Умереть вовремя

Был поздний вечер, быстрым шагом по коридору двигался человек в военной форме. Несмотря на железные нервы и смелый нрав в груди у Валерия Павловича неприятно ныло.

- Ждет?
- Проходите
Дверь в приемную закрылась. Поскребышев взглянул на часы и бесстрастно написал в тетрадь посещений : "1938 ...марта тов. Чк - Вход - 23:07".

- Здравствуй, Валерий Палыч. Как ты смотришь на то, что бы стать Народным комиссаром внутренних дел? - начал без прелюдий Сталин. - Ты в людях хорошо разбираешься и я уверен, что отлично справишься с этой должностью.

- Тов. Сталин, но у меня полеты впереди, не завершены работы над новым самолетом...

- А мы тебя никуда и не торопим, правда Георгий? - И взглянул на толстого Маленкова, тот одобрительно кивнул в ответ. - Доделаешь все дела на прежнем месте и приступишь к новой должности.

- Тов. Сталин, я подумаю.

- Подумай Валерий Палыч, подумай.

Валерий Павлович покинул кабинет. Поскребышев посмотрел на часы и добавил к уже существующей надписи: "Выход - 23:21".

  15 декабря 1938 Валерий Ч. сел за штурвал истребителя И-180. Как бы его не отговаривали он сделал по своему хотя знал, что техника не исправна.
Машина поднялась 100—120 метров и с виражом выполнила первый круг над аэродромом.  Валерий Павлович на мгновение задумался и сделал второй круг аналогичный первому. Самолет удачно приземлился. Встречали Валерия Чк. бурными овациями.

***

Ранняя весна 1991 года выдалась скверной, таявший снег перемешивался с грязью и прилипал к ботинкам, холодный ветер дул в лицо. Но настроение у меня было приподнятое , я торопился на свидание с Катей, своей сокурсницей. Место свидания был памятник военному летчику Валерию Чк. Проходя мимо однообразных обшарпанных домов мой взгляд остановился на табличке: "Ул. Орджоникидзе д.15". Орджоникидзе ...Орджоникидзе  - партийный деятель, нарком тяжелой промышленности, сколько заводов построил, сколько полезного сделал. - Подумал я и ускорил шаг, было холодно, заставлять Катю ждать не хотелось.

Пройдя еще несколько кварталов я вышел на площадь и на меня уставился бронзовый, молодой улыбающийся мужчина: Сергей Миронович Киров - прочитал я.  Памятники, улицы, бульвары, проспекты, площади имени Кирова я видел по всему Советскому Союзу. Даже бывал в городе Кирове.

Последним препятствием был проспект Жданова. Его имя было у меня на слуху и я считал его негодяем. Прежде всего вспомнил Ждановский доклад, где он называл Зощенко "подонком литературы", Ахматову "музейной редкостью далекой от народа", а моих любимых Мережковского, Андрея Белого и Сологуба он и вовсе окрестил " представителями реакционного мракобесия и ренегатства в политике и искусстве".

Из далека я увидел памятник и Катю ожидавшую меня. Я ощущал смутную тревогу, чего-то не хватало, но я не понимал чего.

- Привет, - сказал я и протянул маленький букет гвоздик.
- Привет, ты бледный, какой-то взволнованный, что-то случилось? - спросила Катя.
- Нет, вернее не то что бы случилось. Пока шел кое о чем задумался. Катя, что общего между Орджоникидзе, Ждановым, Кировым, Фрунзе ? Почему о них по всей стране такая добрая память?
- Что общего ? На разных должностях в общем то были. Хотя, кое что общего, между ними все таки есть, - Катя задумалась. - Потрудились умереть вовремя и тут даже причина совершенно не важна: застрелился, убили или своей смертью умер, какая разница? Главное - вовремя. Вот что этих товарищей объединяет, - отрезала Катя.

Ее ответ прозвучал резко и безапелляционно, я задумался, а ведь действительно.

- А думаешь их могли бы посадить или расстрелять?
- Я считаю, что запросто, и стали бы они врагами народа и даже после амнистии никакие объекты их именем уже бы не назвали. Амнистия - амнистией, но уж крепко и навсегда приклеивается этот ярлык.

Мы шли улицей Рокоссовского.

- Вон, - кивнула Катя на табличку, - думаешь была бы у нас такая улица, расстреляй его Сталин в сороковом? А уж виновен - не виновен,  уже не столь важно. Так что Кировым и Ждановым твоим повезло умереть, как бы парадоксально не звучало.

- А Валерию Чк., у памятника которому мы встретились, повезло? Слышал Сталин хотел сделать его главой НКВД, да не успел.

- Кому памятник? Валерию Чк.? - Громко засмеялась, - может у нас где-то еще стоят памятники Ежову и Ягоде? - Она продолжала смеяться.

Я опешил и бросился назад, мы ушли не далеко.  Добежав я разглядел памятник и эпитафию :" А. М. Горький. Великий Пролетарский писатель".

Катя догнала меня.

- Да что с тобой, дорогой? Ты точно заболел или от голода мозги набекрень съехали!
- А...а...а..где памятник "соколу"? Ну..."Сталинскому соколу" ..ну ...- орал я не понимая, что происходит.

- Заткнись крыса, кайф ломаешь, - крикнул кто-то из толпы выпивающей неподалеку и кинул в мою сторону бутылку.

 - Тише, тише, родной, успокойся. Здесь всегда стоял памятник Горькому. С сорокового года. Если помнишь, Валерия Чк. этого кровавого наркома, расстреляли еще в 52-ом. Не хватало что б ему памятник стоял в центре города. Столько людей загубил. Летал бы себе на самолетах, так нет, полез в НКВД. Слушай, - понизив голос еще больше, сказала Катя, - дождь начинается, поехали домой, забудь про всех этих наркомов, они тебя с ума сведут. Все вышло, как вышло. Талоны сегодня выдали. Тебе правда нужно поесть, а то ноги таскать перестанешь. Пошли.

Она быстро зашагала вперед, я поплелся за ней, голова сильно болела, меня бросало в жар.

...С того дня прошло двадцать лет. У нас появилось двое детей и мы часто всей семьей любим гулять по улице Орджоникидзе, проспекту Жданова, а площадь Кирова вообще наше любимое семейное место, уж больно обустроили там все удобно. А памятников Валерию Чк. я за свою жизнь нигде так и не встретил. Да и как можно? Помешательство что-ль какое-то тогда было?