Про старшего лейтенанта

Коля сидел на старом, поваленном давней бурей стволе березы и отдыхал. Весь день он бродил по лесу в поисках небитых воронок и траншей. Прибор звенел на все подряд – часто попадались мины-пятидесятки, крупные осколки, настрел. А вот солдат не было, хоть убей.  За три дня поиска – ни одного. Последняя удача была в овраге, четвертого дня. Дело было так. Обычно Коля использовал прибор по необходимости, больше доверяя старому и проверенному другу – поисковому щупу. Вот и в этот раз, спустившись по крутому склону он сразу наткнулся на выемку, не совпадающую видом с естественным рельефом местности. Махнул для очистки совести катушкой металлодетектора – тот слабо пискнул.
- Осколки, может быть, патроны – все на приличной глубине – ничего интересного – привычно подумал он и собрался двинуться дальше.
Однако что-то задержало его на месте. В среде поисковиков, особенно удачливых – а Коля был из таких, помимо умений и навыков особенно ценилось такая странная и неосязаемая субстанция, как «чуйка». Чуйка приходила, как вдохновение – внезапно. Это было что-то невесомое, какое – то предчувствие, дуновение будущей удачи.  Дамой чуйка, правда, была капризной. Сегодня она есть, завтра нет. Однако, как все старые и опытные поисковики, Коля знал, что чаще чуйка приходит к тем, кто много и упорно работает. Это как у тех, кто пишет – бесполезно ждать вдохновения – надо садиться за стол и начинать писать – каждый день, изо дня в день. Рвать написанное, переписывать, мычать в отчаянии, что не можешь связать трех слов, но писать. Наградой за упорство как раз и будет вдохновение – раз, и ты несешься по страницам, не успевая клавиатурой за собственной мыслью и чувством.
Вот эту самую «чуйку» внезапно испытал Коля, стоя посреди высокой травы в неприметной для обычного человека выемке на краю оврага. Он аккуратно отложил свою «клюшку» в сторону и взялся за щуп. Воткнул аккуратно в землю, чуть надавил ладонями и повел вниз, в глубину. Щуп с еле заметным усилием шел через траву, плодородную почву и вдруг разом провалился. Удар! Щуп уперся во что-то твердое. На метровой глубине это мог быть камень, кусок металла, иногда дерево, причем рукотворное дерево – доска, остаток ящика. Чуть потянув назад, Коля прислушался к рукам, которые превратились в тончайший инструмент, улавливающий малейшие колебания из глубины и ушам, которые слушали звук…Кость!
Перепутать характерное сопротивление щупа и звук, с которым щуп терся о неведомый пока предмет, он не мог. Слишком много раз он его слышал. Дальнейшее было делом техники. Забил шурф, начал копать. Аккуратно вынимал землю, привычно просматривая каждую лопату и выкладывая землю так, чтобы потом ее можно было перебрать. Почти на метровой глубине лопата звякнула о металл:
- Мина, советская, 50 мм… Интересно, что она тут делает – руки продолжали копать, а мозг уже начал анализировать ситуацию. – Должно быть, после окончания боев местные сбрасывали весь хлам с полей в овраги.
Еще через два штыка под лопатой чуть хрустнуло. Прямо из стенки торчала кость – человеческая.
- Нога – многолетняя практика сделала из Коли неплохого знатока анатомии – Берцовая! Нашел!
Нахлынула радость. Именно ради этих моментов идут в Поиск. Найти солдата – а то, что это солдат, он не сомневался – вот цель, единственная и важнейшая. Скорей всего, наш – Коля вполне представлял себе местность и карту позиций держал в голове. Теперь главное -  аккуратно освободить бойца из многолетнего земляного плена. Нужно снова дать солдату увидеть солнце и небо. Ну, и конечно, поздороваться с ним. Коля всегда здоровался с солдатами. То, что перед ним лежала кучка праха, истлевшего от многолетнего пребывания во влажной суглинистой почве, его ничуть не смущало. Этот прах был человеком, живым человеком, пусть и много лет назад. Он возвращался к людям, появлялся из небытия, из тьмы, из заключения. И поэтому Коля всегда здоровался.
-Ну, здравствуй, солдат! – обратился он к ноге – Сейчас всего тебя освобожу.
Он спрыгнул в раскоп и принялся освобождать кость из толщи глины. Потом достал из рюкзака совок и принялся расширять нишу. Скоро стало тесно, он снова вылез на поверхность и лопатой принялся расширять шурф. Нашел несколько осколков, пошли патроны, потом под лопатой звякнуло.
- О, ложка!
Вот это уже было ценно. Иногда на ложке солдаты писали свои имена, чтоб не увели товарищи. Коля очистил дюраль от глины, протер ее насухо полой куртки. Под лучами летнего солнца ложка засверкала как новая, как - будто и не пролежала 80 лет в земле.
- П…. М… - прочитал Коля на оголовье – Мда, негусто…
Засунул ложку в карман – потом, в лагере, можно будет обсудить с ребятами находку и вдоволь насладиться предположениями и домыслами – и продолжил работу. За спиной хрустнули ветки, Коля оглянулся. От ручья поднимались знакомые фигуры товарищей – Вася и Леха, стародавние кореша и члены поискового отряда. С утра они ушли парой по оврагу и теперь возвращались в лагерь на обед.
- Ну, как успехи? – дежурно поинтересовался Леха – Есть чего?
- Есть! Помогайте!
- Да ну? – Вася запыхался и устал – все-таки, ходить по мокрой земле, поминутно проваливаясь в ямы на протяжении нескольких часов – нелегкое дело. Однако, удача друга придала ему сил, и он одним махом взлетел наверх – Один? Несколько?
- Пока один, нога – Коля был лаконичен – Давайте расширять коп.
Пришедшие молча скинули рюкзаки, отложили приборы и взялись за лопаты.

***
Коля еще попил водички из фляги и попытался сосредоточиться на настоящем. Приятные воспоминания о найденных солдатах, а их оказалось двое, позволили немного отдохнуть. Пора было идти дальше. Полянка, на краю которой он сидел, была хорошо известна отряду. От лагеря до нее было не близко. Несколько сезонов подряд бойцы копали на ней – то тут, то там. Ходили слухи, что в пору нашего ноябрьского наступления 42 года на ней погибла целая стрелковая рота. Немцы удачно подловили наших бойцов и накрыли их минометно-пулеметным огнем. Еще в 90-ых кто-то из местных старожилов рассказывал эту историю чуть ли не от первого лица – во всех подробностях. Тем не менее, на поляне, кроме двух бойцов с автоматами, накрытых одной миной и погибших на самом ее краю, так никого и не нашли – только ржавое железо, ящики, противогазы, огромное количество покореженных касок и саперных лопаток. И все.
Сколько таких наводок было? – Алексей, командир отряда, печально взмахнул рукой - Не счесть! Горы земли впустую перевернули. Ничего страшного, такая наша работа, еще найдем!
О полянке забыли, хотя Коля всегда помнил, и, проходя через нее, каждый раз крутил головой и усмехался:
- Рота! Целая рота! Надо же придумать…
Он привстал со ствола, на котором сидел и потянулся к рюкзаку. Пора было идти. И внезапно замер. Рядом с ним стоял человек.
- Привет! – голос у незнакомца был мягкий и приятный - Как дела?
Сердце у Коли почему-то сильно забилось. Ошарашенный внезапным появлением человека рядом, он, исходивший сотни километров по лесу и вполне справедливо считавший себя опытным следопытом, слышавший каждое движение в лесу издалека – не нашелся сразу что ответить.
- Что молчишь? Привет, говорю! – незнакомец аккуратно обошел ствол, около которого топтался Коля и присел на противоположном конце.
Тот судорожно кивнул, все еще не придя в себя и, внезапно, повинуясь приглашающему жесту, уселся обратно.
- Привет, как дела? – задал вопрос Коля – Испугал, прям! Тихо подошел!
Незнакомец усмехнулся, расправил полы шинели и заерзал, устраиваясь поудобней.
Коля тем временем во все глаза разглядывал своего внезапного гостя. Высокий худощавый парень. Бледный, без малейшего намека на загар, несмотря на палящее солнце, светловолосый. Серые глаза смотрели на Колю внимательно и доброжелательно. Одет он был странно, да что там говорить – просто удивительно. В шинели военного образца, с красными нашивками на отворотах, брюки галифе и офицерские хромовые сапоги! Под расстегнутой шинелью виднелась телогрейка (Зачем? – промелькнула мысль - Лето же!) и армейская гимнастерка. Ворот ее бы аккуратно застегнут на обе пуговицы. Весь он был аккуратный, чистый, без единого пятнышка, как - будто только что вышел из дома. За пояс была заткнута шапка-ушанка.
- Может, реконструктор? – промелькнуло в голове у Коли – Но откуда посреди леса…
- Нет! – парень улыбнулся – Я не реконструктор.
Коля поперхнулся.
 - И мысли угадывать не умею – парень улыбнулся еще шире – Просто спрашивают все – что за чудная одежда на мне, вот я и привык отвечать сразу!
Он еще чуть переменил позу, уселся поудобней и очень доверительно, как показалось Коле, произнес:
- У меня просто другой одежды нет, не обзавелся как-то…
 Нежданный гость вел себя спокойно, рассудительно, неагрессивно и Коля немного успокоился.
- Чем занимаешься? – позволил он себе вопрос.
- Живу тут! – незнакомец смотрел вроде бы и на Колю, а вроде бы и сквозь него. – Хожу по лесу, смотрю, чтобы порядок был.
- Егерь, что ли?
- Ну вроде того.
Помолчали. Незнакомец достал из кармана никелированный портсигар – на вид, старинный. Заметив заинтересованный Колин взгляд – пояснил:
- Отцовский подарок! Как в армию на срочную уходил – подарил мне на память.
- Отцу то, поди, самому от отца – деда досталось?  Вещь то старинная, не новодел! – Коля наметанным глазом оценил портсигар.
- Да, старый! – торопливо согласился его собеседник – Кури!
Он открыл портсигар и протянул папиросу.
- Не курю – Коля благодарно кивнул головой – Откуда папиросы?  Тысячу лет не видел!
- Давно лежат!  Сам то я курец неважный – вот, если только за компанию с кем…
- Сколько хожу тут, уж не первый год – никогда тебя не видел – Коля снова встревожился. Незнакомец был непонятным, говорил непонятно – и потому внушал тревогу.
- Значит, не пересекались ни разу – парень снова усмехнулся – ты не волнуйся, я тебе зла не сделаю!
- Вот еще! – вспыхнул Коля.
- Да ты не кипятись! Вижу вот, служака ты старый, справный… Срочную где служил? – незнакомец примирительно выставил вперед руку с папироской. Она сильно трещала и дымила.
- Когда он успел прикурить?  - промелькнула мысль в Колиной голове.
- Курю редко, отвык совсем. Так где служил то? Вижу, что служивый…
- Ну, на флоте служил, на Тихом, а что? И как это ты видишь? – Коля напрягся еще больше. Похоже, странный мужик знал о нем больше, чем можно было представить – Как догадался?
- Да опыт большой – парень дружелюбно улыбнулся. Видел издалека, как идешь, как двигаешься. Сразу понял – флотский – только флот при ходьбе ноги ставит так, как будто по палубе идет!
Коля против воли засмеялся:
- Это верно! Море сразу учит!
Обстановка немного разрядилась. Парень глубоко затянулся, щеки запали, натянув скулы:
- Ну, а здесь что делаешь? Как успехи в поиске? У вас тут целый отряд на Гредякино стоит, я видел… Далековато отсюда...
- Да, вторую неделю вахту стоим. С карантином этим весну пропустили - надо наверстывать - против воли Коля увлекся и начал рассказывать об отрядных делах. Что и успехи пока - не очень, и ребят мало смогло в этот раз приехать. Его собеседник внимательно слушал и благожелательно кивал. Польщенный вниманием, Коля разошелся и неожиданно для себя начал рассказывать про полянку. И сколько трудов положили, и про кучу железа:
- Вся полянка в лопатках и противогазах, не поверишь! Ящики с патронами, вещмешки кучами... И ни одной косточки! Только на самом краю - двое - Коля даже привстал - Куда все делись?
Парень задумчиво смотрел на Колю. Потом вздохнул, аккуратно затушил папиросу и убрал окурок в карман:
- Рассказать тебе одну историю, брат? - его глаза неотрывно смотрели на собеседника, в них вдруг вспыхнула такая боль и печаль, что Коля против своей воли присел обратно на ствол и кивнул головой.
- Давай, конечно! Про поляну?
- Ты слушай.  Рота эта действительно была. И погибла вся, до последнего человека. А погубил роту ее командир, старший лейтенант Воронов. Ну и немцы, конечно, как без них.
- Ты и фамилию командира знаешь? Откуда?
- Ты слушай, не перебивай - незнакомец тяжело вздохнул, видно было, что слова даются ему нелегко.
Коля превратился в слух.
- На рассвете 26 ноября 42 года рота получила приказ выдвинуться на фланг стрелкового полка и прикрыть наступление наших...
- Операция Марс? Знаю, как-же, - Коля опять против воли вклинился в рассказ.
 - Знает он! - незнакомец фыркнул - Ты слушать будешь или нет?
Коля кивнул.
- Короче говоря, на рассвете 26 ноября 1942 года, старший лейтенант Воронов получил боевую задачу...

***
В землянке было дымно и накурено. Старший лейтенант Воронов сидел, устало облокотившись на снарядный ящик. Связной Аникушин только что прибежал из штаба батальона. Запорошенный снегом, он неловко топтался у самого входа, держа шапку в руке. От его головы поднимался пар, валенки были измазаны глиной.
- Так что же, тащ лейтенант? Как прикажете?
Лейтенант держал в руке написанный от руки листок бумаги с приказом начальника штаба батальона. Банка с самодельным фитилем из ремня, служащая лампой, нещадно коптила и дымила. В воздухе висел пар пополам с папиросным дымом. В землянке сыро и промозгло, с наката капает вода. Чернила на приказе в двух местах потекли. Лейтенант вздохнул и вернулся к чтению:
"... к 6-00 сосредоточиться в лесу 300 метров восточней Логово, отметка высоты 200.0, окопаться, быть готовыми к отражению атаки противника со стороны д.Васильки, приготовиться поддержать наступательные действия полка...", - сейчас уже 2-40! Что они там себе думают?
Связной стоял с отсутствующим видом. Что он мог думать? Смертельно уставший, он стоял, покачиваясь и с тоской думал, что ему еще идти обратно, в штаб. Раз пошли такие дела - сегодня вряд ли поспишь.
Отправив связного за командирами взводов, лейтенант принялся одеваться. Нацепил видавшую виды шинель поверх телогрейки, подпоясался ремнем - кобура с верным ТТ привычно оттянула его сбоку. Влажные портянки не успели высохнуть и ногам в сапогах было ужасно некомфортно. Впрочем, в следующий момент, стало не до сапог.
- Разрешите, товарищ старший лейтенант? - полог палатки, заменяющий дверь, откинулся и в землянку протиснулся комвзвода-1, лейтенант Бережков.
Следом вошли еще двое - командиры второго и третьего взводов. Похожие, как братья-близнецы, одинаково стриженые под машинку.
Лейтенант сделал приглашающее движение рукой:
- Присаживайтесь!
Прибывшие неловко затолкались - в узком пространстве землянки было не повернуться.
-Так что, такие дела, товарищи! - закончил чтение приказа Воронов и раскрыв командирский планшет, убрал приказ под целлулоид.
- Какие будут мнения?
- А какие могут быть мнения? - лейтенант Бережков встал, вспомнив о субординации - Люди смертельно устали, но приказ есть приказ! Не прохлаждаться сюда прибыли!
Командиры второго и третьего взводов согласно кивнули головами
- Как же мне запомнить то вас? - подумал Воронов, наблюдая за синхронным движением одинаково стриженных затылков, но вслух сказал:
- Итак, будите людей, построение и выход через 15 минут! Знаю, что времени даю мало - но у нас его совсем нет!
Командиры синхронно встали.
- Давайте, мужики, полагаюсь на вас! - совсем по-домашнему обратился к ним лейтенант - Отправляйтесь!
Через полчаса лейтенант вышел на окраину Щеколдино. С ночи подмораживало. Небо было затянуто тучами, дул сильный ветер, дорогу на Логово заметала поземка. Линия траншей совсем скрылась под снежными заносами и определить ее линию в темноте было непросто. Выгнанные из теплых домов и землянок, солдаты сгрудились позади лейтенанта бесформенной массой. В морозное небо поднимались дымки самокруток, сотня бойцов топталась на месте, многие зевали, не в силах отойти от тяжелого короткого сна. Рота за прошлый день совершила марш с правого берега Вазузы, переправилась около Фомино и дотемна пришла в Щеколдино. Поспать удалось совсем немного.
- Готовы? - Воронов обернулся к роте? - Вперед, марш!
Поправил ушанку и не оглядываясь зашагал в темноту ночи.
Тем временем, мело все сильней. На развилке дорог, через два километра, Воронов сбавил шаг и подозвал к себе провожатого – старшину Девяткина из штаба полка ему лично выделил начальник оперативного отдела.
- Ну, куда тут? – спросил лейтенант, подсвечивая планшет еле тлеющим фонариком – прямо и направо?
- Так точно, направо – старшина подслеповато вглядывался в карту. Сам он был тут один раз, днем и местность представлял плохо – Точно, прямо и направо! Ежели налево – аккурат в Гредякино придем, а нам туда без надобности.
Лейтенант смертельно устал. Отупляющая усталость накапливалась днями. Каждый час недосыпа, каждый следующий километр тяжелейших маршей по нечищеным и нехоженым дорогам, сквозь леса и буреломы, каждый несъеденный кусок полагающегося пайка – а где его взять в этой мутной круговерти, посреди начинающего наступления, хаотичных перемещений десятков тысяч людей, добавлял свинца на ногах. Глаза закрывались помимо воли. Дважды он ловил себя на мысли, что не помнит последних мгновений пути – значит, отключался и засыпал на ходу.
- Нельзя спать, угроблю людей! – он произнес это вслух. Поймал недоуменный взгляд старшины, мотнул головой несогласно. Потом проломил тонкий наст, зачерпнул варежкой рассыпчатый снег, потер лоб и щеки, засунул остаток в рот. Гортань обожгло холодом, в голове прояснилось.
- Двигаемся! Командиры взводов – подтяните людей – еще немного, пара километров!
- Подтянись! – понеслось по колонне.
Черная гусеница роты была ясно видна только вплотную. Дальше ее тело и хвост исчезали в мутных порывах снега, растворялись в темноте ноябрьской ночи. Только хруст валенок по снегу и бряцание оружия выдавало лейтенанту, что он здесь не один.
-Ну, пошли! – обратился он к старшине, - Веди, Сусанин!
Прошли по дороге еще метров триста. Старшина замедлил шаги и свернул к обочине:
- Вроде, здесь, товарищ лейтенант!
- Вроде? Или точно? – лейтенант взмок и на ходу распахнул шинель.
- Так точно, здесь! – старшина был старым служакой и точно знал, как разговаривать с начальством. Уверенный тон и бодрость в докладе ценились в армии значительно больше, чем правда. Да и какая разница, может и ошибся он в расстоянии – так немного – все равно в лесу по снегу идти.
- Так точно! Здесь! – уверенно повторил он, сошел с дороги и сразу провалился чуть не пояс в целину, - Давайте за мной, товарищ лейтенант, тут недалеко, по лесу срежем, дорог все равно нет!
- Рота, внимание! – лейтенант обернулся к колонне – начинаем движение по лесу! Подтянись, двигаться друг за другом!
Бойцы начали спускаться с дороги к лесу.
 - Разведка! – Воронов жестом подозвал к себе сержанта Иванова. Командир первого отделения первого взвода вместе со своими людьми обычно на марше исполнял роль разведки и авангарда.
- Я, тащ старший лейтенант! - Иванову не было и двадцати. Призванный из деревеньки в глухих вологодских лесах перед самой войной, он считался опытным и бывалым солдатом и воевал в роте с самого начала.
- Пройдешь по дороге чуть дальше, понял? Метров двести, – сержант кивнул.
- Там свернешь в лес и пойдешь параллельно нам. Будешь фланг наш прикрывать. Ясно?
- Так точно, ясно! – сержант вытянулся и поправил автомат на плече. От заснеженного полушубка валил пар.
- Отправляйтесь! Встречаемся вот здесь – лейтенант зажег умирающий фонарик – Бережков! – дайте свою карту Иванову, видите?
Он показал сержанту точку посреди леса:
- Вот наша будущая позиция, встречаемся здесь через час!
- Разрешите выполнять, товарищ старший лейтенант? – сержанту все еще нравилось служить и все уставные слова он произносил громко, четко, чуть ли не с восторгом.
- Выполняйте, - лейтенант поморщился и в упор взглянул на солдата – И давайте потише! Противник рядом где-то!
Сержант козырнул, поправил сползавший с плеча автомат и повернулся кругом:
- Отделение! За мной, бегом, марш!
Головной дозор отделился от роты и пропал в мутной круговерти ночи. Лейтенант убрал карту, погасил фонарик и решительно спустился в дорожный откос. Снегу в канаве было по грудь, лейтенант матюгнулся:
- Все за мной! Вперед! - и двинулся к недалеким деревьям. Между тем, старшина первым достиг опушки. Опершись рукой о дерево, он вытряхнул из валенка снег, притопнул, устраивая ногу поудобней, приглашающе махнул рукой Воронову и повернулся к лесу. Ослепительная в ночи вспышка и хлопок взрыва долетели до лейтенанта одновременно. Старшину отбросило в сторону, и он завалился в снежные кусты, обрушивая и сминая их.
- Мина! – лейтенант бросился вперед к неподвижно лежащему старшине, но тут же остановился и лег. А если они на минном поле? Откуда оно тут?
 - Лечь! Всем лечь!  - крикнул лейтенант назад – Не двигаться!
Убедившись, что рота исполнила приказ, он поднялся из снега и медленно двинулся к старшине, стараясь идти по следам. Старшина лежал неподвижно, лицом вниз. Он был мертв. Все вокруг было залито темной в ночи кровью, воронка от убившей его мины еще курилась. Снег вокруг был черным.
Лейтенант осмотрелся. Увидеть мины, если они тут есть, под снегом – просто невозможно. Но идти надо. Лейтенант попытался понять логику – зачем тут мины? Кто их ставил? Вероятно, прикрывали дорогу, вряд ли мины стоят в лесу. Эта мысль показалась лейтенанту правильной и он, привстав с колен, призывно махнул рукой ожидавшим его решения людям:
- Рота, в колонну под одному, по моим следам, за мной! – и пошел вглубь леса. впереди была самая сложная часть пути.
Сколько прошло времени, лейтенант не знал. Тяжелое, монотонное, однообразное движение отнимало все силы. Сиплое дыхание с хрипом вырывалось из горла. Казалось, лесу нет ни конца, ни края.
Но вот впереди посветлело, похоже, там была поляна. Воронов даже убыстрил шаг, насколько это было возможно. И точно, не пройдя и двадцати метров, лейтенант оказался на краю голого заснеженного пространства. Вдали смутно виднелись деревья – лес тут продолжался до самой реки. Где-то там, впереди, Васильки и немцы.
- Почти пришли, - почему-то шепотом сказал Воронов Бережкову, - видите, за полянкой лес? Там начинается высота, там нам надлежит быть.
Комвзвода - 1 молча кивнул, тяжело дыша. Последний километр по лесу трудно дался роте. По пояс в снегу, солдаты шли в затылок друг-другу. Особенно тяжело было передовым. Человек выбивался из сил буквально через пятьдесят метров. Приходилось все время меняться, ужасно хотелось пить.
Люди столпились на краю поляны, хрипло дыша.  За спиной роты, в районе Гредякино, уже больше получаса шел ночной бой. он начался практически сразу после того, как рота втянулась в лес. Оттуда, от Вазузы, беспрерывно слышались пулеметные очереди, взлетали осветительные ракеты, далеким эхом прилетали хлопки минных разрывов. А здесь было тихо. Воронов взглянул на часы. Фосфоресцирующая стрелка показывала уже на 10 минут больше, чем было отведено ему на марш, а он даже не дошел до места. А ведь еще оборудовать позиции!
- Так, ладно, времени нет у нас! – Воронов обернулся к роте – Идем через поляну, быстро! Все за мной!
И первым вышел из-под деревьев на чистый снег. Рота двинулась следом. Почти никто уже не ступал след в след. Солдаты чувствовали, что цель перехода близка и торопились дойти до места как можно скорее. Рота вывалила на поляну нестройной толпой. Лейтенант хотел было прикрикнуть и восстановить прежний порядок движения - оглянулся, и не стал этого делать. Полянка была маленькой, не больше 100 метров – еще пара минут и рота ее преодолеет. А там, хочешь, не хочешь, среди деревьев придется снова выстроиться как полагается.
Внезапно слева вспыхнула суматошная стрельба. Совсем рядом, буквально за деревьями, пара сотен метров – там, где должен был находиться, по расчетам лейтенанта, боковой дозор – отделение Иванова. Гулко залился и смолк ППШ, послышалось несколько винтовочных выстрелов. Все это покрыл густой резкий рев двух или трех немецких пулеметов.
- Нарвались! Черт! Как же они нарвались? – лейтенант инстинктивно упал в снег.
За ним в снег упала вся рота. Бойцы инстинктивно разворачивались к источнику стрельбы, в хвосте кто-то начал окапываться.
Прямо за полянкой, в лесу взлетела ракета, потом еще одна. Ночь залил густой, мертвенно-белый свет. Лейтенант замер. Чувство непоправимого несчастья и несправедливости обрушилось на него. Впереди были немцы. Деваться роте было некуда, он сам, своими руками завел ее прямо на смерть! Почему же так? Почему не предупредили? Кто виноват? Еще секунда – и немцы начнут расстреливать роту прямо на снегу. Решение пришло мгновенно, и он закричал во весь голос – скрываться уже не было смысла:
- Рота! Снять все с себя! Лопатки, цинки, противогазы – бросить все лишнее! Направление движения -  к деревьям – за мной! Вперед!
Уже не оглядываясь, лейтенант привстал и бросился к близкой опушке, вбок от направления их движения. Единственная мысль билась в его голове – скорей с чистого места, скорей под спасительные деревья – может быть, хоть там удастся укрыться и осмотреться, занять оборону. В том, что немцы уже видят их, он не сомневался. Бойцы справа и слева от него лихорадочно скидывали с себя все лишнее – в снег полетели лопатки, ящики с минами и патронами, вещмешки. В одну секунду, все, что рота несла с собой, рассчитывая на долгий бой и жизнь в полной изоляции, было брошено в снег. Проваливаясь в глубоком снегу, люди ринулись за лейтенантом к деревьям и почти успели. Первый минный разрыв встал на поляне, когда рота уже вбегала, вползала в перелесок. Еще секунда и в мгновение ока поляна превратилась в ад. Серии минных разрывов вставали по центру полянки, смещаясь то вправо, то влево, как - будто исполняли какой-то танец. Выли осколки, вспышки слепили людей. Беспрерывно взлетали ракеты. Потом немцы добавили к минометам пулеметы. Огненные шнуры очередей, казалось, били со всех сторон, прошивая каждый сантиметр пространства. На полянке бушевал ураган. Немцы пытались нащупать обнаруженную роту и смещали огонь в сторону леса. Полетели сбитые пулями ветки и куски деревьев. В призрачном свете спускающихся на парашютах ракет лейтенант увидел на противоположном краю поляны появившуюся немецкую пехоту. Немцы двигались сверкающей огнями выстрелов цепью. Краем глаза Воронов увидел своих близнецов, командиров взводов. В возникшей панике уже не было командования, никто ничего не понимал, и оба лейтенанта решили, видимо, действовать самостоятельно.
- Бегите, товарищ старший лейтенант, мы прикроем! - крикнул один из них. Кажется, это был комвзвода -2.
Воронов так и не научился различать их по голосам. Автомат в его руках забился как живое существо. Струя огня летела по направлению к немецкой цепи, там послышались крики боли.
- Куда? Быстро за мной! – Воронов совершенно не собирался принимать здесь бой.
Он вообще не понимал, что делать. Все произошло так быстро, что события развивались так стремительно, не оставили ему ни секунды на размышления. А вот лейтенанты в воронке уже все поняли. Один из них, кажется, это был комвзвода-3 обернулся к нему, зубы блеснули в темноте:
- Беги, старшой, собирай роту! Прикроем!  - и уже не обращая внимания на Воронова, прильнул к автомату.
Немцы на полянке заорали громче и, подбадривая себя криками, пошли в атаку, стреляя на ходу. Минометы перенесли огонь на лес. Мины рвались в верхушках крон, осыпая бойцов осколками и щепками, которые ранили и убивали не хуже стали.
Воронов сглотнул, развернулся и побежал вглубь леса, на ходу крича:
- Рота, за мной!  - инстинктивно он хотел удалиться как можно дальше отсюда, от смерти. Вместе с тем, он понимал, что смерть повсюду вокруг и спасти их может только чудо.
Пробежав еще пару сотен метров, окончательно задохнувшись и выбившись из сил, лейтенант внезапно для себя выбежал на какую-то лесную просеку:
- Откуда здесь дорога? Не было же ее на карте! – справа и слева от лейтенанта, ломая кусты и взрывая снег, на дорогу выбегала рота.  За ее спиной, в лесу бушевал огненный шквал.
- Все, стоим здесь! Занять оборону! – лейтенант внезапно принял решение. Пусть оно было запоздалым – или уже ненужным, стало ясно, что бегать от немцев бессмысленно. По чьему-то недосмотру – в наших ли штабах, отметивших эти места как наши, по ошибке провожатого или самого лейтенанта, заблудившегося в ночном лесу – рота попалась. С дороги ее точно не выпустят.
Это были последние мысли лейтенанта.  И справа и слева на дороге вспыхнул свет. Взревели моторы. Прямо за кромкой деревьев и на самой дороге ослепленный лейтенант успел разглядеть черные танковые силуэты. И тут же полыхнуло -  заработали немецкие пулеметы и пушки. Взрыв опрокинул Воронова, гаснущим сознанием он видел разбегающихся в разные стороны бойцов, плещущее пламя пулеметов, бьющих в упор. А потом наступила темнота.

***
- Так что, вот такие были дела… Ты уж поверь мне… - парень поднялся с бревна, отряхнул крошки табака с колен, заученным жестом большими пальцами оправил шинель под ремнем и повернулся напоследок к Коле:
- И вот что, Николай… - он немного замялся, подбирая слова.
Коля сидел, ошарашенный услышанным и не сразу сообразил, что его собеседник уходит.
- Да, слушаю! Уже уходишь? - Коля вдруг поперхнулся - Но откуда ты мое имя знаешь?
- Откуда, откуда... Оттуда. Пора мне! - парень потянулся устало, -  Послушай, Коля… не там вы роту ищете… Нет их на полянке, и не было никогда, теперь ты знаешь.
- Да сами понимаем, что не там – Коля тоже встал с бревна и взмахнул рукой – Если бы там – уже нашли бы их! Неужели все как ты, говоришь, было? Так, значит, в лесу они, да? А где он? Куда идти, где искать?
- Дам тебе совет, примешь? – незнакомец повернулся к Коле взял его руку в свою. Рука была холодной как лед, Коля непонятно почему обмер.
- Смотря что посоветуешь…
- Вон, видишь перелесок? – парень показал рукой на недалекую группу деревьев.
- Вижу – Коля прекрасно знал эту группу деревьев. Ничего интересного там быть не могло. Между деревьев испокон веку шла проселочная дорога. Дорога!
- Попробуй копнуть среди деревьев...
- Там не может ничего быть – пустая трата времени! – Коля по инерции несогласно вскинул голову и замер, понимая.
- Будь здоров! - странный собеседник поднял руку на прощание. Повернулся и двинулся в сторону опушки.
- И все-таки, – голос его звучал глуше, удаляясь, – прошу тебя, попробуй!
- Что я там найду? Роту? Неужели роту? А ты кто такой?  - крикнул Коля в удаляющуюся спину.
- Под елками – роту найдешь, всю, до последнего человека. А под березой большой – командира роты, старшего лейтенанта Воронова - меня.


31.08.20. Лучково.