Знакомая вонь

Живя в таком провинциальном городе, в котором живу я, не стоит сильно удивляться каждому неприятному запаху. Однако когда, топча брусчатку улицы, я шел на новое задание от редакции городской газеты (проходил там практику от журфака) и почувствовал сладковатый, но все-таки отталкивающий запах, почему-то насторожился. Правда, ненадолго.

Судя по гугл-картам, нужно было пройти еще около ста метров и завернуть в ближайший двор. Августовское солнце слепило глаза, но свои очки-авиаторы я, как назло, оставил дома в рюкзаке, который теперь сменил на более удобную и легкую бананку. Ага, вот и он, этот двор. Ворота закрыты, на циферблате, прикрепленном к калитке, требуется ввести пароль. Единственный разумный способ попасть на территорию дома – проскользнуть вместе с кем-то из входящих или выходящих жильцов.

Редактор лишь коротко обрисовала мне проблему, мол, жильцы жалуются, что в их дворе уже несколько дней чем-то сильно воняет, и есть подозрение, что ассенизаторы, которые выкачивают говно в местном поселке, не доезжают до очистительных сооружений, а сливают его в канализацию за их домом.
Но разбираться нужно было мне. Просидев почти все лето без тем, я хватался за любую возможность  опубликовать материал. Даже если для этого нужно было ехать к черту на кулички и искать иголку в стоге сена. Впрочем, в этот раз все было более-менее ясно: нужно найти наиболее недовольных, записать их слова на диктофон, затем связаться с кем-то от водоканала, и если повезет, найти этих ассенизаторов.
   
Попав во двор с одним из жильцов, я решил воспользоваться возможностью и взять у него комментарий. На удивление он пошел на контакт. Это был коротко стриженный парень лет двадцати пяти, но уже с пивным пузом, куривший айкос. После того как я представился и объяснил, что мне от него нужно, парень сказал:

— Да не вопрос. Только не записывай и давай отойдем немного, — сказал он. После того как мы приблизились к зданию кирпичной семнадцатиэтажки, парень продолжил. — Вони я лично не чувствую. Но соседи говорят, что они ее ощущают. У нас за домом лесополоса, там люки канализационные есть, теоретически могут туда сливать. Хотя мне кажется, это у бабок воображение разыгралось.
 
«Негусто, — подумал я. — Из этого текст не склепаешь. Надо еще кого-то поискать». Я поблагодарил парня, который, докурив, скрылся в подъезде, и стал караулить его соседей. Пока стоял, снова почувствовал тот же странный сладковатый запах, что и когда шел сюда, но теперь смог объяснить себе его источник, хотя с канализационной вонью он у меня ассоциировался с трудом. В этот момент из подъезда вышла женщина с темными волосами и южным загаром, который придавал ее внешности привлекательности.

— Здравствуйте, я журналист городской газеты. Слышал, что вы жалуетесь на сильный неприятный запах в своем дворе, если можно пару слов по этому поводу, — сказал я.
 
— Жалуемся, и не первый год, — многообещающе начала она. — Уже и в управляющую компанию обращались, и в водоканал, и к губернатору. Нигде на них управы нет.

— На кого на них?

— Да на этих, которые отходы сливают в лесу.

— А кто эти люди? Вы лично видели, как они это делают?

— Конечно, есть и фотографии, и видеозаписи. Только толку что? Никому нет дела, вот и живем с этой вонью. Да что там, у нас жилец есть один, он там работает, с ним и поговорите.

— Как с ним можно связаться?

— Вот уж не знаю… Стоп, да вот же он выходит.

Мимо нас быстро попытался пройти парень, с которым я разговаривал несколькими минутами раньше, только переодетый в рабочую униформу. «Теперь понятно, почему он уклончиво говорил. Своих ребят не хотел подставлять», — проскочило в мыслях. Я попытался увязаться за ним и еще что-нибудь спросить, но парень явно не был настроен на диалог.

— Вы лучше сами туда сходите, может, поймаете их, — посоветовала брюнетка.

Я внял ее совету и, выйдя за ворота, отправился в лес. Здесь росли высокие сосны, создававшие плотную тень, которая была очень кстати в жаркий день. Через несколько минут ходьбы я обнаружил те каменные люки, о которых говорили жильцы. Вонь по пути, и правда, усиливалась, но не была похожа на тот запах, который я чувствовал во дворе. Тогда странным мне это не показалось. Я притаился за стволом одной из сосен, наивно думая, что сюда кто-то приедет. Уже собирался уходить, когда со стороны дороги, привыкавшей к лесу, послышалось движение колес. Я понял, что это едут ассенизаторы, и как только те приблизились к люкам, сделал пару кадров на свой смартфон. Из машины вышло двое рабочих, открыли один из люков и опустили туда массивный шланг, с помощью которого выкачивали и сливали нечистоты.

Я подошел к ним и, представившись, попробовал завязать диалог. На вопросы отвечали уклончиво, делая акцент на том, что «ничего не знают» и мол «такая у них работа: что скажут делать, то и выполняют». Все попытки выяснить, кто и зачем сказал им заниматься такой грязной работенкой, ничем не увенчались.

Вернулся во двор и отписал редактору о сложившейся ситуации, она сказала подождать еще кого-то из жильцов. Ну что ж, подкараулил одного низкорослого мужика и задал ему все те же вопросы. Вместо того чтобы послать меня или, напротив, поговорить, мужик попросил у меня «удостоверение». Видимо, имел в виду пресс-карту, которой у меня по понятным причинам не было да и быть не могло. Я ответил, что не обязан ему ничего предъявлять, на что тот, уже открывая дверь подъезда, внезапно произнес:

— Мне – обязан. Вообще-то, я работаю в полиции и уже давно мог бы тебя арестовать.

***
Раздобыв необходимые сведения, я не стал ни на секунду задерживаться в этом дворе и двинулся в сторону остановки. По дороге очень захотелось есть, и я пошел на очередную сделку со своей совестью и заглянул в Макдональдс. Недавно друг после того, как мы обсудили с ним фильм «Основатель» про создателя этой империи вредной жратвы, сказал мне: «Если ты так не любишь капитализм, зачем поддерживаешь производителя, который является его ярким представителем?». Кроме того, идея вегетарианства или даже веганства давно меня привлекала, но воли на то, чтобы ее воплотить в жизнь и отказаться от мяса, у меня недоставало. В пользу того, чтобы там не есть, говорило и то, что охранник выгнал меня на улицу, так как не было с собой маски. Хотя это полный бред, ведь в маске ты не поешь, и все, кто забирают заказ, ее снимают и сидят тут же на глазах этого охранника, наминают фастфуд за обе щеки. Но несмотря на все вышеперечисленное, я взял себе чизбургер и маленькую кока-колу, которые пришлось съесть на улице.
 
Уняв голод, я вдруг снова почувствовал вонь, но на этот раз именно ту самую терпкую со сладковатым оттенком. Я был уже на приличном расстоянии от того двора и всей этой истории с канализацией, так что запах вряд ли мог долетать оттуда. Сел на маршрутку до центра, надеясь, уехав, наконец, избавиться от него. Однако произошло прямо противоположное: в салоне было душно, и донимавшая меня вонь лишь усилилась, заставив думать, что ее источник где-то рядом. Я подумал, это из-за того, что съел трупчатину, и теперь мой мозг наказывает меня, посылая обонятельные галлюцинации. Я попытался открыть форточку, но ее заклинило. Тогда начал дышать ртом, как это делал всегда, чтобы не чувствовать запахов. Это помогло, по крайней мере, на время.

Вышел у здания театра, выдохнул, расслабился. Огляделся по сторонам: памятник Пушкину, сквер, солнечный свет пробивается через крону деревьев, освещая лица влюбленной парочки, сидящей на лавке. «Как хорошо все-таки жить», — только и успел подумать я, как вонь захлестнула меня с новой силой. Теперь я был точно уверен, что она похожа на запах мертвечины, как будто где-то рядом сдохла кошка.

Стал озираться на прохожих, в голове помутилось, и я подумал, что этот запах исходит от них. Тогда я побежал туда, где как можно меньше народу. Я бежал, быстро выдыхаясь, сначала по мощеной улице, потом – сворачивал во дворы, и везде окружавшие люди смотрели на меня с выражением ужаса на лице. Словно со мной в момент бега совершалось что-то страшное. Окончательно выдохшись, я остановился и сел на асфальт, не в силах дойти до ближайшей скамейки. Вокруг меня столпились дети и их матери, вероятно, гулявшие тут. За ними прибежали мужчины, но никто не предлагал мне помощи. На их лицах застыло выражение того же ужаса, который прежде я видел у прохожих. И именно по этому  выражению я вдруг все осознал, и донимавшая до сих пор вонь перестала казаться мне чем-то необычным. Я был мертв и разлагался у них на глазах.