Часть 2. Без грача. Глава 103. Эпидемия

    В ночь с субботы 24 на воскресенье 25 августа в Москве стали происходить события, которые заставили власти страны уже к полуночи объявить в столице строжайший карантин и в срочном порядке ввести бессрочный «Комендантский час».
    Полностью был запрещён въезд  и выезд из города. Все вокзалы и аэропорты перестали принимать и выпускать пассажиров, а дороги перекрыли военные, установив на границах Москвы свои блок посты. Военные также массово патрулировали улицы города, задерживая всех нарушителей установленного распорядка.
    На всех привлечённых к мероприятиям военных поверх военной амуниции  дополнительно были надеты противочумные костюмы, а их лица скрывали бактерицидные маски.  Все эти защитные меры были призваны справиться с неизвестной эпидемией, быстро распространившейся по городу с вечера субботы. 
   С началом эпидемии смертность среди жителей столицы резко возросла в десятки раз. Люди поступали в больницы, но им нечем было помочь, потому, как сразу выявить возбудителя смертельной инфекции медикам оказалось не по зубам. Все исследования материала, взятого у заболевших людей, не приносили желаемого результата, а поступившие пациенты с признаками нового неизвестного заболевания (о которых несколько позднее, автор) погибали за считанные минуты. Поэтому единственным правильным решением в сложившейся эпидемиологической ситуации стало строго ограничить контакты жителей столицы. В связи с чем, и был введён жёсткий карантин. 
    Пик эпидемии пришёлся на выходные не рабочие дни, и это несколько облегчило задачу военным, ведь основной массе населения, как говорится, некуда было спешить. А ещё военным, безусловно, пригодился их опыт введения подобных ограничений в отдельно взятом районе Арбата, - тогда -  в ночь после шторма, которые теперь распространились на всю территорию  города. Только вот нынче ситуация в Москве, была  куда как драматичнее, чем какая-то там обнаруженная стая забитых многоголовых ворон…          
     И ночка действительно выпала – та ещё.  Работники кладбищ не успевали рыть могилы, а городские морги принимать трупы, и поэтому хоронили умерших в нарушение всех прежних правил и норм - той же ночью, и согласно регламенту карантинных мер хоронили в плотно закрытых полиэтиленовых мешках. По той же причине недопустимости распространения инфекции захоронения происходили в отсутствие родственников. Им, конечно, сообщалось о месте захоронения, чтобы впоследствии они смогли установить на могиле памятное надгробие, но это всё потом, а сейчас им было недозволительно даже проститься  с покойным.             

   Всё началось примерно в то самое время, когда военным удалось успешно провернуть операцию «Занавес», но москвичи и гости столицы к тому времени уже успели насмотреться на кино, где Ева совместно со змеем сполна испробовали запретный плод.  И с точки зрения стороннего наблюдателя именно эта самая сцена извращения с ползучим гадом и могла послужить толчком к началу эпидемии. Немыслимо, но первые симптомы заболевания говорили именно об этом.
    Столичная жизнь, хоть и с пробуксовкой (экономический кризис коснулся всех и каждого) текла своим чередом. После обстрела военными банка о «Новом Рае» старались забыть, однако, напоследок он всё-таки оставил за собой отчётливый след. Проникновение змея в лоно женщины, каким-то неимоверным образом повлияло на некоторых индивидуумов, обострив в них звериные, именно звериные инстинкты к продолжению рода, и более того: послужило наглядным пособием к действию. 
    Ладно бы, эти самые индивидуумы демонстрировали свои воспылавшие чувства в постели с близким человеком: с женой, мужем, любовником или любовницей; да хотя бы с той же проституткой на «панели». Так нет же. Заболевшие сексом (исключая детей, не достигших половой зрелости), без всякой стеснительности, выставляли на всеобщее обозрение свои откровенные желания. Они в открытую приставали к первым встречным незнакомцам, что тому же стороннему наблюдателю представлялось явлением аномальным и крайне аморальным. К тому же возраст, пол, и социальное положение в данном случае не имели ровно никакого значения.   
   Так, например, какой-нибудь парень студентишка мог нагло добиваться близости: хоть со своей сверстницей; хоть с взрослой женщиной, которая ему в матери годится; да хоть бы с подвернувшейся по случаю дряхлой старухой, которая за последние полгода впервые выбралась из своей халупы на людей посмотреть да себя показать. То же самое можно было сказать и о каком-нибудь старикашке, стоявшем уже одной ногой в могиле, а всё туда же. Он мог приставать с непристойными предложениями к почти девчонке, к женщине за сорок, или к той самой дряхлой старухе, что «себя показать». Короче, дедок клеился  к слабому полу – в принципе, не взирая, на внешние данные избранницы.
   Такая нездоровая тяга к сексу касалась и женщин,  для которых также не имело значения с кем: только бы выпустить пар.
   Вот и получается, что безродный бомж мог приставать к расфуфыренной крале, только что посетившей салон красоты, и наоборот: красотка сама могла домогаться грязного неумытого пройдоху.   
   Удивительно, но, несмотря на разницу в возрасте, и материальном положении жаждущим случайного секса практически никто не отказывал, и сцены совокупления можно было наблюдать везде, где только можно: на улицах, в парках, в транспорте, или любом другом общественном месте. «Мир сошёл с ума», - согласился бы сторонний наблюдатель.   
    Такое неадекватное поведение некоторых индивидуумов нельзя было объяснить ничем кроме, как серьёзным заболеванием, и заболеванием, легко передающимся половым путём. Поскольку после совокупления, не отказавшие в близости, уже сами начинали приставать к окружающим с тем же интимным вопросом. Таким образом, первая волна распространения неизвестного вируса быстро перетекала во вторую, третью… и дальше по цепочке…   
    Всё бы ничего: подумаешь? - «Перебесятся, да придут в себя». Но инфицированные неистовым желанием к сексу через некоторое время после «случки» (раз звериные инстинкты, автор) просто брали и умирали. Из чего опять-таки следовало, что одержимое поведение людей нужно было расценивать не иначе как проявлением первых симптомов нового смертельного, и пока неизлечимого заболевания.

   
   К тому времени, когда медики в полной мере осознали, что столкнулись с настоящей эпидемией неизвестной болезни, очагом распространения которой стала Москва, умерло уже около 20 тысяч человек.
   Но военные лихо взялись за дело и в течение двух-трёх часов после введения в городе «Комендантского часа» Москва полностью опустела, - точно вымерла. Но не вымерла, и это было уже хорошо, хотя за время наведения порядка список умерших пополнился ещё 15-тью тысячами, и все понимали, что и это ещё не предел. Ведь никто не знал, что творилось с людьми, запертыми в своих квартирах и там, куда ещё не добрались военные медики. 
    На повестке остро стоял вопрос: в кратчайшие сроки выявить бациллу, уносящую столько жизней. В связи с этим, при ФСБ был создан «Особый Комитет», куда вошли лучшие вирусологи и микробиологи страны. 
   Однако по наступлению утра воскресенья, новый вирус так и не был изобличён. Столица замерла в ожидании, и хотя в связи с предпринятыми беспрецедентными мерами, рост  смертей заметно замедлился, но люди всё ещё продолжали гибнуть, а когда появится чудо лекарство и появиться ли оно вообще, никто не знал…