За все прощайте Часть 1 Быть или не быть Глава 36

XXXVI

     Приехав в  участок и поговорив со следователем, Андрей узнал, что Леха действительно «слетел с катушек». За ним устроили  нешуточную погоню, всю полицию подняли на перехват и вовремя словили, как раз тогда, когда он вернулся в город и несся к мосту, который уже как неделю был закрыт на ремонтные работы.

 Начальник полиции  лично звонил Александру Яковлевичу, чтобы тот разрешил открыть огонь. Хоть и отец, но достаточно мудрый, чтобы не понимать, что  не дай он им своего согласия,  все могло закончиться гораздо трагичней. Андрей, оценив сейчас всю ситуацию понял, что  не остановили бы. Расстрелянная машина ничто по сравнению с неуправляемым  гневом Алексея.  Но о причине его бешенства имел вполне определенные догадки после разговора с Юлей.

  Находясь в угрюмом раздумье, он уже начал сомневаться, а не ошибся ли он в нем, и может так, казалось, похожий на Сашку Алексей, просто его личная выдумка. А ведь Сашка, брат Сереги, был такой же: ехидный и добродушный, и так же взрывался по любому поводу, круша все на своем пути. За резкое замечание сгоряча мог кинуться в драку и изрядно отдубасить, а потом целый день извиняться и укорять себя. И этому  взрывному  характеру Сашки, Андрей обязан  жизнью. Вместе  они выходили из-под перекрестного огня, и именно Сашка усадил его в вертолет.
 
  В  сыром помещении  царила могильная тишина, вызывающая эти тяжелые воспоминания. Спустя некоторое время Андрей услышал  голоса, шум тяжелых шагов по коридору. Дверь открылась, и  вошел Алексей.

 - Ну кто еще, если не Андрей? – зло начал он,-  папаша прислал?
 
Алексей злился на всех, но прекрасно понимал, что Андрей единственный человек, с которым он может сейчас разговаривать.

- Сядь,- Андрей пристально рассматривал его. Похож Алексей сейчас был на матерого уголовника, которого ловили не иначе, как в тайге. С темным лицом и налитыми звериной яростью глазами, он сел напротив Андрея и по своей излюбленной привычке скрестил руки на груди и язвительно сказал:
- Слушаю.

- Это я тебя слушаю,- ответил Андрей и, наклонившись к Алексею, оперся локтями о стол,- рассказывай, что помнишь.

- Помню, как отец мою невесту нахлобучивал,- бесцеремонно ответил Алексей.

 Мощный, отработанный  удар свалил его со скамейки.

- Память не вернулась? – поглаживая запястье, спросил Андрей.

- Не имеешь права,- вставая, заорал Алексей.

 Он не помнил, чтобы отец рассказывал ему, что Андрей занимался рукопашным боем, но подготовлен он был достаточно хорошо.  Вставая и потирая ухо, Алексей понял, что имея даже победу в восьми боксерских боях в среднем весе, драться  с Андреем бесполезно.

- Кого хочу, того и имею,- спокойно ответил Андрей,- а о правах, как твой адвокат, сейчас расскажу. Только ты мне сначала скажи, где мозги свои забыл?

Алексей неспешно отряхнулся,  сел на скамейку и огляделся. Маленькое окошко находилось высоко и было за толстыми железными прутьями  решетки, стены с осыпавшейся штукатуркой, ободранный стол и Андрей напротив, словно не в камере, а в кресле в своем собственном кабинете. Это злило еще сильней.

- Свободен,- зло выкрикнул он,- мне государственного дадут.
 
- Срок, робу и баланду тебе дадут,-  Андрей выдержал паузу, чтобы его слова дошли до Алексея,- намек понял?

- Отмажешь,- Алексей уверенно посмотрел на Андрея.

 Совсем неузнаваемый: дикий и необузданный, он яростно сверкал глазами, как зверь, попавший в капкан.

Андрей легко догадался, что Алексей считает, что у него нет выбора, что ж, играть в кошки - мышки в его правилах.

- Могу отмазать, могу  размазать. Что выбираешь?

- А я по этапу идти готов, - ответил Алексей и провел рукой по голове, взъерошив жесткую челку.

- Ко всему готов, пионер,- обратив внимание на то, что сейчас Алексей действительно стал похож на Сашку, усмехнулся Андрей,- почему не готов мне о своих приключениях рассказать?

- Никаких приключений не было, - и  Алексей упрямо посмотрел на стену.

- Провалы в памяти?  Бывает, - Андрей с упреком посмотрел на Алексея, который сейчас серьезно нахмурил брови и скулы у него задвигались от бремени  воспоминаний,- восстанавливаю события, тебе как: в порядке возрастания или убывания тяжести правонарушений?

- Пропускания, - Алексей зло посмотрел на Андрея взглядом, до краев наполненным ненавистью.

- Наезд на тротуар – раз. Вождение в нетрезвом виде – два. Превышение скорости – три. Нарушение общественного спокойствия – четыре. Порча чужого имущества – пять. Нанесение тяжких телесных повреждений – шесть. Угроза жизни и здоровью – семь. Незаконное хранение оружия – восемь.  Сопротивление должностным лицам при исполнении – девять, изнасилование – десять. Как думаешь, на сколько потянет? – Андрей понимал, что имея юридическое образование, Алексей осознает, что наделал, но он никак не мог понять, почему он не остановился, какая сила  гнала его в слепой злобе навстречу смерти. Даже когда его поймали и вытащили из машины, он избил половину наряда полиции при задержании и в следственном изоляторе  «поцапался» с мелким воришкой.

- Изнасилование мне не шей,- свирепо высказался Алексей, уже примеряя к себе блатной жаргон.

Он бывал в этом месте далеко не в первый раз. Находясь в камере всего день, он обжился настолько, точно провел в ней месяц. Жестокая обстановка оживила в памяти другие тяжелые уроки его беспризорных впечатлений от жизни.

- Шить тебе прокурор будет, а я разъясняю,- спокойно продолжал Андрей.

Если где-нибудь Андрей и был снисходительным, то только не в части беспристрастности обвинений.

- Она сама на меня прыгнула,- буркнул Алексей.

Он всегда говорил с  Андреем откровенно, потому как тот  хорошо знал образ его беззаботной, разгульной жизни, как  знал и то, что  даже в самом пьяном, шальном кутеже он никогда  не опускался до такого.

 - Сама прыгнула, сама за город поехала, сама себя из машины выкинула, чтобы по холоду до трассы брести, и в лихорадке в больнице валяться с сорокаградусной температурой,-  Андрей сейчас ждал реакции Алексея.

- Приболела, да? -  серые глаза  Алексея свирепо сузились,- так ты папашу пригласи, у него таких как она, лечить хорошо получается.

 Второй удар опять свалил его со скамейки.

- Я тебе не папаша!- закричал Андрей,- мозги тебе быстро вправлю!

- Какого ты сюда приперся? - вставая, зло кричал Алексей в ответ,- в спортзал иди – тренируйся.

 Несмотря на злость, на возмущение, Алексей из под нахмуренных бровей боязливо смотрел вокруг себя, а в глазах светилась конфузливая безнадежность.
 
- Я приперся, потому что хочу услышать от тебя: кем ты себя считаешь?-  и Андрей впился в глаза Алексея острым взглядом.

-Всех собак на меня повесил,  - садясь, в злобе почти хрипел Алексей, - у отца не хочешь спросить, кем он себя считает?

Наперекор принятому им самим решению ко всему относиться с безразличием, Алексей был ошеломлен и  ошеломление это было  вызвано совсем не  неадекватным поведением Андрея, а услышанным.

- Не тебе его судить,  -  Андрей отодвинулся от него, потому как чтобы скрыть свою панику, Алексей еще разъяреннее  прищурился, нагнулся, вцепился руками в стол, ожидая очередного удара.

- Может мне ему еще и спасибо сказать? – закричал Алексей, едва сдерживая ярость.

- Не мешало бы. Потому что он тебе, слепцу, глаза открыл,-  Андрей упрямо смотрел на Алексея не отводя взгляд.

- Заплатил тебе хорошо, поэтому защищаешь его, а должен меня защищать – мой адвокат,- свирепо кричал Алексей в ответ.

Андрей хмуро смотрел на Алексея и замечал, что он до сих пор пребывал в состоянии, близком к помешательству. Андрей спокойно, чтобы не взорвать его перегруженную психику, продолжил:
- Я тебе больше чем адвокат, я – твоя совесть. Поэтому давай, как перед Богом. Что дальше делать собираешься?

Алексей на минуту задумался и опустил глаза. Потом мотнул головой и решительно ответил:
- О совести с отцом разговаривай, а я за границу уеду, не найдет никогда.  Умер у него сын.

- Найдет,- твердо сказал Андрей, всегда ненавидевший эту ненасытную и благородную готовность Алексея бежать от самого себя.

- Не найдет. Спрячусь так, что никогда не найдет.

  Он, действительно, много раз сбегал из дома: сбегал подростком, сбегал студентом,  уже взрослым парнем  после грандиозных  скандальных попоек имел привычку прятаться у приятелей, да и те долго не выдерживали его скверный характер, и отцу стоило немалого труда разыскивать его по барам, кабакам, злачным притонам: пьяного, нищего и озлобленного.

- Отец может и не найдет, а я найду,- Андрей настойчиво смотрел на Алексея, потому как он с этим заданием всегда справлялся неплохо, - ты в интернет, а я тебя вычислю.

- Тогда  в Таиланд уеду, с полными карманами наркоты,- ответил Алексей,- даже ты вытащить не сможешь, смертная казнь.

И опять он невольно отвернулся к стене: презрительно, гордо, категорично.

- Уедешь, если выйдешь,-  Андрей закинул ногу на ногу и задумчиво посмотрел в сторону. Такой вариант всегда можно организовать, для этого даже не нужно прилагать усилия.

- А если не выйду, то еще лучше. Пристрелят при попытке к бегству,- зло отвечал Алексей с тихим, но глубоким убеждением.

   Андрей серьезно смотрел на Алексея, но тот был настроен решительно и по вздувшимся   на руках венам, так заметно текла  в нем сейчас неистребимая   звериная злоба.

- Соображаешь,- неодобрительно заметил Андрей, - как отца наказать придумал, а себя  не жалко?

- Я  никому не нужен,- зло отвечал Алексей и в ярости губы его вздрагивали,- папаше нужен – чтобы в доме своем  эхо не слышать, тебе – чтобы в офисе коды перебирать, бабам - чтобы деньги из меня таскать.

Андрей внимательно слушал, не перебивая, стараясь ухватить причину, будившую в нем яркий, почти физический образ зла.

- А тебе кто-нибудь нужен? – решительно возражал он,-  ты о ком-нибудь думаешь? Ты же сам  об отце думаешь, когда кредитка заканчивается, обо мне - когда сам тебе кланяюсь, поэтому и бабы сами о тебе думают.

- Скажи еще, что ты обо всех думаешь!  У тебя папаши нет, собака одна.  Собаку пнул и вся забота. Летаешь в самолете и в блокноте деньги свои считаешь,- ожесточенно говорил  Алексей.

- Собаку заведи – пинай, но корми и пои. Выгуливай, думай, что завтра будет, чтобы с ней вместе под забором не оказаться, а если бы у меня папаша был, хоть какой, но живой, я бы на него молился. Ноги бы ему мыл, но чтобы он жив в той аварии остался,  - раздраженно  ответил   Андрей, стараясь вызвать и усилить этот странный взрыв его  ярости.
 
- У тебя мать есть! Мать осталась! А у меня  нет и я  никому не нужен,- закричал Алексей и пристально посмотрел на Андрея.

 Как два пса перед боем, проверяющие соперника на храбрость,  они смотрели со злостью друг другу в глаза и никто не отводил взгляд. Алексей не выдержал, зажмурился и положив голову на стол, закрыл ее ладонями. Андрей  внимательно посмотрел на его разбитые в драке фаланги пальцев и помолчал в раздумье.  Теперь он точно знал, что разобрался, какая горечь  питала его злость, как питает топливо мотор,  не давая остановиться.

- Так и говори, что по матери скучаешь, а отца за нее не наказывай и себе не мсти, ты тоже не виноват,- понимающе произнес Андрей.

  Фемида не зря носит повязку на глазах. Эта повязка сорвана ей с преступников. Злость и ненависть: вечные спутники зла делают слепыми слабых и отчаявшихся людей. Коварные поводыри вели свою жертву к самому краю, растравив душу ядовитой болью по  покинувшей навсегда, невозвратимой чистоте и красочности детских впечатлений жизни. И чуть  не скинули в пропасть того, кому они клялись в вечной преданности. Никто не сможет сорвать эту маску, лишь тот, кого поведет внутренний голос в силах найти спасение.

- А кто виноват? Кто? – свирепо закричал Алексей и вскочил со скамейки, яростно склонившись над Андреем.

Андрей подался вперед и опять пристально посмотрел в глаза  Алексею:
- Будешь всю жизнь виноватых искать и не найдешь! Всегда кто-то будет больше виноват, чем тот, кому уже отомстил, а ты  с себя начал и уже получилось, еще бы чуть-чуть и на тот свет. Думаешь, я не понял, зачем к мосту рвался? А если бы Юлька в машине не сидела, еще   раньше в первое попавшееся на дороге препятствие  влетел.

  Перехватило дыхание, в ушах зазвенело и бессильно сев, Алексей уткнулся лицом в ладони и замолчал. Он вдруг вспомнил ее перепуганное лицо, но почему-то она смотрела не на дорогу, а на него, совсем не на дорогу. А когда он посмотрел ей в глаза -   остановился, в тот самый момент и остановился. Он много думал, вспоминал, перекручивал события, как на кинопленке в духе американского боевика, а оказывается, не вспомнил самого главного. Алексей медленно поднял голову, виновато посмотрел на Андрея, спустя некоторое время робко спросил:
- Она правда в больнице?

- В больнице,- ответил Андрей и заметив, как побледнели пунцовые щеки Алексея, достал из папки и протянул ему лист бумаги,- подписывай.

 Андрей удивленно взял листок, пробежал глазами по тексту.

- Чего же ты меня пытал?- зло спросил Алексей, подписав бумагу.

- Собаку заведешь, поймешь.

 Самые простые слова, сказанные самым  уверенным и жестким голосом, часто имеют большую пользу, чем все заумные наставления ярых ревнителей морали.

- Не заведу, я уже на свободе,- огрызнулся Алексей, уверенный, что ему уже не придется вспоминать неприятных мгновений  после выхода из тюрьмы.

Андрей много раз удивлялся любви Алексея к свободной жизни, хотя в такой его жизни никакой свободы, кроме праздности, не было.
 
- Ты не на свободе, ты у меня в кулаке,- ответил он и положил бумагу обратно в папку, - а у меня кулак тяжелый.

  - И что же ты сделаешь: убьешь меня или ментам  опять сдашь? – зло спросил Алексей, и первое ему казалось менее фантастично, чем второе.

- Это мне они  - друзья менты, а тебе, подозреваемый, полицейские. Поэтому иди, пока я с ними дружу,- ответил Андрей.

 С точки зрения здравомыслящего человека, какие бы отношения не связывали людей, в первую очередь следует соблюдать субординацию.

- И куда же мне идти? –Алексей оглядел тюремную камеру.

- К отцу поедешь,-  Андрей встал,- так как ты под подпиской о невыезде, будешь у него жить, чтобы никуда не потерялся.

- Не поеду,- Алексей грузно заерзал на скамейке, словно более гостеприимного дома у него не было.

- Поедешь,- настойчиво возразил Андрей,- я проверю. За вещами иди.

 Алексей неохотно вышел. Вещи:  часы, деньги, телефон, кольцо. В стандартном арсенале Алексея, привычного к уличным дракам, не хватало только  пистолета и ножа. Все в  наборе  за исключением  кольца. Это ненавистное кольцо. Алексей поднял руку, чтобы выкинуть его подальше. Сзади подошел Андрей и перехватил руку.

- Когда на свои покупать будешь, тогда и будешь швырять,- зло сказал он и профессиональным приемом разжав ему кулак, забрал.

- Тогда отдай,- повернулся к нему Алексей с претензией.

- Отдам, когда время придет,- Андрей положил кольцо в карман,- и еще: про машины на год  забыл.

- Хочешь сказать, что твои полицейские меня все же наказали? – усмехнулся Алексей.

- Я тебя наказал, а узнаю, что за руль сел – ноги поломаю,- припугнул Андрей, вышел из участка, где его уже давно поджидал  лимузин.

 Длинный серебряный автомобиль, как разгневанный призрак,  с воем сирен  скрылся за массивными железными воротами с колючей проволокой.

Алексей проводил его взглядом  и огляделся. Чистый воздух улицы освежал после противной сырости камеры. Но возвращение домой не радовало. Впервые остановил такси и сев рядом с шофером, всю дорогу завистливо смотрел на «баранку». Охранник у ворот не хотел пускать такси на территорию, но, увидев Алексея, от удивления открыл рот.

- Отворяй, давай,- грубо крикнул Алексей ему в окно.

Расплатившись с таксистом, долго не хотел заходить в дом и бродил под окнами. Однако не мог уйти, потому что больше чем ненавидел сейчас отца, боялся Андрея.

Он не понаслышке знал, насколько он бывает жесток, когда нарушают данные ему обязательства. И он теперь был уверен, что если сбежит, Андрей его отыщет.  Странную особенность он заметил в Андрее: когда ему не очень хочется найти кого-то, он препоручает это дело Сергею, и все время спрашивает у него, как будто знает наверняка, где искать. И Сергей, как перегруженный тяжеловоз, долго пыхтит, ищет, собирает факты и улики.

Но если Андрей крайне заинтересован, он подключает свою агентурную сеть и находит желаемое раньше, чем Сергей докуривает  сигарету.  Поскольку Андрей сам взялся за его дело, он обязательно проверит, если уже не позвонил отцу и если узнает, что не пришел, ищейки Андрея найдут его хоть на вершине Эвереста, хоть в джунглях Амазонки.

Понимая, что у него нет выбора, Алексей нервно опрокидывал ногами попадавшиеся по дороге горшки с цветами, и пытался набраться решимости, чтобы открыть ненавистную дверь собственного дома.

   Потом все же поднялся по лестнице и зашел. У дверей стоял отец. Он молча прошел мимо него, и тяжело ступая по лестнице на второй этаж поднялся к себе в комнату. Зашел и огляделся.

Все напоминало ему, что он теперь никто, был некем, а теперь  все его презирают, все над ним смеются, все предали,  все. Газеты можно даже не открывать, с первых полос он прочтет, что опять избалованный мажор разгулялся не на шутку. В интернете уже гуляют видеоролики с мобильных телефонов, где какая-то соплячка кричит ему, что он шут. Шут, а еще насильник. И подробности их поездки уже смакуют журналисты.

 В ярости Алексей свалил со стола компьютер и стал крушить все, что попадалось под руку. Все: технику, стулья, мебель, картины, постеры, диски, фотографии летели на пол и тонкое стекло разбивалось и звенело.

Фотографии. Он вытащил альбом и разбитыми в кровь руками выдергивал их  и разрывал в клочья. Друзья,  приятели, сокурсники, одноклассники, преподаватели, подружки, родственники, двоюродные, троюродные, все те, кого помнит и нет, отец, Андрей: все летели на пол, все – предали.

Вдруг Алексей остановился. Мама. Он погладил старую, пожелтевшую фотографию ладонью и увидел на ней кровавый след. Он упал на колени, прижал фотографию к груди и закричал. Закричал изо всех сил, как раненный зверь. В комнату вбежал отец.

- Не надо, Леша. Она не стоит,- остановившись возле него, воскликнул он.

- Стоит! Она тебя стоит!- заорал на него Алексей,- вы друг друга стоите!

 Позор, испытанный им в институте  не шел ни в какое сравнение с убийственным осмыслением их любовной связи, которая перевернула все его существо.

- Алексей успокойся,- осторожно говорил отец. Презрение сына всегда его оскорбляло больше, чем  грубость.
 
- Убирайся к ней! Иди! Заждалась наверно,- зло кричал Алексей, вставая,- или боишься, что деньги в сейфе пересчитать не успеет?

- Леша, давай я врача вызову? – предложил Александр Яковлевич.

Он виновато сутулился, руки  то доставал, то прятал в карманах и голос его сильный, властный, но с легким отчаяньем, чуть вздрагивал.

 Что-то опять Алексею неприятно сжимало горло, не давало дышать.

- Себе вызывай! Если не выйдешь – реанимацию себе вызывай,- свирепо кричал он.

Все давно смирились с безразличным отношением Алексея к любому проявлению чувств, да он и сам  утверждал,  что нет ничего дикого и постыдного в минутных увлечениях и то, что Александр Яковлевич  был влюблен неудачно, относил не на счет трагичности его любви, а на счет его глупости.

 Александру Яковлевичу было непонятно, что вдруг проснулось в Алексее, он не знал, с каким чувством он убежал из дома, ворвался в институт, с каким намерением ехал к мосту. Почему, меняясь подругами с приятелями, как программными  дисками он совсем иначе относился к той, что покупалась за деньги.
 
- Я не понимаю тебя, Алексей. Что с тобой?-  Александр Яковлевич растерянно смотрел на него, но Алексей был не из тех, кто прощает чужие ошибки, кто старается понять, а не обидеть или поднять на смех.

- И ты не понимаешь? Все  отупели, поголовно, кругом  тупицы. Ты – не понимаешь, любовница твоя - не понимает, или может уже жена? Она мне такое заявление сделала,- зло кричал он.

- Нет ее. Я же ее выставил. В дом не пускал. Она уговорила вещи забрать, забрала и ушла, - внимательно наблюдая, как Алексей прячет в карман фотографию матери, ответил  отец.

- На стороне встречаться решили? Так я не против! Пусть переезжает. У вас же любовь!  Как с этой твоей - Екатериной Викторовной,- свирепо издевался Алексей.

Он не договорил, но Александр Яковлевич сразу же понял, на что он намекает.
 
- Не смей! - бешено  перебил он,- тем более не смей, после того, что сделал! Они стояли напротив и никто бы не подумал, что это стоят сын и отец. Какая ненависть была во взгляде  сына, такое же презрением было и во взгляде отца.

- Ты про инцест?- вдруг яростно заговорил Алексей и в глазах опять вспыхнули звериные огоньки,- так мы  не родные. Или родные? – и он пронзительно посмотрел на Александра Яковлевича.

- Ах ты выродок! - закричал на него Александр Яковлевич и влепил ему пощечину.

- Еще один воспитатель,- Алексей зло  потер щеку: реакция отца была красноречивей любого ответа,- у Андрюхи лучше получается. Он просил тебе спасибо передать, а твоя приемная дочурка уже, наверно, барыши за интервью подсчитывает.

- Как ты можешь так о ней говорить? – изумленно проговорил Александр Яковлевич.

 С большим тактом Андрей рассказал ему обо всем случившемся, но и без того Александр Яковлевич понял, благодаря кому Алексей оказался в тюрьме, а не в могиле.

- А мне на нее плевать! Надо было дальше завезти, чтобы дороги обратно не нашла,- наступая на отца, закричал Алексей. Особого интереса и сочувствия к судьбе «пострадавшей» он не испытывал. Свой «приз» она успешно получила.

-Я не знал, что подонка воспитал,- зло заговорил Александр Яковлевич.  Он  сам не собирался  рассказывать обо всех обстоятельствах его освобождения, но вырвавшийся ответ Алексея вывел его из себя и он продолжил, - она даже говорить не хотела, когда в себя пришла.  Андрей сам к ней ездил, а она все тебя выгораживала, хотя даже Андрей сказал: пусть заявление пишет, свидетелей полно, отягчающих обстоятельств – вагон, и репутация  - тюрьма давно плачет, может, посидит, подумает, поумнеет.  А она так и не написала.

   Алексей растерялся и задумался: «Неужели действительно хотела его остановить».

- Потому и не написала, что сама в машину залезла,- сердито пробормотал он и отвернулся.

- Как бы сильно ты ненавидел ее мать, Юля ни в чем не виновата. Она даже  не знала. Катя ей ни о чем  не рассказала, - Александр Яковлевич не мог, да как будто и не хотел оправдывать поступок Алексея.

 Глазами Алексей пренебрежительно усмехнулся, как может усмехнуться только бессердечный инквизитор.

- Так надо было рассказать. Рассказать, к кому она в машину полезла. У ее матери большой опыт общения с одним из членов нашей семьи, который  охмурил невинную девушку и бросил.

 Вид стал у Александра Яковлевича точь-в-точь такой, как и ожидал Алексей: растерянный, жалкий:
 - Ты понимаешь, о чем я говорю. Ты не должен был так с ней поступать, -  в тоне, которым он заговорил послышалось то, что радовало Алексея больше, чем когда отец спешно принимал таблетки.

- На встречи при луне, покупку букета и предварительные ласки  у меня времени не было! - закричал Алексей, ехидно думая, что это ему надо было «накатать» заявление в полицию на Юльку. Если бы все девушки так ненасытно кидались на парней, то шоколадные фабрики и цветочные ларьки  остались бы без выручки.

- Так ты даже не раскаиваешься? – изумленно спросил отец, замечая, как Алексей паясничает и важничает.

- А ты?  Ты как?  Тоже считаешь, что нужное дело сделал? –  Алексей  разъяренно посмотрел на отца, хотя  в  какой то степени  жалел, что именно  на Юле он выместил свой гнев.

- Она же ко мне сама все время цеплялась, а ты  как не замечал. А тут ты уехал, она вообще обнаглела, в душ ко мне зашла. Я бы тебе все равно рассказал,- отчаянно сказал Александр Яковлевич, потому что и сам еще не вполне разобрался в произошедшем.

Каким образом Маша заарканила отца - это Алексея уже мало интересовало.

- Вот и Юлька твоя на меня цеплялась, так что мы – квиты,- ожесточенно сказал он и сев на диван, одел наушники и включил плеер.

 - Ты на самом деле подонок,- произнес отец и нервно вышел из комнаты.

 Алексей сорвал наушники и швырнул плеер в сторону. Плеер  стукнулся  о стену, и оглушительно треснув, упал на пол и разлетелся на куски. Алексей встал и закрыл  комнату на ключ.

Долго сосредоточенно он сидел на кровати и думал. Самым мерзким и гнусным было то, что он забыл обо всем на свете. С беспощадностью, противной  ему самому, он упивался чужой болью и страхом. Вдвойне же было  муторно при мысли, что ненавидимая и гадкая Юлька так бесстрашно встала на его пути, унижая его своей жалостью.

Без угрызения совести он размозжил бы голову Машке, но почему тогда Юлькины слова так оскорбили его?  Почему он не разрешил себе разбиться у нее на глазах, и почему всю дорогу к мосту его душили слезы? Когда же его, как воспитанного на кровавых боевиках психопата, прижали к стеклу, изрешеченной пулями машины, надевая наручники, он долго не мог сообразить, откуда кровь в салоне, а когда догадался, только тогда понял, почему он не смог выстрелить в Машку.

Алексей упал на кровать, закрыл голову подушкой, и долгих три недели никуда не выходил из дома, ни с кем не общался, не разговаривал с отцом и даже не включал компьютер.

Продолжение: http://proza.ru/2020/09/13/1573