Любовники

 Скоро пробьёт полночь, а я ещё и глазки не сомкнула. Третий день после операции. Обезболивающее врачи отменили, а как утихомирить боль не сказали. Вот, хожу-брожу по ночному коридору хирургического отделения № 1, чтобы не мешать соседкам по палате спать.
Коридор длинный, дошла до его конца ? Молодец, перевела дыхание, пошлёпала обратно. Я устану от ходьбы, и это мне поможет уснуть, обязательно поможет. Хотя, если честно, грех мне жаловаться на боль. Она-то объяснима и понятна – полостная операция. А вот, полтора года до этого были настоящим адом. Приступы боли доводили до потери сознания, а диагноз поставить доктора не могли. Я меняла врачей, клиники, диагностов. Но, увы,  никакой определённости в ответе на вопрос – что вызывает такие сильные приступы боли? Тогда, пришла на приём к главному хирургу города и попросила.
- Разрежьте меня, пожалуйста, посмотрите, что там внутри меня так мучает. У меня силы на исходе, муж, двое детей подростков, я им нужна и должна жить, а не существовать от приступа до приступа.
- Разрежем, отчего же не разрезать, если человек просит? Мы всех режем, кто попросит. – Ответил доктор. Пошутил он так, а я заплакала. Так, как моральные силы мои уже иссякли совсем.
Полное обследование под его контролем, наконец-то установленный диагноз, операция, проведенная ним же – главным хирургом города. Прогноз на выздоровление нормальный, но восстанавливаться надо  долго, с полгода как минимум.  Так что ходим, товарищи больные, ходим и восстанавливаемся.
Из  палаты, где лежит «тяжёлый» дедок слышен слабый голос. Несмело приоткрываю дверь.
- Вам сестричку позвать или санитарочку?
- Мне… мою… любовницу зови… Пускай наркотика …мне ширнёт…Тошно мне…
- Хорошо. Потерпите немножко. Я хожу медленно ещё, сейчас позову кого-нибудь.
- Не кого-нибудь, а…мою… любовь…
В ночной смене работала медсестра Наташа, милая 35-ти летняя девочка, моложе меня лет на 10, поэтому и называла я её девочкой. И молчаливая санитарка Нина, которой было далеко за 50-т. Поэтому, определить, кто больше подходил на роль  «любовницы» не составило труда, и я стала искать Наташу.
Войдя в бытовку, где  медсестра  «обедала» , время то было ночное обеденное, полпервого ночи, я сказала.
- Там тебя любовник зовёт, Наташа.
- Спасибо, иду. Неугомонный Василий  Петрович гоняет Вас. А вообще-то, почему Вы не спите? Болит?
- Да, болит…
- Ничего, сейчас  что-нибудь придумаем. Садитесь вот  чайку, попейте. Я Вам туда мяты добавлю, чтобы уснуть легче было. – Поставив передо мной большую чашку  ароматного чая, Наташа ушла на «свидание» к тяжело больному Василию Петровичу.
А я, удобно устроившись, полулёжа ,  на кушетке, стала пить чай.
Наташа вернулась быстро.
- Весёлая ночка предстоит, чувствую.
- А что у него за болячка?
- Рак. Последняя стадия. Два раза в сутки морфий колем. Уже не хватает на 12 часов. А что я могу сделать? Уколола демедрол, може , хоть чуть облегчит.
- Почему его в онкологию, в соседний город не отправят?
- Не довезут.
Наташа взяла чашку, добавила из чайника горячего чая и стала пить.
- Наташ, а у тебя есть любовник? Или был? Ну, ты  не обижайся  просто  ты так спокойно реагируешь, когда тебя называют любовницей.
Наташа  грустно улыбнулась.
- Да, что же мне на больного деда обижаться? А любовник … Я даже не знаю - считать это любовником или нет, но что-то такое было.
- Расскажи, как это, что и сама не знаешь – был или не был? А если стесняешься, то не надо, не рассказывай. У меня такого в жизни не случилось, вот. Жуть,  как боялась связей на стороне. Хоть и интересовались мной мужчины. Врать то я не умею, а семья, муж, дети могли пострадать. Я же люблю их больше жизни, боялась обидеть.
- Хорошо, сейчас обойду свои  «владения» и расскажу. Нечего скрывать, в общем-то.
Наташа вышла, а я поставила на стол пустую чашку, размяла ноги, переместившись в удобное кресло, на правах гостьи. В бытовку заглянул дежурный доктор, ординатор Миша, с пустой чашкой в руках. Наполнив её  из чайника, отругав меня за то, что не в постели, поинтересовавшись, где  медсестра, он удалился.
Наташа вернулась, удобно устроилась  на стуле, вытянула ноги, затылком упёрлась в стену и начала рассказ.
- Я окончила мед училище и по направлению попала работать в это отделение.  Главврачом в то время был Станислав Григорьевич Веселов. Ему было слегка за сорок, но должность он занимал по праву. Хороший специалист, спокойный,  умный, справедливый, хоть и слегка грубоватый в общении. А ещё он  организовал чётко отношения в коллективе отделения. Никаких склок, разборок, работа и только работа. Остальное – за пределами отделения.   Я проработала лет 5, вышла замуж, родила Егорку, когда он стал меня уговаривать стать хирургической медсестрой.  Как он говорил, у меня были все данные – внимательная, уравновешенная, не поддаюсь панике, выносливая. Да, операции иногда идут по много часов и выносливость тут необходима. Зарплата выше. Плюс за ургентность доплачивают. Короче, сосватал он  меня. Постажировалась пару месяцев и стала работать.

 Тогда-то,  всё и началось. Мне словами тяжело объяснить , какие отношения складываются между врачом и  сестрой во время операции. Полное взаимопонимание. Общение взглядом,  приподнятой бровью, жестом. Мне приходилось иногда опережать его, и выполнять действия, которые он ещё не озвучил и я видела лучики у глаз над маской. Улыбнулся… Иногда с его уст срывался грубый мат, но я понимала его причину и не реагировала, не смущалась, а продолжала спокойно работать. А он после операции извинялся, чем действительно меня смущал. Так сложилось, что с опытными врачами на операциях работали неопытные медсёстры. И по стечению  обстоятельств или по чьему то велению, не знаю, но почти все операции он проводил в паре со мной.
И отношение ко мне у него было не казённое  «врач – сестра» или «начальник-подчинённый», а какое-то нежно требовательное, если можно так сказать…
Наташа замолчала, задумалась и, пытаясь утихомирить волнение от нахлынувших воспоминаний, встала, набрала воды в чайник, включила его и улыбнулась.
- Медленно, но верно приближается утро, пора переходить к кофе. Пока закипит, пойду,  обход сделаю.
Вернувшись, наполнила мою чашку горячим чаем, а себе - кофе и  продолжила рассказ.
-  Он оказывал мне такие мимолётные, милые знаки внимания, что становилось тепло на душе – громадный апельсин на посту, во время моего дежурства мог появиться сам по себе  или шоколадка Алёнка (название было зачёркнуто, а сверху написано «Наталка»).  Мы со Станиславом могли часами разговаривать, обсуждая ход операции или новый фильм. Иногда спорили, т.к. разница в возрасте почти двадцать лет сказывалась на вкусах и  суждениях. А иногда мнения совпадали полностью. И тогда мы чувствовали душевную близость. Но никогда, ни разу он не предпринял попытки  перейти к близости физической, плотской. Хотя я, как мне казалось, не устояла бы  … Я знала, что он был женат, что жена УЗИ диагност, сын готовится к поступлению в  медицинский, что в семье всё хорошо.  Конечно же, он берёг семью, что  поднимало его в моих глазах ещё выше. Мою семью он тоже знал и, наверное, тоже, берёг.  Мы никогда не обсуждали эту тему. Но муж мой часто подшучивал, что главврач влюблён в меня, он ревнует и  вызовет  Станислава на дуэль. Но очевидно был во мне уверен,  и всё оставалось только на уровне шутливых перебранок.
 Такие отношения между нами продолжались пару лет или года три, не помню уже. Мы были единым целым  во время операции и друзьями- приятелями вне операционной . Что не исключало и его требовательности по отношению ко мне, как и ко всем остальным. Он мог задать мне  нагоняй, если я была виновата в чём-то по работе.
Один Бог знает, сколько бы это продолжалось и чем бы закончилось. Но жизнь дама непредсказуемая, с сюрпризами.

Однажды, я подменяла заболевшую медсестру и работала в ночной смене в выходной день. Поздно вечером, часов в 11, я увидела в больничном дворе  авто главврача, а он сам сидел в беседке, которую называли курилкой. Что-то в этом было ни так, и я спустилась к нему.  Мой любимый доктор  едва сидел на лавке, настолько был пьян, и не понятно было, как он вообще смог доехать до больницы в таком состоянии. Я стояла , не зная, что сказать, как отреагировать. А он поднял на меня глаза, которые были абсолютно трезвыми и очень-очень грустными,  и сказал.
- Наталочка … Моя любимая девочка… Прости меня за всё… За свинское состояние прости. Но я должен был тебя увидеть…последний раз. – Опустил голову, вздохнул, и попросил – Открой мне Нюркин кабинет, пожалуйста. И не таи зла на меня, любимая… - Взял мою руку, поднёс к губам и легонько поцеловал. Губы были горячими и сухими.
Нюркиным кабинетом мы называли бытовку техничек на первом этаже. Туда ночью можно было пойти вздремнуть, если дежурство спокойное было. Я открыла её и ушла к себе на второй этаж, на пост. Я не могу передать своё состояние. В голове была какая-то каша. Доктор пьёт? Нет, я не замечала раньше ни малейшего признака. Что-то случилось, что заставило его запить? Но что же это было? Что значит  «увидеть в последний раз»? Доктор увольняется из хирургии?  Я на автомате выполняла  работу. А в свободные минуты ходила по отделению, как медведь шатун, и пыталась успокоиться.  Итогом моих сумбурных размышлений стала мысль, что в понедельник или во вторник я его увижу, и всё прояснится, всё станет на свои места. Я попрошу его не делать так больше. Это опасно. Это не хорошо. Я найду слова, чтобы он мне поверил… Едва рассвело, машины во дворе ни стало. Нюркин кабинет был пуст, и только, открытая на проветривание, фрамуга выдавала, что тут ночью кто-то был. Я закрыла её, закрыла кабинет. И ушла домой отсыпаться.
Но ни в понедельник, ни во вторник, никогда больше, я не видела Станислава Веселова, главврача хирургического отделения №1 первой городской больницы.
Наташа смахнула слезу, слабо улыбнулась.
- Простите, расклеилась совсем. Пойду, обход сделаю. А Вы спать не хотите всё ещё?
- Боль затихла. А  выспаться ещё успею.  Заинтриговала ты меня, милая, разве ж я усну теперь? Иди, иди, обходи владения. А я тоже пока схожу в кабинет, что в конце коридора.
Вернувшись, Наташа продолжила рассказ.
- Узнав, что главврач ушёл в отпуск, я немного успокоилась. Мало ли какие семейные обстоятельства вынудили его уйти в отпуск второй раз за полгода ?  Но недели шли за неделями, а он на работу не выходил. Пока в один из дней нам ни сообщили, что главврач нашего отделения  Станислав Григорьевич Веселов скончался от острой лейкемии в возрасте 48 лет.
Поражены и убиты такой  новостью были все. Настолько это  не укладывалось в голове - врач,  образец оптимизма, энергии и жизнелюбия, спасающий больных и … смерть.  Некоторое время спустя, когда прошёл первый шок, картина начинала вырисовываться. Месяца за два до своего «отпуска» он стал меньше оперировать, как объяснил - молодым хирургам нужна практика. Оперировал только очень тяжёлых.  Пару раз уезжал на несколько дней «на конференцию». Как оказалось, жена его возила в Израиль и Германию. Диагноз поставили  одинаковый - четвёртая стадия рака крови. Станислав настоял, что умирать будет дома и вернулся. Именно тогда он и приезжал со мной прощаться.
В день похорон муж взял отгул на работе, Егорку отправил к бабушке, и был со мной рядом всё время, каждую минуту. Он ничего не говорил. Просто был рядом, обнимал или держал за руку, каждую секунду я чувствовала его поддержку. А когда вернулись домой, он меня так усердно успокаивал, что через 9 месяцев родилась Маринка-мандаринка, его маленькая копия, его принцесса. Егор  похож на меня внешне, но ум, характер в отца. А Мариночка похожа на папу внешне, но характер мой.  Вот, так природа играется. Ей 5лет в этом году уже исполнилось. Как быстро летит время…
- Почему «Маринка-мандаринка» ?
- Мандарин я не могла накушаться, когда её носила. Вот папа с Егором и придумали ей имя. А Вы теперь сами  судите. Был у меня любовник или не был?  Платоническая любовь у нас была, наверное, если такая бывает. А муж мой, как был моим единственным любимым страстным сексуальным партнёром, так ним и остался. Я ему благодарна за терпение и мудрость, которую он проявил тогда.  Ну, а сейчас быстренько в люлю и спать! Вам силы восстанавливать надо, а не сестёр по ночам развлекать. – Улыбнулась девочка на прощание. И я отправилась в палату.
Наташа зашла ко мне  через два дня и сказала.
- Василий  Петрович, что называл меня любовницей, ушёл в мир иной этой ночью. Упокой,  Господь, его душу. – Мы переглянулись и поняли друг друга – «любовники» уходят первыми.
Я лечилась в отделении  ещё десять дней.  И всё это время  думала об истории необычной любви Наташи,  о  том, что нельзя жизнь разложить  по корзинкам – это чувство в белую корзинку, этот поступок в чёрную.  Тут ты не права, а тут твой муж – слабак.  Это правильно, а это не правильно. Нет. Не классифицируются отношения между людьми, их чувства и поступки по  упрощённой схеме. Всё сложно и неоднозначно. И судить твои помыслы и прегрешения может только твоя совесть или Всевышний.