23. Родня. документально художественная сага

« В правнуках умирают прадеды»
Б.Васильев

Тема пришла случайно, когда листала на даче старые краеведческие журнальчики. В одном из них была статья о Е.Ф. Керне - русском генерале, участнике войн против Наполеона, впоследствии коменданте Смоленской крепости.

Блестящая военная карьера Керна, да и вся его жизнь, были омрачены неудачным браком.
О его супруге, Анне Керн, мы заем из школьной программы по литературе, когда изучали творчество А.С. Пушкина. Над этим именем, воспетым поэтом, всегда витал флер романтизма, а тут такое…
Короче, «Cherchez la femme».
Не знаю, как рождаются ассоциации. Очень все это похоже на развитие с полным превращением. Разве похожа взрослая бабочка (имаго) на яйцо, гусеницу, куколку?

Вспомнилось, почему – то, как мы, дети послевоенной поры, любили копаться в развалинах разбомбленных домов в поисках «клада». Девочек интересовали блестящие украшения: бусы, кольца и брошки, мальчиков – оружие, ножи, патроны.
Копали и складывали в консервные банки найденное добро. Отмывали в лужах от грязи и пепла. Сушили на солнышке. Тогда мы не думали о судьбах тех людей, которым принадлежали эти вещи.

Не осознавали всей трагедии случившегося и, уж точно, не считали себя мародерами. Да и слова такого не знали.
С тех самых пор, люблю искать что - нибудь такое, «вкусненькое».
Наконец, мне повезло, - я открыла «своего коменданта» Смоленской крепости среди героев войны 1812 года.

Вступление

Смоленск, в силу своего особого географического положения, всегда был городом - камнем: не обойти, не объехать его.
Стой! Кто идет? - грозно вопрошали башни Смоленского кремля.
Долгие годы город - страж имел военный гарнизон и коменданта крепости.

Часть 1. Мой генерал. 1823 год. Конец земного пути.

За крепостной стеной артиллеристы палили из пушек, а Гарнизонный батальон из ружей.
-Что случилось? - недоумевали редкие прохожие.
-Хоронят какого - то старого генерала. Помер третьего дня.
Действительно, 17 апреля скончался шестидесятипятилетний комендант Смоленской крепости генерал-майор Михаил Федорович Наумов.

В день похорон небо хмурилось. Шел мелкий дождь. У гроба, в глубоком трауре, рыдала многодетная вдова Анжелика Игнатьевна, дочь камергера  Польского двора.

Мать обнимала восемнадцатилетняя дочь Юлия. Другие дети горестной стайкой стояли чуть поодаль. На плече старшей дочери, двадцатилетней Анны, плакал ее маленький двухлетний брат Михаил. Старшие мальчики: семнадцатилетний Алексей и девятилетний Александр, по - мужски, опустив головы, крепились. Девочки: Оля четырнадцати лет, и двенадцатилетняя Лиза держали за руки пятилетнюю Лену.

Погребал Генерала в Авраамиевском монастыре Епископ Смоленский и Дорогобужский Иосиф ( в миру, Иоаким Величковский).
Духовенство и паства считали своего архипастыря очень умным и добрым. Резолюции он писал иногда стихами, оригинально и остроумно.
Жизнь преосвященного была очень строгой, подвижнической.
Памятником деятельности епископа Иосифа на Смоленской кафедре было восстановление большого Успенского собора на собранные пожертвования.
После отпевания, епископ благословил вдову и детей.

В комендатуре Анжелике Игнатьевне разъяснили порядок и условия получения семьей пенсии.
Уставом было предписано, что вдовы и дети офицеров имеют такое право, если мужья и отцы их умерли на службе, выслужив определенный срок.
Вдове назначалась половина пенсии мужа и на каждого из детей - по одной третьей части другой половины.

Важнейшим условием выплаты, было беспорочное поведение самих наследников. Ведущие, по донесениям губернаторов, недостойный образ жизни ее лишались.
Денежная поддержка вдовам прекращалась в случае замужества, принятия монашества.
Пенсия дочерям выплачивалась до 21 года, в случае, если они были незамужними, не поступали в воспитательное заведение.
Сыновья получали денежное довольствие до 18 лет и лишались его, если вступали в службу, или на другое казенное содержание.

Часть 2. 1757 год. Рождение Михаила Наумова.

-Ваше благородие, вестовой прибыл: у вас сын родился!
-Спаси, Господи! - еще один защитник матушки России появился на свет.
-Как назовете молодого барина?
-Ужо назвал — Михаил.
-Почему Михаил?
-По имени Архангела Архистратига, что в переводе означает «Главнокомандующий». Он – вождь войска Господня, покровитель воинов и защитник от всякого зла...
-Ты, Ванька, в церкву ходи почаще.

1772 год. Минуло пятнадцать лет. Подмосковная усадьба Наумовых.
-Мишель, беги батюшка зовет.

Большой недоросль идет со двора в дом не торопясь.
На веранде, дымя чубуком, сидит в кресле его отец Федор Наумов – обер офицер в отставке.
-Послушай, сын, доколе ты за женскими юбками сидеть будешь? Не пора ли тебе на службу?
-Как велите, батюшка.
-Э, нет, так дело не делается. Сам скажи пора или как? Служить желаешь?
-Желаю.
-Слабо слыхать тебя. Громко скажи.
-Желаю, - уже громче произнес Миша.
-Вот так-то. Матушке сам объяви, да и собирайся не спеша.
В Козловский полк рядовым поедешь. Службой не гнушайся. Хоть и дворянин, а начинать надо сначала.
Следуй завету великого полководца Александра Васильевича Суворова: «Научись повиноваться, прежде чем будешь повелевать другими».

Часть 3. Более полувека спустя. Национальный вопрос.

Дом Наумовых.
В комнату вбегает восьмилетний мальчик, его тоже зовут Михаил.
–Мамуся, я - русский или немец?
–Мишенька, что за странный вопрос, - конечно русский.
Я же, твоя мама - русская. Дедушка, чье имя ты носишь, был русским генералом.
–А бабушка Анжелика Игнатьевна сказала мне, что я - немец, а она - дочь камергера Польского двора.

Мальчик стал на колени, возле кресла на котором сидела женщина и заплакал.
–Сынок, Мишенька, успокойся. Ты - православный, русский, а бабушка ошиблась. Прости ее.

Хочешь, я тебе о дедушке Михаиле Федоровиче расскажу?
–Да, - утирая кулачком слезы, говорит мальчик, не поднимаясь с колен.
Дедушка твой родился в 1757 году. Будь он сейчас жив, то ему было бы восемьдесят пять лет.
У Наумовых все мужчины были военными. Верой и правдой служили они царю и России.
В армию он поступил 15 лет, рядовым.

Когда случилась война с турками, в 1788 году, он участвовал в осаде и взятии штурмом крепости Очаков.
За храбрость его наградили чином капитана и золотым крестом.
Был дедушка с войсками в Польше, Галиции, Силезии, Австрии, Моравии, Венгрии.
В сражении под Аустерлицем, его сильно контузило пушечным ядром.
Тогда же Михаил Федорович был удостоен ордена Святого Владимира 4 степени с бантом.
Среди наград имелась у дедушки золотая шпага с надписью «за храбрость».
 
-Мама, а где эта шпага?
-Она с дедушкой, в могиле, как и все его другие награды.
-А могила где? – не унимается мальчик.
-В Смоленске, у Авраамиевского монастыря. Слушай дальше.
В 1806 году Михаила Федоровича наградили Орденом Святого Георгия 4 степени.
При осаде румынской крепости Журжа дедушка был снова тяжело ранен пулею в голову. Лечился долго и опять отправился в армию.

В 1812 году, когда воевал против французов, он получил орден Святого Владимира 3 степени.
Этот орден учредила императрица Екатерина Вторая для офицеров, отличившихся на поле боя.
В 1813 году ему присвоили чин генерал-майора за бои при реке Березине.
Михаил Федорович участвовал в осаде Данцига и тогда его наградили орденом Святой Анны 2 степени.

Когда дедушке исполнилось 63 года, он был «назначен состоять по армии», то есть остался в резерве.
В 1822 году начальство назначило его Смоленским комендантом.
Но недолго он служил на этом посту. Сказались на здоровье тяжелые ранения и контузии.
Спустя год с небольшим, приказом от 3 мая 1823 года он был «исключен из списков умершим».

-Мама, а откуда ты это все знаешь?
-Из Формулярного списка твоего дедушки за 1822 год.
После этих слов женщина достала платочек и вытерла внезапно набежавшую горькую слезу.
Собравшись, она грустно улыбнулась и продолжила:
-Послушай, Миша, я тебе отрывок из стихотворения «Полководец» Александра Сергеевича Пушкина прочитаю.

«У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет... ни плясок, ни охот, - а всё плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода,
И вечной памятью двенадцатого года...»

-Маменька, я не понимаю ничего. О чем эти стихи?
-Мишенька, это стихи про то, как увековечили имена храбрых русских воинов.
В военной галерее Зимнего дворца, в Петербурге, поместили их живописные портреты.
Картины писал известный английский художник Джордж Доу по спискам, лично одобренным Государем.

Папа уже был болен и не мог поехать в Санкт - Петербург позировать.
Его портрет писался по рисунку, который послала художнику бабушка Анжелика Игнатьевна.
Торжественное открытие галереи состоялось 25 декабря 1826 года.
Этот день стал ежегодным праздником.
В 1837 году случилась беда: пожар в Зимнем дворце. Он бушевал там трое суток, уничтожил убранство всех залов.
Однако ни один портрет не пострадал – они были вынесены гвардейскими солдатами, самоотверженно спасавшими их от огня.

-И дедушкин тоже?
-И дедушкин.
Подожди, сынок, я тебе покажу копию портрета. Вот, смотри.
Женщина всплеснула руками:
-Как ты похож на Михаила Федоровича! Она нежно обняла сына.

-Я хочу быть как дедушка - генералом!
-Похвально, но для этого надо учиться делу военному в кадетском корпусе.
-А папенька мой учился в корпусе?
-Нет, там другая история...
-Расскажи мне эту историю.
Мишенька, голубчик, я уже устала. Давай в другой раз.

Часть 4. Немецкая фамилия.

Вечер того же дня.
-Мама, а теперь расскажешь мне про папеньку и папенькиного отца — моего другого дедушку?
-Какой ты, однако, настойчивый.
Женщина с неохотой откликается на просьбу сына, откладывает вышивку и сухим тоном начинает повествование: «Твоего другого деда звали Юлий Юльевич Ашенбреннер».

-А фамилия это русская?
-Немецкая. Миша, ты слушай и не перебивай, коль просил меня рассказать.
Ее можно перевести, с немецкого, как «горячий пепел».
Такую фамилию часто давали тем, кто в Германии занимался в старину заготовкой золы, которую использовали для изготовления стекла и мыла.

-Мне не нравится эта фамилия, - хмурится мальчик.
-Ну, так уж заведено, - дети получают фамилию отца.
-Мама, но папа умер уже год назад.
-Хороший, добрый сын в память о своем батюшке не меняет фамилию никогда.

Из Германии твой дед эмигрировал - переехал в Россию при Императоре Александре Первом. Он был розенкрейцером.
-То есть, любил розы?!
-Не в этом дело. Так называется другая, не наша, православная вера.
Миша, давай договоримся, что подробности ты будешь спрашивать у бабушки Марии Христофоровны.
Продолжить рассказ?
-Обязательно. Мне интересно это все.

Сначала дедушка Юлий Юльевич преподавал математику и фортификацию в кадетском корпусе, а потом был назначен командиром Омской артиллерийской бригады.
В Казани он встретился с молоденькой красивой и образованной немочкой и женился на ней.
У них в Омске родился сын – твой отец, тоже Юлий Юльевич. Твой папа учился в инженерном училище и стал совершенно русским, - коротко заканчивает женщина свой рассказ.

-Простите, маменька, «красивая немочка», - это бабушка Мария? Да, она красивая, добрая и веселая,- я это знаю.
Не желая ни подтвердить, ни опровергнуть восторженное замечание сына по поводу свекрови, женщина опустила глаза и стала его слушать.

-Мама, помнишь, когда я был еще маленьким, мы все ехали на Кавказ?
Не дожидаясь ответа, мальчик продолжил с восторгом:
«Бабушке мешали иконы, и она выбросила их из окна дилижанса, причитая: «Возят, как дикари, с собой своих идолов!».
Мы с братом тогда смялись вместе с бабушкой. А ты сердилась.
Еще я помню, что папа называл меня «мухой», потому что я много бегал, словно летал.

Мама, - мальчик перешел на шепот, - а бабушка хотела нас с братом зарезать, если черкесы, во главе с Шамилем, ворвутся в Ставрополь.
Она нам так и говорила: « Я вас кинжалом зарежу, а потом и себя тоже».
Мы согласились с ней, потому что не хотели стать рабами.
Но ей не пришлось это делать, тогда генерал Евдокимов нас защитил».

Чтобы избежать продолжения темы, женщина все же перебивает сына:
-Миша, делись такого рода воспоминаниями с Марией Христофоровной, возможно, ей будет приятно.
Уже время позднее, иди спать, мой милый.

Часть 5. 1853 год. Москва. Письма внука — кадета Михаила Ашенбреннера бабушке Марии Христофоровне

Письмо первое.

«Здравствуйте, дорогая бабушка Мария Христофоровна. Я вспоминаю вас с безмерной благодарностью и любовью.
Вы учили меня с братом читать, писать и арифметике. Это все пригодилось в классах.
Нас экскурсией водили в музей корпуса. Там разное оружие, портреты военачальников.
Когда мне особенно грустно, то я предаюсь воспоминаниям.

Помню, батюшка Юлий Юльевич много разъезжал по укреплениям на Кавказе.
Иногда брал меня с собой, и тогда я увидел вблизи горы, которые восхитили меня, как волшебная сказка.
По указанию отца, я стал увлекаться поэзией Лермонтова. Особенно мне нравятся его "Спор", "Валерик", "Демон".

«...Теперь прощайте: если вас
Мой безыскусственный рассказ
Развеселит, займет хоть малость,
Я буду счастлив. А не так?—
Простите мне его как шалость
И тихо молвите: чудак!..»
На этом заканчиваю свое письмо.

Письмо второе.

Бабушка, как - то совестно жаловаться, ведь я уже взрослый, но мне некому рассказать о моем житье - бытье, а оно - невеселое.
Наш I Московский кадетский корпус, - это настоящая "палочная академия".
Ротный командир мне сделал такое напутствие: "Помни, у меня всякая вина виновата».

За ослушание, дурное поведение и единички нас секут: будь у тебя семь пядей во лбу, а виноват — значит марш в "чикауз".
По субботам водят в "чикауз" человек 20—30.
Одних - порют, другие - «назидаются».
Малышам дают до 25 ударов, подросткам до 50, а взрослым до 100!
Наши воспитатели рассчитывают на поучение и устрашение, а выходит нечто другое.
По примеру воспитанников старшего возраста, малыши в виде протеста переносят наказание без крика, молча.
Наше суровое спартанское товарищество научило стоять всех за одного.
Я в «чикаузе» не был пока ни разу.
До свидания. Простите и помолитесь за меня.

Письмо третье.

Доброго здоровья, Мария Христофоровна.
Никак не мыслю своего существования без вашего участия в моей жизни и животворных писем ко мне.
У нас тоже есть хорошие новости.
Теперь новый военный министр реформировал кадетские корпуса, превратив их в реальные училища со специальными классами.
Появились прекрасные преподаватели и образованные воспитатели.
В специальных классах преподают некоторые профессора Московского университета.
С. М. Соловьев - историю. Словесность дает Н. С. Тихонравов, который указал нам на Белинского и Добролюбова.

Даже такой солидный, как Капустин, читал и толковал нам Токвиля: "Старый порядок и революция".
Но больше всех мы обязаны преподавателям статистики и законоведения — С. С. Муравьеву и Лялину (переводчику Шиллера).
Они читали у нас в классах, а иногда у себя на дому — произведения Герцена, новые номера "Колокола", "Полярную звезду".

Познакомили нас с нелегальной литературой и указали нам на публицистику и экономические статьи Чернышевского.
Теперь, когда мне скоро восемнадцать, я из корпуса за хорошую учебу буду выпущен с чином поручика.
С поклоном здравия желаю. Ваш внук Михаил.

Письмо четвертое.

Здравствуйте, многоуважаемая бабушка.
Вы называете меня бунтарем. Это не так. Я - не бунтарь понапрасну.
Я стою за справедливость и свободную волю каждого человека вне зависимости от чинов его.

Когда я был в третьем специальном классе, со мной случился такой эпизод.
К нам поступил из упраздненного Брестского корпуса поляк Серватович, державшийся от товарищей совершенно в стороне.

Однажды вечером среди кадет загорелся жестокий спор.
Один против многих, я защищал кавказских горцев, ссылаясь на то, что они сражаются за свою независимость.
Оппоненты говорили о культурной миссии России, об округлении границ, необходимости защиты русских от набегов горцев.

В жару спора, вдруг, ко мне подошел Серватович и поцеловал меня...

Такая непривычная в кадетском быту нежность удивила всех, и спор прекратился.
Затем он отвел меня в сторону и стал расспрашивать.
-Скажите, пожалуйста, вы, должно быть, не русский?
-Нет, русский, - ответил я ему.
-Но у вас немецкая фамилия.
-Я сказал, что одна из бабушек была полька.
-Ну, конечно, теперь все ясно!
Вот почему вы и защищали так страстно справедливое и святое дело!

Рассудите, бабушка, эту историю.
До свидания.

Письмо пятое. Выпускной класс.

Уважаемая бабушка, я не поклонник творчества С.Т. Аксакова, но мне тут случайно попалась его книга «Семейная Хроника».
В главе "Университетские годы" он описывает некую ситуацию и называет нашу фамилию. Может, вы и читали сей опус, но я смею фрагментарно напомнить текст:

«... это... случилось в Казани ...
Там был частный благородный пансион для особ обоего пола г-на и г-жи Вильфинг.
Они не имели детей, но воспитали бедную сироту, Марью Христофоровну Кермик, которая достигла уже совершенных лет и была очень хороша собою.
...красота Марьи Христофоровны оказала и на меня свое действие...

Марья Христофоровна была девица очень тихая и скромная...
Вдруг ... является в Казани, проездом, какой-то путешественник, шведский граф... всех очаровывает...
Это был человек лет тридцати пяти, красивой наружности, умный, ловкий и бойкий, говоривший на всех европейских языках, владевший всеми искусствами и, сверх того, сочинитель и в стихах и в прозе.

В три дня Вильфинги сошли от него с ума; через неделю влюбилась в него Марья Христофоровна, а еще через две недели он женился на ней и увез с собой в Сибирь...
Дочь булочника - а теперь жена графа, обожаемая мужем, человеком, осыпанным всеми дарами образованности и природы!
От такого происшествия и не немцы сошли бы с ума.
Но, увы! Скоро загадка объяснилась.

Мнимый граф был самозванец, отъявленный плут и негодяй, весьма известный своими похождениями в Германии, по фамилии Ашенбреннер, бежавший от полицейских преследований в Россию, принявший русское подданство.

Он сам уведомил о своем обмане, к которому заставила его прибегнуть "всесильная любовь"; разумеется, называл себя жертвою клеветы врагов...
Марья Христофоровна писала, что она все знает, но, тем не менее, благодарит Бога за свое счастие...»

Прошу прощения, бабушка, если я вторгаюсь в недозволенное личное пространство.
Господин Аксаков явно вам симпатизирует. Впрочем, я тоже вас обожаю.
Но справедливо ли все то, что пишет автор о моем деде?

С уважением, ваш внук Михаил.
P.S . Посылаю Вам фото нашего отделения.
 
Письмо шестое. 1860 год. Москва. Начало службы.

Многоуважаемая бабушка Мария Христофоровна, как я люблю читать ваши письма!
Вам видится весь свет ясным и теплым. Люди - то у вас все хорошие, добрые, и даже погода всегда солнечная.

Не хочу хвастать, но из корпуса, за успехи, я выпущен поручиком в стрелковый батальон, расквартированный в Москве.
Теперь мы можем с вами видеться чаще.
Занимаюсь естественными науками, интересуюсь материалистической философией, главным образом, Фейербахом. Читаю Дарвина, Спенсера.

Вы наварили варенье из ранеток? Уж очень славное оно у вас получается.
До встречи.

Письмо седьмое.

Здравия желаю, моя дорогая бабушка!
Хорошо прошли четыре года службы в Москве.
И вот неприятность: меня предназначали к переводу в один из действовавших в Польше гвардейских полков, но я отказался, по нежеланию принимать участие в подавлении восстания.

В то время двое из моих товарищей командовали повстанческими отрядами и были казнены, а третий товарищ попал в каторжные работы.
Дело могло окончиться очень печально, но начальство отнеслось к этому моему поступку снисходительно, чем можно было ожидать.

Но теперь я «неблагонадежный» и направлен в Туркестан.
Письмо передаю с нарочным. Не тревожьтесь за меня. Нежно обнимаю.
Ваш внук.

Письмо восьмое. Туркестан. Ваше высокоблагородие.

Милая Мария Христофоровна, шлю краткую записку и, как сейчас называют, фотографическую карточку.
Как вам известно, я был переведен в Туркестан и пробыл там пять лет.

Теперь отправлен служить в город Николаев. Я уже штаб - офицер в «жирных погонах» и с орденами.
Прошу обращаться ко мне «ваше высокоблагородие».
Шучу, моя дорогая бабушка.
Писать часто и много не имею никакой возможности. Расскажу все по приезде.
Честь имею…

Часть 6. Хронология дальнейших событий в жизни подполковника Ашенбреннера.

1881 год. Присоединился к военному крылу террористической организации "Народная воля".
1882 год. Был направлен центром "Народной воли" для объединения провинциальных военных кружков.
1883 год. Арестован в Смоленске, на квартире у брата.
1884 год. По «процессу 14-ти» приговорен к смертной казни через повешение. Смертная казнь заменена пожизненным заключением в Шлиссельбургской крепости.
1904 год. Был освобождён после двадцатилетнего заключения.
До 1917 года живет на родине, в Смоленске, под надзором полиции.
Революция восстанавливает его во всех гражданских и политических правах.
1924 год. Приказом РВС СССР присвоено звание "старейший красноармеец".
Последние годы проживает в «Доме ветеранов Революции имени Ильича» в Москве.
Издает книгу воспоминаний. (В смоленской областной библиотеке, в отделе редкие книги есть экземпляр.)

Михаил Юльевич Ашенбреннер умер 11 ноября 1926 года, в возрасте 84 лет.
В гроб усопшему соратники положили красноармейский шлем и каторжные цепи, как символ долголетнего пребывания в царской неволе.
Похоронили его с воинскими почестями в Москве на Новодевичьем кладбище.
 
Часть 7. Sine ira et studio («Без гнева и пристрастия»).

Заметный след Михаила Юльевича сохранился в новейшей истории города Смоленска.

Не в музее, не в названии улицы или площади (это место занято «цареубийцей» Андреем Желябовым), а в самом центре - в Городской администрации.

Там, на первом этаже, есть стенд Почетные граждане Смоленска.

Портрет М.Ю. Ашенбреннера находится в верхнем ряду, справа от портрета Марии Клавдиевны Тенишевой, рядом с Юрием Алексеевичем Гагариным.
Основанием для этого послужило решение Городской думы от 8.08.1917 года.

Все нормально, господа, товарищи, граждане - это наша замысловатая история.

Вот только его деду, в этой самой новейшей истории города, увы, не нашлось места.

В биографическом справочнике «Война 1812 года» читаем: «Похоронен в смоленском Авраамиевском монастыре; могила не сохр.»

Сокращение можно читать, как «не сохранилась», а надо читать - «не сохранили...»
В историческом музее о нем даже упоминания нет.


Заключение.

А все - таки мы все дети своего времени и гораздо больше, чем дети своих предков.

Остается надеяться и верить, что Архангел Михаил - покровитель воинов, будет хранить вечный сон героя Отечественной войны 1812 года, коменданта Смоленской крепости Генерала - майора Михаила Федоровича Наумова.