Стук по батарее

Михаил Арнольдович сидел в кресле и читал газету, когда сверху по батарее постучали. Он с женой поселился на первом этаже, специально чтобы не отнимать у себя время на подъем и поездки на лифте. Кроме того, перед покупкой квартиры Михаил Арнольдович узнавал, обладают ли стены звукоизоляцией, дабы уберечь себя и свою жену от посторонних шумов, так характерных для многоквартирных домов. Казалось бы, он предусмотрел все, но из его внимания ушли батареи и трубы, как артерии, пронизывающие весь дом, по которым отлично проходил звук.

Жилец старался добиться полной тишины и покоя из-за своей сложной и изматывающей, как он считал, работы. Михаил Арнольдович был бизнесменом, держал сеть цветочных киосков в городе. В последнее время он значительно расширил свою сферу влияния, и его киоски стояли даже за городом, стабильно принося Михаилу Арнольдовичу прибыль. Расширение требовало новых подходов к ведению бизнеса, пришлось нанять целый офис бухгалтеров, штат помощников, которые контролировали работу продавцов, и даже придумать бренд.

«Цветомир», так назвал Михаил Арнольдович свой бизнес и очень гордился названием, впрочем, не скрывая, что только переиначил название конкурентов. Их он недолюбливал, поскольку это было необходимо для успешного ведения дел, и считал в лучшем случае чем-то вроде своих младших отсталых братьев, которым достаются от него обноски. Признаться честно, не любил он вообще всех, кто был, так или иначе, связан с его бизнесом: продавцов, потому что они могли воровать, отказывались работать в выходные и без трудового договора; покупателей, если они брали недорогие цветы или вовсе смотрели и проходили мимо, оставляя товар вянуть на полках, и так далее.

Кажется, из всех людей Михаил Арнольдович любил только свою жену, да и то, лишь когда ее не было рядом. В этот вечер она как раз ушла в гости к подруге, оставив мужа наедине с собой, чему тот был несказанно рад. Отхлебывая чай, Михаил Арнольдович сидел в своем любимом кресле, стоявшем у окна, и листал свежий номер «Ведомостей», считая почетным долгом каждого преуспевающего бизнесмена читать деловую прессу.

И вдруг громкий металлический звон прорезал стоявшую в комнате тишину, так что Михаил Арнольдович даже расплескал горячий чай на свои темно-коричневые брюки.
 
— Вот же ж сука, — выругался жилец, очевидно, раздосадованный тем, что его покой так бесцеремонно потревожили.

Возле виска у Михаила Арнольдовича, гладко выбритого мужчины средних лет с нежной, как у младенца, кожей, вздулась вена. Он промокнул носовым платком мокрое место на брюках, поправил очки и, взяв с журнального столика отложенную газету, продолжил чтение.

Не прошло и минуты, как шум донесся по трубам снова с удвоенной силой. На этот раз, как ему показалось, стучали чем-то большим и тяжелым вроде гантели, раз за разом заставляя Михаила Арнольдовича вздрагивать. Раздраженный еще больше, он начал думать о том, кто бы мог доставлять ему такие неприятности. О том, что у него есть соседи, Михаил Арнольдович не вспоминал с момента покупки квартиры. Когда они с женой только заезжали, он интересовался о жизни других жильцов, чтобы исключить возможность столкнуться в подъезде с каким-нибудь наркоманом или дебоширом. Так, на одной с ним лестничной площадке жили бабушка-собачница и семья с ребенком, лай и крики из их квартир по уже указанным причинам не долетали до слуха бизнесмена. А его сосед сверху был автомехаником, у которого Михаил Арнольдович как-то раз чинил свой «Ленд Ровер». Имени его жилец не помнил, но знал, что автомеханик живет один.

Между тем, автомеханика звали Василием, он действительно теперь жил один, так как несколько лет назад потерял жену, попавшую под колеса машины. Василий был ровесником Михаила Арнольдовича, но выглядел гораздо старше, главным образом из-за морщин, избороздивших его скуластое и худое лицо. Темные мешки, образовавшиеся от недосыпа, оттягивали карие глаза, а в волосах проклевывала седина. Еще в молодости, вылетев из института, Василий пошел работать грузчиком, а затем на стройку, где подорвал здоровье и начал много пить. Когда он встретил свою будущую жену, с выпивкой пришлось завязать и найти стабильную и менее тяжелую работу. Для этого Василий пошел в колледж, где за пару лет отучился на автомеханика и устроился в сервис, так что молодая семья даже смогла позволить себе взять квартиру в новом доме в ипотеку. И все бы ничего, если не несчастный случай, унесший жизнь его жены.

Василий судился с ее убийцей, добиваясь максимального срока для него, но адвокаты растягивали процесс, надеясь выбить своему клиенту амнистию. В итоге суд решил посадить водителя на три года за то, что тот сбил женщину на пешеходном переходе. Ничтожно мало для такого случая, это понимали все, но добиваться пересмотра приговора Василий не стал, понимая бессмысленность любых действий. Он запил, но ходить на работу не перестал, более того – старался приходить трезвый, а пить только во внерабочее время.

В этот вечер Василий пришел с работы, и ему стало плохо с сердцем. Он повалился на пол и скорчился от сдавливающей боли. Первым делом попытался набрать номер скорой, но как назло, в этот момент сел телефон. Доползти до розетки, чтобы его зарядить, Василий не мог, и уже собирался умирать, как вдруг обнаружил батарею.
«Может, если постучу, кто услышит и поможет. Все равно я ничего не потеряю», — подумал Василий и стал подыскивать рядом с собой предмет, которым можно было стучать.

Под руку подвернулся гаечный ключ, которым он подкручивал батарею, чтоб не подтекала, и оставил тут же. В квартире Михаила Арнольдовича раздался характерный звон.

Шум не утихал уже долго, больше нескольких минут, и Михаил Арнольдович сидел взвинченный не на шутку. Он даже думал подняться к соседу и настоятельно объяснить ему, что нехорошо вот так тревожить приличных людей и что стучать по батарее – это ребячество, а если есть какие-то претензии их нужно излагать лично или в письменном виде, как это делают в цивилизованном обществе. Но Михаил Арнольдович испугался того, что этот автомеханик как-нибудь не так его поймет и чего доброго еще побьет. Драться жилец совсем не умел и считал это признаком варварства. Поэтому он решил оставаться в своем кресле до прихода жены, а в случае чего вызывать участкового.

Василий в это время вспомнил, что когда подходил к дому, видел, как горит свет в квартире у соседа снизу, и с еще большей силой стал долбить по батарее. Впрочем, довольно скоро он убедился в том, что его никто не слышит или не хочет слышать. Василий покрывался потом и бледнел, ему становилось трудно дышать, а боль в груди распространялась по всему телу.

«Они не могут меня не слышать! Надо продолжать стучать, я уверен, кто-то должен помочь», — говорил себе он, отчаянно цепляясь за жизнь. Василий удивлялся, что еще жив, и это ободряло его бить дальше. Но с каждым ударом он понимал, что попытки достучаться до Михаила Арнольдовича тщетны. Он так же хорошо помнил, как тогда по-соседски почти что бесплатно согласился поменять ему перегоревший в машине предохранитель. Теперь Василий жалел, что не содрал с него побольше. «Денежки-то у этого гада явно водились», — со слезами на глазах думал он. Василий решил, что хоть ему суждено здесь умереть, он до последнего вздоха будет долбить по батарее и не давать покоя соседу.
 
Тем временем, Михаил Арнольдович нашел способ заглушить донимавший его звон. Он взял плеер и мощные наушники, подаренные ему женой на день рождения, и на полную громкость включил Шуберта.

— Пусть стучит, пока у самого в ушах не зазвенит! — со злобным ехидством произнес жилец и попытался сфокусироваться на музыке.

Шум становился все сильнее и громче, словно это долбил не Василий, а сразу целая рота солдат. Пол дрожал со страшной силой, а на потолке образовывались трещины. На Михаила Арнольдовича сыпалась штукатурка, но он будто не замечал этого, и только стряхивал ее с одежды. В какой-то момент потолок обрушился, похоронив под собой бизнесмена.