Может и вам будет интересно...

«Многие коллекционеры собирают картины, редкие книги, открытки, почтовые марки, металлические и бумажные деньги, трубки, портсигары, птичьи яйца, спичечные коробки, конфетные и мыльные обёртки и другие предметы, а я попытался собрать любопытные факты и эпизоды из жизни учёных, писателей, художников, композиторов, артистов театра, кино, цирка, словом, замечательных людей, создававших общечеловеческую культуру... Я пытался представить героев эпизодов как живых людей в быту со всеми их личными особенностями, иногда странными, чудаческими. В моих миниатюрах нет ничего вымышленного. Все они извлечены из литературных источников и лишь сжато изложены мною» А.М.Топоров."Мозаика"

Понедельник лучше вторника

Задержав выплату гонорара Пушкину за помещённую в журнале статью, хитрый издатель послал ему записку с вопросом: «Скажите, Александр Сергеевич, когда Вы желаете получить деньги – в понедельник или во вторник, и все ли двести рублей прислать Вам сразу или сто?»
Пушкин ответил: «Понедельник лучше вторника, а двести лучше ста».

Феноменальная память

Ею обладал брат Александра Сергеевича Пушкина – Лев Сергеевич. Нередко он удивлял своих многочисленных гостей, медленно прочитывая целые страницы прозы, а затем повторяя их наизусть.
Память Льва Сергеевича сыграла спасительную роль в судьбе 5-й главы «Евгения Онегина». Вот как это было.
Крайне нуждаясь в деньгах, Пушкин поехал из Москвы в Петербург, чтобы отдать новую главу в печать. Но в дороге потерял рукопись, а черновик был уничтожен.
Поэт послал Льву Сергеевичу на Кавказ письмо, рассказав о случившемся. И вскоре получил ответ – три листочка бумаги, на которых мельчайшим бисерным почерком был воспроизведён текст потерянной главы с точностью до последней запятой. А ведь Лев Сергеевич лишь один раз слышал эту главу в чтении автора да еще раз прочёл её сам.

Лишние нули

Иван Андреевич Крылов снял квартиру в доме богатого скряги. В договоре между прочим значилось: а) жилец должен осторожно обращаться с огнем; б) если же дом сгорит по вине квартиранта, то последний обязуется уплатить хозяину 60 000 рублей ассигнациями.
Подписывая договор, Иван Андреевич прибавил к этой цифре два нуля. Удивлённый домовладелец воскликнул:
– Помилуйте, Иван Андреевич! Шесть миллионов – это уж слишком!
– Не беспокойтесь… для вас это хорошо и приятно, а для меня всё равно, ибо я не в состоянии заплатить ни той, ни другой суммы…

Притворяется

Иван Александрович Гончаров напрасно обвинил И. С. Тургенева в том, что он якобы позаимствовал из «Обыкновенной истории» многие образы для романа «Дворянское гнездо».
Как ни убеждали Гончарова в его ошибке, он упрямо стоял на своём, считая Тургенева хитрецом. Даже при получении известия о кончине Ивана Сергеевича автор «Обломова» бросил:
– Притворяется!

Благодарность ежедневно обедающего

После 25-летнего юбилея со дня выхода в свет «Губернских очерков» М. Е. Салтыкова-Щедрина студенты Н-ского университета ежегодно отмечали этот день товарищеским обедом. На очередном собрании их кто-то предложил послать талантливому сатирику студенческое приветствие и поздравление. Эту идею приняли единодушно. Немедленно составили телеграмму с подходящим текстом и общей подписью: «Ежегодно обедающие студенты».
Спустя два часа от Щедрина пришёл ответ: «Благодарю. Ежедневно обедающий Щедрин».

«Погоди, душечка, рожать»

В жизни Льва Николаевича Толстого число 28-е имело как бы фатальное значение. Великий писатель родился 28 августа 1828 года. Старший сын его, Сергей Львович, родился тоже 28 числа.
Двадцать седьмого ночью приспело время Софье Андреевне родить этого сына. Лев Николаевич приходил к роженице и уговаривал её:
– Погоди, душечка, рожать: ещё нет двадцать восьмого!
А в 4 часа утра 28-го Софья Андреевна благополучно разрешилась от бремени.

Откровенность

Антон Павлович Чехов посетил Льва Николаевича Толстого в Гаспре. Они беседовали о многом. На прощанье Чехов подал Толстому руку. Тот задержал её и сказал:
– Поцелуйте меня! – И сам поцеловал Антона Павловича. А затем сунулся к его уху и энергичной старческой скороговоркой изъяснился: – А всё-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы – ещё хуже.

Заработанный двугривенный

Мужиковатая внешность писателя Алексея Силыча Новикова-Прибоя иногда бывала причиной смешных происшествий с ним. Об одном из них автор «Цусимы» рассказал автору этих строк.
Его пригласили выступить на литературном вечере. В прихожей не оказалась швейцара: куда-то отлучился. Писатель повесил своё пальто на крючок вешалки и стал приглаживать лысину. Вошедшая изящная дама сняла демисезон и небрежно кинула на руку Алексею Силычу, приняв его за швейцара. Он повесил его на крючок и выдал даме номерок. Она сунула ему двугривенный.
Подходят к вешалке другие посетители и тоже подают одежду писателю. Он покорно принимает её, вешает и получает на чай. Явился швейцар и прогнал Силыча вон!
Начался вечер. Предоставили слово Новикову-Прибою. Подойдя к рампе, он увидел в первом ряду ту самую изящную даму, которая первой дала ему в прихожей двугривенный. Она узнала его и крайне смутилась. В перерыве подходит к нему и просит извинить за оскорбление. Просит и возврата двугривенного. Алексей Силыч, смеясь, отвечает:
– Ничуть вы меня не оскорбили... А двугривенный не отдам – я его заработал!

Почётный сумасшедший

Писательница Л. Н Сейфуллина вспоминала о встрече с А. М. Горьким. Она тогда спросила у него:
– Как ваше здоровье? Самочувствие?
– Что же, хорошо, всё хорошо. Я здоров, сыт и нос в табаке. Всюду избирают как почётного члена. Вот, например, вчера я посетил дом сумасшедших. Боюсь, что скоро меня объявят почётным сумасшедшим.

Битва гигантов поэзии

В ноябре 1920 года в Большой аудитории Политехнического музея проходил вечер-суд над российской литературой. Председательствовал Валерий Брюсов, доклад об имажинистах читал кто-то из представителей этого новомодного течения в искусстве. В зале началось движение, послышался шёпот: «Маяковский... Маяковский...».
Он остановился посередине одного из проходов и проорал:
– Внимание! Слушайте сенсационное заявление! Необычное происшествие в народном суде!!!
Аудитория затаила дыхание. Маяковский продолжал:
– Я сейчас из камеры народного суда: разбиралось необычное дело. Дети убили свою мать... Они оправдывались тем, что мать была большая дрянь – распутная и продажная. Но дело в том, что мать была всё же поэзия, а детки её – имажинисты.
Грянул оглушительный хохот. Сидящие на сцене имажинисты ринулись к Маяковскому, чтобы избить его. Но он отстранил их могучей рукой и принялся пародировать имажинистские стихи.
Председательский звонок не смог остановить расходившихся ратоборцев. На стол президиума взлетел Сергей Есенин, рванул на себе галстук, взъерошил припомаженные волосы и запальчиво бросил Маяковскому:
– Не мы, а вы убиваете поэзию! Вы пишите не стихи, а агитезы!
– А вы – кобылезы!!! – отрезал Маяковский.
Есенин начал звонко читать свои стихи, но их скоро заглушил потрясающий бас Маяковского. Взбаламученное людское море постепенно затихло. Победа в поединке осталась за «агитатором-горланом»...