Бей первой, Дуся. Продолжение10

                Гоша Одесский













                “БЕЙ  ПЕРВОЙ,  ДУСЯ!”
               
                <триллер на тему: кто был ничем – тот станет всем>
               
      
               





















                2019 г.
               
                ЧАСТЬ ДВАДЦАТАЯ.
             “ЛЕЧИТЬСЯ НИКОГДА НЕ ПОЗДНО”

В кабинет губернатора области решительно вошел небольшого роста человек, с шикарной, торчащей во все стороны, шевелюрой и в костюме цвета булыжника, каковой носили в середине прошлого столетия экспедиторы Райпотребсоюза и ответственные работники коммунальных служб.
- Евдокия Ивановна, голубушка! – взял с места в карьер главврач Первой городской психиатрической больницы имени Ельцина, кандидат медицинских наук, Моисей Соломонович Блюменталь. – Ви знаете, как я Вас уважаю, но объясните мне, наконец, что происходит во вверенном мне медицинском учреждении?
- А что, собственно, нового может там у Вас происходить? – задумчиво произнесла губернатор Сабурова. – Теперь и в нашей жизни куда не глянь – всюду дурдом.
 - Нет, Ви таки не поняли, - горячился главврач Блюменталь. – Мне звонили из Центра, обещали прислать из Института Сербского двенадцать пациентов с диагнозом: “хронический маниакальный монархизм”. А кого прислали?
- Ну, и кого прислали? – с неподдельным интересом спросила губернаторша. – Надеюсь, не стахановскую бригаду сексуальных маньяков?
- Нет, не сексуальных маньяков, а намного хуже…
- А что может быть хуже, Моисей Соломонович? – в голосе Евдокии Ивановны улавливалось легкое волнение. – Неужели пригнали депутатов из либеральной фракции Государственной Думы? Упаси бог…
- А вот и не угадали, а вот и не угадали, - доктор Блюменталь как-то сразу повеселел. – Пригнали на излечение семь пациентов из Евросоюза во главе с баронессой… так… как ее, чертовку, зовут?
Моисей Соломонович достал из внутреннего кармана своего пиджака старенький потрепанный блокнот:
- А, вот... баронесса Урсула фон дер Бзык и, в придачу, вместе с ней, прибыло еще шесть дебилов, - доктор аккуратно вернул свой блокнот на исходную позицию. – И вот что странно, все они– с загранпаспортами из разных европейских стран, а болтают, собаки, на нашем языке не хуже нас с Вами.
Блюменталь снял пенсне со своего, огромных размеров, крючковатого носа и уставился на губернаторшу:
- А позвольте Вас спросить, голубушка Евдокия Ивановна – чего они приперлись именно к нам?
- Моисей Соломонович! В нашей стране все пациенты равны. Если нужно лечить – будем лечить.
Она достала из ящика стола увесистую папку-скоросшиватель с литерой “Б” – “Бюджетные расходы на текущий месяц”.
- Блюменталь, голубчик! А, собственно, чем Вы не довольны?
Губернатор области, с укоризной, посмотрела на главврача Первой психиатрической больницы имени Ельцина, открыла ту самую папку и принялась искать в разделе: “Расходы на медицину“ нужную информацию.
 - Вот, пожалуйста! По “дурке” имени Ельцина: сорок смирительных рубашек получили? Получили. Поехали дальше…
- Не сорок смирительных рубашек, а тридцать девять. Одну кладовщик оставил себе для покрытия недостачи.
- Ну, хорошо. Вот тут от Вашего уважаемого медицинского учреждения имеется письмо с просьбой выделить: дельфинов - пять штук, лошадей-пони – одиннадцать штук для лечения пациентов методом…пет-пет…
- Методом пет-терапией, - помог разобраться в их специальных терминах кандидат медицинских наук Моисей Соломонович Блюменталь.
- Ага, точно, пет-терапия, - губернаторша решила блеснуть знаниями в области когнитивной нейробиологии и смело вступила в дискуссию с доцентом Блюменталем. - Я так понимаю, что общение с домашними животными помогает излечиться от некоторых рецидивов…
- Ну конечно, а как же. Помогает излечиться, - казалось, что с Моисеем Соломоновичем вот-вот начнется истерика. – Просили дельфинов, лошадок-пони. А Ваши деятели что нам прислали? Если забыли, уважаемая губернатор, таки я напомню…
- А где же взять тех дельфинов и лошадок-пони? – Евдокия Ивановна встала в боевую позицию. – У нас их, отродясь, никто в глаза не видел. Да, прислали Вам стадо баранов в количестве двадцати голов – вот даже накладная имеется.
- Все правильно, - подвел черту Блюменталь. – Я просто счастлив: бараны прислали баранов. Теперь мои пациенты будут общаться с баранами. Отлично, замечательно.
- А с кем, по-вашему, пациенты психиатрических учреждений должны общаться? С академиками?
- Так, все! Дальше с Вами спорить бесполезно, - подытожил разгневанный кандидат медицинских наук. – Давайте вместе подумаем, что делать с этими… из Евросоюза.
- Как что делать? Лечить! Или вы хотите, чтобы весь мой персонал административного аппарата танцевал с ними краковяк или польку-бабочку?
- Польку-бабочку они не хотят – они требует, чтобы им показали всех политических заключенных, которых, по их мнению, упекли в психушки. А так же они хотят пообщаться с жертвами сталинских репрессий – причем, незамедлительно, в присутствии журналистов и телевидения.
Он налил себе полстакана воды из красивого граненого графина, у которого на пузатом брюхе была приклеена памятная табличка с надписью: ”Да здравствует КПСС – наша путеводная звезда!”, залпом выпил содержимое стакана и продолжал:
 - Я этой тетке, по имени Урсула фон дер Бзык, толкую, что Сталина давно уже нет, он умер. А значит, и репрессий тоже нет.
Доктор Блюменталь, незаметно, почесал себя пониже спины и продолжал:
- А она, как мегера, схватила меня за лацканы пиджака и злобно прошипела, что Сталина может и нет, а репрессии – есть, поскольку они в своих Европах так решили и отпираться тут  бесполезно.   
 - Сталинские репрессии… Какой тяжелый случай, - с грустью в душе и болью в сердце произнесла губернатор Сабурова. – Совсем с ума посходили.  Вот вам и Европа. Допрыгались со своей демократией и своими ценностями. Недаром любил повторять наш великий психиатр Владимир Петрович Сербский: “Лечиться никогда не поздно”.

                ***
Здесь, дорогой читатель, нужно отдать должное доктору Блюменталю за  его невероятное терпение и, как теперь модно говорить, толерантность к этим забавным гражданам из некогда милой и доброй Европы.
Он пытался объяснить этим неадекватным гражданам, жаждущих встречи с узниками совести, что никуда ехать не нужно, что им исключительно повезло, поскольку, в данный момент, они как раз и находятся в психушке, и все, что они хотят увидеть – это им сейчас с удовольствием покажут.
Сначала они побывали в палате номер семь – это где обитают особо буйные граждане.
Здесь интересной беседы не получилось, поскольку, как только баронесса и компания вошли в помещение, в них полетели подушки, металлические кружки, грязные носки, нижнее белье, причем, весь этот высокотехнологичный процесс сопровождался таким отборным матом, что ему позавидовали бы московские ямщики и боцманы торгового флота Ее Королевского Величества.
Когда европейские товарищи нарисовались в палате номер четырнадцать, то здесь картина была совершенно иная.
Обитатели оной палаты, поначалу, вели себя весьма прилично: кто-то читал газету, кто-то играл в шашки-чапаевцы, кто-то из мякиша черного хлеба лепил голых женщин, и ничто не предвещало беды.
Доктор Блюменталь сообщил пациентам, что к ним в гости приехали замечательные люди из Европы, которые хотели бы пообщаться с узниками совести, а так же с заключенными сталинских лагерей.
Им навстречу вышел здоровенный армянин по имени Самвел Осипьянц:
- Это Вы и есть узник совести? – с неподдельным интересом спросила его баронесса Урсула фон дер Бзык. – Я имею желание с Вами пообщаться и задать Вам несколько вопросов.
 Обитатель палаты номер четырнадцать Самвел Осипьянц решил не терять времени и, с кошачьей осторожностью, начал подбираться к баронессе из Европы.
Он, вдруг, обнял ее за талию, затем крепко ухватился за ее филейные места и нежно прошептал на ухо:
 - А хочешь, иностраночка, я буду твоим узником на всю жизнь и смею тебя заверить – ты не пожалеешь.
Он умело повалил ее на кровать и…
Здесь нужно выразить глубокую благодарность тем крепким санитарам, которые своевременно пришли на помощь.
Они, с божьей помощью и ненормативной лексики,  у того самого узника совести по имени Самвел Осипьянц, “иностраночку” отбили и, тем самым, спасли честь баронессы и репутацию своего милого медицинского учреждения.

                ***

Доктор Блюменталь поведал губернатору Сабуровой обо всех событиях, произошедших за последние дни в Краснознаменной Первой городской психиатрической больнице имени Ельцина.
Теперь они оба прикидывали, как поскорее отправить обратно, в Евросоюз, всю эту гоп-компанию во главе с насмерть перепуганной Урсулой фон дер Бзык.
По громкой связи коммутатора прозвучал приятный голосок секретарши Светы:
- Евдокия Ивановна, я получила телефонограмму из Европейской комиссии по правам узников сталинских лагерей. Зачитать?
- Ну, вот, легки на помине, - губернаторша на секунду задумалась. - Зачитай, детка, зачитай. Тут всем будет интересно послушать.
А текст телефонограммы был такой:
“В ВАШ РЕГИОН НАПРАВЛЯЕТСЯ КОМИССИЯ
ПО ПРАВАМ УЗНИКОВ СОВЕСТИ И ЖЕРТВ СТАЛИНСКИХ                ЛАГЕРЕЙ В СОСТАВЕ:
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ  КОМИССИИ – Урсула фон дер Бзык.
 ЧЛЕНЫ КОМИССИИ – в количестве шести штук.
ПРОСИМ ОРГАНИЗОВАТЬ ДОСТОЙНУЮ ВСТРЕЧУ И ОКАЗЫВАТЬ ВСЯЧЕСКУЮ ПОДДЕРЖКУ И ПОМОЩЬ В СТОЛЬ БЛАГОРОДНОЙ МИССИИ.
КОМИССАР ПО ДЕЛАМ ТЮРЕМ И ТРИБУНАЛОВ,
ЗАСЛУЖЕННЫЙ НАДЗИРАТЕЛЬ ЕВРОСОЮЗА       ЗЕМЛЯЧКА (подпись).         
 ГОД  ДВЕ  ТЫСЯЧИ  ПЯТЫЙ  ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА, ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ,  МЕСЯЦ МАЙ”.
 
- Евдокия Ивановна – это все, - отчиталась о проделанной работе секретарша Света. – Будут какие-нибудь распоряжения?
- Спасибо, детка. И принеси, пожалуйста, нам с доктором Блюменталем по чашечке кофе.
Наступила зловещая пауза, которая длилась минут пятнадцать-двадцать  - не меньше.
- Вот Вам, доктор, и Юрьев день, - с грустью произнесла губернатор Сабурова. – И как мы теперь будем выкручиваться из столь щепетильной ситуации?
- А я знаю? – доктор на секундочку призадумался. – Завтра чего-нибудь придумаю. На этот счет у меня появились кое-какие соображения ума…
- А мне, пожалуй, есть смысл навестить группу товарищей, которых мы, по ошибке, препроводили в гостиницу “Ласточка”, - вслух размышляла губернатор Сабурова. – Очевидно, это и есть те самые Ваши пациенты, маньяки-монархисты из Центра, дорогой Моисей Соломонович.
Она на мгновение задумалась…
- Если мне не изменяет память, их там всего-то двенадцать почитателей  царизма? Ну что же, тем хуже для них.


                ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.
                “ВИХРИ ВРАЖДЕБНЫЕ…”         

Гостиница “Ласточка” считалась одной из самых лучших гостиниц в нашем городе, где посетители неизменно имели изысканный шведский стол, светлые просторные номера с видом на центральную площадь имени Розы Люксембург, ненавязчивый сервис со стороны обслуживающего персонала и отсутствие клопов.
Единственное, что портило всю картину, заключалось в том, что смазливые молоденькие горничные, что шныряли по этажам в своих коротких юбочках, категорически отказывались заниматься сексом в рабочее время, поскольку они ревностно дорожили своей репутацией и почетным званием – горничной гостиницы.
А во всем остальном, что ни говори – отличная эта самая гостиница под милым названием “Ласточка”…была.
Все дело в том, что с появлением здесь очень странных граждан, в составе двенадцати человек, которые, накануне, прибыли в наш город из Центра тем самым злосчастным поездом №533М, следовавшего по маршруту Москва-Адлер, ситуация резко изменилась.
Не успели они нарисоваться в вестибюле гостиницы, как громогласно заявили, что все они члены партии “Монархия или смерть”, что им нужно создать особые условия, а также, окружить их вниманием, добротой и лаской.
Девушки, что находились у стойки регистрации клиентов, на своем веку повидали всякого, и их вряд ли можно было чем-нибудь удивить.
Они от чистого сердца уверяли, что членам партии “Монархия или смерть” будут созданы самые благоприятные условия для проживания и отдыха, если те не будут в ресторане бить стекла, бросаться коктейлями Молотова на центральной площади имени Розы Люксембург и не будут в номерах жечь автомобильные покрышки.
Всю это теплую компанию монархистов во главе с их вождем и учителем, Владимиром Ильичом Никольским, поселили на третьем этаже и тем самым совершили большую ошибку.
Дело в том, что на четвертом этаже проживало боевое крыло членов партии под броским названием “Конституционные Демократы”, в народе называемых “кадетами”, которые прибыли в наш город два месяца назад, и  которые так же строили планы одержать сокрушительную победу на предстоящих выборах.
Они по этому поводу, в течение тех самых двух месяцев, не вылезали из местных ресторанов, пьянствовали, дебоширили, сорили деньгами и, вообще, жизнь им казалась прекрасной и безоблачной.
Рядовым монархистам достались двух коечные номера эконом класса, а вождю и учителю Никольскому – отдельный номер, окна которого выходили на небольшой, но очень красивый, внутренний парк гостиницы.
Владимир Ильич любил тишину, поскольку рождение партийных документов, как то: статей, речей, манифестов, резолюций и постановлений не терпит суеты.
Он уже второй день работал над новой редакцией программы своего детища, партии “Монархия или смерть”,  это требовало высочайшей концентрации мозговых извилин, а такие атрибуты нашей повседневной жизни, как пьянство, драки, проститутки, торговля наркотиками и оружием скорее бы помешали, нежели помогли в этом ответственном деле.
Как раз в это же время, на четвертом этаже, кадеты бурно отмечали памятную дату: сто сорок пять лет со дня рождения Павла Николаевича Милюкова, основателя и вдохновителя их родной партии.
Стол ломился от изысканных блюд и официанты из гостиничного ресторана с трудом успевали подносить горячительные напитки.
Шум и грохот стоял такой силы, что люстра в номере Владимира Ильича Никольского угрожающе раскачивалась, норовила упасть на его стол, где находилась святая святых, Преамбула той самой обновленной программы партии монархистов, и тем самым могла нанести ей непоправимый моральный и материальный ущерб.
Сначала Владимир Ильич решил, самолично, угомонить веселую компанию, причем, он решил это сделать культурно и без применения технических средств.
Решительным шагом он поднялся на четвертый этаж, но, буквально через несколько минут вернулся на исходную позицию в разорванной в клочья рубашке и большим “фонарем” под правым глазом.
Тогда кандидат философских наук Владимир Ильич Никольский предпринял вторую попытку взять штурмом нарушителей гостиничного порядка, но, на этот раз, уже с применением технических средств, каковым являлся монархист из его ближайшего окружения двухметровый здоровяк Федя.
Федя прихватил с собой еще пару-тройку соратников по партии и, в такой представительной конфигурации, они поднялись на четвертый этаж, где и началась битва двух идеологий, двух политических платформ – монархической и кадетской.
Два враждебных вихря сцепились, закружились, завертелись и как знать, кто тут победит, а кто проиграет, чья идеология крепче, а чья – слабее?…
По началу, планировалось пустить в ход кулаки, но потом все они быстро пришли к выводу, что проводить ночь в полицейском обезьяннике было бы скучно и не интересно.
Тогда две “конкурирующие фирмы”, несмотря на то, что было уже далеко заполночь, открыли горячую политическую дискуссию на тему: сколько партий должно иметь демократическое общество?
Вступительное слово взял предводитель кадетов, идеолог и создатель двух финансовых пирамид, а так же обладатель трех тюремных сроков за крупные аферы с недвижимостью, Марк Евгеньевич Буравчиков-Фишман:
- Вполне достаточно одной партии – партии кадетов, - он медленно, заложив, по привычке, руки за спину, расхаживал по гостиничному номеру взад и вперед. – Зачем раскалывать общество, для чего будоражить электорат?
- А где, позвольте Вас спросить, политический баланс? - ворвался в дискуссию кандидат философских наук Владимир Ильич Никольский. – Вы, батенька, узурпатор власти – вот Вы кто…
- А Вашу партию Вы называете балансом? Ха-ха-ха,- съязвил кадет Буравчиков-Фишман. – Вы не баланс, а балласт на политическом поле.
- Кто балласт? Я балласт? – закипел вождь и учитель монархистов. – Да будет Вам известно, батенька, что нами уже приглашен потомок династии Романовых и, на днях, он пребывает в нашу страну...
Тут дверь отворилась, в номер вошла губернатор Сабурова и сопровождающие ее лица:
- Доброй ночи, господа хорошие, - в голосе Евдокии Ивановны улавливались то ли угроза, то ли насмешка. – Ух, сколько вас тут много. Уж не дворцовый ли переворот затеваете, граждане оппозиционеры? А ну, кто тут будет из монархистов – два шага вперед!
 
                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…