Рыжик. Глава тридцать пятая

Рыжик, привязанный к деревянному колу, не уснул ни на минуту. Волосяная верёвка, обхватившая его шею, хоть и была ослаблена этим лохматым, хромоногим колдуном, однако постоянно покалывала нежную кожу жеребца. Траву он тоже не ел, возникшая, после ухода лохмача, тревога не давала жеребцу покоя, нервно прохаживаясь, он вытоптал, вокруг кола, её всю до земли. Всю ночь ему казалось, что вот сейчас из леса, в котором он был привязан, выскочат злобные волки, а у него даже нет возможности обороняться от них.
Скоро забрезжил рассвет, и спустя некоторое время, Рыжик услышал, как за лесом, закаркали, загалдели эти странные люди.
Но вот на поляну, раздвигая берёзовые ветки, вышли два лохматых вороных человека, одного, который был повыше, жеребец узнал, это он вчера кинулся на Рыжика из лесу. В руках у него были знакомые предметы, верёвка, с ней жеребцу приходилось уже встречаться не раз, ремни, которые одеваются на голову, ему тоже были знакомы. В руках второго лохмача, поменьше ростом, был тоже известный жеребцу предмет, им некоторые люди, с его конного двора, хлестали лошадей, для ускорения хода. Правда, те колхозные предметы, по сравнению с этими, цыганскими, выглядели убого. Его хозяин Добрый, никогда и ничем его не хлестал. Увидев, бредущего за людьми, мерина, Рыжик заржал, тот задрав вверх голову, охотно ответил.
Когда пришедшие приблизились к нему на расстояние вытянутой руки, Рыжик почувствовал, что эти двое его не боятся, а наоборот, пришли навязать ему, Рыжику, свою волю.
  Вот высокий лохмач, больно затянув на шее волосяную верёвку, ловко накинул ремни на голову Рыжика, и воткнул в рот блестящие железяки.
- Послушай Паул, а по-моему, этот жеребчик с уздой уже знаком, - обрадованно сообщил Аурел, - он даже голову не отдёрнул, когда я её  одевал.
- Ха, вот и славно, сейчас мы на нём прокатимся. Снимай тогда волосяную верёвку, она не нужна, сейчас я на него заскочу, - беспечно закаркал Паул.
- Не спеши, давай мы всё-таки попробуем пустить его за нашим мерином.
- Ну, давай, нам торопиться некуда.
Высокий снял с шеи Рыжика волосяную верёвку, жеребец облегчённо вздохнул. Затем закрепив на уздечке один конец пеньковой, привязал второй к седлу мерина. Жеребец сразу вспомнил этот процесс, производимый совместно со своим хозяином, на родном конном дворе, и без сопротивления последовал за вороным мерином, в седле которого разместился высокий лохмач.
- Что я говорил, им уже кто-то до нас занимался, -  убеждённо сказал Аурел.
- Ну,  всё, давай отвязывай, сейчас моя очередь. Не так страшен чёрт, как его расписывают,-  нетерпеливо задёргался Паул.
Высокий отвязал конец верёвки от седла вороного мерина, другой намотал себе на левую руку, в правую взял плётку.
- Да отвязывай совсем, - возмутился Паул, - не таких усмирял, а это просто телок.
- Ну, уж нет, если он уйдёт, на этом месте будут наши могилы. Давай запрыгивай, посмотрим.
Рыжик беспрепятственно дал надеть на свою голову узду и так же, не сопротивляясь, последовал на привязи за мерином, потому, что эти первые шаги в обучении он проходил уже со своим хозяином Добрым. Но на этом процесс обучения, был прерван кровавыми событиями, развернувшимися в ночь убийства, произошедшего на конном дворе.
Он спокойно смотрел на то, как высокий лохмач отвязал верёвку от седла вороного мерина и намотал себе на руку, от его взгляда, так же не ускользнуло и то, что хлыст оказался в другой руке лохмача, готовый в любую минуту исполнить своё предназначение. Рыжик насторожился и опасливо попятился в сторону, предполагая, что его сейчас начнут избивать. Но произошло совсем другое, ещё более неприятное и не понятное действие, со стороны его мучителей. Второй, маленький лохмач, вдруг, как волк, из той ночной схватки, стремительно бросился ему на спину, и, вцепившись в гриву, вонзил свои голые пятки Рыжику под бока. Такого молодой жеребец не испытывал в своей жизни ещё ни разу, никто и никогда, так нагло, не пытался овладеть его волей.
Рыжик испугался,  рванулся в сторону, затем в другую, « зверёныш» на его спине, своей позиции не изменил.  Он будто прирос к телу коня, и лишь, снова больно ударил пятками в его бока. Тогда жеребец разозлился, он взметнулся на дыбы и резко опустился вперёд на землю, седок остался на месте. Это окончательно вывело  «из себя» разъярённого коня, он как подкошенный, упал на бок и,  перевернувшись  через спину, вскочил на ноги, но маленький лохмач, как ни в чём не бывало, отскочив во время в сторону, снова одним махом запрыгнул жеребцу на спину. Рыжик снова хотел совершить переворот через спину, в надежде раздавить наглого наездника, но в это время, щёлкнул кнут, и острая нестерпимая боль, выше голени, вышибла все замыслы из головы жеребца. Неожиданно для себя, Рыжик рысью припустил по поляне, вокруг высокого лохмача, на расстоянии вытянутой верёвки, которую тот держал в руках, точно так, как бегали лошади на конезаводе, по манежу.
- Ну вот, давно бы так, - обрадовались быстрой победе цыгане.
Но жеребец не собирался сдаваться, он не был уже лошадиным подростком, быстро теряющим волю при обучении, этот возраст Рыжик пережил, и набрался опыта и хитрости. Пробежав несколько кругов, он, почувствовав, как постепенно верёвка ослабевает, вдруг, резко изменив направление, пригнув голову, нырнул под низко росший, толстый берёзовый сук, раздался вопль, и наездник со всего маху рухнул на землю.
Верёвка натянулась, и град ударов хлыста, обрушился на бархатную кожу жеребца. Маленький лохмач поднялся с земли, размазывая кровь по лицу, начал громко каркать. Рыжика отвели на место, и, привязав к забитому в землю колу, лохмачи, ещё немного злобно покаркав, удалились.
На другой день всё повторилось сначала, только теперь обучение происходило в поле, где не было деревьев. Несколько дней Рыжик, выделывая различные кульбиты, показывал свой норов, однако хлыстом его больше не били, Иона запретил, но гоняли до изнеможения, маленький же лохмач был неутомим. И вот постепенно жеребец стал сдаваться, он терпеливо переносил сидящего на спине наездника, начал поддаваться управлению уздечкой, затем привык к седлу и чересседельнику, опоясывающему крепко его спину и бока. Через две недели это был вполне управляемый красавец жеребец, рысистой породы.
Приближалась осень, ночами становилось холодно,  цыгане засобирались домой в Европу. Но прежде чем сорваться с места, намерены были осуществить свой подлый план, по краже колхозных лошадей. Иона уже нашел покупателей, в лице местных татар, которые жили в пригороде Шахтёрска, улица так и называлась  Нацменовская. Дома были обнесены высокими заборами, с глухими тесовыми воротами. Что творилось за ними, никто знать не мог, закрылись и всё, тишина. Иона хотел и жеребца сбыть им, но татары, увидев такого красавца, на мясо покупать его не захотели, а для двора  побоялись, слишком приметный. Да и цену цыган заломил  высокую.
 Чтобы задуманный план не провалился, Чорбу даже, предварительно, подговорил колхозных сторожей, пообещав большой куш за оказанное содействие.
Но прежде, чем совершить задуманное, нужно было избавиться от пойманного жеребца. И вот в один воскресный день, Аурел, получив благословение от матушки своей Аделаиды, оседлав Рыжика, двинулся на колхозный рынок, города Шахтёрска