Г. Часть V. Глава 4

4


     Всё началось промозглым сентябрьским утром, когда Святослав вышел из казино после очередной бессонной ночи. Он в тот раз прилично проиграл и был в дурном расположении духа. Поэтому, когда к нему подошёл хорошо одетый молодой человек в галстуке и тёмных очках и вежливо поздоровался, Гордин лишь буркнул в ответ что-то нечленораздельное и с раздражением поинтересовался:
     – Что вам от меня, собственно, надо?
     Вежливый молодой человек не оскорбился, а, напротив, стал ещё более вежливым.
     – С вами хочет поговорить важный человек, – объяснил он, тщательно выговаривая слова. – Он ждёт вас вон в той машине.
     Святослав посмотрел в ту сторону, куда указывал вежливый молодой человек. Чёрный "вольво" XC90 с тонированными стёклами стоял метрах в пятидесяти от них. Два жёлтых кружка от фар упирались в туманное утреннее марево. Двигатель был включен.
     – Кто этот ваш важный человек? – спросил Гордин уже несколько более дружелюбным тоном.
     – Это вам лучше узнать в машине, – был ответ.
     Пожав плечами, Святослав подошёл к "вольво". Задняя дверь сразу же отворилась, приглашая его внутрь. Он недолго колебался. Авантюры были смыслом его жизни.
     Внутри было покойно, тепло, играла лёгкая музыка. Обитое кожей сидение натужно заскрипело под его весом. Впереди в мутной полутьме затонированного салона Святослав не без труда различил две фигуры. Пассажир поднял руку и сделал водителю какой-то знак. Тот сразу же отстегнул ремень и вышел из машины, оставив их наедине.
     – Доброе утро, Святослав Павлович, – через некоторую паузу произнёс пассажир густым низким голосом. – Очень рад познакомиться с вами лично. Давайте добавим немного света, если вы не против.
     Он щёлкнул выключателем, и загоревшаяся лампочка выхватила из полутьмы его лицо, обращённое к гостю. Рыхловатое, немного отёчное лицо пресыщенного жизнью человека. Подобные лица Святослав не раз видел у своих деловых партнёров. Ещё чаще, впрочем, они попадались ему на глаза в игровых заведениях. Они спасались там от разъедающей их скуки.
     – Позвольте представиться: Гриневский Юрий Петрович. Вполне возможно, вам приходилось слышать моё имя.
     – Вполне возможно, – ответил Святослав. В подобных ситуациях не следовало быть излишне точным. Хотя о Гриневском ему действительно рассказывали немало. Он владел одной из самых больших коллекций живописи в стране. Строительный бизнес, большой человек. Слухи о нём ходили любопытные. Нельзя сказать, что Святослав искал с ним встречи, однако познакомиться бы не отказался. И вот такой шанс представился.
     – Это хорошо, – продолжал тем временем Гриневский. – Я, признаться, тоже кое-что о вас слышал.
     – Надеюсь, обо мне отзывались не слишком плохо, – слегка улыбнулся Святослав.
     – Отнюдь. О вас отзывались, как о надёжном человеке. Исполнительном, я бы сказал.
     Такое определение пришлось Гордину не по вкусу. Сам он отнюдь не считал себя "исполнительным". Однако он был не в том положении, чтобы возражать или вступать в пререкания, и молча проглотил эту пилюлю.
     – У вас ко мне какое-то дело? – только и спросил Святослав.
     – Совершенно верно, дело. И довольно щекотливое. Я слышал о том, что вы иногда... помогаете хорошим людям.
     – Зависит от того, что именно нужно хорошим людям, – сухо прокомментировал Святослав.
     Гриневский пухло улыбнулся и потёр двумя пальцами кончик своего толстого носа.
     – Я коллекционер, Святослав Павлович, – неспешно начал пояснять он. – Не потому, что я сильно люблю искусство, вовсе нет. Просто мне нравится обладать разными вещами, если вы понимаете. Красивыми, дорогими вещами. И тем не менее, в первую очередь я бизнесмен. Если какую-то вещь можно продать дороже, чем за неё было заплачено, то почему бы и нет? Картины растут в цене – это процесс естественный. Когда представляется хороший шанс, глупо им не пользоваться. Вы согласны со мной?
     Святослав заколебался, не зная, что сказать. Было видно, что Гриневский его каким-то образом испытывает, ждёт от него верного ответа. Но тут как на минном поле: шаг в сторону – и конец.
     – Я считаю, что всё зависит от конкретных обстоятельств и конкретных людей, – сказал он наконец. – Некоторыми шансами, наверное, лучше не пользоваться.
     – Вот как, – ещё больше надул губы Юрий Петрович. – Что ж, разумно. Однако в данном случае обстоятельства хороши, очень хороши. Позвольте вам рассказать. У меня в коллекции есть одна картина Модильяни. Я купил её на аукционе десять лет назад. Заплатил десять миллионов. Долларов, конечно. Взял за бесценок, можно сказать.
     – За бесценок? – удивился Святослав.
     – О да, Святослав Павлович, именно так. Тогда... её, что называется, ещё не разглядели. Оценивали в семь миллионов, так что я дал сверху три. Для аукциона неплохо, но всё же... Я не люблю переплачивать. Однако за прошедшие десять лет многое изменилось. Ко мне приезжали оценщики из Америки и заявили... Вы, надеюсь, понимаете, насколько конфиденциальна эта информация?
     – Разумеется.
     – Так вот, они заявили, что Модильяни всё больше входит в моду. Цены на его картины идут вверх. Моя "Певица из Ниццы" – далеко не самая известная и выдающаяся, да. Но она подорожала очень существенно. Её, что называется, разглядели. И теперь она стоит уже все пятьдесят миллионов. Долларов, если вы забыли.
     Святослав постарался сохранить спокойное выражение лица, но это у него не слишком получилось. Сумма действительно поражала воображение. Раньше ни с чем подобным он даже близко не имел дела.
     – Как только я узнал об этом, – продолжал Юрий Петрович, – то сразу связался с нашим самым надёжным страховщиком. И застраховал мою картину на её полную стоимость. Получается, как несложно посчитать, сто миллионов. Теперь вы понимаете, зачем вы мне нужны?
     Святослав отлично понимал. "Хорошие люди" шепнули Юрию Петровичу пару словечек, и он теперь был в курсе. А ради ста миллионов долларов на что не пойдёшь? По крайней мере, так рассуждает этот человек, и кто посмеет сказать, что он неправ?
     – При всём уважении к вам, – медленно, охрипшим голосом заговорил Гордин, – я ничего не могу сказать без конкретных... конкретных предложений.
     – Всё очень просто, – тон Юрия Петровича сразу стал исключительно деловым. – Вы совершаете одно из ваших виртуозных ограблений. Похищаете картину. Страховая выплачивает мне пятьдесят миллионов. У меня есть клиент, готовый выложить ещё семьдесят за само полотно. Европейский клиент, чрезвычайно обеспеченный человек. Его имя, как вы понимаете, я называть не буду. Таким образом, я получаю сто двадцать миллионов, из них сто тринадцать – чистая прибыль. Ваша доля – тридцать три миллиона. На большее не рассчитывайте.
     Святослав с трудом верил своим ушам. Неужели такое действительно бывает? Суммы, о которых ему случалось читать только в новостях. И это всё – какая-то одна картина, какая-то "Певица из Ниццы"? Мир сходил с ума, тут не могло быть двух мнений. Но раз это ему на руку, то почему бы и нет?
     – Я согласен, – выпалил он несколько более поспешно, чем следовало. – Но вы понимаете, что мне нужны все возможные подробности...
     – Они у вас будут, – заверил его Юрий Петрович, доставая из бардачка увесистую папку. – Вот тут все нужные вам подробности. Срок для подготовки – три месяца. Надеюсь, этого вам хватит.
     – Заранее ничего не могу сказать, но срок... неплохой.
     – Ну вот на том и порешим. Когда ознакомитесь с документами, свяжитесь со мной. Визитная карточка приложена. Всего хорошего, Святослав Павлович.
     Гордин машинально дёрнул ручку двери и выбрался из "вольво". Спустя полминуты он стоял один в пустом проулке, полный странного ощущения, что только что случилось нечто непоправимое.