Сомовы

  В деревне Приволье жил Сомов Александр Александрович – иначе его называли Сан Саныч. Жена его Ефросинья приходилась двоюродной сестрой матери Сережи. Вырастили они четверых детей. Сыновья: Павел и Геннадий со временем обосновались в городе. Дочери: Клавдия и Людмила были выданы замуж за мужиков своей местности.

  Сан Саныч участник трех войн: Гражданской, Финской, Великой Отечественной. Саныч был мудрейшим мужиком. Профессия его – кузнец: незаменимый мастер на всю округу. Чего он только не вытворял – умудрялся выковать сверла для сверления в ступицах тележных колес. Был он добрейшей души человек. Сережа не помнит случая, чтобы он на кого-то повысил голос, кроме того обладал чувством юмора. Прожил 96 лет.

  Сережа запомнил, в какой-то праздник Сан Саныч выделывал коленца в русской пляске. Одет он был во френч, брюки галифе, на ногах хромовые сапожки, начищенные до блеска. Густые, черные волосы, зачесанные назад. Такой убор придавал ему военную выправку. И пел он такую частушку:

Мы в колхозе не работаем:
Валяем дурака.
Кузнечным мехом воздух нагнетаем:
Разгоняем облака.

  Сан Саныч не только помог Сереже оковать телегу, но он обладал еще одним искусством – он мастерски метал стога. Его стога отличались от других обтекаемостью – форма имела вид церковного купола. Возраст Саныча двигался к старости, поэтому он решил передать свое ремесло Сереже. А Сережа как-то сразу освоил это искусство, стал незаменимым стогометателем и уважаемым человеком  деревни.

  Однажды бригада занималась сенокосом за три версты от деревни Приволье. Погода стояла жаркая. Сухое сено было в копнах. Сено подносили охапками с помощью вил к стогу. Эту работу выполняли в основном женщины, так как в мужиках был дефицит, хотя без их присутствия не обошлось. Кстати, в этот раз вышел на уборку сена Дмитрий Иванов, любовник Аллы Кашириной, хотя он житель деревни Бруски, но работал за Аллу. Сережа стоял на стогу. Он успел сметать где-то пол-стога, как ритм был нарушен. Вокруг копны Сережа увидел столпотворение, - бестолковый шум баб, а затем оглушительный хохот, ха-ха-ха! Слышны были громкие возгласы.

   А случилось непредсказуемое событие: грызун или рептилия проникла в штаны Дмитрия. Чувство страха холодом пронзило тело, он вмиг сбросил с себя штаны и как угорелый бегал вокруг копны голым, в чем мать родила. Бабы поначалу подумали, что у Димы с головой не все в порядке, но, когда узнали в чем дело, посыпался град колкостей. Иначе и не должно быть – ведь бабы деревни Приволье не одобряли влюбленной пары, не состоящей в браке – на воре и шапка горит, - гласит народная поговорка.
  В другой раз на тех полянах  бригада убирала сухое сено с валков в стога. Погода стояла хорошая – никаких признаков в смене погоды не предвиделось. Сережа сметал  где-то треть стога, как накатилась туча, и прошел дождик. Шел он минут десять не более, но сено было уже сырое. Работать дальше было невозможно – сливай воду. Тут бабоньки на Бога разгневались, а Василий Алексеевич Семенов разрядил обстановку, положил грабли на плечо и запел:

«Тучи над городом встали,
В воздухе пахнет грозой,
За далекою Нарвской заставой
Парень идет молодой».

  Все заулыбались, сели в повозки и поехали домой. Работа в деревне зависит от погодных условий, поэтому необходима помощь от государства, прежде чем наложить план колхозу в поставках молока и мяса. «Небось, картошку все мы уважаем, - когда с сольцой ее намять…». - Строки Владимира Высоцкого. Вспомнили?

***

  Старший сын Павел Сомов окончил Саратовский  юридический институт с золотой медалью. По распределению был направлен в город  Мурманской области. В качестве старшего следователя проработал в этом городе до пенсии – это блондин крепкого телосложения, с волевым характером.
  Сережа запомнил такой эпизод: Павел Сомов, находясь в отпуске, приехал отдохнуть в деревню – приезд его совпал с праздником Пятницей Ильинской. Это был год, когда Шубашляне не пришли в деревню Евстошево за реваншем. На этом гулянии присутствовал и Павел.

  Стоял вечерний сумрак, но предметы еще различать было возможно. Гуляния шли на полном ходу. И тут появился мужик с косой в руках. Он размахивал косой и шел нацелено на людей. Был ли он пьян или с ума свихнулся, об этом никто не мог ведать. Естественно среди народа возникла паника – разбегались по разным закоулкам, прятались всюду, где появлялась такая возможность.

  Эту сцену увидел Павлуша. Не сомневаясь, рискуя своей жизнью, Паша принимает решение – немедленно утихомирить хулигана. Без всякого оружия он пошел прямиком на острие косы. Люди, которые находились поблизости, были в недоумении, переживали за жизнь Павла. Не только народ был в недоумении, но и самого хулигана взяла оторопь. Он не мог вообразить себе, чтобы человек без оружия мог идти на острие косы.

  Мгновенно «косец» бросил косу и задал стрекача, - обманчивый призрак миража дал ему увидеть валки травы и «Илью Муромца», слезшего с коня, который шел прямо на него. Павел и толпа парней ринулись за ним, но он петлял как заяц от преследования своры собак. Звякнула запорная щеколда дверей хижины – трус спас свою шкуру.

  По хижине была выявлена личность мужика. На второй день Паша в сельсовете составил протокол в двух экземплярах, упоминая о том, что при любой жалобе от населения – этот гражданин будет привлечен к уголовной ответственности. Урок для «косца» оказался поучительным – ходили слухи, что он с выпивкой завязал навсегда.
  Павел Александрович Сомов стал легендой данной местности – человек безмерной силы, стойкости, отваги. С чувством гордости воспринял Сережа такие отзывы, ибо герой принадлежал к родословной.
  Младший сын Геннадий Сомов  был старше Сережи на три года. В деревне Приволье Сережа с ним общался всего два лета. Он заканчивал учебу средней школы в селе Красавино, а лето проводил в деревне. Они как-то вместе бороновали на лошадках колхозное поле. После окончания школы Гена уехал из деревни. Деятельность его была связана с пароходством. Затем служил в армии. После демобилизации был зачислен в команду ледокола «Ленин». Кстати, ледокол «Ленин» - советский ледокол, первое в мире судно гражданского назначения на ядерном топливе. Ледокол вступил в эксплуатацию в конце 1959 года: да, заранее строился для обслуживания Северного морского пути.

  Гена Сомов приехал в отпуск на майские праздники . Для Сережи эта встреча была полной неожиданностью. Между ними состоялся разговор.
  -  Никак, Геннадий Александрович, прибыл посмотреть родные пенаты?
  -  Так точно, Сережа, - в полном здравии! Только по отчеству величать не надо.
  -  Это же почему не надо? Судно, на котором ты работаешь, - чудо века, могучая сила проходит сквозь льды, словно стеклорез по стеклу.
  -  Ты прав. Ледокол «Ленин» является флагманом советского ледокольного флота, успешно водит караваны, несмотря на тяжелые условия Крайнего Севера. Но я работаю не капитаном, а являюсь одним из работников большой команды судна. Поэтому называй меня, как бывшего отрока Генкой.
  -  Скажи, Гена, как тебе удалось попасть на первый атомный ледокол?
  -  В нужное время и в нужном месте оказался. Заехал к брату Паше в северный городок,  в Мурманске в это время команду на ледокол формировали, ну и мне улыбнулось счастье!
-  Гена, а на северном полюсе не приходилось побывать?
  -  Да, конечно, с рождением ледокола «Ленин» был открыт путь для кораблей и судов через Северный полюс в любое время года.

  В свою очередь Гена спросил Сережу:
  - Сережа, скажи, как у тебя жизнь протекает?
  -  Как в сказке. Молодежь вся удрала из деревни. Из молодых, я один, единственный остался как шатун медведь, прозевав в берлогу залечь. Хорошо, что радистом работаю, а не хвосты телкам кручу. Работа моя дает удовлетворение самолюбию. Подумай сам, похвалу имею от всего люда: от детей до старушек преклонного возраста. Вроде того получается, как бы я создал голос в репродукторе.
  -  Не переживай, Сережа, по- другому и быть не могло – радио в деревне всколыхнуло душу крестьянскую, а то она от горемычной жизни плесневеть стала. А работа у тебя благороднейшая.
  -  Да, пожалуй, ты прав. Только вот оплата за труд деньгами не пахнет. Одни «палочки».
  -  У тебя, Сережа, все впереди, отслужишь в армии, а затем видно будет, -  сообразишь к какому берегу плыть.
  Отпуск у Геннадия длился до ноябрских праздников. При всей своей занятости Сережа выкраивал время побывать с Геной – утолить скуку одиночества. Навестили они его  сестру  в городе , где проживала дружная семья: муж и глава семьи Никон, двое сынишек, жена и мать чадушек, Клаша.

  На пропитание Гена получал ежемесячно суммой 180 рублей. В те времена такая сумма считалась приличными деньгами. Честно говоря, у Сережи не было зависти к деньгам и вот почему. Колхозник не знал никогда, что такое аванс или получка. Какая могла быть зависть. К деньгам человек должен привыкнуть. Колхозник был приурочен к зверькам, которые при случайной находке пищи были счастливыми.

  После получения перевода Гена всегда стремился угостить Сережу чем-нибудь. Однажды они оказались возле продуктового магазина. Из алкогольных напитков в магазине была водка «сучок», а на закусь были только пряники. Смущаясь, Гена промолвил: «Не осуди, лучшего ничего не мог придумать».

  Погода стояла летняя, грело солнышко. Они пристроились на завалинке. И тут Сережа спохватился:
  -  Стаканов то нет, из горла, что ли будем пить?
  - Да у меня стопочка сборная есть, - обронил Гена.
  Сережа впервые видел такую удобную вещь. От соблазна он не постеснялся попросить, чтобы он подарил на память. Просьбу он выполнил, когда уезжал на свой ледокол. А «сучок» помогли допить, подошедшие знакомые мужики.
  После ноябрских праздников Геннадий Александрович уехал. Судьба не позволила им больше встретиться.

***

  По иронии судьбы Сережа уехал с деревни Приволье в феврале 1961 года. Спустя 15 лет он с сестрами навестил малую родину. Он, конечно, добрался  до деревни Приволье, которую пришлось покинуть. Постройки в деревне еще сохранились, но жизни не наблюдалось. Лишь в трех избах, из всей деревни, курился дымок из печных труб. В этих избах, рубленых из сосны с перспективой на века, теперь влачили жалкое существование трое отважных мудрецов: вдова Ироида Захаровна, вдовец  Павел Степанович, экс вдовец Сан Саныч Сомов. Все они были пожилого возраста.

  У каждого из них судьба сложилась по-разному и в то же время одно общее: дети проживали у всех  в городах, а немощные старики тянули свою горькую участь.

  Павел  – уроженец деревни Тихорецкая. Сын его Анатолий обосновался в городе, жена Елена ушла в мир иной. Деревня опустела – страшно стало одному обитать, перебрался в деревню Приволье. Павел Тиханов приходился Сан Санычу сватом, ибо дочь Людмила была замужем за Анатолием, сыном Павла.

  Муж Ироиды Иван  умер рано – сыновьям Саше и Вале было одному семь, второму пять лет. Дело было летом. Жила семья Ивана  через дом от дома Сережи Климова. Вышел Сережа на улицу с хаты, смотрит, везет лошадка, впряженная в телегу, братишек и отца Ивана, а оный лежит навзничь в телеге. Грешным делом, подумал Сережа, как мог так Иван зелья нажраться? А детишки и говорят ему: «Папа у нас умер». Как-то не по себе Сергею стало – был человек, и нет его. А возили они сливки в Красавино  – это, там из них вологодское масло делали – нет такого человека, который бы не слышал про лучшее масло в мире! Секрет этого масла заключается в полевой траве – нет нигде такой гаммы разнообразия полевых трав, как на вологодской земле. А Сережа ведь, когда возил молоко крутил сепаратор, чтобы получить сливки. Стало быть, самое непосредственное отношение имел к этому маслу. Не раскроешь себя так и останешься неизвестным.

  Надо сказать, Иван  был семьянином примерным и трудоголиком тоже. Хотел он, чтобы сыновья жили вместе – никуда из деревни не уезжали. И задался он целью построить большой пятистенный дом. Несколько лет до изнеможения  долбил топором. Построил, - вне себя был от радости. Только вот про здоровье свое забывал – сердечко-то, видать, и не выдержало. Смутное время настало, сыновья уехали на чужбину. Осталась вдова  одна в огромном доме, пребывала в обманчивом призраке сна – словно жизни и не было: так и не могла понять, почему все вдруг рухнуло?

***

  Погода стояла теплая, ибо шел июль месяц. Сан Саныч выскочил в одной рубашке встретить Сережу. Вслед за ним вышла с пиджаком в руке и сказала: «Саша, надень пиджак, а то продует, - выскочил как гоголь». Сергею представилась – Анастасия. Сан Саныч в свою очередь сообщил жене: «Это мой родственник, Сергей». Они все втроем вошли в дом. Настя поставила кипятить самовар. Саныч принес бутылку водки из-за «заначки» и закусь: грибов соленых, двухлетней давности, - так он пояснил Сереже. Возраст Александра перевалил за семьдесят, но выглядел он бодро, да и юмора не потерял – изобретательное остроумие сохранилось.

  После того, как они пригубили по рюмочке, начался откровенный разговор. Сан Саныч поведал Сереже о том, что первая жена Ефросинья умерла. Несколько лет жил в одиночестве. Дети приглашали жить к ним, но боялся ехать в город, - решил дожить свой век в деревне.

  Сын Павел вышел на пенсию и переехал жить в Вологду. Его жена Зоя родом из местности, где родился и Паша. Профессия ее учитель иностранного языка. Паша с Зоей  справили свадьбу в утешение деревни: тому, кто ушибся, порезался?! И, конечно, если бы не совпали отпуска, то, как знать? На севере Зоя профессию учителя сменила – на следователя. Вместе с мужем вели следственную работу; имели одну единственную дочь Зою. Две Зои в семье  - это счастье в квадрате.

  Жизнь у Геннадия сложилась не совсем удачно. Несколько лет он проплавал на атомном ледоколе. Затем окончил Ленинградский  педагогический институт. Женился на однокурстнице. Работал по профессии. Родился у них мальчик. И тут между ними пробежала черная кошка, - развелись. Вернулся Геннадий обратно на ледокол «Ленин»: - бороздить просторы Арктики.

  Сережа спросил Сан Саныча:
  -  Дядя Саша, расскажи, как ты познакомился с Анастасией?
  -  Знаешь, Сережа, целая история произошла: « Когда я без жены остался, жил один – вроде бобыля. Однажды мылся в бане и, вероятнее всего, преждевременно вьюшку трубы закрыл. Нашло угару. Очнулся утром – жив. Понял в чем дело. Стало страшно, задумался, - не приобрести ли мне старушку?

  На следующее утро попросил племянника Саню Сомова /тогда он еще в деревне жил/ запрячь лошадь в розвальни. Взял я балалайку, и поехали мы свататься в деревню Евстошево. В деревне, как узнали, что жених приехал, все вдовы сбежались. Мать родная! В молодости столько невест не видел. Пришлось попотеть, прежде чем выбрать. Смотрю, одна глазом подмигивает. Думаю, мигает, значит, понравился и указал пальцем на нее. Остальные вдовы расстроились, потеряв удачу на успех, вышли из избы – каждой хотелось заполучить такого жениха. Я ведь и награды военные надел на костюм, чтобы солидней выглядеть. Настя оказалась молодушкой: на 15 лет моложе меня. Слава Богу, четыре года прожили в согласии».

  Две кровати стояли в комнате по углам. Он заметил, что Сережа обратил внимание и уточнил: «Спим врозь, к старости болячки беспокоят». А затем добавил: «Интерес появиться, то тут недалеко, объект рядом».

  Поинтересовался Сережа, помнит ли он отца своего. На это он ответил: «Помню смутно. Мне было всего четыре года, когда отец вернулся с Японской войны. Был тяжело ранен – вскоре умер. А вот деда Архипа помню, он жил долго. Дед Архип был николаевский солдат, неграмотный, но с большой памятью. За Севастопольскую кампанию, бой на «Малаховом кургане», получил Георгиевский крест, да бабы, как-то мыли избу к Пасхе и крест деда украли. Крест хранился за образами, на божнице: дед почти его не носил. Когда соседи советовали хлопотать другой крест, то он отмахивался, шутил: «Так и надо! Здорово тогда нас на Малаховом поколотили, не за что было кресты давать!»

  Сережа спросил Сан Саныча: «Дядя Саша, ты прошел три войны, расскажи про какой-нибудь интересный эпизод?
  -  «Дело было в гражданскую войну. Было мне тогда двадцать лет. Наше подразделение расположилось на одной из станиц на Кубани. Был у меня долговязый друг Вадим. Волосы у него были красные, как медный рукомойник. Прозвали его «рыжий». Шел я однажды с ним по станице – впереди нас шел мужик. Вадим говорит мне: «Сашка! Сделай вот так. Вадим свернул полу своего бушлата в большое ухо. - «Покажи, – он татарин». Я по наивности не знал, что татары не любят формы свиного уха. Я забежал вперед высокого татарина, бойко и ловко свернул из полы ухо, повернулся боком к татарину, - показал. Татарин ни слова не сказал мне: он, поглядывая на окна домов, изредка кричал: «Халат! Хлат! Хлат!» Я шел впереди его и, тоже ничего не говоря, продолжал показывать ему «ухо». Татарин, быстро шагая, догнал меня, идущего мелкими шагами, больно лягнул в зад. Я отлетел в сторону, а татарин, как будто ничего не случилось, невозмутимо шел по панели, заглядывая в окна, и кричал: «Халат! Хлат! Хлат!» - «Что, Попало? Попало? – бесом вертелся передо мной «рыжий» После этого курьеза отношения с Вадимом испортились».

  Поблагодарив за гостеприимство, Сергей распрощался с Александром Александровичем и Анастасией. Больше Сереже свидеться не пришлось с этим мудрейшим, добрейшей души человеком.

2017