Но ведь правда, так «куличик» получается лучше. Более отчетливо.

… И я снова читаю Коваля. И снова, - как впервые. Дар слова – это когда тебе дарят слова всякий раз, как возьмешь книгу в руки. И каждый раз почему-то это оказываются новые слова.
Кто-то умирает еще при жизни, а кто-то, - продолжает жить.
Пусть он живет всегда. Мой писатель. Пусть живет.

… Вот странно: отца нет уже два года, и мы с Масей живем в другой квартире, а она до сих пор реагирует на звук открываемой двери в предбаннике. Это ходят соседи. Но Мася садится в нашей прихожей, и смотрит на дверь. Ждет, что он войдет. Я, - не жду. Она, - ждет.
Она ведь не хоронила его, и не знает, что он больше не придет. Поэтому иногда ждет.

Мой отец был очень добрый. Как ребенок. Все так и говорили: он у вас как ребенок. Но я не видела этого. Я видела только зло. Сила привычки. Взгляд привыкает, и ты уже не смотришь. Ты заранее знаешь: там – зло. А там были слезы.
Наверно, в людях намешано все. Но мы их классифицируем для удобства: этот – добрый, тот – злой. Еще как-нибудь. Для удобства применения.
Но все-таки, применять и использовать лучше, - вещи. А людей лучше, - любить.

… Я танцую про любовь. Я еще ни разу не танцевала про свою любовь. Получается красиво.

… Я узнала маму по завитку волос. Я увидела женщину на кровати, и над ухом был знакомый завиток. Значит, это была мама. Больше я ее не видела.

… Когда меня захлестнуло желание, я даже глаз поднять не могла. Я шла по улице, опустив глаза, и прикасалась руками ко рту. Мне казалось, желание сочится из меня, выливается наружу, и мне надо как-то это скрыть, спрятать от всей улицы, от всего мира. Иначе, может быть, все накинутся на меня, и попросят свою долю. А я, - не могу. Я могу, - только ему.

… Он сказал тогда: «это – любовь». И я растаяла, как пломбир. Он не сказал: «Я люблю». Это - важно. Это – разница. Он потом отрекся от своих слов. Легко, и между прочим. Ведь он уже был влюблен в другую, ждал от нее ребенка, и не мог себе представить, меня – своей любимой. Ну да, ну да, ну да. Он же и не любил меня. У него была ко мне – любовь. Это – разница.

… Любить – это действовать. Что-то делать. Куда-то идти. Что-то говорить. Или танцевать. Рассказывать телом.

… Мне кажется, влюбленные держатся за руки, чтобы не упасть. Им надо держаться хоть за что-то. Вот они и держатся, - друг за друга.

… Любовь – это трудная работа. Как прийти, как подойти к другой душе, - без труда? Это все равно, что идти по бездорожью. Или взбираться в гору. Тяжело, а надо. Душа просит.

… Мне кажется, люди влюбляются друг в друга, когда целуются. Только губы могут рассказать, кто ты, какой ты, и стоит ли тебя любить. Стоит ли в тебя влюбляться. Губы, и еще, - руки.

… Целлюлит неудобен не потому, что некрасив. Это бы еще ладно. Просто тяжело на себе лишний груз таскать. На каждой ноге – по паре килограмм. Тяжело.
Я – за легкость бытия. Долой лишнюю воду из конечностей. Из моих оконечностей.

Все когда-то заканчивается. И человек – тоже. Поэтому руки и ноги называют конечностями.
Голову почему-то не называют. Хотя она тоже с краю. Из уважения, наверно. Ведь она же думает.
И вот что поняла моя голова. Плохое дело любовью не назовут. Можно, конечно, переименовать любовь в бл… дство. И тогда все заиграет другими красками, заискрится даже, может быть. Но у нас же с вами не дискотека, а вполне серьезное научное исследование.
И вот он, мой концептуальный вывод.
Любить – это хорошо. А не любить – плохо.
Да. Так.  Любить – это хорошо.





Это – моя дорога

… Я сама выбрала свою дорогу. И мне не в чем себя упрекнуть. Ведь это – то, что я хотела. То, что я всегда хотела для себя. Так что же теперь? Да, она отвела меня от наслаждения, но кто сказал, что наслаждение – это путь? Только не я.
Страдание – это не путь. Удовольствие – это не путь. Дорога пролегает ровно «между».

Напрасно меня пытались столкнуть, напугать и уговорить. Я сказала: нет. Я не хочу. И я не упаду с этого обрыва, хотя и подошла к самому краю. Нет. Не прыгну и не упаду. И в лес с вами, - не пойду тоже.
Так оно и вышло. Не прыгнула, не упала, не пошла. Хотя многое манило. Но оттолкнуло – больше.

Ну что ж… Вот они передо мной, шесть дорог. Очередная развилка, и можно выбирать. Я – в поле, и впереди расстилается огромная радуга на все небо. Какой дорогой пойти? Той, что ведет к правому краю радуги, ее фиолетовому тону? Или пойти параллельно радуге, так, чтобы видеть ее боковым зрением, и все время слева?..
Наверно, я пойду по этой самой, правой дороге, вдоль радуги. Какое-то время она еще будет в небе и продолжит радовать меня. Даже если я не буду смотреть, я буду знать: она здесь, стоит только голову повернуть. Моя радуга – здесь. Моя радость – со мной.
Я оставляю отчаяние там, за бортом своего рисунка. Его здесь нет. Его уже здесь нет. Здесь, - шесть дорог и шесть возможностей. Какое может быть отчаяние, когда столько дорог?.. Это пусть кто-то другой мечется в одной точке.
Я – нет. У меня – шесть дорог,  и я уже выбрала свою. Никто не стоял надо мной с топором. Никто не говорил: выбери то или это, потому что то-то и то-то. Нет. По большому счету, всем все равно. Все приспособятся к моему выбору, и продолжат жить по-своему. Так, как они хотят. Так, как привыкли. Так, как им нужно.
Ну, а я… я делаю первые шажочки в новую сторону. Пока неуверенные, неровные, но это не беда. Надо же с чего-то начинать. И пусть слева от меня светит радуга, а прямо передо мной оказываются совершенно незнакомые, удивительные места. Мне это по нраву.
Этот путь – для меня. Это – моя дорога.





Много любви


… Он меня не любит. Ну, так что ж. Зато я, - люблю. И я уже ушла от него. Поэтому моя любовь мне не мешает.  Нигде не жмет.
От тех, кто не любит, надо уходить. Не потому, что обидно, хотя и это тоже. Но, прежде всего, потому, что вокруг столько здоровского, а ты вопрешься в эту свою любовь, и света белого не видишь. Лучше валить. По-любому, лучше валить.
Ну, вот я и свалила. Если бы не наушники, ветер пел бы в ушах. А так, - поют всякие другие певцы.  Блюз, джаз, кантри, рок-н-ролл.

О да, детка. Все как ты любишь. Все для тебя. Все теперь по-твоему.
И весь мир опять открыт для тебя, и если тебя несет, то только твой самокат, а не какая-нибудь обезумевшая страсть, с которой уж и не знаешь, как справиться.

… Знаете, как это бывает? Не знаете? А я вам расскажу. Это когда внутри все ходуном ходит, и ты сидишь у фонтана в центре города, и осознаешь, что если прямо сейчас у тебя не будет секса, сию секунду, то тебя просто порвет на мелкие огрызки. И ты несешься домой на бешеной скорости, и с каждым шагом становится легче… легче… легче… потому что, все-таки – физическая нагрузка. Не то, - так другое. Физиология. Нет секса – да здравствует спорт. Нет мужика – пусть здравствует самокат. Нет под рукой члена – держись за руль. И ты не пропадешь. Нет, не пропадешь.

… Я больше не думаю, что женственность измеряется опытом женщины. Она дается от рождения. Выдается девочке вместе со свидетельством. Пол: женский. Ты: женщина. И – все. Можешь теперь хоть на голову встать, хоть мужские шмотки напендюрить. Ты все равно -  женщина. Даже если ни с кем не трахаешься. Даже если не рожала. Даже если ни о ком не заботишься. Ты все равно – женщина.
Ведь у тебя же уйма всего по-другому устроено. Иначе выглядит. Иначе функционирует. Конечно, ты – женщина.
 У мужиков таких чудес нет. У них есть свои, но таких – точно нет. Так что, даже не сомневайся. Пользуйся тем, что есть. Люби и пользуйся.

… И я вдруг поняла, почему я – особенная. Секс может дать каждая. Ну, почти. Плюс-минус. А любовь, - неа. Далеко не каждая. А я – могу. Запросто. Она  так и льется из меня.  И кому-то сильно повезет, на кого я обращу особое внимание. Ведь ему много чего достанется. Много ласки. Много нежности. Много любви.





Пригодится воды напиться

… Я не буду писать, как я скучаю. Это ведь и так понятно. Я не буду писать, как при виде дворника   у меня сегодня навернулись слезы. Это же глупость. Просто глупость.
Я не буду писать и о том, что я  хорошая.

Я буду писать об этом мире – таком, каким я его знаю, каким вижу, каким люблю.

… Когда-то и я была такой же. Продавала государству по дешевке свой труд. Отдавала в никуда – свою душу. А все потому, что: рядом с домом. Некуда больше идти. Никуда больше не возьмут. Ничего больше не умею.

У нее, конечно, все иначе. Есть муж, который содержит. Работа – любимая. С детьми – в радость. Но… я не верю, что за такую зарплату может быть особая радость. Труд должен быть достойно оплачен, иначе чувствуешь себя дурой. Ну, и где тут радость?
В этом смысле, грустна жизнь технического персонала: уборщиков, подсобных рабочих, грузчиков… Да всех работяг почти. Работа тяжелая, а оплата – фиговая. Несоответствие. Неудивительно, что такие люди часто теряют себя. Это не потому, что труд физический. Это потому, что ценится очень дешево.
Я не знаю, почему люди соглашаются на такие условия. На явное унижение. Почему? Так они себя видят?..

… У него всегда несчастный и замученный вид. Я только раз видела его довольным. Все. В остальное время он убит жизнью и озабочен, как бы выжить. Как будто уже не убит.
Эй, завхоз! Ты же завхоз! Заведуешь хозяйством! Что ж ты загнал-то себя в тупик, что ж ты ничем-то толком уже не заведуешь…

… Она мне нравится. Вот кто мне по-настоящему нравится. Всегда приветлива, мила, умна и сообразительна.  И хорошо выглядит, что тоже плюс. Сейчас она влюблена, что красит ее еще больше.
… Вы замечали, как влюбленные украшают мир?.. Вот они идут, взявшись за руки, или стоят на остановке, обнявшись, и от этого так тепло на душе… Если есть любовь на свете, на нем стоит жить. Так я считаю. Ради всего другого – не стоит. А для любви, - да, стоит.

Я живу, - для любви. Я ловлю ее в каждом взгляде, каждом слове, каждом жесте. Вот «воскресный папа» приехал к сыну и напряженно ждет его на детской площадке. Сын бежит от подъезда со всех ног: папа приехал! – и мама озабоченно провожает их в дорогу…
… Вот моя кошка вдумчиво вылизывает мой нос…
… Вот я беру книжку и хохочу над каждым словом, а ведь читаю ее уже не в первый раз…
… Вот на улице ревет мотоцикл, а значит, кто-то наслаждается скоростью, ветром, драйвом…

Я люблю вас всех, ребята. Я, правда, вас всех очень люблю. Это только кажется, что одного. Просто  ему сейчас больше всех надо. А так, - всех. Всех без разбору. Кто прав, кто виноват. Кто хорош, кто плох. Кто злится, кто радуется.
Мы ведь все здесь за этим, разве нет? Чтобы любить друг друга. Чтобы любить. Чтобы быть любимыми.
Давайте начнем уже любить. Взаимность, - она подтянется. Обязательно подтянется. Не может же быть, чтоб такая красота осталась без ответа. Нет. Не может.
И давайте беречь красоту своей души. А то плюнешь в нее раз, плюнешь другой, - что получится? – правильно, заплеванный колодец. Он нам надо? Колодец, - он же для другого предназначен.
Пригодится, – воды напиться.




Живые человеческие голоса

… Мир не требует, чтобы ты был крут. У него вообще нет особых планов и желаний по твоему поводу. Если завтра ты уйдешь, только несколько человек заметят, и им станет как-то не по  себе.
Получается, ты можешь делать, что хочешь. Кинуться в любое предприятие. Замутить любой роман. В общем, ты – свободен.

… Я не боюсь ярких цветов. Они мне идут. Как и пастельные. Я – тот случай, когда «подлецу все к лицу». Или любимой женщине. Да, я любима. Неважно, кем. Тем или этим. Я, – так чувствую. А значит, я любима. И вольна выбирать любой цвет. Любую вещь. Любую жизнь.

… Люди на рынке совсем другие, чем в парке. Место такое?.. На рынке все деловиты, веселы, активны и бодры. Грустные и вялые выбиваются из общего ряда. Хочется как-то их подбодрить, поддержать. Эгей, продавец женских блузочек! Шире улыбку! Ты продаешь мне лучшую футболку в мире!
Я еду на море. На днях я еду на море. На целых восемь дней. И там уж, конечно, я не буду переживать, кто как на меня смотрел и кто как любил в далеком городе в центре континента… Ведь я буду далеко, далеко, далеко, на краю земли… Там, где подступает к кромке земли  край моря… Волна, волна, еще волна…
Вокруг меня будут загорелые люди в ярких одеждах, расслабленные и веселые. Будет играть бравурная музыка, море будет приветливо катить волны мне навстречу, солнце – сиять из всех сил. И мне будет все равно, что, может быть, кто-то далеко думает обо мне…
… И, знаешь, все проходит. Еще вчера мне было гораздо хуже, чем сегодня. Значит, точно все проходит.

… Думай о тех, кто рядом. Нет смысла думать о тех, кто далеко. Ведь ты не можешь как-то на них повлиять. Как-то помочь. Поэтому думай только о тех, кто рядом.
О себе самой, например. Кто еще тебе ближе? Конечно, ближе всех к тебе – ты сама.
Твои дела, твои вещи, твоя жизнь.

Нет, мужчина не может быть жизнью женщины, как бы она его ни любила. Я в этом уверена. Мужчины приходят и уходят, а жизнь – остается. Ее жизнь. Моя жизнь. Твоя жизнь. Наша женская жизнь.
Даже твоя родня может покинуть тебя. И что с того? Не сдавайся. Ведь ты есть у себя. Ты есть на свете. А это – главное.

Не бойся совершать ошибок. Не бойся их исправлять. Ты можешь опуститься на самое дно. Не страшно. Оттуда легче отталкиваться. Раз! – обеими ногами! – и вверх, вверх, вверх, на поверхность! Туда, где мерцает солнечный свет. Туда, где порхают бабочки. Туда, где человеческие голоса.
Ведь это же очень важно, – живые человеческие голоса.





У меня все хорошо

… Большинство людей малоинтересны. Не потому, что и вправду зануды. Вовсе нет. Только потому, что сами так решили про себя. И у них на лице написано: я – обыкновенный. Со мной скучно. У меня куча проблем. Моя жизнь однообразна. Выхода нет.
Выхода у тебя нет? Выход – там, где вход!
Вот нет выхода из этого лабиринта, и все тут. Потому что ты не был вон в том закутке. И не взял оттуда кусочек себя. Важный потерянный кусочек.

… Когда я уйду, я, конечно же, закрою за собой дверь. И только вы меня и видели. Но, может, пока я здесь, есть смысл что-то изменить?..

… Ты все поймешь со временем. Жизнь давала тебе шанс, но ты пнул его в сторону. Просто пнул, как футбольный мяч. И пошел дальше, своей дорогой.

«Правильной дорогой идете, товарищи». Каждый прав по-своему. Для себя. И каждый идет своей дорогой. Своей, правильной для себя, дорогой.

… Я, конечно же, Охотница. Это - моя главная часть. И то, что я поставила перед собой невыполнимую цель, и не добилась ее, меня здорово подкосило. Это – удар под дых. Меня ни разу туда не били, Бог миловал. Но морально я сама себя туда ударила. Не дала дышать на какое-то время. Упала и покатилась по асфальту, держась за живот. Вот ты как со мной? Вот ты как?..
Да, так. Не видела очевидного. Не хотела видеть. Пропускала мимо глаз и мимо ушей. На тебе, получи теперь. Получи и распишись. Возьми реальность полной ложкой. Сразу, - половником.
Получила. Расписалась. Отползла в кусты. Отлежалась. Поковыляла к людям. К другим людям.

Интересно, есть такие, которые не бьют? Или хотя бы предупреждают заранее? Ведь это же важно, когда человек обозначает сразу, кто он есть.
Хотя, вру опять. Все мне было сразу обозначено. Не захотела смотреть. Закрыла глаза.

Ну, хорошо. Опыт, – он и в Африке опыт. Пригодится в пыльной пустыне. Однажды не будет ни глотка, и я вспомню, как выживала в этой истории, и пила собственные слезы…
Все пригождается. Ничего не происходит зря. И в баке из-под огурцов кипятят белье. И Коваля перечитывают на пятнадцатый раз. И солнце светит из листвы тоненькими лучиками. И кошка подрагивает во сне. И я лежу на солнечном диване. Это – хороший диван. И мне всегда на нем хорошо. О чем мне плакать? Было – хорошо, и сейчас – хорошо.
Все у меня хорошо.





Иначе зачем это все

… Я ехала на своем самокате и зацепилась взглядом за красивую девушку. Верх у нее был такой же, как у меня, - синяя рубашка в клеточку. А низ! О, какой у нее был низ! Длинная красная юбка в пол, немного гофрированная, из тонкого шифона. И ей она очень шла. Что редкость. Но ей все это шло. И я обо что-то споткнулась, заглядевшись на нее, слетела с самоката, и больно ударила себя им по ноге. На глазах вспухла шишка. Вот ведь зараза, теперь уж не покатаешься, и не погуляешь… Засмотрелась на Принцессу…

Да, не везет мне, не везет. Ни мой самокат меня не везет, ни сама жизнь. Пришлось даже купить кусок мяса, чтобы охлаждать больную ногу.
… Скажите, пожалуйста, какие мы чувствительные стали! А еще пару месяцев назад уплетали себе мясо, аж за ушами трещало!
На самом деле, когда всерьез занимаешься йогой, мясо не нужно даже не по идейным причинам. А вот просто, - не хочется, и все. Почему-то теряется к нему интерес. Равно как и к рыбе, и яйцам… Непонятно, как это происходит. Всю жизнь елось, нравилось, а тут вдруг – раз! – и неинтересно. И неохота. И фиг бы с ним. Без всякого твоего участия. Без мыслей по этому поводу. Как будто кто-то другой решил за тебя, что тебе теперь нужно, и резко воплотил это в жизнь. В твою жизнь, между прочим.

Так что, получается, кто-то зарезал свинью, и я теперь ее к себе прикладываю. Лечи меня, дорогая, лечи, хотя бы своей гибелью… Чтоб я жила получше… чтоб хотя бы к поездке расходилась…

… Вчера, ближе к полуночи, я выскочила в круглосуточный, за йогуртом. И поймала себя на ощущении, что легко могла бы прямо сейчас развернуться и пойти в другую сторону. Вот так, без обсуждений, без планов, без страха, - пойти по ночному городу в противоположную сторону. Просто пойти, и все. Без мыслей, как оно все будет. Зачем я это делаю. Что из этого последует. Как жизнь повернется.
Наверно, так люди и поступают. И называют это любовью. Наверно.
А я пошла домой, держа за крышечку холодный йогурт. И сказала сама себе: не на ту напали. Да, упала, да, напала, но не на ту. И ушла в дом.
Никакая это не любовь, потому что. А самая настоящая страсть. Выйти за йогуртом, – и вдруг оказаться за несколько километров от йогурта. Конечно, страсть, что же еще.
Наказала себе больше по ночам не шарашиться.  Дабы не искушать себя.

… Народ рванул в Турцию. Никого не волнует, что там теракты. Или у меня крыша набекрень? И нету там терактов? Да нет, говорят, есть. Недавно дядька пораненный приехал.

… Удивляться этому миру –  хорошо. Не удивляться – хуже.

… Многие считают, что секс – это всего лишь секс. Физиология. Что-то куда-то всунули и вынули. И это было приятно. Вот и все.
Я так не считаю. Секс – это два тела. Два тела – это две души. Я их не разделяю, не развожу по разным углам. Ведь душа живет в теле, как по другому-то?
И если уж я спала с кем-то, или целовалась, то, конечно, отдавала душу. Вкладывала себя.

Поэтому так и больно. Отдаешь душу, а она не нужна. Совсем не нужна. Тело взял, а душу отдал обратно: забери это. Это у тебя фигня какая-то. Забери.
Ну, забрала. Построила забор. Там теперь живет моя, забранная обратно, душа. И смотрит на мир сквозь щели забора: когда уже можно будет выйти? Полюбить кого-нибудь?..

… Я думаю, любовь – это когда кто-то хочет жить с кем-то. Быть всегда рядом. Просыпаться. Завтракать. Чистить ему ботинки. Чтоб всегда был рядом твой человек. Твой любимый человек. По-моему, если люди живут вместе, то это точно по любви. Иначе как выдержать? Я бы и секунды не выдержала. Значит, по любви. Значит, это и есть – любовь. Быть рядом.

… Нет, я не буду жалеть. Я буду смотреть на мир любящими глазами.
 А иначе, зачем это все.






Все уже хорошо

… Что толку думать обо мне? Меня надо – любить.

Я не знаю, буду ли я с кем-то, или по-прежнему одна. Но  я больше не хочу чужого. Если уж быть, то со своим. Чтоб можно было положиться. Вот положить себя на него, и лежать так долго-долго… Это и называется, - положиться на своего мужчину.
Он будет хорошим. Конечно, он будет хорошим. Ведь я же хорошая. Значит, и мой мужчина будет хорошим. Ну, если он у меня будет. Я ни в чем до конца не уверена в этой жизни. Вдруг меня завтра переедет грузовик? Что ж я  буду тогда загадывать? А так, - да, мужчина у меня будет, и он будет хорошим.
Мы будем много болтать и много молчать. По-разному. Под настроение. Много любить друг друга. Много гулять. О да, мы будем много гулять.
… У него будет отличное чувство юмора. Мы будем много смеяться. Мы будем много смеяться и хохотать, и, хохоча, расставаться со своим прошлым, как говорил то ли Маркс, то ли Энгельс.
Вчера ночью мне приснилось, что я доеду сегодня до перекрестка с улицей Энгельса. Так оно и вышло. И теперь я думаю: что имеет ко мне Фридрих?..
Я конспектировала его только раз. Что-то большое и серьезное. И единственная из потока получила пятерку. За уважение к преподавателю и Энгельсу. И была весьма горда. Получить пятерку у автора исторических романов – это вам не кот начхал.

На самом деле, знаменитости – обычные люди. Их просто знает больше народу. Все дело лишь в количестве.
Я не уверена, что хочу быть знаменитой. Или там известной. «Известная писательница Иренежа Ковец» - по-моему, звучит глупо.
Дело ведь не в количестве. Не в размере. И не в объеме.

… На мой город опускается ночь. Я люблю это время, – за тишину. За темноту. За огни фонарей, реклам, окно, фар…

… Если бы меня спросили, чего бы я хотела для себя, я бы не нашла, что ответить. Любовь уже есть у меня. И я чувствую, что мне принадлежит весь мир. Чего же еще желать?..
Денег? Ну… больше их или меньше, - не суть. Когда их меньше, ты просто перестаешь покупать ненужное. Поэтому материальное благополучие не занимает мои мысли. Мне вообще непонятно, когда люди желают себе и другим больше денег. А больше работать, - вы готовы? Больше вкалывать?
Я лично, - не особенно. Поэтому вот так. Как есть, так и есть.

… Больше впечатлений, может быть? Путешествий? Встреч?..
Не знаю, право… В каждом дне – свое путешествие, даже если просто выбежишь в магазин за огурцами… Я так вижу. Я так чувствую. Я так живу.

… Может быть, это и есть целостность. Когда ты похож на шар, и все в тебе есть, и все соразмерно, и позволяет катить и катить по жизни без спотыканий и излишних усилий…
Или, например, колесо.  Надо лишь вовремя тормозить, и все будет хорошо. А, ну да, все ж будет хорошо.
Да все и уже хорошо.





Люблю жить

… То, это, пятое, десятое… Да… Нет… Не знаю… Хочу… Не хочу… Как?..
Господь все управит. Я еще удивлюсь, как хорошо он все устроит. Так хорошо, как я сама бы не придумала и не сделала. А потому что, - Господь. Высшая сила. Тот, кто управляет нами всеми. Тот, кто владеет нами безраздельно. Хоть мы часто и не замечаем. И даже противоборствуем.
Но Божья воля сильнее. Конечно, сильнее. А то бы все уже поубивали друг друга. А так, - ничего, живем.
Поэтому мне не о чем беспокоиться. Все, что могла, я для себя сделала. Все, что могу, делаю.

Да и о чем переживать? Ударят – стану сильнее. Погладят – выберу мягкий путь. Нет ничего, с чем я бы не справилась. Если трудно и больно, поплачу, погрущу, - и за дело. Выкорчевывать пни. Вычищать пространство. Выстраивать новую жизнь.
Там не будет вон того дурака, и вот этого. Я их к себе не возьму. Пусть гуляют  без меня.
Мне нравится, когда люди поворачиваются своей лучшей стороной. Будто солнышко выглядывает из-за туч. Думала, нету просвета, - а вон он, есть.

Перемены – лучшее, что может придумать человек сам для себя. Становиться лучше. Умнее. Добрее. Веселее. Искреннее. Ведь от этого сразу расцветает весь мир. Начинаешь видеть в людях лучшее. Замечать новые краски. Улавливать новые истории.
Я люблю меняться. Наблюдать, как это происходит. Писать об этом. Танцевать. Петь. Да я просто люблю жить, вот и все.





Когда-то же должно повезти

… И получилось так, что я – везучая. Ведь я  не встретила его сегодня.
Теперь еще двенадцать, по крайней мере, дней я проживу без него. А в целом получится, - целых восемнадцать дней. Почти три недели. Три недели без его глаз, его рук, его тела. Три недели в свободном полете. Три недели, - время отвыкнуть, отучиться, успокоиться, охолонуть… Я очень рассчитываю на эти три недели.

… Прочь, прочь, прочь… На свободу, свободу, долгожданную свободу!..
Что есть влюбленность, как не рабство? Добровольное, но все-таки рабство…
По сути, влюбленность, – это попытка присвоить. Он имеет твою душу, а ты тем временем пытаешься взять хотя бы его тело. И наоборот. По-разному. Главное – одно: желание употребить именно этого человека, заглотить без остатка, иметь его внутри себя.
Что в этом человеке такого для меня? Что я хочу взять у него?..
… Везение, вот что это такое. Редкое везение. Когда человека ничто не держит, нет глубоких привязанностей, и он позволяет себе играть по жизни. Ему легко, он свободен и чужд страданий. Его «везет».
Мне и правда нравится эта черта в людях. «Невыносимая легкость бытия». Жизнь и так трудна. Зачем все усложнять? Зачем любить? Быть любимым? Влюбляться? Ревновать? Сходить с ума? Ведь проще же можно.
Научусь ли я когда-нибудь этой легкости? Есть ли во мне что-то подобное хоть в чем-то?
Может быть, это возникает, - когда относишься ко всем людям вокруг, - лишь как к попутчикам? Идешь себе и идешь по дороге жизни. С кем-то тебе по пути, с кем-то – уже нет, а ты идешь себе и идешь, и насвистываешь веселую песенку…

В этом смысле, хорош опыт путешественника.
Труднее всего придется моей кошке. Ну, что ж делать… Это как-то надо пережить… Маму-путешественницу  надо как-то пережить…

… Уйти. Выйти из привычного круга. Из точки боли. Раствориться в огромном мире, где-то там, вдалеке. И посмотреть на все со стороны, из далекого далека. Что – правда? Что – ложь? Что стоило делать, а что – нет?
И что теперь?..

… Может быть, мир хорош таков, каков он есть, и без особенных страстей? Зачем эти украшательства и порывы?..

… В отпуске все происходит медленно… медленно… лениво… Прошумел летний ливень, расчертил ненадолго лужи кругами и кружочками… Я лениво сбродила за мороженым… Посмотрели с Масей во двор из открытого окна, немножко поудивлялись всему… Тишина и покой.
Я буду жить. Я просто буду жить дальше, и посмотрю, что из всего этого выйдет. Вдруг что-то путное. Вдруг мне повезет.
Когда-то же должно повезти.





Просто так
Бог – это маленькая светящаяся точка внутри меня. Я далеко не всегда с ней дружу, но она все-таки есть.

… Это была моя коллега. Когда она начала падать на меня, и потом уже лежала на полу и сразу начала синеть, я нисколько не испугалась. Я только поразилась: вот только что бежал человек, и вот он лежит, и уже, кажется, умер.

Я потом дважды видела подобное. Оба раза лежали старухи на асфальте, на спине, с открытыми глазами. Вокруг – люди, ждущие «скорую». И видно было, что бабки все соображают, вот только подняться не могут. У одной шевелилась ступня, и она внимательно на нее смотрела. Ведь, может быть, это было последнее шевеление. И ей было интересно.

… Я живу так, будто бессмертна. Все так живут. Иначе с ума сойдешь. Легче зацепиться за любой жизненный пустяк, чем погрузиться в отчаяние ухода.

Что будет с моей точкой тогда? Куда она полетит?..

«Моя душа придет к твоей,
Вся задыхаясь от восторга,
И постучится в твою дверь
У новогоднего порога…»

Так я писала давным-давно. Когда боялась жить.
Но писала почему-то неплохо. Вроде бы. Не знаю, почему.
Наверно, это и есть дар, - когда живешь хреново, а пишешь все равно неплохо. Если уж тебе дали что-то сверху, потом фиг испортишь.

… Мне кажется, в окончании любви важны те же даты, что и по смерти человека, - три, девять и сорок дней. И, может быть, еще и полгода, и год. 
Мой третий день без тебя был тяжел. Но я прожила его. Впереди – девятый. После девятого всегда чуть легче. Чуть-чуть, но все же.

Зачем Бог дал мне это испытание? И зачем я сама попросила о нем?
Не затем ли, что жизнь без любви – бессмысленна?..

Перед моим взором – небо. И само по себе, и в отражениях соседских окон. Получается, сплошное небо.
Кто-то где-то стучит, что-то строит. Тук-тук-тук-тук.

Господь любит меня. Иначе он не разыграл бы для меня эту историю. Может быть, нужно уметь любить, - «несмотря на»?.. Нет, не быть с тем, кого любишь, если это нестерпимо больно, но все равно, - любить, любить, любить…

Облака принимают самые разные формы, отвечая моим мыслям. В моих облаках – много страсти. Но они растворяются у меня на глазах…

Я не хочу забирать свою любовь. Это было бы по-житейски мудро, но я не хочу. Когда-нибудь я, конечно, уйду. Может быть, уже через год. Но и тогда оставлю ему кусочек своего сердца. Пусть пользуется. Пусть знает, что любим. Просто так, ни за что и ни почему, и ни зачем. Просто так.





С солнышком веселее

… Я подошла к тебе и оказалась так близко, что даже губы мои прикоснулись к тебе. Ты сказал: «Я все понял. Ты не смогла себя перебороть». И получилось, что это из-за меня мы не можем быть вместе. Что это мои заморочки. И мне нестерпимо захотелось остаться. Ведь  это же невозможно же, - быть в миллиметре от тебя, и уйти.

… И я проснулась. Это впервые ты приснился мне. И это впервые был наш серьезный разговор. Теперь, получилось, ничего и говорить-то не надо. Все уже сказано.

… Помощь придет. Она обязательно придет.

… Когда уходишь медленно, постепенно, часто останавливаясь, - это уход или нет? Когда в любой момент можешь вроде бы еще вернуться? И думаешь об этом? И тело твое просит об этом? И даже уверяет, что так и будет, в конце концов, и ты не выдержишь однажды, и вернешься?.. Вернешься к тому рту, тем рукам, тому члену…
Нет, нет, нет, нет. Я не вернусь. Я не вернусь. Я не вернусь.

… Мне некуда применить свою любовь. Это не секс, не деньги и не власть. Остается, - с ней жить. Жить и ощущать ее внутри. Жить спокойно, а иногда – беспокойно. Жить.
Замужние женщины варят, наверно, из своей любви борщ. Или гладят ею рубашки. А я вот, - никуда не использую. Никак не внедряю в быт. Мы просто с ней живем.

Любящему человеку никогда не скучно. Вот, прям, ни секундочки. Всегда есть куда посмотреть и что увидеть. Это, пожалуй, главное преимущество.
 Сегодня все облака целовались, как сумасшедшие. Заканчивали одни, сливались, - начинали другие… Я уже потом перестала глядеть в небо. Надоело.

… Может, во мне слишком много любви? Было бы поменьше, - держала бы баланс… А так, - тянет книзу… Скособочиваюсь, в результате. Все цветы как цветы, а моя астрочка не выдерживает собственное соцветие. Или, может, не астра я. Но какой-то лохматый алый цветок, это точно. Держится на одной силе воли. Да. Ему бы пообтряхнуть с себя половину лепестков, и будет в самый раз. Можно будет тянуться прямо к солнцу, как порядочному цветку.
Долой излишнюю страсть в организме. Да здравствует гармония и прямой стебель.

… Мне приснилось, что кто-то ненавидит кого-то. И я сказала: нет-нет, это не я.
Но это была я.
Где влюбленность, там и ненависть. Где притяжение, там и отвержение. И если тебе кто-то мешает любить, конечно же, ты возненавидишь этого человека.

… Вот только я полюбила тебя.
Это ничего не значит, но это меняет все. Ну вот, например, не все ли равно, какая на улице погода? Все равно ведь, будем жить, и делать свои дела. Однако, с солнышком-то веселее.





И так далее
… Своей нелюбовью ты убиваешь меня. Зачем мне жить, если ты не любишь меня?.. Не вижу смысла. Я ни в чем не вижу смысла, если рядом нет тебя. Поэтому я все время думаю о тебе. Мысленно я с тобой, и тогда все хорошо. Тогда мне спокойно.

Но, знаешь, на самом деле, я, конечно, есть и сама по себе, сама для себя, сама с собой.
Я – есть. Я – здесь. Пульсирует, дрожит под веками светящийся шарик: «Я – есть. Я – здесь». Живет без тебя. Живет лишь потому, что жива я. И ему все равно, думаешь ли ты обо мне, хочешь ли меня, будем ли мы вместе. У него другой интерес. Его интерес, – быть. Быть здесь.

… Невозмутимость – это не когда внутри всегда тишь да гладь. Это когда все внутри вдруг смутилось, замутилось, возмутилось, а ты потихоньку разравниваешь все свои поверхности, возвращаешься в баланс, и порой никто даже не замечает, что по тебе только что прошлась маленькая буря.

И, знаешь, ты – только мой невроз. Ничего более. Нет никаких «нас». Нет даже «тебя». Есть я – и мой невроз, который называется влюбленностью.
И мне почему-то кажется, что я справлюсь. Что это когда-нибудь пройдет. И я научусь смотреть на тебя спокойными глазами, и видеть и слышать тебя со спокойным сердцем.
Неврозы ведь лечатся. Правда, чаще всего – другими неврозами.

… Лежа плакать неудобно. Быстро забивается нос. Это потому, наверно, что у меня искривление носовой перегородки.

Интересно, плачут ли сухопарые люди? Может, и нет, в них же только сухость и пар. И каждый грамм жидкости на учете.

 Лучше бы, конечно, не иметь никаких мечт. Тогда не будешь плыть от очарования – к разочарованию… к новому очарованию…

Я не понимаю женщин, которые живут без мужчин. Я сама себя не понимаю. Как я живу вообще?..
Я, – не живу. Я, – плачу.

… Откуда берутся слезы? Вот в голове возникла какая-то мысль, понеслась из одного конца в другой, и откуда-то оттуда же, из головы, наворачиваются на глаза слезы. И забивают нос сопли. Мысль все это высекает, что ли? Задевает какой-то слезный участок. Получается, в голове всегда есть маленькое такое, компактное болотце. Всегда готовое к употреблению.

Хотя, может, у кого-то внутри и море. Да. И по нему ходят корабли. И в нем плавают люди. И рыбки. Обязательно рыбки. Какое же море без рыбок.

… А потом мысленно я переспала с тобой, и почему-то стало легче.

… Если женщина, побывавшая на море, никому не дает, она совершает преступление. Сразу против всего человечества. Такая красота должна быть кем-то охвачена, или хотя бы потрогана. Ну, что вот толку ходить в желтых трусах по пустой квартире, и восхищаться своим загорелым отражением?!

В жизни вообще нет смысла. Крутишься, вертишься, а потом берешь и помираешь. Если смысл в том, чтоб тебя потом помянули добрым словом, то нафига тут корячиться? Ради приступа чьей-то душевной теплоты? Уж не знаю, стоит ли оно того…

Наверно, смысл лишь в том, чтоб самому его сочинять. Вот это действие имеет для меня смысл, а то – нет. А потом – раз! – и смыслы поменялись. Ну, потому что, если ты уже высоко на отвесной стене, и машешь оттуда сверху ручкой, то, конечно, тебе как-то положить на закон гравитации, и некоторые другие земные законы, - тоже.

Огурец, огурец, огурец… Вы когда-нибудь целовали огурец?.. То-то и оно.

… Мне нравится мое тело. Я даже в него влюблена. Ну, а что. Оно красивое и оно мое. Есть от чего с ума сойти. Я вообще не понимаю, почему его не осаждают толпы страждущих. Я бы на месте окружающих осаждала бы.
А вот правда, почему нет особого знака? Замужние обозначают себя кольцами, и сразу всем все  понятно. Свободным надо тоже иметь что-то такое на себе. Какой-нибудь голубой платочек. Мол, я свободен, как небо, могу лететь куда хочу, только позови, как следует.
Но нет голубого платочка. Вот никто и не зовет. Эх…

Серьезные отношения – это, наверно, когда не только хиханьки да хаханьки с человеком. Это когда люди бывают и серьезными друг с другом.
Я люблю быть серьезной, но мне это редко удается. Почему-то очень быстро начинаю над чем-нибудь смеяться. А то и хохотать.

Жизнь представляется мне очень смешной штукой. И люди в ней – смешными тоже.
Вот, например, человек много работает. Старается, зарабатывает деньги. Отказывает себе в чем-то хорошем. Чтоб, значит, денег получилось побольше. А потом берет и тратит их… на что? На очередное колечко жене. На красивый чепчик внучке. На поездку в такси в соседний город. Что же мы будем под дождем автовокзал искать. Мы будем как баре, хотя бы раз в году, а потом лапу сосать.

… Я привыкаю  к мысли: «он меня не любит». Через слезы, через сопли, через отчаяние и редкие всплески надежды, - но все же привыкаю, привыкаю, привыкаю. И даже научилась отвечать себе: «ну и что?»
- Он меня не любит.
- Ну и что?
- Он меня не любит.
- Ну и пусть.
И так далее… Так далее… Далее…
Что же у нас далее?...
А у нас, чем далее –  тем далее…





Опасайтесь девушек неземной красоты

… Жил-был один человек на свете. Шел, шел, шел он по этому свету, и однажды сбился с пути. И начал плутать. Ему бы забрать вправо, - а он влево. И наоборот. А там, где продирался через заросли вперед, лучше было бы сдать назад, и обойти.
Заплутался-заблудился человек. И стал не путник, а плут и блудник. Такая вот метаморфоза с ним приключилась. Когда не то, не туда, и не с теми.
А тут ему навстречу девушка идет, неземной красоты. И говорит ангельским голосом: «Не боись, я тебя вытащу на твою дорогу».
А он и говорит: «А ты кто такая, чтоб вытаскивать? И откуда ты знаешь, где моя дорога, если я и сам не знаю? Может, ты – ангел небесный?»
А она ему отвечает голосом Алексея Глызина:
«Я – не ангел, но для тебя
Я стала святой, я стала святой!
Я – не ангел, но видел ты
Мой свет неземной, мой свет неземной!»

Рассмеялся блудник, да пошел дальше своими непутевыми путями плутать.
А девица пошла своею дорогою, прямой и ясной, как шоссе в жаркий полдень. И лишь иногда заходила в тенек соседнего леса, чтоб отойти от жары.
А так, – шла себе и шла, своей дорогой.

… А вы встречали таких девушек, которые знают вашу дорогу, и готовы вас вывести? Опасайтесь их. Никто не может знать чужих дорог. Даже девушки неземной красоты.





Наверно, я – утка

Разберем, друзья, слово «прелюбодеяние». Что вы слышите в нем? Я лично, - слышу: деяние, переступившее через любовь. Совершившее некое преступление над любовью. Изнасилование, может быть.
Взятие чьей-то любви, – силой. Силой мысли, силой воли, силой желания.

Если вас кто-то желает, не факт, что любит. Может быть, он из вас только задницу вашу желает. Ну, вот прельщает его подобная форма, и он ничего поделать с собой не может. Желает, и все тут.  Причем тут любовь?
Так можно и вазы желать, определенной конфигурации. С таким, таким и таким рисунком. Мне вот, например, нравятся греческие вазы, красного цвета, и роспись на них такая черная, какой-нибудь Зевс или Аполлон нарисован, а может, Геракл.

… В славном городе Керкинитида, ныне Евпатория, в краеведческом музее я не удержалась и потрогала фаллос каменного «Геракла отдыхающего».
Еще я там трогала скифские изваяния за области сердца, но это оказалось не так впечатлительно. 
Изваяния оказались в единой позе: левая рука внизу, на оружии, правая – на сердце. Две с половиной тысячи лет идолу. Или все три. А я пришла – и приложила свою правую руку к его правой руке, к его сердцу. А потом – к своему.
Скифы – славный народ. Я ими горжусь. Половцами и печенегами не горжусь. И татарами – не горжусь. А вот скифами – горжусь. Чувствую свое с ними родство.

… Все едут на море купаться. На самом деле, на море надо ехать, чтоб посмотреть на волну. Вот она подкатывает – откатывает, подкатывает – откатывает от берега…
Все. Больше ничего от моря не нужно.

Но так ли уж отличается речная волна от морской? Ведь она тоже подкатывает и откатывает. Может, и не надо тратить бешеные деньги и катить куда-то вдаль, когда рядом есть своя волна?..
С речной волной тоже вполне можно поговорить.
- Он меня не любит.
- Не любит, разлюбит, снова полюбит… какая разница? Это – неважно.
- А что - важно?
- Важно – плыть, течь, течь дальше…

… Потом я пошла на пруд. А там совсем не было волн. Так только, легкая рябь, которую гасит берег без следа.
- Он меня не любит, - сказала я ряби.
- Ну, пусть, ну, пусть, ну, пусть, - прошелестела рябь, и растворилась в прибрежной полосе. Ей больше не хотелось ничего  отвечать. Она лишь поддакивала каждому моему слову. Подтверждала мою правоту, принимала меня, и соглашалась со мной.
Плавали утки. Много, много уток. Даже как-то чересчур. Весь пруд был в утках. И они жили своей, уточной жизнью: плыли, вспархивали с воды, опять приводнялись…
Что мне мешает жить своей жизнью? Любят меня, не любят, - что мне мешает жить по любви? Делать то, что хочу, принимать свои решения, заниматься любимым делом?..
Не вижу препятствий. Я ни в чем не вижу себе препятствий.
Делаю то, что люблю. Люблю то, что делаю.
Наверное, я – утка.





Скатертью дорога

… В длинной юбке я чувствую себя защищенной. Мне даже странно теперь, почему я так избегала этого стиля. Считала слишком «тетским», слишком скучным для себя. Вроде как в мини-юбочке или там  джинсиках весело и прикольно, а макси-юбка – это что-то унылое и тяжеловесное. Наверно, многие так думают.
На самом деле, это не так. Прежде всего, длинная юбка – это воплощенная женственность. Она дает такую внутреннюю силу, такое спокойствие и уверенность в себе, какую не даст никакая другая одежда.
Да, вы можете напялить микро-шорты, полуоткрыв ягодицы, и если у вас с фигурой все в порядке, вы будете неотразимы и бесподобны, но этот наряд лишь подчеркнет вашу сексуальность и готовность  потрахаться от души.
Если же вам нужно чувство, что вы круче всех женщин вокруг, на порядок круче, то, конечно, вам нужна макси-юбка. Именно так я ощущаю себя, когда иду по улице в своей «макси», и вижу женщин в «мини» или даже в спокойных юбках средней длины. Все они для меня – девочки, вышедшие погулять, порезвиться, показать себя. И лишь я – особенная. Королева. Без всяких усилий с моей стороны.
Мне даже неинтересно, реагируют ли на меня мужчины. Я и так знаю, что безумно хороша. Это как бы заложено в моей юбке.

… К женщине в длинной юбке мужчины относятся с пиететом. Да, им нравится смотреть на женские ножки и обтянутые попки, но… вот этот пиетет мне лично импонирует гораздо больше, чем когда меня разглядывают и прикидывают, в какое место мне бы сейчас вдуть.
Вы что думаете, зря все предыдущие тысячелетия женщины были в длинном? А тут на тебе, одна дурочка придумала «мини». Ну, показали мы свои ножки, и что? Легче жить стало? Ну да, кое-что упростилось, но… законы мироздания никто не отменял. Надо себя защищать.
А ведь юбки еще и вышивались оберегами! Чтоб, значит, уж совсем кольчуга получилась. Никакая зараза не проникнет. Никакой враг не пройдет. А мы – фигак! – на улицу практически в трусах! Пустяки какие! Ноги же красивые, и попа тоже!


… С ума сходят затем, чтобы сойти с ума. Это вполне логично и объяснимо. Когда человеку надоедает его собственный ум, он с него сходит. Идет куда-то вбок, по неведомым дорожкам. Мне нравится чувствовать себя сумасшедшей. Ушедшей от всякой пользы для себя.
Кто-то смотрит сериалы, а кто-то, - влюбляется в придурков. Прока никакого, но душа твоя занята, и получается, ты вроде как при деле.
Я тут вижу только один выход – войти в какое-нибудь дело. Такое, чтоб забирало тебя целиком. Чтоб не было желания пойти куда-то еще и там сходить с ума.

… Вот интересно, когда придумывали выражение «скатертью дорога», отражали, это ж какой длины должна быть скатерть?..
 Я вижу ее, - нашу старенькую, домашнюю, с пятнами от вина и горячего, - и длинную, длинную, куда длиннее нашего стола, простирающуюся вдаль… и по ней идет усталый путник. Его только что послали, но он уже устал. Он и пришел-то уставший, а его сразу послали, даже чаю не дали попить. Сдернули со стола скатерть, - и постелили одним движением, от порога – и за горизонт: иди! Вот тебе дорога! Этой самой скатертью! – и он идет себе, идет, идет, и вот уже почти скрылся вдали…

А я стою у окна и реву. Ведь это я его послала, а могла бы и оставить. Усадить за стол, накормить, чаем напоить…
Что делать? Бежать вслед, остановить поцелуем? Я бы смогла… я бы смогла… Но я знаю: там, на горизонте, где заканчивается моя скатерть, уже стоит кто-то… Та, которая любит. Та, которая ждет.

Скатертью тебе дорога, милый. Моей скатертью, – твоя тебе дорога.





Куда бежать

… Когда смотришь в чужие окна, - смотришь в чужую жизнь. Становишься ее соучастником. Вот мужчина подошел к окну, вот склонился над столом, вот приблизился к женщине… В этом смысле, жить окна в окна, - это жить со всем двором сразу. Ты смотришь на людей, люди смотрят на тебя.
Но что там такого для себя я могу увидеть в чужой жизни? Чужой опыт все равно не учит.

… Может, я и на женатого-то кинулась, потому что привыкла уже входить в чужую жизнь, как в свою. А значит, и чужого мужчину взять – можно. Подошла поближе, погладила , повела к себе… Потом, – вернула в окно напротив. И продолжила наблюдать, как он там, со своей.
Такая жизнь. Такие окна.

… И вновь я ищу выход. Просто удивительно: сколько живу, столько ищу выход. Где бы я ни была, я отовсюду, рано или поздно, ищу выход. Как будто мне неважно, где быть. Важно – как оттуда выйти.
Может, это внутри меня какой-то тупик?..
 
… Туп человек, не видящий выходов. Умник всегда их видит и прикидывает, куда бежать, если что.
Так куда же мне бежать?..






Никому нельзя верить

… «Если хочешь быть скотиной, конечно, можно повернуться спиной к мукам человечества и заботиться о своей собственной шкуре». Так сказал Маркс.
Не хочу быть скотиной. Совсем не хочу. Мне кажется, уход в потребительство – худшее, что может случиться с человеком. Я наблюдала это в своей семье, я вижу это и сейчас человеке, которого люблю, и мне грустно… Зачем брать, брать и брать, если можно просто быть рядом? Я не понимаю. Вообще не понимаю. Человек чувствует себя неполноценным, что ли, если не возьмет все, что нравится?
Ведь что, по-настоящему, нужно? Солнце, воздух, вода. Кров. Пища. Любовь, друзья. Дело. Вот и все.

Дон Жуаны – те же потребители. Хочу иметь ту, эту, и вон ту, в цветочек, - тоже. Хочу-хочу-хочу. Хочу, и имею. Имею всех, кого хочу. А хочу – всех. Ну, или почти всех.

… Одна поклонница как-то хвасталась: у меня альбом с вырезками о любимом актере, и там о нем – все, или почти все.
Люди, зачем вам «все, или почти все»?! Почему вам всегда мало? И что вы хотите через это «все» получить? Весь мир? Но ведь он и так принадлежит вам…
Не понимаю. Я, правда, не понимаю. Но пытаюсь понять.

… Когда у меня были в юности «жоры», я шла по Москве, и заходила подряд во все булочные. Там – бублик с маком. Тут – плюшка «Московская». Еще через квартал – пирожок с повидлом. Однажды я съела так подряд восемь булок. И это не считая мороженого. На него у меня тоже был «жор».
Так и перемещалась по городу: от хлебного к хлебному, и от одного мороженного киоска к другому. И никто не знал, что со мной происходит. Всем было все равно.

А я ела, ела и ела, и не могла остановиться. Меня бросила подруга, а я была в нее практически влюблена. Ее личность, стиль, манеры – все сводило меня с ума. Она была моим идеалом, идолом, необычайным везением в жизни. С нее я пыталась лепить себя.
И вот однажды она взяла и ушла к другой «поклоннице», пока я была в подмосковном колхозе, и отдавала государству свой «картофельный» долг. В ту пору почему-то считалось, что сельскому хозяйству все должны, кроме самих работников сельского хозяйства.
Итак, она ушла, лишь только я скрылась за горизонтом. И я осталась ни с чем. То есть, абсолютно. Мне не за что было зацепиться. Ничто больше в этом мире не держало меня. Ведь она была для меня, - всем.
И я начала «жрать». Просто мести все подряд.
Мы иногда еще встречались с ней. Видимо, по инерции. Как-то смеялись над тем, как «булка выпала из моей слабеющей руки». Интересно, понимала ли она, что я схожу с ума? Наверное, да. Но это было в ее характере – принимать поклонение. Спокойно и надменно принимать.

… Теперь я понимаю: когда ты лишаешься близкого человека, лишаешься его присутствия в своей жизни, и нет возможности вернуть его назад, - ты начинаешь сходить с ума. И ты цепляешься за всякую фигню, лишь бы не свихнуться. И занимаешься всякой фигней, той и этой. Лишь бы продержаться.

Наверно, потребительство, шкурничество – из той же серии. Человек чего-то лишился, чего-то жизненно важного, чуть ли не сердечной мышцы, и ему надо восполнить, заполнить хоть чем-то эту дыру, из которой хлещет и хлещет кровь, вытекает и вытекает энергия…

… Эта болезнь долго была у меня. Медленно, медленно, десятилетиями она отступала, сходила на нет… Вынимала из меня душу, унижала и топтала мое достоинство… У меня его, попросту, не было. Чего достоин человек, зависящий от всех видов хлебобулочных изделий? Ну, разве что очередного бублика…

Люди потребления – это люди без достоинства. Они и стоять-то ровно не умеют. Им всегда надо к чему-то или к кому-то прислониться. Быть при ком-то или при чем-то. И никогда – не наедине с собой. Ведь это же больно – увидеть себя настоящего: издерганного, измученного, несчастного… Нет уж, мы лучше пойдем и купим очередную слоечку.
Все, чего лишены такие люди – чувства, что их любят. А это бывает только тогда, когда ты не любишь никого сам. Вернее, любишь, конечно, но так… из-под завалов и обломков. Душа загромождена ненавистью, обидами, отчаянием, унынием… Всяким хламом, который нет сил вычистить.  Это же трудно и муторно – наводить порядок в собственной душе…

Многие так живут. Находя какие-то утешения вовне. Я даже удивляюсь, насколько людей порой «несет». Ну, как будто уж совсем без любви. Совсем беспросвет. Или, правда, так и есть? Совсем без света?..

… Он похож на моего отца. Вот и весь ответ. Он даже внешне на него похож. Я так тоскую по отцу, так многое не договорила, не досказала, и не долюбила его… Видимо, эта встреча для меня –  как шанс. Все изменить, все сказать, все простить.

Есть люди, которых любить, и правда, «тяжелый крест». Мой отец был из их числа. Он как бы отменял всякую нежность, всякую привязанность. Он просто уходил, и все. Да и когда был рядом, - был где-то далеко, в другой галактике, в какой-то параллельной Вселенной. Проще сказать, он жил в своем мире, и практически не выходил оттуда, даже на маленькую прогулку. Ему было неинтересно больше нигде. Вот он сам, его мысли, его ощущения, - да, занимали его.
Его не интересовали другие люди – ни дальние, ни близкие. У него никогда не было друзей. Ни одного друга за всю жизнь. Девиз его жизни был, - никогда, ничего, никому, ни за что. Он  учил меня в детстве: никогда ни с кем ничем не делись. Ешь сама. Ни конфетки, ни яблока – никому. Это только для тебя.

… Знаешь, папа, я до сих пор не понимаю, зачем это все, если молча, без разговоров, без поддержки, без всего.

Многие измеряют родительскую любовь в денежном эквиваленте. Высчитывают, на сколько рублей их любят. И всерьез требуют свою долю.
Как по мне, за деньгами ничего нет, кроме денег. Нет ни души, ни тепла. Ничего. И поэтому я ими особенно не дорожу и сейчас. Есть, - есть. Нет – и ладно. Я далека от отцовской философии. Он считал, что деньги в жизни – основа основ. На ночь пересчитывал копейки. Высыпет на табуретку и считает, сколько набралось за день. Меня это убивало. Ведь жили нормально. А тут - нищий пересчитывает свои копеечки. Ежедневно. Ежевечерне.
В смысле любви, он был нищим. И мог дать мне, и давал только самое свое ценное – свои деньги. Так измерялась его любовь. Так она выражалась.

Я даже не знаю, почему я получилась другая. Откуда это взялось во мне?
Может быть, я чувствовала, остро чувствовала недостаток любви в своей семье, и потому отмахивалась от остального? Раз нет главного, зачем нужно второстепенное…
Не знаю. Но отец – это была моя боль. Моя непреходящая боль.
Может, что-то и было у него в душе ко мне, но я ничего не чувствовала. Это как папье-маше делают: клеят много-много бумаги поверх игрушки. Много обрывков бумаги, толстым слоем. И уже непонятно, что там внутри, и есть ли что-то вообще. Снаружи – бесформенное нечто. А внутри – кто его знает, что. Может, уже и нет ничего. Вынули. Или не было. Остались только эти бумажки, кое-как налепленные друг на друга.

… Отец все делал кое-как. Не умел ничего делать хорошо. Руки-крюки. Или еще какой предмет. Все валилось у него из рук. Все гвозди в доме были вбиты криво, ни одного ровного. Ну вот как так? Мужик вроде! – А его никто не учил. Его отец ушел из семьи рано, и ему не у кого было учиться. Ни гвозди прибивать, ни мужиком быть. Мог бы, конечно, сам, но, видно, сил не хватило. Проще оказалось поплыть по течению. Он всегда плыл по течению. Его сносило, и он плыл.

Все хотят сильного, умного, доброго отца. Не всем дают.

… Почему-то именно люди, у которых нет ничего за душой, рвутся показать, как они круты. Это что? Компенсация такая? Мол, я знаю, что я ничтожество, зато посмотри, какое блестящее, как я переливаюсь на солнце!
Ну, переливаешься ты, ну, молодец. Возьми с полки пирожок и не отсвечивай.

Мой отец был стропалем. Это тот, кто машет рукой крановщикам: майна-вира, вверх – вниз. Мне даже странно, что это – профессия. Однако отец гордился собой неимоверно. Можно сказать, упивался. По его мнению было, махнуть правильно рукой – это целое искусство, и лишь единицы им владеют. Он, например. И что им гордился чуть ли не весь завод, его умением махать рукой, в нужном направлении. Верх с низом никогда не путал.
Вот это хвастовство на пустом месте подкашивало меня. Как так?! Пустое, ниочемное занятие возводится на пьедестал, ему поются дифирамбы и вручается медаль?! А ты тут как дура выслушиваешь этот бред, изо дня в день, в одних и тех же выражениях?..
Я очень злилась на него. Все о себе, да о себе. И никогда – обо мне. Есть от чего разозлиться. Есть на что.

Я вообще не понимаю мужчин, которые слишком упоены собой. Зачем тебе тогда женщина? Только для отдельных моментов?
Мне повезло с мужчиной в этом плане только раз. Но он был женат. И он меня не захотел. Получается, не слишком повезло, если в целом. Но это был единственный мужчина, в которого я была влюблена, и он не был упоен собой. Может, потому, что бывший алкоголик. Ему нельзя было упиваться. Старался во всем соблюдать меру.

… Раньше что-то толкало меня без конца испытывать все кочки и выбоины. Жизнь – вечное соревнование или клоунада. Бег в мешках. Просто идти и переставлять ноги мне представлялось редким занудством.
Но страсти учат искусству остывания, когда сил на них уже нет. Постепенно выравниваешь себя. Это как после качания на качелях – сразу не можешь остановиться, но плавно, очень плавно замедляешься…

… Я отвыкла от тебя за этот месяц. Отстранилась на небольшое расстояние. И вдруг увидела пустоту. Она отчетливо проступила за внешней бравадой. Мыльные пузыри тоже радуют глаз, но они лопаются, едва прикоснувшись к коже…
Может быть, я только использовала тебя? Мне ведь так хотелось почувствовать на себе сильные мужские руки… Ну, вот и почувствовала. Ничего тут особенного нет. Когда ни капли нежности, ничего тут особенного.

Может, и не стоит ни за чем и ни за кем гоняться. Всегда найдется что-то другое. Кто-то другой.

… Когда берешь чужого, то, конечно же, только на время, в долг. Пока не обзаведешься своим. Ну,  вот бывает сильно надо. Тогда и берешь.
А потом – время рассчитываться. Долг  платежом красен. Слезами, сожалением, грустью…

… Я одинока. И это моя жизнь. Одновременно с тобой – и без тебя.

… Печенье «Юбилейное» гордо назвали «традиционным». А на самом деле, у него ярко выраженный вкус разрыхлителя, о котором и не слыхивали в семидесятые годы, когда это самое  печенье создавалось.
Все врут. Хоть по мелочи, но врут. И никому нельзя верить на сто процентов. На девяносто девять еще можно. На сто – уже нет.

Поэтому и себе верить нельзя. Мне вот вдруг пришло в голову, что мы, может, еще будем вместе. Чушь же? Чушь. Но с уверенностью такой подумалось, убежденностью даже.
Нет, никому нельзя верить.





Может быть, завтра

… Во всем есть смысл. Мне просто кажется, что его нет. Но он, – есть.
Если бы Пушкин мог беспрерывно спать с Керн, вряд ли он бы сочинил «Я помню чудное мгновенье». А так – сочинил, и его даже проходят в школе, как пример нежной любовной лирики. А на самом деле, недотрах был у поэта. Вот и написалось, в угаре.

… Я не понимаю. Есть же такая организация – Роспотребнадзор. Почему он не присматривает за моими потребностями? Не следит, чтоб они были удовлетворены? Непорядок какой-то. А я, между прочим, налоги плачу государству.
Никто не хочет обо мне заботиться. Никто. Может, и родился уже такой человек, который захочет, но пока он доживет до вменяемого возраста, я уже сдохну, или начну на ладан дышать, а там уж будет пофиг на все. Получается, никто, ни за что и никогда.
Или, может, он уже есть, этот человек, где-то ходит и не знает, что я – его забота? Не подозревает еще, какое счастье ему предстоит?
Бедненький… Наверно, ему скучно и одиноко, и все время как будто чего-то не хватает. Ясен пень, он же меня еще не встретил.

… Желание – вот что мешает жить. Неймется телу, жаждет его прикосновений. Свои не устраивают, нужны его. А где я возьму?

Моя жизнь определяется моментами, когда я нахожусь наедине с собой. Какое приму решение – туда и поверну. Ну, а ошибусь, - что ж, не получилось. Ладно.
Приду домой. Сниму усталость. Буду готова идти дальше. Может быть, завтра я лучше себя пойму,  и найду лучшие пути. Может быть, завтра.





Мой вольный воздушный шарик

… Кто знает, не начало ли это конца?.. Ах, как хорошо бы! Тогда я, наверно, в воздух взлетела бы от удовольствия! Оборвать все его ниточки! В небо, в небо, в синее небо, как воздушный шарик, наполненный радостью и солнечным светом!

… О, этот вольный воздушный шарик!.. Потом он, конечно, сдуется, упадет где-нибудь за городом, на помойке, жалкой резиновой тряпочкой, но пока он, – вырвался на свободу из чьих-то рук, и летит, летит, летит высоко в небесах, забирая все выше, выше и выше, и уже обращается в еле заметную точку…
Будь счастлив хотя бы сейчас, в полете, в пути, о мой вольный воздушный шарик!..





В поиске любви и покоя

… Женщины-сучки бесят. Я вот не готова на все ради секса. Они, – готовы. По-моему, эти женщины портят мужчин. Дают им иллюзию, что так и должно быть, и что все женщины – такие.
Ребята! Мы не все – такие!
Ну в самом деле, посудите сами. Если б все на свете определял секс, то тут бы стоял всеобщий траходром, мы бы и света белого не видели. Зачем что-то еще, если главное и определяющее – этот самый «основной инстинкт»?

Я вот думаю, главное в человеке – это его дух. А секс – гораздо ниже по энергетике. Те, кто живут своим «низом», конечно, воображают, что круче секса ничего нет. Но они просто еще не поднялись на ступеньку выше.
Да и что там может быть особенно крутого-то? Возбуждаешься – балдеешь – кончаешь. Все на этом. Ну да, физическое удовольствие. Я вот сейчас сижу голая под кондиционером, и испытываю физическое удовольствие. Это как, тоже круто? По-моему, обыкновенно.
Не знаю, как другим, а мне ощущение крутизны дает сознание, что у меня сильный характер, и я справляюсь с этой жизнью, и с отдельными представителями человечества.

… Когда я вижу зависимых, униженных своими же страстями людей, мне не по себе. На моих глазах человек оскотинивается, а я сделать ничего не могу. Я могу высказаться, конечно, и даже часто это делаю, но по большому счету, мое мнение ничего не меняет. И это жаль.

… Может, когда женщина спит то с тем, то с другим, то с третьим, она ищет одного, – единственного? А то, что спит, – это способ поиска у нее такой. Определяет своего, - через тело.
А вот когда спит регулярно с чужими мужиками, это как? А наверно, каждый раз надеется: а вдруг все-таки мой. А вдруг возьмет, и после этого чудесного раза придет ко мне уже с чемоданом.

Все они – надеются. Все – ждут чуда. Все они – невыросшие маленькие девочки, ждущие от папы чуда. Вот он подойдет, поднимет на руки, и отныне все будет хорошо. Папа будет всегда рядом, и больше никуда не уйдет.

На самом деле, некоторые отцы всегда рядом только после того, как умирают.

… Интересно, осознают ли мужчины, обнажающие на публике свой торс, что это уже почти что секс? И что сейчас им отдается множество женщин, просто идущих мимо? Ну, если торс хороший, конечно.
Мне кажется, они все знают, и специально нас доводят. А жара – только повод. Мне тоже жарко, я же футболку не снимаю. И юбка у меня не так сильно короткая. Все-таки блюду приличия.

… Одна бл…дь тоже блюла приличия, и давала всем очень втихаря. Но от этого не переставала быть  бл…дью. Люди! Блюдите себя! Не будьте бл…дями!
Я вот блюду себя изо всех сил. Уже и сил никаких нет, а я все блюду и блюду. Не поддаюсь на провокации. Не бросаюсь наперерез.

…Комары в моем доме кусают молча. Откусят кусок – и под потолок. Потом я не знаю, что. Ждут следующей ночи, что ли. У меня такое впечатление, что кусают одни и те же, воспитанные и прикормленные мною комары. Я их не вижу и не слышу, только лежу вся покусанная.

Сейчас я совершу писательский подвиг, и объединю родительскую любовь, человеческое бл…дство и молчаливых комаров в единое целое.
А. Вот смотрите. Если вы знаете, что вас любят родители, если вы чувствуете себя по жизни любимыми, зачем вам бл…довать? Зачем сосать чужую кровь? Вы будете жить себе спокойно, в одиночестве или со своим человеком, и вам будет вполне достаточно. Ведь бл…дство – это поиск любви.
Ну, и поиск спокойствия. Чтоб ничего не кусало.





Человек, звучи гордо

… Мне приснилось, что отец подает мне тарелку супа. Но почему-то держит ее под таким углом, что вот-вот прольет все на меня. Я в ужасе кричу: нет! нет! не надо мне! – а тарелка все наклоняется и наклоняется… дымящаяся такая… и мама почему-то не замечает, и не понимает, почему я отказываюсь…
Может, он был просто неуклюжий?.. Хотел как лучше, а получалось, как попало?

… Курение вредно не для курящих. Оно вредно для окружающих женщин. Сидишь такая на работе, никого не трогаешь. Работаешь. Или идешь по улице меланхолично. Опять же, никого не трогаешь. И вдруг мимо проходит тип с сигареткой в зубах. И – все. Какая к черту работа. Какая улица. Ты только и видишь его перед глазами. Ах, ты не знал, что это безумно эротично? Незнание законов не освобождает от ответственности. Не надо больше мимо меня так вот шлындать. У меня нервы не выдерживают.

… Сейчас все похоже на молчаливое «стояние на Калке». Или на Эльбе. В общем, стояние. Две армии выстроились друг против друга, на двух берегах реки, и созерцают, обозревают, что там и как у противника происходит, и как оно вообще все устроено. Есть ли слабые места. Как их использовать. Как кашу варят, с маслом или без. В чем преимущество метода.


… Я хочу задачу стать более плавной. Не надо резких движений. Пусть все будет похоже на замедленную киносъемку. Плыть, плыть и плыть. Течь, течь, течь. Уплывать из прошлого. Течь в настоящем. Плавно перетекать в будущее.

… Никто не хотел такой жизни. Все ведь хотят для себя и своих детей лучшего. Но у нас так получилось. Такой вышел сюжет. Я не жалею. Если бы я росла в счастливой семье, кто знает, чего бы я не нашла при этом – то, что нашла сейчас, и очень этим дорожу… Нет, я не жалею. Даже если на меня пытались опрокинуть суп, но ведь не опрокинули же. Вовремя проснулась.

… Что еще? Что еще? Что еще? Ты и история о тебе? О чем тут жалеть? О том, что хочу тебя каждой клеточкой своего тела, но не могу получить? Я считаю, это не предмет для жалости. Это всего лишь моя данность.

И пойду я себе прямо, как человек, звучащий гордо. Хотя я сомневаюсь, что Горький был так уж горд собой, по-моему, у него для этого было мало поводов. Но все-таки писатель, если он хороший писатель, чего-нибудь всегда хорошее скажет, хоть и по жизни, может быть, он - дерьмо.

Ну, вот звучу я гордо, хоть ты тресни, и он прав! Даже не знаю, как это у меня получается. Раньше ведь тоже была человек, но не звучала. Приходит что-то откуда-то, что ли. Как будто кто-то ударяет в гонг. Дыннн… Дыннн… Дыннн… Человек… Звучи гордо… Дыннн…





Навсегда моя потеря

… Мыслящая женщина никогда не пройдет мимо другой  женщины. Она найдет, что у нее взять.
Вот, к примеру, иду я на работу. И вижу перед своим взором офигительную задницу. А за счет чего она офигительная? Всего лишь за счет длинной юбки, собранной в резинку на талии. Девица идет, мелкие складки на попе колышутся, и взгляд оторвать невозможно.
Ну, что. Пара дней – и нечто подобное сварганено. Держись теперь, мой город.

… Мне ведь нужна защита от тебя, ты знаешь?.. От твоих внимательных глаз, твоего низкого бархатного голоса, твоего ловкого тела…

Я надену свою новую юбку, и буду в ней, как в домике. Нету меня для тебя. Нету. И не надо ходить кругами. Ушла, уехала, умерла.

… Хотя, на самом деле, защищаться мне надо от себя самой. Ведь я вся пропитана сексом. Что бы я ни делала, как бы ни выглядела, тело постоянно кричит: хочу! Хочу!! Хочу!!!
Ну, хоти дальше. Я-то что могу сделать. Нету. Нету. Пока так. Пока вот так.

… Мне было хорошо – иногда. Мне было весело – изредка. Я была счастлива – почти все время. Даже когда ревела взахлеб. Даже когда сердце разрывалось от боли. Даже когда жить не хотелось совсем. Ну, вот так бывает. И тошно тебе, и счастлив ты – только от того, что есть на свете человек, который тебе дорог.
Ну, и пусть себе живет, как хочет. Его право.
И я даже не знаю, что. Водки выпить? Компот сварить? Пирогов напечь?..

… Мама всегда варила компот из сухофруктов. Мне даже в голову не приходило, что можно варить компоты и из свежих фруктов. Как-то закрепилось в сознании, что это изюм, чернослив, курага и прочий сушняк.
Но я его безнадежно пересластила. Наверно, хотела себя порадовать.
Хуже смерти родителей в моей жизни не было ничего. А это – так. Очередная неудавшаяся влюбленность. Так.

… По этой улице я шла тогда и ревела под дождем. Добавляла влаги в окружающую среду. Как будто и так было мало.
А теперь у нас тридцатиградусная жара. Вечер, и солнце уходит за горизонт. Я иду, и мне спокойно. Все уходит.

… Потом… потом… Я чувствую к себе такую нежность… Ведь терять тяжело… А это – потеря, что бы я себе ни говорила, потеря, потеря, потеря…
Девочка моя, тебе трудно и больно, и мне жаль… Мне так жаль, что все вот так получилось…

… Ты – моя потеря, милый. Теперь уж – навсегда. Навсегда моя потеря.





Да…

… Я все поняла. Можно больше не продолжать. Мое тело шутило шутки надо мною. Никого и не было. Было только мое тело.
Эй, я раскусила тебя! Хватит уже, накуражилось, наигралось, пора и честь знать.

Если бы яростные женские взгляды имели бы конкретную убойную силу, я бы давно уже была труп, примерно с пятьюдесятью пулевыми ранениями, несовместимыми с жизнью. Скажу более, некоторые по инерции еще бегают, проверяют, не начался ли у меня очередной приступ сексуальной лихорадки, и не пора ли добить меня прикладом, или хотя бы ведро на голову надеть, чтоб потеряла ориентацию в пространстве.
А все ты, тело мое! Неймется тебе, сочиняешь на ходу истории, как подметки режешь!

Никому больше не верю. Все показали себя с наихудшей стороны. Тело придумало, что в него кто-то там влюблен. Душа подхватила и взялась метаться. Разум молчал, как убитый. И кому из вас верить?! Кто из вас оказался мне верен и адекватен?!
Нет таких. Нет больше вам веры. В лес. Всех в лес на перевоспитание. Уйдите все в лес.

… Моя сила в том, что я знаю, что я – дура. Многие в этом плане в себе сомневаются. Выискивают положительные черты. Указывают в анкетах лучшие качества. Мол, и креативны они, и трудолюбивы, и исполнительны, и мама дорогая, гордись мной навек.
Я – не такая. Я проста и незамысловата. Да, окончила  вуз, но это я так, случайно. Да, опыт работы двадцать с гаком лет, но это потому, что мне лень было искать себя в других профессиях. Да, хожу с умным видом, но это годы упорных тренировок.

… Когда настанет утро, я почувствую себя любимой девочкой. Ведь в моих снах он любил меня всю ночь. И я отвечала ему: да, да, да… Да, милый, да…





Все в Твоих руках, Господи

… Жара, полнолуние и затмение сошлись в одной точке. Если я хотела выбрать самый сложный момент, то вот он, пожалуйста, происходит прямо сейчас. Почему некоторым неймется испытывать себя везде и во всем? Почему нельзя жить спокойно и размеренно? Дожидаться благоприятных фаз луны? Чего-то еще?..

Я – летчик, блин, испытатель. У меня всегда в руках штурвал, и я бросаю свой самолет в «штопоры» и «бочки», как нечего делать. Что при этом я хочу себе доказать? Что все равно голова не кружится и не тошнит?
Мне хочется доказать всем, кто говорил мне: «Нет. Не стоит этого делать. Ты не справишься. Это не для тебя. Это не твое».
Ребята, я справлюсь! И это - мое, я точно знаю. Как это, не мое? Вот они, мои глазки голубенькие, ушки большущие, шея крепкая, руки мускулистые, и так далее… Все - мое. Ничего чужого. Это – мой мужчина.
Мне наплевать на все штампы и нормы морали. На все наплевать.
Я просто хочу его, и все. А уж если я чего-то или кого-то хочу, я, конечно, беру. И если это неправильно, зачем тогда мне дана потребность в этом мужчине? Почему мое тело сходит по нему с ума? По-моему, все это затем, чтоб я с ним побыла хотя бы еще один раз. Всего лишь раз, и пусть слегка. Я, может, только поцелую его, и уйду. Небольшой легкий поцелуй напоследок, лишь затем, чтоб сказать: люблю, люблю, люблю.

Видите ли, когда любишь, это необходимо – иметь возможность говорить об этом. Все, что угодно, необязательно. Но это – необходимо. Неважно, как, неважно, чем. Словами – вообще можно в последнюю очередь. Лучше всего – губами. Легкими прикосновениями. Каждое прикосновение – люблю, люблю, люблю. Каждое движение языка – очень, очень, очень. Каждый захват кожи губами – сильно, сильно, сильно.
Я тебя очень сильно люблю, милый, и намерена сказать тебе эту фразу целиком, одним поцелуем, коротким или длинным, как получится. Как пойдет.
Наверно, вообще неважно, слышат тебя или нет. Важно, что ты можешь говорить, и говоришь об этом.

… Господи, если вдруг он все-таки захочет, дай ему свободы. Ни о чем больше не прошу. Ни за себя, ни за кого. Только за него. Господи, помоги ему. Не дай ему пропасть. Дай ему шанс. Ведь я люблю его, Ты же знаешь.
 Господи, помоги ему, помоги, помоги. Если бы хоть что-то было в моей власти, я бы, конечно, сделала, но Ты знаешь: тут – ничего в моей власти. Тут все только в Твоих руках, Господи.





Быть хорошим человеком

… Это не любовь. Это не любовь. Это не любовь. Ура! Это не любовь!
И, слава Богу, жизненно важные участки не задеты.
Ну что за хрень эта жизнь. Хочешь любви – получаешь озабоченность. Почему тело с душой не в ладу? Можно же как-то договориться? Или – нет?
Видимо, нет. Кто угодно, только не мои душа и тело. Нет баланса. Баланса нет.

… Господи, пошли мне хорошее платье, а лучше два. Молитва женщины.

Что ж. Морду топором – и вперед по жизни. Да, не все у меня гладко. Да, кое в чем я – лохушка. Ну, как-то вот так. Не идеал. Уж простите. Не так хороша, как вы все рассчитывали.
Ну, и я как-то продолжу жить дальше, ладно? Худо-бедно, доживу до конца. До своего логического конца.
Смерть – это ведь, на самом деле, логический конец человека. Когда ему уже нечего сказать этому миру.
… А мне пока вроде как есть чего.

Ну, вот. Глупость женская не имеет границ. Распространяется со скоростью света. Препятствий не признает. Цветет и пахнет месяцами. А потом – бац!- и все отменяется в момент. И сидит баба у разбитого корыта, и слезы льет. Оказывается, это была иллюзия. Внутренний кинофильм. Тьфу ты, пропасть!
… Пропади все пропадом. Пусть все это пропадет.
Пусть я останусь одна. Только я – и моя работа. Никого и ничего больше не надо. Буду работать и улучшать этот мир. Украшать его собой. Ведь я так хороша, ну просто умереть и не встать, и проснуться в слезах. Хоть и дура. Но одно другому не мешает, знаете ли. Все равно ж хороший человек. А это – главное.
Я вообще считаю, что главное в жизни – быть хорошим человеком. Остальное не так важно. Хоть и говорят, что это не профессия. Но это, если хотите, искусство.
Высочайшее искусство – быть хорошим человеком.





Годик надо переждать

… Мне приснились сегодня мои друзья. Я пришла к ним голая, и сказала: кажется, мой дом сломали. Друзья меня одели. И я подумала, что может, мне показалось. Ну не может же быть, чтоб в дом въехал грузовик. Так бывает, но редко.

… Наверно, я решила, что потеряна для этого мира. И только знание, что у меня есть друзья, поддержало меня. Важно иметь тыл. Это то, что действительно важно, когда ты пробуешь себя. Дети легко идут на испытания. Они знают: дома встретят родители с зеленкой и бинтами. Взрослые – уж не так. А вдруг никто не встретит? Или встретит, но не с тем, что надо? Вот. Проще – не рисковать. Идти старой дорогой. Унылая, зато своя.
В этом смысле, я вообще не взрослая. И уже ею не стану. Мне всегда будет пятнадцать
Это вот что такое? По-моему, творчество. Люди, наверно, делятся на производственников и творцов. Одни по жизни гвозди заколачивают, другие – рисуют мандалы. У меня никогда нет точного плана строительства. Я всегда знаю, чего хочу, но очень приблизительно. Зато если что-то пойдет не так, всегда можно взять ластик, стереть первоначальную линию, и повести карандаш куда-нибудь вбок. Пусть так. Пусть теперь так. Раз по-другому больше не получается. Пусть тогда так.
Какой вообще смысл в стабильности? В следовании привычкам? В жесткости планов? Так спокойнее живется?
А мне и так спокойно. Имущество мое невелико, и оно все недвижимо. Тревог не создает. Близкий мой круг – это моя кошка. Слава Богу, здорова. Я сама, - тоже не причиняю себя хлопот и не внушаю беспокойства. Так о чем же мне волноваться, зачем быть одинаковой? Нет смысла.

… Как же так получилось, что я нашла здесь себя? Не понимаю. В другом же месте не находила. Необъяснимо. Может, и правда, есть места, - твои и не твои? Энергетика, - твоя и не твоя? Люди вокруг, - твои и не твои?..

… Если человек знает себе цену, его невозможно унизить или возвысить. Ведь он уже знает, сколько он стоит. Ему всегда достаточно взглянуть на свой внутренний ценник, и пойти дальше своей дорогой.
Странно, что некоторые этого не понимают. Что-то пытаются доказать – про других. Что, что вы мне можете сказать, чего бы я уже не знала о себе? Это даже смешно.

… Не понимаю смысла слова «прощай». Разве что «прости меня». Но кто об этом знает? Только не тот, кто со мной попрощался…

… История знает немало примеров, когда люди выставляли себя на посмешище. Комики и вовсе зарабатывают этим на жизнь. Скоро я буду требовать гонорар за то, что одним своим видом веселю массы.

… Даже если б я хотела, я не смогла бы ничего изменить. Все случилось так, как должно было случиться. От начала до конца.
Поэтому так. Поэтому вот так. И все это пока длится, длится, длится… Кто знает, сколько еще продлится?.. Месяц? Полгода? Год?.. Ну, наверно, все-таки не больше года.
Ну вот. Годик надо переждать. Перемучиться, перестрадать.
Да. Вот. Годик надо переждать.





Все путем

Прощай, прощай, прощай. Прощай меня. Прости меня. В чем-то была неправа. В чем-то не так хороша.
Ну, и я прощаю тебя. Я прощаюсь с тобой. Ты был жесток. Ты был невнимателен. Ты не был влюблен.

Я отпускаю этого голубя из рук. Вот оно летит, мое белое прощение, и понемногу поднимается под облака…
Когда голуби летят ввысь, это очень красиво. Это совсем не то, чем когда они копошатся в земле, в поисках крошек. Это совсем другая история.
Мой голубь – птица высокого полета. Он прекрасен и чудесно оперен. Он найдет себя в дальних краях. Ему больше нечего делать здесь. Ведь я отпустила его.

И я остаюсь одна, с пустыми руками. Стою в поле и смотрю в небо. Облако, облако, еще облако… Вот все, что мне осталось. Пора опустить глаза и увидеть, что на земле, рядом со мной…

… Нет, я не прикоснулась к тебе. Хотя в какой-то момент я оказалась в такой близости от тебя, что впору было сойти с ума. Но я мужественно не сошла. Выскользнула. Все на этом.

… Меня не покидает ощущение, что я любима. Странно, ведь оно возникло в свое время благодаря тебе. И хотя реальность уже доказала мне, что ты тут ни при чем, ощущение внутри осталось. Странно…

… Черный – цвет грусти. Цвет несбывшихся надежд. В душе темно и пусто. Вот бывают черные пустыни. Примерно так.

… Мне снилось сегодня, будто ты сказал: «Забери там, я тебе оставил». И ушел. Когда я вышла, то ничего не увидела. Что, что ты мне оставил?..

… И я купила черную пряжу. Пусть в моих глазах будет черно. И это будет кофточка про расставание. Про то, что иногда надо уходить. Или всегда. Или вообще.

… А, в общем, знаете, что?
Все путем. Все идет путем. Не общепринятым, правда, - моим путем.
Все идет моим путем.






То, чего нет

… Женщина, которая может себе позволить черное, по определению не может быть несчастна. Я – могу. Я – в порядке. Черный цвет мне идет.

… Он мне подмигнул. Зараза, он мне подмигнул. Блин, блин, блин.
Мне впору на стены бросаться, а он подмигивает, сволочь. Или будь со мной, или уже уйди, но не выматывай мне душу. Или что там у меня.

Я бы убила нафиг всех мужиков. Всех до единого. Вот поставила бы к стенке и одним выстрелом, из огнемета. Сгорите все на хрен, гады, раз у меня с вами ничего не получается. Ни флирта, ни секса. Ни-че-го. С тетками как-то можно сосуществовать, с мужиками – нифига. Поэтому к стенке. Всех к стенке. Пли.

… Я живу без любви. Ничего страшного. Что-то есть внутри, но это не любовь. Зато у меня есть  умение быть собой. Если тебя обидели, ты это переживешь. Если же обидишь себя – будешь мучиться вечность. Поэтому выгоднее быть собой.

… Никого у меня не было. Никого у меня нет. Все. Все. Все. Это было то, чего не было. То, чего нет.





Можно уже

… Я скучаю, милый. Я скучаю. Я не видела тебя два дня, и стала скучать. А сколько еще не увижу, не знаю. Может, неделю. Может, больше. Ну, вот. И я скучаю.

… У кого-то прическа, как у тебя. Куртка, как у тебя. Рубашка, как у тебя. Всё напоминает о тебе. Все напоминают о тебе. Но тебя нет. Ты где-то далеко.

… И это я прожила без тебя летом месяц?! Не может быть. Не верю. Не было этого. Нет. Так не бывает. Нет. Нет. У меня уже сейчас ломка. Как это – месяц? Вранье.

… На косяке остался след крови. Ты когда-то поранился, и остался след. Пусть будет.
Я схожу по тебе с ума, ты знаешь об этом? Я вспоминаю, какой ты, и у меня едет крыша. Таких больше нет. Или есть, но я не знаю. Нет, наверно, все-таки нет. Точно такого больше нет. А мне нужен только ты.

Такая ерунда. Ерунда ерундовая. Ты же занят. Это другая видит тебя каждый день, и всю ночь. Это другая. А я, блин, вижу ее каждый день, и завидую ей. Даже не ревную, – банально завидую. Она может видеть тебя, прикасаться к тебе, говорить с тобой, слышать твой голос…
А я, я… что я? Всего лишь я. Никто. Так. Никто.

… Мне надо пойти в магазин и купить много пломбира. Чтобы как-то заесть это дело. Чтобы как-то себя порадовать. Чтобы знать, что я любима. Пломбир – он для тех, кто хочет почувствовать себя любимым. Предназначение у него такое. Это любое другое мороженое может быть для иных целей, фруктовое там или эскимо, или не дай Бог, молочное. Всякой ерунды полно на свете. Заморозят на палочке – типа, готово мороженое. А на самом деле, ерунда.
Но единственное мороженое, которое имеет право на существование – это, конечно, пломбир. Я не знаю, как его делают, почему у него такое название. Какую-то пломбу создают из чего-то? Намешивают густую массу, и она застывает. И получается вкусно. Ужас как вкусно.
Пломбир еще хорошо есть с каким-нибудь кисленьким вареньем. Тогда совсем комплект. И лучше бы совсем без теста. Нафиг придумали эти вафельные стаканчики, не понимаю. Без них было бы лучше. Еще неплохо идут жареные орешки и шоколад, но это необязательно.

Вообще, вкусовые предпочтения – странная штука. Ешь и ешь годами одно и то же. И вкусно тебе, и нравится, и любишь ты это, вот и ешь, и ешь, и ешь, и без конца покупаешь, и опять ешь, и ешь, и ешь.
Но однажды у тебя происходит сдвиг. Вот, ни с того ни с сего, приходит четкое осознание: все. Этим я наелась. И тут хоть убей, а больше неохота. Ни глаза не смотрят, на тело не жаждет. Вообще ничего. Как будто это не я поглощала этот продукт килограммами и нажрала уже не одну тонну.
Странно, правда?
Также бывает и с людьми. Симпатия может внезапно смениться антипатией. И наоборот. Правда, человек должен для этого сильно постараться.

Так. Мне срочно нужен пломбир. Мне надо почувствовать себя любимой. Но я за ним не иду. Во-первых, лень. Во-вторых, лягу-ка я спать. Может, не усну, но буду вспоминать тебя. Твои губы, твое тело, твои глаза. Где ты сейчас? Что делаешь? Доволен ли жизнью? Хорошо ли тебе отдыхается? О чем ты думаешь? Что чувствуешь? Или, может быть, уже спишь?..
Ничего не знаю о тебе. Не знаю, да и не должна знать. Ведь я тебе никто.

… Проснулась рано. И сразу подумала о тебе. Так уж у меня устроено внутри. И мне даже приснилось, будто мне говорят, уже на излете сна: через неделю или около того.
И во сне я думаю, когда же я тебя увижу. И сама себе отвечаю. Как будто ты и впрямь моя половинка, и я без тебя физически не могу. Пусть не прикасаешься, но хоть бы был где-то рядом. Таково условие моего существования. Чтобы ты был где-то рядом.

Это вот как пломбир должен быть из натурального молока. А иначе это уже не пломбир. Так и ты должен быть где-то рядом, а иначе это уже не нормальная жизнь. Это – скучание. А тебя нет, нет, нет, нет рядом. Не ходишь, не сидишь, не проходишь мимо. Нету тебя. Нету. Не вижу, не слышу, не чувствую присутствия. Как будто что-то важное потеряно. Важный паззл выпал из моей мозаики. И – все. Картинка не складывается. Дыра в ней. Черная дыра. И смотришь только туда, и видишь только ее, и понимаешь: нет. Не то. Не так. Это вообще не то. Это надо разломать и выбросить. Потому что с такой дырой – это нет. Уж лучше вообще ничего, чем с такой дырой.

Мне надо, чтоб ты был рядом. Не мой, чужой, не со мной, не ко мне, никак не ко мне, но чтоб был где-то рядом.

Так, все. За пломбиром. Других вариантов я не вижу. Люди, а вы как спасаетесь? Или всех уже любят? Я одна неохваченная?
Мне надо, чтоб меня любили. Такая странная особенность. Многие же обходятся. Или нет? Никто не обходится? Всем надо? Ну вот. И мне, и всем. Но как понять, что тебя любят? Как это почувствовать? Можно ли вырастить это чувство внутри самостоятельно, для внутреннего употребления? Я часто ощущаю его внутри себя. Значит, можно. Но сегодня почему-то не хватает. Или кажется мне?

… Мне приснилось, что я опять выпендриваюсь. Чуть не стихи читаю. «Я вам пишу, чего же боле». Только это никому не надо. И за мной даже гонится экскаватор. А потом все строительные краны округи. А я от всех убегаю и кричу: вы остаетесь здесь, а я-то – там! – и правда, они смирно встают в своих дворах, пока я бегу в свой. И никто меня не трогает больше. Никто не гонится.

… Мне часто снится, будто я в чужом городе, и не знаю, как уехать. Хочу найти вокзал – никто не знает, где он. Какой-то заколдованный город. Как будто никто не приезжает и не уезжает.
Это ужасно неприятно – когда ты не можешь откуда-то уехать. Уйти. Выйти. Тем более, из чужого места.

Одна часть меня хочет из этого выйти, другая – остаться…

... Но ведь бывают же города, где нет железной дороги? Где-нибудь на севере – точно. Как туда ветку проложишь. А ведь в моем сне было еще две кассы – речная и автобусная. Села бы на катер и поплыла куда-нибудь. Так нет же, поезд мне подавай.
Жизнь – это поиск вариантов. Постоянный перебор. Как мне поступить? Так или иначе? Какую дорогу выбрать? Куда направить взор?..

Блин, какой же дурдом эта жизнь. Думаешь, ты все делаешь правильно – а нифига, опять лажа. Вот так и мечешься, пока не сдохнешь. А сдохнешь – там  архангел Гавриил с арбалетом: грешила? Грешила! В ад, на сковородку!
Нигде нет покоя. Нигде нет отдохновения. Полюбила не того. Пью не то. Ем, конечно, тоже не то. Я уже не говорю про моральные качества. Зазнайка, выпендрежница и блудница. Черная душа.
Тьфу на меня. Надо пойти купить платье, чтобы хоть как-то утешиться. Или пиджак. Но лучше платье. У платьев сильнее утешительные свойства. Они, можно сказать, для этого и созданы.

… Но, но, но… платья пока нет. Зато есть пломбир и буханка хлеба. Все, чтобы успокоить несчастную тетку и вырубить ее нафиг, со всеми ее заморочками. Одна корка хлеба, другая… кто там о тебе думает, угомонись уже.

… У меня часто бывает, что я что-то придумываю про людей. Потом приходится сталкиваться с реальностью. Это всегда больно. Но ведь без этого никак. Уж лучше столкнуться, чем пройти мимо.
С чего я взяла, что это мой человек? Ведь было много подтверждений, что нет. Но у меня ведь своя картинка в голове. Что мне реальность. Мне же хочется, чтоб все было красиво.
Ну что ж. Что хотела, получила. Поиграла в любовь.

… Пасмурное воскресное утро. Настроение хреновое. Такое же бурое в крапинку. Средство от хандры я знаю только одно – хандрить, пока не надоест. И я старательно хандрю.

… А потом я купила шикарное платье. И дико возбудилась. Знаете, зачем мы живем? Чтобы находить новые образы себя. А вы, наверно, думали, для добра, красоты, мудрости? Неа. Всего лишь для новых образов. Новых ощущений от себя. Вот такой я себя знаю, а такой – ни разу не видела. А хорошо ведь! – и понеслась губерния.
И только когда я принесла это платье домой, постирала его и погладила, я вспомнила: у мамы было точно такое же. Ну, цвет только другой. А так – один в один. И ей оно шло. И мне вот пошло. А я-то думала, что мы с мамой абсолютно разные. Из разных стилей. Из разных пород. Из разных стай.

… Любви нет. Есть зависимость. Причем от кофе. По крайней мере, теперь я знаю, чем больна. Кофе! Вот что правит мною!
Ну и ладно. Зато вкусно.

…Я истосковалась по тебе. Мне тошно без тебя. Как я буду жить без тебя? Не могу себе представить. Мне надо, чтоб ты был рядом. По-другому не могу. Не умею. Не хочу.

Это пройдет. Это должно пройти. Но пока не проходит. Вообще не проходит. Это как прыщ, который никак не может созреть, и поэтому его нельзя выдавить до конца. Боль. Боль. Сплошная боль.

Я скучаю по тебе. Ну что мне делать с собой. Я скучаю. Скучаю. Скучаю.
Как выдерживает твоя жена, когда ты уезжаешь? И почему мне так тебя не хватает?

… Мне приснилось, что мы убегаем от бандитов. И в последний момент ты меня спас. И мы убежали.

И я сразу успокоилась. Значит, все хорошо. Значит, я в порядке.

Это какая-то зависимость. Человек не должен так нуждаться в другом человеке. Тем более, полгода назад этого и в помине не было.
С другой стороны, тогда у меня была зависимость от еды. И еще неизвестно, что лучше. Все-таки зависеть от мужчины – это как-то более естественно, что ли.

Секс, секс, секс, секс. Член, член, член, член. Мне нужен твой член. Я хочу трогать его, гладить, целовать…
Вот что за жопа, а. Хочу одного-единственного мужика, и как раз с ним не могу быть. Ирония судьбы. Насмешка природы. Я вся – насмешка природы. Ехидная такая ухмылочка.

… Два дня меня колбасило после прививки. А на третий отпустило. Переболела, значит.
Я тобою болею, милый. Уж не знаю, в какой форме. Вроде не очень в легкой. Но, может, переболею когда-нибудь?..
Надежда есть. Надежда, она ведь последняя помирает. Оглянет внимательно поле боя – ага, полегли все, значит, и мне уже можно. Можно уже.






Сама-сама-сама

… Он меня не отпустит. Он меня не отпускает. Взгляды, короткие фразы… Нет, он меня не отпустит, нечего и думать. Надо выбираться самой. Блин, опять сама! Влюбилась – сама, выбирайся – сама…

И что мне теперь? С чем мне дружить? Если мне ничего не помогает? С тем же успехом мне и фаллоимитатор не поможет. И реальный секс. Ой, блин, мне уже ничего в этом мире не поможет. Дайте мне гильотину. Если голова отрублена, все тело помирает. Отрубите мне уже голову. Это она придумала эту влюбленность, пусть первая и сдохнет.

… Я поняла, почему говорят, что кого-то колбасит. Это ведь про мужской член. Женщину колбасит, когда она не может его получить. Мужчину колбасит, когда ему некуда его деть.

… Ты – мое проклятие. Заклятие. Клятие.
Ты – мой лесоповал. Я – твой лес. Я вся валюсь при виде тебя. Я не могу описать, как хочу тебя. Какие там слова, какие прикосновения. Ничего не надо. Крючок моментально находит петельку. Одномоментно. Взгляд – взгляд. Крючок – петелька. Но – все на этом. Продолжения не будет.
Правда, я буду маяться весь вечер, но это ведь мои проблемы, правда?..

… Утром было так плохо, что даже на йогу не пошла. Испугалась, что не дойду. А если дойду, то упаду на первой же асане. Что ж ты делаешь-то со мной, гад! Чтоб я не пошла на йогу! Беспредел! И ты – беспредельщик.
Чтоб я когда еще строила тебе глазки?! Да никогда и ни за что!

… Секс не помогает. Помогает только лежание на диване. А вот идти куда-то и особенно стоять – проблематично. И вот как с этим быть? Носить с собой раскладушку?
Еще тело очень скептически относится к еде. Оно ее отвергает. Оно против, чтоб еда в нем моталась.

… На самом деле, все проблемы – из-за секса. Недотрах у тебя? Будешь трахать мозг окружающим. Проверено на себе.

… Мне надо носить паранджу на все тело, платок на голову и хиджаб на лицо. И темные очки. И валенки на ноги. Скромненько так прошлась  – и к себе, к печке-буржуйке.
Ага. Или надевать шляпу-невидимку. Или сапоги-скороходы.

Вот почему-то такой вариант, как найти другого мужика, мне в голову не приходит.

… Владельцам пентхаусов легче живется не потому, что они круче всех. А потому, что у них всегда перед глазами небо. Небо – это легкость. Небо – это воздух. Небо – это свобода. Летать – значит, быть легким.
Тяжеловесы – не летают. Вросшие в землю – не летают.
Но хорошо, что на свете есть и то, и другое. Ты можешь быть и здесь, и там. Из иллюминатора самолета приятнее всего смотреть вниз, на землю: на домики, дороги, реки, леса и поля…
Может, и человек так устроен. Фантазируй, но имей почву под ногами. Чтоб не больно было падать.

У меня такая почва есть. И вполне себе возделанная, и на ней даже много чего уже растет. Мне есть куда упасть, раскинуть руки и поваляться. Мне не на что жаловаться. Моя жизнь любит меня.

… Формула страсти такова: сначала тебя несет. Потом проносит мимо. Потом ты уже идешь своими ногами, и в противоположную сторону. Ну, или вбок, куда тебе там надо.
Чем хорош процесс? По дороге выбрасываешь все лишнее. Иллюзии, фантазии, планы, которые не сработали… Все – на обочину. Потом придут санитары и вынесут этот мусор. Даже если дорога не твоя, незачем ее захламлять.
А все остальное – сама-сама-сама.





Одной мыслью меньше

… Почему-то он приснился мне сегодня. Он редко мне снится. Может, раз в год. А тут вот взял и приснился. Я шла на работу в моем сне, и уже знала, что встречу его. Вот и уперлась буквально ему в живот. Он ведь был очень высокий. Мы что-то сказали друг другу. Обычно он ничего не говорит в моих снах. А тут что-то сказал. Но я не помню, что.
… О чем это было? О том, что ничего не изменилось? Я – все та же одинокая девочка. Все та же поклонница.

Все мои влюбленности похожи друг на друга. Мужчина далеко от меня, и не может быть рядом. Я же рада хотя бы возможности обожать его издалека… Лечится ли это? Я уже не уверена. Я вообще ни в чем не уверена, кроме вещей типа: табурет – деревянный, рубль – это рубль, окна на зиму, если они не стеклопакеты – надо заклеивать.

… Ну, что ж. Девочка, так девочка. Я люблю себя такой, какая я есть.

… Я схожу по тебе с ума. Ничего не меняется. Ничего не изменилось. Вот хоть война, хоть конец света, хоть убийство с отягчающими обстоятельствами. Я все равно схожу по тебе с ума. Это – неизменно. Это – константа моего существования.
Я говорю себе: это – только секс. Это – только моя озабоченность. Это можно удовлетворить и с другим.
Так что, может быть, я выживу. Может быть. Может быть.

… Когда я влюблялась в тебя, я не подписывалась на такие мучения. Я думала, что если ты женат, я это переживу. Так я думала.
А получается так, что я никак не могу пережить жизнь без тебя. Мне все время надо, чтоб ты был где-то рядом. Где-то в пределах моей досягаемости.

… Я говорю с тобой, и меня качает. Я прямо чувствую, как раскачивается мое тело, и пытается приблизиться к твоему. Наивное, оно полагает, что стоит только посильнее качнуться – и оно приникнет к твоему телу. Эх… если бы… Милое, не качайся зря. Стой себе ровно. Судьба у нас с тобой такая. Такая судьба.

… Так не бывает. Я же знаю, так не бывает. У нас вообще ничего не было. Ни душой, ни телом. Ничего путного – никаким местом. Так почему мне так тебя не хватает, ну как воздуха. Почему мне надо прикоснуться к тебе, прислониться, приникнуть, влипнуть в тебя, в конце концов?..
Наверно, все влюбленности такие. Тело ищет любимое тело. Его не смущает, что его уже отвергли, и даже не один раз. Оно по-прежнему жаждет того самого тела, с которым ему было хорошо.

Что мне делать? Что мне с этим делать? Он ведь выгнал меня. Выгнал из своей жизни. Выгнал навсегда. А я все рвусь обратно, заглядываю в окна, стучусь в закрытую дверь… Как будто я и не слыхивала про гордость. Так, абстракция какая-то.

… Ну и пусть он меня не любит. Зато я купила офигенный пиджак. Или офигительный. Не знаю, как лучше сказать. И еще у меня есть свежий батон.
Что еще надо женщине для счастья? Еда и шмотки. Шмотки и еда. Нафиг мужика. Пусть живет с другой. Пусть даже ее любит. А у меня есть батон и пиджак. Пиджак и батон.
Ну, а что? Одно удовольствие заменяет другое. Сублимация, знаете ли.

Ну, а то, что я зациклена на тебе, - так это пустяки, дело житейское. Перециклюсь когда-нибудь. На все нужны время и деньги. А когда мало денег, -  больше времени.

Ну, значит, буду дольше отвыкать от тебя, вот и все. Но все же отвыкну когда-нибудь. И тогда я вздохну свободно. И сотру все твои метки. И тогда, тогда, тогда…
Тогда я буду жить так же, как сейчас. Просто одной мыслью в голове станет меньше.





Я осталась одна

… Наступили странные времена. Все отыгрывают на мне свои комплексы. И почему-то я каждый раз оказываюсь крайняя. Не вовремя зашла, не то сказала, не то попросила… Все будто сговорились.
Почему со мной всегда можно договориться? Почему с другими – не всегда? Как так? Я не понимаю. Что я делаю не так?!

… Ты делаешь вид, что меня здесь нет. Меня это бесит. И я начинаю пинать твой стул. И случайно один раз задеваю твою ногу. И даже не сразу убираю свою. Ох… ох… ох… это все, что мне осталось…

… Я стою напротив тебя. Еще шаг – и я могу оказаться в твоих руках. Но я не делаю этот шаг. Мы говорим о всякой ерунде. Мы о чем-то там говорим. Я смотрю на тебя и улыбаюсь. А ты понимаешь, что мне достаточно сделать только шаг? И что я ужас как хочу его сделать?..

… Я все понимаю, я не понимаю, причем тут я. Почему я – крайняя в твоих разборках? Почему меня надо использовать? Много, что ли, у тебя таких, как я? Меня же беречь надо и пылинки сдувать. А ты обижаешь…

Что я делаю не так? Ну что я делаю не так? За что мне эти напасти? Уже все затмения прошли, а у меня какой-то затык по всем фронтам. А ведь я ни на что особенное не претендую! Всего лишь на спокойное общение…

… Запуталась. Реально запуталась. Хотя, честно говоря, все, чего я хочу, - не иметь ни с кем дела. Надоело за всеми бегать: сделайте мне то, сделайте мне это… Не хотите? Не делаете? Идите все в пень. Надоело. Обойдусь. Все надоело. Всё и все.

… Ничего не получается у меня с тобой. Потому и психую. И весь мир тут ни при чем. Мне наплевать, когда на меня плюет весь мир. Но мне не наплевать, когда на меня плюешь ты. Ну, вот не наплевать, и все тут.

В общем, у меня эта, как ее. Фрустрация. Это когда видишь, хочешь, а взять не можешь. Руки коротки.
Фрустрация… прострация… Из-за своей фрустрации я пребываю в прострации… И ты, похоже, знаешь об этом. Весело тебе, да? Развлекаешься, глядя на мои мучения? Ничего, отольются тебе мои слезки…

А я, - маюсь. Я объяснилась тебе в любви в мае. И с тех пор маюсь, маюсь, маюсь…
Отпусти уже меня, а? Я свободы хочу. Я же вольная птица. Не нужна – отпусти.
Зачем держать меня в клетке? Петь не могу, и прыгаю уже с трудом. Не хочу подыхать на жердочке, у тебя на глазах. Уж лучше где-нибудь под кустом. Пожалей, милый, отпусти…

Ты не оставил мне ничего. Совсем ничего не было – для меня. Все было –  для всех. Все для всех у тебя одинаково.
Ничего у меня не осталось твоего. Только мое. Мое желание. Вот все, что у меня осталось. Да и то какое-то странное. Ведь я хочу только твой образ, а не тебя самого.

… Реальность долго долбила меня по голове, пока не продолбила маленькую дырочку. И теперь потихоньку туда просачивается. Это было только мое сумасшествие. Ты лишь воспользовался моментом. Больше не было ничего.

… Когда нет взаимности, все теряет смысл. Зачем это все?..

Может, у меня карма такая -  сочинять небылицы про мужчин? И знаешь, что козел, но говоришь себе: ну да, козел, но какой милый! Просто козлик! С такими очаровательными рожками! – пока эти самые рожки не ткнут тебя под ребра… Причем ощутимо так ткнут…

… Ничего не хочу. Ничего не интересно. Никто не любит, никого не люблю.
Печально, конечно, но… может, жаль, что обо мне никто не мечтает. А может, хорошо, что я принадлежу только себе.

Знаете, что на самом деле я думала все это время? Что он меня любит. Что я – его женщина. Что он на меня запал и думает обо мне. И что рано или поздно он все поймет и придет ко мне. Я и правда так думала.

… Он меня не любит. У него есть другая. Я осталась одна. Все на этом.