Павел Попов. Рукодельницы

   Мы знаем многих русских художников. Очень многих. Богата Россия талантами. Например, феномен Передвижников – это чисто русское движение и явление . И огромная часть нашей национальной культуры. И этот феномен мог появиться только в России. И нигде больше. И не только в живописи, но к примеру, во всей нашей литературе золотого и несколько меньше серебренного века. К тому времени наша литература и живопись – это нечто одно целое. Два феномена, питательной средой которых была сама жизнь такой, какой она сложилась в России в 19 веке.  Это были явления одного порядка.

   К примеру импрессионизм никак не мог появиться у нас. Чем интересен импрессионизм? А тем что художники этого направления открыли нечто совершенно новое и невиданное во всей мировой живописи. А именно, они попытались впервые передавать  впечатление от постоянно меняющегося видимого мира. Мира,  находящегося в вечном движение с постоянным изменением цвета под воздействием света. Огромное достижение. Но в этом направлении нет главного. Нет сюжета. Даже и искать его не надо. В своих поисках эти художники были бесконечно далеки от жизни людей. От исторического движения своего народа. От того, куда направлено это движение.

     У нас такая отстраненность была просто невозможна. Боль и страдание народа нашим писателям и художникам просто никак не могли выпасть из внимания мыслящих людей того времени. В этом смысле художники – импрессионисты, которым дела не было до состояния дел в своей стране, смотрелись, если так можно выразиться, как не от мира сего.

    Это только потом, с начала 20-го века у нас взапуски ринутся в поиски новых форм в изобразительном искусстве. Да ещё и как ринулись. Оказались впереди планеты всей в этом деле. Правда, тут не всё так однозначно. Но об этом другой разговор.
                *****
    Сегодня другой рассказ. Рассказ об одном современном художнике. Достаточно молодом. Ему сегодня немного за пятьдесят. И он полон сил и творческой энергии. А знают его не так многие. А у него чудесные картины. И у него нет одной темы. Он работает в разных жанрах. Пейзаж, натюрморт, историческая живопись, библейские сюжеты, жанровая живопись. То есть во всём,  где можно. И во всём - рука мастера, наделённого природным талантом.

  А меня заинтересовал путь этого художника к высотам мастерства. Я когда-то очень давно  прочёл замечательную  книгу Волынского « Лицо времени». Она была напечатана в журнале «Юность».  Большой рассказ о русских художниках. Преимущественно художниках – передвижниках. И в этой книге рассказывается о многотрудном пути, чтобы стать настоящим художником. И многолетнем пути. А передвижники все были высокообразованными  профессионалами и не только в живописи.
 
    Сначала,  как в музыке, надо было правильно поставит руку будущему художнику, чтобы умело держать карандаш или кисть в руке. А потом годы и годы надо было положить на изучение в теории и практике многие дисциплины. Изучали «три знатнейших художества» - архитектуру, скульптуру, живопись. К изучению всех этих художеств принимали способных мальчиков чуть ли не с десятилетнего возраста. Они поселялись при Академии, где жили в больших общих залах-дортуарах . Жили под надзором гувернёров, инспекторов , учителей. С утра до вечера ученики занимались рисованием, архитектурой, скульптурой, музыкой и науками. Ну были, конечно, и отстающие, и неспособные. Тогда их заставляли обучаться ювелирному делу или другому «изящному» ремеслу. Например, ремеслу часовщика. Но так, правда, было в 18 веке.

     Потом правила приёма смягчились. Но всё равно последовательность изучения дисциплин оставалась прежней. Будущие живописцы поступали в рисовальный класс Копировали гравюры известных картин. То есть, учились «покорять руку», которая держит карандаш. Надо было пройти дорогой, которой прошли их предшественники.
   
              Затем школяры переходили в «головной класс». Мальчики учились срисовывать слепки с античных скульптур таких, как например, Аполона Бельведерского, Венеры Милосской или Лаокона, задушенного с его сыновьями ужасными змеюками.
 
    Затем уже подростка переводят в натурный класс. Там он будет писать свои картины с живых моделей. И долго он будет этим делом заниматься под бдительным оком своих учителей. Таким был путь к высотам мастерства. Надо сказать, что этот путь не сильно изменился с тех пор. Правда, с тех пор ученики сильно повзрослели и правила приема на учебу сильно изменились. Абитуриентов принимают сегодня,  как и в любое другое высшее учебное заведение. Но при этом надо предварительно окончить художественную школу. Просто так с улицы не возьмут.

 А потом самые лучшие, отличники проходили трудный суровый экзамен, чтобы получить диплом художника. И не только. Самые лучшие, получившие золотую медаль, получали возможность за казённый кошт съездить в Европу на несколько лет, дабы продолжить образование. Вот так становились профессиональными художниками. И другого пути не было.

  А вот потом с начала 20 века у нас появился целый сонм художников от слова «худо». Вот к примеру, всем известный Малевич пытался дважды поступить в Училище Живописи, Ваяния и Зодчества в Москве на Маснитской.  И дважды его не приняли. И что же? После этого он стал рисовать Квадраты, на исполнение  которых, как понимаете,  вовсе и не надо ничего уметь. Но прославиться можно.
 
    А другая знаменитость, Кандинский. Он тоже «академиев» не кончал. Впервые взял кисть в руку после тридцати своих лет. Учился чему-то в Мюнхине. И производил странное впечатление. Но потом стал родоначальником абстрактной живописи. И даже книжку написал на эту тему. Целую теорию про разноцветные точки, линии, дужки и прочая. Если не знать, кто автор, можно подумать, что написал пациент больницы Кащенко. Это живопись беспредметная. То есть, там рисунка и вовсе нет, да и быть не может. Ну и какая тут Академия!

                *****
   А вот сегодня у нас речь пойдёт о настоящим художнике. А Павле Петровиче Попове. Его путь к исполнению мечты, то есть к тому, чтобы стать мастером был удивительным. Просто невероятным.  Даже и не верится, как он сумел пройти этот путь.

     Родился он в 1966 году в Перми. Но родители его были по рождению и по своей природе крестьянами. Они были деревенскими. Но отец стал инженером. В то время, по словам художника, деревни стали пустеть и умирать. А зачем они нужны, эти деревни?  Потому как по мысли того времени товарища Хрущёва, когда мы начали вплотную приближаться  к коммунизму, уже начинала стираться грань между городом и деревней. Она и сегодня всё стирается. И деревень становится всё меньше и меньше.
 
    Семья переселилась на Украину. Этот переезд был связан с работой отца. Павлуша ходил в школу. Учился не так чтобы очень. Ну и рисовал ещё, но не более, чем другие дети.  Он срисовывал иллюстрации из книг Фенимора Купера про индейцев. У меня тоже были эти книги, и я их хранил, как драгоценность в одном особом картонном ящике. С теми же иллюстрациями. А я тоже любил срисовывать картинки из книг другого автора. Писателя Жюль Верна.
 
   Павел  кончил школу, не будучи отличником. И пошёл в армию. Нормально. Это сегодня есть масса возможностей, чтобы откосить. А тогда было позорно не пойти в положенные сроки в армию. Та же история случилась и со мной. Я уходил в армию на три года. И для меня в те годы это казалось вечностью.
               
                *****
     Вот и Павел Попов тоже отслужил свои три года. У него служба была с таким  налётом экзотики. Он был матросом на маломерном ледоколе. И главная задача команды состояла в том, что они спасали заблудших рыбаков. И при этом, конечно, матрос Попов и думать не думал о живописи. Он отслужил своё  и не считал это время потерянным в жизни.

    А потом был дембель. И что делать потом? Душа стремилась к чему-то большому и значительному. Вся жизнь впереди. А  перспективы прямой,  как полет стрелы, пока не существовало. Конкретных целей не было, а желание выбиться было. И поехал он из провинции в Москву. Как он сам выразился: «Захотелось вырваться за горизонт».

 И как же он стал вырываться за горизонт? В Москве нет никого, за кого можно было бы зацепиться. И пошёл он для начала работать на АЗЛК. Это такой большой завод, производивший ныне покойный автомобиль Москвич. На нём работала в основном лимита. Павел пополнил её ряды. Комната в общаге на три человека. И работа в три смены. Ну и какая здесь культура. Стоять на конвейере и забивать кувалдой какие-то подшипники ежедневно.
 
    А парень он был здоровый. Да и сегодня он такой крупный, плечистый кряжистый. Видно, по характеру чистый флегматик. Говорит медленно, без эмоций и блеска. Говорит не без труда подбирая слова. И в то же время чувствуется в нем внутренняя сила и духовный напряг. И тем не менее, в то время никак в нем не угадывается будущий  художник. А среда? Вы можете представить среду, в которую он попал, в которую он окунулся с головой. Лимитчики, бывшие уголовники, ну и пьянь, разумеется. А на заводе постоянный брак и воровство. Воровали запчасти к Москвичу. Ходовой товар.

    Обрыдла ему такая жизнь. Стоило ради этого ехать в Москву, покорять столицу. И тут подвернулся ему на жизненном пути Великий случай. Была у него девушка, Видимо, образованная и культурная. Гуляли они по Москве в центре города. И увидели они длинную очередь в выставочный зал Манежа.   Это была очередь не за колбасой, а на персональную выставку Ильи Глазунова.

   У художника  Глазунова была тогда какая-то странная репутация. Не диссидент, но и не в чести у властей. За что, непонятно?  Всем своим направлением, всеми своими мыслями он даже и близко не стоит к авангардистами из андеграунда с их выпендрёжной мазнёй. Он реалист и уже классик.  Но и он тоже в обиде на власть. И в тоже время ему дают огромный, самый лучший зал в центре Москвы для персональной выставки. Народ стоял часами.
 
    Вот по настоянию девушки и эта молодая пара тоже встала в очередь. Культурная  девушка хотела таким образом приобщить своего вероятного супруга к высокому искусству. А он до того времени даже и в Третьяковке не был ни разу.
 
      И вот свершилось. Надежды девушки превзошли всё, к чему она стремилась. И до такой степени, что в проходе по огромному залу Манежа он забыл собственно о её существовании. Часы урочные пробили. Тут по его же словам, у него как бы печать с души свалилась. Он увидел другой мир, который был ему нужен. Он как бы из душного помещения вышел на чистый воздух, который освежил его душу. Как будто сильный ветер, да какой там, ураган пронёсся над ним.

   И Павел подумал, вот оно моё. Вот ради чего стоит жить. И только ради этого. Потому как все другое – это не жизнь. Он увидел цель, ради которой стоило жить, и положить на её достижение все силы. И даже более того.

И загорелась прожигающая всю его душу мечта. Хочу быть художником и никем другим. Редчайший случай. Счастливый и трагический в тоже самое время. Он уже понимал, что в его годы, а ему уже далеко за двадцать, так круто повернуть руль жизни. Буду художником! А ему говорят: да ты что, совсем спятил? Куда тебе? А он и правда всем своим видом ну никак не тянул на то, чтобы пристроиться к богемной публике художников. Такой весь крупный, с крепкими кулаками, созданными кажется только для кувалды для забивания подшипников.
 
   Да ведь чтобы стать художником, как Глазунов, надо прежде всего получить начальное образование. Да только, где? И тут случай вновь помог. Оказывается при АЗЛК есть Дом Культуры. А в этом Д.К. есть изостудия. Это ему об этом один товарищ поведал. И тут молодой человек так образно сравнил себя с бамбуком. Оказывается, что зерно бамбука долго зреет под землёй, четыре года, а потом выстреливает и быстро растёт. То есть в нём долго-долго копилось нечто, чтобы взрывным импульсом вырваться на простор.

   А в изостудии опять удача. Хороший профессиональный художник, который как раз окончил Академию, и который взял его под своё крыло. Он был хорошим художником а ещё он был фронтовиком с большим житейским опытом. Первый учитель. А это так важно.

   А потом началась работа.   Он вставал и ложился с одной мыслью. Мыслью о живописи. Он сам понимал, что стал фанатом этого дела. Он бежал от своих подшипников  в зал изостудии к краскам и кистям. Ему доверили ключи от студии, этого заветного места, поскольку он первым и приходил, и поздно последним покидал его. И тут я не знаю, что сказать. Порадоваться и позавидовать тому, что он обрёл дело, которое забрало его в себя без малейшего остатка, или сочувственно пожалеть за это самопожертвование, сжигавшее его изнутри.
 
    Он бросил свою кувалду с подшипниками и устроился сторожем с местом работы сутки через трое. Ну потерял в зарплате , зато сколько свободного времени отданное страсти к живописи. Понятно, что пока он не писал картины. Он писал этюды. И однажды он спросил у своего учителя, когда он станет настоящим художником? И учитель ответил: «Вот когда напишешь 2000 этюдов – вот тогда посмотрим.

      Наконец, начальная школа закончена. И что дальше? А дальше надо поступать на высшую ступень образования. А для этого был выбор. Либо  в Московский государственный академический институт имени Сурикова, либо Российскую академию живописи, ваяния и зодчества имени Ильи Глазунова.

    Сначала он пришёл в Товарищеский переулок посмотреть училище Сурикова. Походил по коридорам, посмотрел на работы студентов, вывешенные в изобилии  по стенам знаменитого заведения и решил, что ему пока не по силам даже и пытаться сюда поступить. Особенно он был слаб для экзамена по композиции. И он знал эту свою слабость. А что такое композиция в живописи?  Это очень сложно. Это знание перспективы, пропорций на картине, теория взаимоотношения света и цвета. Да так, чтобы всё это было не перегружено. Целая наука. И целые учебники посвящены этой науке.

     Словом, даже и пытаться не стал поступать в училище Сурикова. Пошёл со своими работами в Академию Глазунова на Мясницкой улице. Представляю, с каким трепетом он входил в стены знаменитого здания.
 
     Отвлекая от темы, я не могу не вспомнить мои собственные ощущения, которые я переживал, когда входил в старинное здание на Метростроевской улице ( ныне улица Остоженка), чтобы подать документы на поступление в Институт Иностранных Языков имени Мориса Тореза. А ощущений было два – страх и надежда. И оба очень сильные и незабываемые. Но это другая история.

    Пришёл он чуть ли не в последний день. Пришёл с убеждением, что всё это напрасные хлопоты. Показал свои работы и представляете его радость, когда узнал,  что его допустили к экзаменам. Уже победа и радость необыкновенная.

    Он сдал на отлично экзамены по рисунку и живописи а вот по той самой композиции получил неуд. Всё. Крах мечте. Можно прийти конечно и в следующем году, но ведь годы идут. А ему скоро к тридцати. Уже не радость, а горе. И пустота в душе. И опять ему повезло неслыханно. Встретил он в коридоре Виктора Шилова. А он был в Академии завкафедры.

  Я не знаю, как это произошло, но мэтр тоже посмотрел работы Павла Попова. Посмотрел и поговорил с ним. Спросил, где он учился. Ну вот, изостудия при АЗЛК, ответил Павел.  В глазах художника это было всё равно, что ничто. Но он во время беседы почувствовал природу сидящего перед ним человека. Его человеческую природу, и его страстное желание стать художником. А перед ним уже не мальчик, и не студенточка, у которой всё впереди. И он понял, что если его не принять сейчас, то он просто убьет в нем человека.
 
   И его приняли на первый курс с испытательным сроком. Ну а дальше жизнь покатилась по рельсам, уготованными самой судьбой. Он стал художником.

                *****
     Я долго искал картину, чтобы поставить её в оглавление. И никак не мог остановиться ни на одной. Павел Попов удивительно разнообразный художник.  Очень разнообразный художник. Он работает в разных жанрах с одинаковым талантом. А это, к примеру, портреты взрослых и детей.
 
     Мне очень нравится картина «Букет для Лизы». Девочка за столом, а над нею, над её головой огромный букет полевых голубеньких колокольчиков. А дело был так. Павел собрал этот букет после прогулки на природе. Собрал и принёс домой. И поставил даже и не в вазу, а в двухлитровую банку. В доме собирали утренний чай.  В комнате бегала девочка во всей своей детской непосредственности. На стол уже поставлены чашки, блюдца.  Поставлен и огромный раскидистый букет колокольчиков. И девочка  уселась под сень букета. Девочка это  дочка художника Лизонька. Ей хорошо. И ей было сказано, что букет был собран для неё. Меня бесконечно трогает это мимолётное изображение. Потому как чувствуется, что девочка сорвётся через секунду с места и побежит вприпрыжку дальше. Не знаю почему, мне этот портрет напоминает знаменитый портрет Верочки Мамонтов «Девочка с персиками».

   А вот и ещё одна картина. «Сбор картофеля». И с этой картиной тоже связана своя история. Художника позвали на эту работу, как я понимаю, в помощь колхозу. Собирать картофель. Он пришёл на работу, но опоздал. Он пришёл, когда этот сбор был в полном разгаре. И, кажется, в его помощи уже особо и не нуждались. И вдруг его поразило увиденное. Он увидел всё глазами художника. Черная земля и несколько больших корзин светло-бежевого света. И люди, взрослые и дети наполняющие эти корзины коричневыми клубнями. Добывают, подбирают с грядок то, что вырастила и дала им мать-земля.
 
    Я смотрю на картину Попова «Уборка картофеля» и вспоминаю картину «Красные виноградники в Арле» Ван Гога. Вся то и разница в том, что французские крестьяне собирают не наш второй «хлеб», то есть еду без которой трудно вообразить наш российский стол. Русский крестьянин собирает картофель. А французский крестьянин  собирает виноград, чтобы сделать потом чудесное вино.  А вино во Франции – это часть национальной культуры, да и вообще национального сознания, национальной природы.
 
    Но не это главное. Главное - мы видим людей, работающих на земле, живущие трудом на земле. Гюго назвал один из своих романов «Труженики моря». Здесь мы видим тружеников земли,  добывающих из земли хлеб наш насущный. И именно об этом говорят оба художника.  Две картины очень разные по технике живописной исполнения.  У Попова совершенно реалистичная. Он же учился в Академии. А вот у Ван Гога не сразу и поймёшь , чем занимается эти люди. Нет ни рисунка, ни композиции. Зато есть жгучие краски и яркое, жаркое солнце, источник  тепла и причина всей жизни  на Земле.
      
   Правда, художник Александров Шилов ( это другой Шилов) сказал однажды, что Ван Гог с Гогеном, вовсе даже и не художники. Нет письма, нет рисунка, нет правильной композиции. Это его мнение. Я думаю, что маститый художник, чья персональная обширная  галерея находится прямо напротив Боровицкой  башни  Кремля, был неправ. Ван Гог просто компенсировал незнание рисунка и незнание живописной техники чувством цвета и всей своей человеческой природой.
 
    Да, картины разные. А суть одна. Вечный труд на земле. Крестьянский труд, без которого нам всем просто нечего было бы кушать.

    А вот ещё картина, которая мне очень нравится. Она так мило называется «У бабушки в деревне». Картина наполняет мою душу душевным теплом. Я чувствую запах, исходящий от всех этих вкусностей, разложенных на противнях  на столе. Позади бабушки мы видим сидящего дедушку, который так флегматично курит свою цигарку. Позади большая русская печь. Внутри печи жаркое пламя поленьев. Всё готово к выпечки всех этих пирожков и ватрушек, заботливо изготовленных умелыми руками бабушки. А на печке мы видим две головы ребятишек, вдыхающих запах пирожков и ждущие с нетерпением, когда с пылу с жару можно будет взять их в руку и осторожностью положить в рот. Нет, описать эту картину невозможно. Надо видеть.

    И наконец «Рукодельницы». Художник сам нам рассказал, как появилась эта картина. Зашёл  в Дом Творчества без всякой отчётливой мысли в голове. Повидимому, зашёл в бывший Дворец пионеров. Но суть не в названии. Художник заинтересовался, каким творчеством занимаются дети в этом доме. И вот он входит в одну комнату и видит двух девочек за ткацким  станком. И это видение поразило взгляд художника. В уме его сразу идея: какая замечательная картина получится здесь. Он предложил девочкам попозировать ему. Обе не без смущения согласились. И вот что из этого получилось. Чтобы как бы подчеркнуть всю русскость девочек он попросил их одеть платочки. Я думаю вряд ли они покрывали голову этими платочками. Ну не в церкви же они. Хотя это моё мнение. Могу и ошибаться. Но все равно, эти платочки придали лицам и всему облику девочек больше милости и даже женственности. Картина, как фотография, останется для них, как лучшее воспоминание их детства.

     Вот и вся история художника, которая ещё далеко не закончена. А картины все же посмотрите. Вы их легко найдете в Интернете и убедитесь в том, какой это самобытный и замечательный художник Павел Попов.