Жоао да Круз и Соуза. Твоё имя

Бархат и ночные ароматы твоего имени наполнены необычайным очарованием индийского брахманического величия и одновременно тёплым сладострастием летнего лунного света, томно, мягко и медленно струящегося над длинными, безмолвными, светлыми пляжами…

Во мне пробудилось далёкое, неизвестное, древнее, пустынное, непонятное желание аристократически небрежного изгнанного принца, который странствует и мечтает, созерцающий и одинокий, в готических пассажах благородных замков, где его посещала странствующая Возлюбленная.

Всегда, когда произношу его, каждый раз, когда оно касается моих губ, я ощущаю вкус восхитительного фрукта с чудесными оттенками, созревшего в золотом климате под лазурным небом, выросшего на согретых солнцем девственных землях.

Всегда, когда произношу его, я словно чувствую, что мои губы кровоточат, кровоточат от невероятного, живого наслаждения при его произнесении, словно мой рот нетерпеливо и жадно впивается в великолепную мякоть золотой плоти, нежной, юной, мягкой.

Я с восторгом шепчу его тихо, безмятежно и наслаждаюсь, наслаждаюсь почти ощутимо в сладострастной утончённости всех моих изысканных чувств.

От него струится мягкий, томный аромат шелковистого пуха кошек, волнующая гипнотическая сила змей, магнетически завораживающая ярким, устрашающим, электрическим сиянием убийственно прекрасных глаз…

Твоё имя будто источает благоухающее миро, испускающее лёгкие флюиды…

И заставляет задуматься о море, безбрежном и печальном, о пустыне, о далёких краях, где в вышине, распахнув гордые крылья, парят ленивые птицы…

Имя эксцентричное, напоминающее буйную тропическую растительность, ликующие энергии и глубинные вибрации души, живущей в эстетическом неврозе нежных чувств.

Оно напоминает мне экстравагантную экзотическую окраску редкого дикого цветка из удивительных лесов огромной зелёной Америки – цветка, раскрывшегося среди кружений и пышности вековой листвы, среди диковинных гигантских растений, первозданной сложности зародышей, волокон, бесконечных корней, резких, тёплых и интенсивных запахов, разнообразных нюансов и форм, подобных жизненным стремлениям и желаниям.

Твоё имя вдохновляющее, созидающее, оно озаряет моё Воображение причудливыми драгоценными фантазиями.

И только когда вспоминаю его, только когда повторяю его и воспламеняю его на губах, великая Тоска пронзает мою душу, дрожащую от волнения, и ты появляешься, появляешься в тусклом свете – не знаю, живая ли, не знаю, мёртвая ли!...

Не знаю, живая ли ты, с устами, расцветающими в лихорадочном поцелуе, с глазами, сверкающими в пламени страстного желания, и блуждающими, блуждающими в затерянной бесконечной печали раздумий и меланхолии.

И есть томление бьющейся уснувшей волны в твоём ностальгическом имени, пробуждающем экстатические закаты – имени гармоничном, ритмичном, исполненном чувственной грации летящей птицы; имени, исполненном сомнамбулической тайны; имени монахини, впечатляющем, завуалированном, одиноком и печальном; имени трагической, варварской и прекрасной кровавой Королевы авантюр и влюблённой, в галлюцинациях ревности закалывающей кинжалом возвышенных Манфредов*, одухотворённых и бледных, чудесными серебряными звёздными ночами Адриатики плывущих на гондолах в бухты романтического безумия…




*Манфред – главный герой одноимённой трагической поэмы Байрона.

*Произведение в сокращении.