МОЙ МИР

   В детстве мы жили в небольшом селе к северу от Москвы. Холмистая местность, что тянулась вдаль к далёким горизонтам, меня завораживала своей величавой красотой. Удивительные зелёные горы казались мне тогда гигантскими волнами застывшего тысячи лет назад, по неведомым мне причинам, океана.

   Мальчишкой я часто забирался по узкой едва натоптанной тропинке на самый высокий холм в округе. Трудный путь наверх утомлял маленького человечка, но он стоил того, что бы вновь и вновь подниматься на заветную вершину. Я подолгу сидел там, а ветер трепал мои волосы и вокруг меня был целый мир, мой мир. В школе я очень любил мастерить самолётики и запускать их с моей высоты, они отрывались от рук и мягко планировали далеко-далеко в будущее…

   Не удивительно, что я выбрал и связал свой путь с авиационной техникой. После школы я уехал в Москву, поступил в институт, а затем устроился работать в конструкторский центр проектировавший военные самолёты. Сам я не летал, здоровье подвело, но, работая над проектом, всегда представлял то, как оторвётся от земли тяжёлая, красивая машина и отправится в стремительный полёт, в котором будут и мои руки, и мой ум, и я сам.

   В авиационном центре я проработал почти десять лет, а потом пришло время перемен, и я последовал за ним. Оставив в красивом прошлом не только свои детские самолётики и будущие грозные боевые машины, я оставил там свою душу и отправился в долгий забег за финансовым благосостоянием и великими амбициями. Мы все тогда были покорителями мира, все считали, что жизнь принадлежит нам без условий, и мы станем лучшими и лучше. Вы бы видели мою горькую улыбку, когда я вспоминаю весь этот период становления коммерческого класса, поверьте, она очень выразительна, но совсем не так приятна.

   Я несколько раз разорялся. Но имея в себе упорство, каждый раз после падения вставал и начинал всё с начала, вместе с этим я креп и набирался знаний, учился на своих и на чужих ошибках. Моя душа легко переносила неудачи. Она не стонала, не отчаивалась, не умоляла о помощи, она видела впереди цель и твёрдо двигала меня к ней. Многие в те далёкие годы не поняли нового времени или не приняли, многие не вынесли борьбы, что охватила всех нас и ушли в небытие, растаяли как свечки…

   Через несколько лет я создал свою империю. Я создал себя, во всяком случае, мне так казалось. Я обогатился опытом, знаниями, полезными связями во властном мире и моё коммерческое предприятие начало расти не по дням, а по часам. Заводы, фабрики,  магазины, земли, я скупал всё, что могло приносить прибыль. Денежные потоки превратились в стабильные бурные реки, они разрастались, становились шире и глубже, а их воды становились всё темнее и опаснее, но я вошёл в раж и не уже замечал возникающих вокруг меня опасных водоворотов. Я был выше всего и вся, моё самолюбие оказалось на вершине мира, и тогда мой разум застонал. Трудная борьба прошлых лет не сломила мою душу и не смогла сделать со мной того, что сделала пресыщенная деньгами и властью жизнь «великого завоевателя». Я устал. Утомился суетой и пустотой жизни, что оказалась снаружи и внутри меня. Мир перестал меня волновать и вдохновлять. Я насытился всем и вся, меня перестали увлекать привычные для простых смертных радости жизни, машины, рестораны, корпоративы, путешествия, яхты, острова, женщины... Приблизился очевидный и ожидаемый поворот, на котором мы разделились, моя финансовая империя пошла по проторенной мной дороге, я же полетел под откос.

   Нет, меня никто не предал, не захватил, не перекупил. Я просто начал пить. Отчаянно и без остановок. Вино стало моим неотъемлемым спутником, всегда и везде я был с ним. Утром, сидя в своём рабочем кресле, я тянул коньяк, в обед я сидел в ресторане и запивал еду виски. Уже вечером, в особняке, где кроме прислуги не было никого мне близкого, я пил с тенями, допивался до того, что говорил с ними и это определённо мне нравилось. На следующее утро я находил себя в самых разных местах своего большого дома, порой просыпался не один. Я проклинал этот яркий солнечный свет, что заливал комнаты, когда прислуга открывала шторы, в другое время проклинал холодную осеннюю тьму, что ожидала меня за дверью. Я ненавидел внутреннюю дрожь и тошноту, наполнявших очнувшееся тело, ненавидел всех, кто мог потревожить меня, и ненавидел себя. Но я вновь брал рюмку, вливал в себя ненавистное спиртное и заставлял себя идти управлять потоками финансов. Да, я ещё мог разумно решать, что и как, бездушные потоки ещё подчинялись моей власти, но управлять собой, своей душой я уже не мог. Моя воля была порабощена. Всё чаще у меня случались приступы гнева переходящие в пустоту и уныние, а неуправляемые позывы на отчаянные поступки порой доводили меня до глубоких истерик. Я не мог сам бороться и часто прибегал к помощи врачей, да, именно часто, потому что результат всегда был недолгим, стоило мне лишь глянуть на спиртное, всё начиналось вновь. Сколько денег я потратил на всевозможных знахарок, кодировщиков, психотерапевтов-шарлатанов! Сколько надежд растаяло в очередной рюмке! Так длилось три года, три очень долгих года безумия и кошмара.

   Помню, как однажды мой кабинет посетил молодой человек, представитель благотворительного фонда. Сев напротив меня, унылого и больного, он попросил денег для больных детишек. Я долго молча смотрел на него, холёного, блестяще-бледного, уверенного в том, что я не откажу, человека. Он, что-то говорил о человеческом долге,  нашем предназначении, о смысле жизни и совести. Передо мной порхали его тонкие ухоженные пальчики, в воздухе они рисовали мою будущую спокойную и свободную от терзаний жизнь. Я не решал, не метался внутри себя, помочь или не помочь детишкам, мне было плохо, и я молчал. Вдруг в его руках, как у фокусника, возник огромных размеров, усыпанный стразами телефон и я не вынес, сорвался:

   - Пошёл вон, - прошептал я.

   - Простите, что вы сказали? – пролепетал он.

   Я вскочил, схватил его за шиворот и выкинул за дверь, телефон и лукавец разлетелись по сторонам просторного холла, на всеобщее обозрение моих подчинённых.

   Это был первый ветерок. Очень слабый, но заставивший дрогнуть моё сердце.

   Вслед за гламурным молодым попрошайкой, я покинул своё рабочее место, сел в машину и велел водителю ехать за Москву, на север. Бросив всё, через суету городских и пыль просёлочных дорог, через луга моей старой родины, я направился туда, где прошло моё детство.

   Через много-много лет я вновь стоял у подножия холма, с которого ребёнком я отправлял в своё будущее бумажные самолёты. Холм совсем не изменился, лишь травы на нём стали гуще и выше, да тропинка заросла. Я стоял пред своей далёкой вершиной, слабый, измученный бешеным забегом маленький человек и боялся, смогу подняться по круче или останусь внизу…

   Я осилил. Со стоном и дрожью в ногах, я всё же поднялся и там, наверху, упал обессиленный. Надо мной плыли облака, и мне вдруг стало так хорошо, что я забылся, заснул спокойным сном, как когда-то давно в своей детской кроватке. Очнулся я уже к вечеру. Было тихо, солнце клонилось к горизонту, и вокруг горели яркие вершины и гребни холмов, их подножия терялись в темных заполнивших низины тенях. Всё казалось фантастическим и нереальным.

   Я медленно спустился с вниз и сел в машину, где меня ожидал мой терпеливый водитель. Мы возвращались назад в ставший мне привычным, тусклый мир. Проезжая по пыльной дороге одну из погибающих деревень, мой взгляд вдруг зацепился за, что-то необычное, я велел водителю остановиться и вышел и машины. Недалеко от меня, на обочине стоял мальчишка лет семи, грязненький, бедно одетый, но с необычайно одухотворёнными глазами. Мы стояли и смотрели друг на друга.
 
   - Как живёшь? – спросил я.

   - Мамка и папка пьют, - тихо ответил он.

   У меня не было детей, и я не знал, о чём говорят с ними. Но меня поразило, то, что ребёнок не пожаловался, он просто высказал своё бытиё.

   - Скажи им, что если не бросят пить, я приеду и заберу тебя у них.

   Сев в машину, я уехал.

   Тогда, уставший, я совсем не заметил того, что сказал ему. Как пьющий человек, сможет забрать ребёнка у пьющих родителей!? Но это был второй порыв неизвестного мне ветра, уже более крепкий и осмысленный, и именно он повёл меня к врачу.

   Я обратился к очередному психотерапевту. Он долго сидел, наблюдая за мной, и терпеливо выслушивал мою историю, а потом сказал:

   - Сходите в православный храм, к священнику.

   Это был удар. Признаюсь, я едва не сорвался, чтобы наколотить ему. Я не был верующим во всемогущего Бога, я сам являлся властелином мира, а вовсе не рабом… Я не был рабом?.. Но протянутый адрес я взял.

   Медлить я не стал и сразу направился по указанному адресу, под Калугу, в монастырь. Помню, гордо ступая, мимо стоявших в очереди к старцу людей, я смотрел на них сверху вниз и не замечал на их лицах ни проблем, ни толики страданий, только безликую серую толпу.

   Но лишь только я отворил дверь в келью пожилого архиерея, я услышал:

   - Слишком много тебя ко мне зашло.

   Я опешил от услышанных слов, приглядевшись, я увидел, что из глубины комнаты на меня смотрит согбенный старичок и улыбается. Скинув спесь, и опустив плечи, я приблизился к нему:

   - Настало время освобождаться оттого, что тебя распирает изнутри, - добавил он и, попросив пригнуться, прошептал на ухо, что мне надлежит сделать.

   После встречи со старцем мне не стало легче. Я долго думал о том, что он мне сказал, несколько месяцев размышлял, поможет мне это или нет, и боялся, боялся упустить последнюю возможность вернуться к жизни. Страх заставлял меня пить, но я сторонился вина и продержался до новогодних праздников, а там запил, на несколько дней. Не знаю, как это я так быстро пришёл в себя, может старец молился за меня, но в канун Рождества я уже вышел из праздничного штопора и с утра, сам сев за руль, направился объезжать магазины игрушек. Я скупал всё самое хорошее, необычное и дорогое, как мне казалось. Домики, куклы, машинки, спортивные товары, игры, роботы, конструкторы, всё укладывалось во вместительный багажник моей машины. Потом наступил черёд сладостей и всяких вкусняшек. К обеду машина ломилась от всего детского и радостного, а, чуть позже, когда она вырвалась их плена городских пробок, то стремительно летела в неизвестность, честно признаюсь, куда глаза глядят.

   Уже давно стемнело, когда я оказался в неизвестной мне деревне, затерянной посреди полей и лесов. Я стал заходить в дома, спрашивать, есть ли здесь дети, и когда предо мной представало малое чадо, то я просил его одеть, выводил на улицу и, открыв машину, предлагал выбрать всё, что душе угодно. Так, в канун Рождества, я объехал несколько деревень и раздал всё под чистую, завалив детишек игрушками. Вручая подарок, я говорил каждому ребёнку:

   - Когда ты вырастешь, передай добро другому человечку! Обещаешь?

   Они все радостно кивали.

   Это был ветер. Он налетел ураганом и подмёл в моей голове всю серую пыль, весь мусор прошлых лет, очистил мою покрывшуюся коростой душу. Такого вдохновения я не испытывал много-много лет, разве, что в детстве от ярких и добрых новогодних чудес и решил так делать впредь.

   Я зарядился надолго, пришёл в равновесие, и жизнь моя потекла ровно, и казалось гладко, но нечто далёкое не давало мне покоя ещё несколько месяцев, я всё думал, что за заноза может торчать в моей душе? В конце майских праздников я понял, что мне надлежало делать и куда направиться.

   Заехав в магазин, я купил подарок и поехал в ту деревню, где встретил мальчишку с чистыми и добрыми глазами.

   Оказавшись на месте, я увидел сгоревший дом. Дом мальчика. Я долго бегал по деревне и искал его, мне казалось, что если я его сейчас не встречу, то вновь потеряю часть своей души. Сердце бешено билось, когда я нашёл его у старого деда с бабкой.

   Он взглянул на меня и, узнав, сказал:

   - Мама с папой сгорели…

   Он был камень, кремень, не такой как я, он был прочнее и выше.

   - Ты пойдёшь со мной? – спросил я.

   - Ага.

  Мы сели в машину и направились к моему холму.

  Там, у подножия, мы достали из машины большущий планер и поднялись наверх. Светило яркое весеннее солнце, дул лёгкий ветер, и я был на холме не один, со мной был большой и крепкий человек. Я вложил в его руки самолёт и мы направили его против ветра. Планер мягко оторвался от наших рук и полетел в даль. Мы долго смотрели ему вслед.

   - А когда он упадёт? – спросил малыш.

   Я положил свои руки ему на плечи и ответил:

   - Никогда.

   Съедин С. В.
   Ноябрь 2019 г.