Он

     Он был настолько стар, что не помнил ни дня своего рождения, ни тех, кто подарил ему жизнь. Однако, не смотря на свой почтенный возраст, всегда был рад гостям. Особенно радовался детям и с удовольствием играл с ними. Особенно удавалось играть в прятки и в эхо. Да, он мастерски мог повторить любой голос. Даже тоненький голосок ребенка ему удалось повторить почти без ошибки.
     В любое время года он радовался гостям. Весной он пел песни и красовался в новой одежде. Летом он устраивал тень от палящего солнца. Осенью менял гардероб и тоже пел песни. Зима ему нравилась меньше всего. Гостей было мало, заходили редко и ненадолго. Иногда детвора играла с ним в снежки. Но, что хуже всего – очень хотелось спать. Иногда он засыпал. В эту зиму спать хотелось особенно сильно.
Он не сразу понял, что проспал гораздо дольше, чем обычно. Возможно, он бы и спал дальше, но его разбудили. Что-то его беспокоило. Нет, конечно, люди иногда доставляли ему беспокойство, но это было больше щекотно, если так можно выразиться. Они за ним ухаживали и это ему даже нравилось.
     Но тут было другое. Чувство нарастало. Все сильнее и сильнее. И вдруг земля вздрогнула от упавшего ствола векового дерева. Ствол, падая, крушил ветви стоящих рядом деревьев. Земля покрылась слоем срезанной коры, веток и опилок.
Однажды в него попала молния. Было это давно. Но боль он помнил хорошо. Она была очень неприятна, но кратковременная.
     Эта же боль была непомерна. Она захлестнула его, от корней до самой макушки. Она не проходила, а только нарастала. Все больше и больше. И он закричал. Впервые, за все свои века, звал на помощь. Он звал людей.
     Но никто не пришел. И криков никто не слышал. Люди проходили мимо спеша по своим делам, иногда бросали, на него, беглый взгляд и шли дальше. Лишь однажды пожилой человек остановился, возле забора которым окружили старый парк, посмотрел на табличку, покачал головой и ушел. А на табличке значилось: «Строительство развлекательного центра». На землю продолжали падать вековые стволы деревьев. Безжалостные пилы кромсали, резали, рвали, ломали.
     Вдруг боль схлынула. А может он уже не чувствует ничего? Воронки от выкорчеванных деревьев напоминали перепаханное бомбежкой поле. Да, помнил он и такое. Последний из оставшихся великанов. Многовековое дерево, как исполин, возвышалось над людьми. Его кора была очень толстой. А диаметр ствола настолько велик, что требовалось несколько человек для его обхвата. Но все это не самое главное. Он успел собрать силу всех своих братьев. И теперь они жили в нем. Он был не один!
     Резкий, властный голос скомандовал:
– Ну чего встали? Осталось одно дерево! Машины ждут! Спиливайте его и на распил отправляйте! Завтра строительная техника прибывает, хватит копаться!
     Машинист трактора, с огромной пилой, для спиливания деревьев, отбросив окурок в одну из ям, оставшихся от деревьев, залез в кабину. Взревев двигателем, машина медленно поползла к последнему дереву. Добравшись до ствола, машинист включил пилу, и та начала раскручиваться, рассекая воздух. Управляя манипулятором, машинист трактора, повел его вплотную к стволу. Сделал усилие, на рычаге управления, ожидая сопротивление древесины. Однако вместо того, чтобы вонзится в ствол, диск пилы вдруг заклинило. При этом манипулятор не выдержал, и его скрутило как игрушечный. Машинист среагировал мгновенно и заглушил двигатель.
     По странному стечению обстоятельств, другая машина для спиливания деревьев, без причины заглохла, стоило ей просто подъехать к дереву. Когда же ее оттащили на порядочное расстояние, она послушно запыхтела двигателем, однако снова заглохла вблизи дерева. Так продолжалось весь оставшийся день.
На следующий день на всей территории парка не завелась ни одна машина. Стройка не начавшись, встала.
     Прошло некоторое время. Участок под строительство стал пользоваться, среди подрядчиков, дурной славой. Техника отказывалась работать. Эксперты и ученые, приглашаемые для изучения феномена, только руками разводили.
     А в один из дней, прохожие с удивлением обнаружили, что вся территория старого парка покрылась свежей порослью, а в центре возвышался ОН.