На чердаке

Чердак мне всегда казался просто огромным и даже днем он жил в сумраке своей собственной жизнью. Под ногами хрустели опилки, крытая железом крыша в летние дни изрядно нагревалась, так что стоило здесь побыть совсем недолго и духота становилась невыносимой. Повсюду лежали и пачками и в беспорядке доски, рейки, через маленькое окно виднелась ветка березы, что росла перед домом. На обрешетке виднелись крюки из проволоки: раньше здесь сушили рыбу. Днем здесь жужжали осы, которых невозможно было извести, ночью пищали летучие мыши и сновали туда-сюда коты. Иногда, сцепившись в драке, они роняли что-нибудь, вроде картонной коробки, и это отзывалось ударом по потолку. Те, кто никогда раньше не ночевал в деревенских домах, обычно тут же просыпались и, оцепенев, слушали у себя над головой кошачьи вопли и какой-то треск.

Впрочем, я в подобном доме вырос и на такие мелочи внимания не обращал.
Люди редко обращают внимание на мелочи. А вот мелочи, напротив, стараются обратить на себя внимание людей.

Майским вечером я очутился на чердаке этого старого дома. Хозяйка, одинокая старушка, попросила меня что-то отыскать там в ее отсутствие, кажется, хлебницу. Я влез по приставной лестнице, открыл дверцу, ведущую на чердак и оказался в знакомом полумраке. Включил фонарик, дверцу оставил открытой, надеясь запустить в пространство свежего воздуха.

Не знаю, сколько поколений собирали здесь разное старье и хлам, мне это всегда казалось дикостью: не проще ли сразу избавляться от всякой рухляди? Хлебницу, резной работы, покрытую слоем пыли, я после долгих поисков отыскал в дальнем углу, под ворохом старой одежды и коробки с елочными украшениями: настоящий антиквариат.

Когда я смахивал с хлебницы пыль, она открылась и из нее выпала фотография. Я поднял ее, провел ладонью по покрытой трещинами поверхности. И усмехнулся: кто-то сфотографировал с чердака вид на участок, на котором стоял дом.

Безо всякой причины я сунул фотографию в карман, поднял хлебницу, повернулся и вдруг от порыва ветра захлопнулась дверь чердака.

Я услышал как на улице зашумела крона березы. Еще несколько раз ударили порывы ветра и сразу же забарабанил дождь.

Это начиналась гроза.

Я подошел к дверце и остановился в раздумье: стоит ли сейчас вылезать на улицу под дождь или побыть здесь какое-то время? Но гроза могла продолжаться хоть до утра.

Я толкнул дверцу: она не открывалась. И не открылась ни со второй, ни с третьей попытки. Прогремели раскаты грома, но где-то вдалеке, гроза еще только набирала силу.

Я чертыхнулся поскольку не мог понять, почему не открывается дверца. Оставалось только выбить ее. Понимая, что потом ее возможно придется чинить, я ударом ноги выбил ее - возле одной из дверных петель образовалась трещина в доске. Когда дверца открылась настежь необычайно ярко сверкнула молния и гром ударил, казалось, над самой головой. Я отпрянул, но не потому, что испугался грома.

Передо мной, начиная буквально утопать в потоке дождя, был совсем не тот пейзаж, который я видел множество раз. Справа, вместо соседского дома, стоял амбар. Забор из покосившихся досок тянулся вдоль березовой рощи, которой тут не было и быть не могло. Слева я успел заметить колодец. Молния сверкнула еще раз. Я сделал пару шагов назад и чуть не упал, обо что-то споткнувшись.

Помню, что я сидел на корточках не решаясь еще раз выглянуть наружу. Кажется, я слышал внутри дома чьи-то голоса, в том числе мужской, хотя дом был пуст, в этом я был абсолютно уверен.

Прошел примерно час. Дождь понемногу утихал, грозу унесло дальше, к реке. Я наконец поднялся на ноги. Сначала прислушался: тишина, только струи воды продолжали стекать с крыши. Чуть ли не на цыпочках я подошел к дверце и выглянул наружу.

Все было на своих местах: и соседский дом, и яблоневый сад. Вдали проехала машина. С улицы доносились голоса прохожих.

Ни колодца, ни амбара, ни криво поставленного забора.

Я осторожно слез по лестнице вниз и ушел в дом. Никого там, разумеется, не было. Я включил свет на кухне, сел за стол и принялся дожидаться хозяйку. Фотографию я вытащил из кармана и долго смотрел на то, что было отпечатано на ней. Черно-белый снимок, пожелтевший, казалось, тоже меня разглядывал.

Хозяйка пришла через полчаса, принесла две сумки с продуктами.

- Вот гроза-то... Хорошая какая...

- Тетя Маша?

- Аюшки?

- Я вам там дверцу сломал нечаянно, извините. Завтра утром починю, хорошо?

- Как же ты так? А нашел хлебницу-то?

- Нашел. В углу там.

- Спасибо. Я уже старая, наверх-то лезть. А мужиков на улице и нет считай никого. А дверца: завтра возьми молоток да прибей чего там отвалилось.

Я помедлил, потом протянул фотографию хозяйке.

- Тетя Маша, а это что?

Хозяйка повертела снимок в руках, положила на стол, надела очки, снова пригляделась.

- Вот ведь... А это же участок наш! Вон, и амбар старый, лет тридцать как снесли его...

Я молча слушал.

- Ой, старая фотография какая! А я и не помню ее, в альбоме ее нет у нас. А ты где нашел ее?

- Там, на чердаке... - я указал на потолок.

Хозяйка задумалась.

- Это кто же... А, матушки мои!

Я вопросительно смотрел на нее. В голове крутилось то, что я увидел с чердака.

- Дед у нас все фотографировать любил. Я-то его не застала, муж рассказывал. Ну, точно, точно... Кто же еще-то... Вот ведь история какая...

- Что за история, тетя Маша?

- Да с крыши он упал. Я тебе и не говорила... Да и чего говорить, сама уж забыла...

- А как это случилось?

- Да кто знает-то. Сорвался со ступеньки да упал. За сапогами, может, лазил. И ведь тоже в мае! Батюшки... - она снова поглядела на снимок. - Да, в мае. Сегодня какое у нас?

- Пятнадцатое.

- В начальных числах хоронили его. Шестого числа, вроде как. Ой сколько лет-то прошло. Муж говорил, он какой-то нелюдимый был, все по лесу тут бродил, чего-то писал, дневник вел, записывал тут истории всякие. Дядя Петя его звали.

Она положила снимок на стол и начала разбирать продукты из сумки.

- Ты когда уезжаешь-то?

- На днях. Работа скоро начинается.

- Это хорошо, когда начинается.

Я наклонился над фотографией и неожиданно сам для себя спросил:

- Тетя Маша, а у вас колодец куда девался?

- Как?

- Колодец, говорю, был у вас?

- Конечно, был, как не быть-то. Да уж старый он был, и не чистили его сто лет, муж и засыпал его. А ты откуда про колодец знаешь?

- Да, не помню... Просто так спросил...- я ушел в комнату, включил телевизор и долго смотрел на экран.

В голове все еще звучали звуки грозы.

Колодца на той фотографии не было.

28 января 2020 г.