Закон Великой Бездны. Глава 15

Глава пятнадцатая

Побег

1.

Последний в своей жизни обход Лалор делал вместе с Сатурном, чтобы передать ему дела. Они встретились ночью на нижнем уровне, в темноте. Оба были после полновесного дня в руднике, что валило с ног даже самых сильных. Как Лалор и предполагал, Сатурн оказался обладателем молодого голоса, который звучал иногда на собраниях комитета.

– Так это ты Аюдэн? – спросил Сатурн. – Сколько же тебе лет? Ведь ты не старше меня?

– А сколько тебе? – поинтересовался Лалор сдержанно. Он не имел представления, какой длины год в этом мире и сколько времени прошло с тех пор, как он покинул родной дом.

– Ты прав, не надо нам знать друг о друге, – чуть усмехнулся Сатурн.

Они пробирались в темноте, едва разбавленной светом фонарика, и по тому, как неловко двигался Сатурн, зацепляясь плечами и головой и спотыкаясь, Лалор понимал, что на руднике он недавно и не приобрёл ещё необходимого опыта. Иногда Лалор шёпотом давал своему преемнику небольшие пояснения.

– Каждая бригада оставляет знак в своём месте. Если такой знак оставлен, ты должен встретиться с человеком от этой бригады и принять у него сообщение для комитета.

– Не понимаю. Он будет меня ждать возле знака?

– Нет. Знаки оставляют на виду, чтобы удобно было их проверить. А люди ждут где-то в укромных местах, где не увидят охранники. Сначала надо обойти места со знаками, потом идти на встречи.

Сатурн вдруг остановился.

– Как только Ченэйдэ понимает тебя! Ты космолингв в школе учил?

Лалору стало неприятно от его насмешливого тона.

– Не учил, – сказал он с вызовом. – Но понимают меня, как я заметил, все. Кроме тебя.

– А почему тебя отсылают? На истощённого ты не похож!

– У меня клаустрофобия! – зло сказал Лалор. – А потратить здесь последние силы я оставляю тебе. Может быть, у тебя это скорее получится.

Сатурн вдруг рассмеялся и положил ладонь Лалору на плечо:

– Не злись. Прости меня. Дурацкие у меня шутки, и сам я дурак. А что до клаустрофобии, так у меня она правда есть. Представляешь, космических кораблей и скафандров сроду не боялся, а здесь прямо как будто саму душу в землю закапывают!

– Я на корабле тоже не боялся, – пробормотал Лалор. – А здесь... того и гляди, свод треснет и осядет.

– Вот-вот, – поддержал Сатурн. – А ещё дышать нечем. Воздух спёртый и густой какой-то. А серьёзно, что у тебя с космолингвом?

– Не учил я его в школе, – повторил Лалор, морщась.

– А общеземной? Он-то совсем простой, и знают его в Космосе почти все.

– И общеземного я не учил.

– То есть у тебя совсем с языками никак?

От сочувствия, прозвучавшего в голосе Сатурна, Лалор рассердился ещё больше.

– Отчего же? – сказал он насмешливо. – Я говорю на аюриде (это был родной язык Лалора), на монтоге, на исиде и хорфе. Пишу и владею обоими стилями – высоким и средним. Какой тебя больше устраивает?

Сатурн в затруднении кашлянул и сделал ответный ход:

– А, кроме языков, какими-то ещё познаниями ты владеешь? К примеру, я – штурман на рельтере.

– Науки ведения войны я тоже изучал. А кроме того, я стреляю и владею мечом, езжу верхом и обучен всем видам охоты, хожу под парусами и веду переговоры, ознакомлен с правилами градостроительства и торговли и, к слову, неплохо танцую.

Сатурн помолчал – и рассмеялся:

– Ладно, ты меня переговорил.

– Ну так идём, – буркнул Лалор. – Времени мало.

...Когда они прощались, Сатурн спросил:

– Ты занимаешься экзотическими языками, и увлечения у тебя все внутрипланетные, значит, ты не планируешь работать в Космосе?

Лалор растерялся. Он ни разу ещё не думал, что в цивилизации ему предстоит где-то работать. Это было за гранью той жизни, которую он знал, с которой примирился. Но если уж ему предстояло теперь осваиваться в этой неизвестной цивилизации, то как и где он обретёт себя, если с ним не будет Великой Бездны?

– Нет, – сказал он неохотно. – Я буду в Космосе.

– Сменишь специальность?

Лалор подумал, что «специальность», к которой всю жизнь его готовили, едва ли теперь ему пригодится, и ответил:

– Да.

– Ну что ж, – Сатурн пожал в темноте его руку. – Тогда до встречи. Я постараюсь найти тебя в цивилизации, если вырвусь отсюда.

Лалор ответил на его рукопожатие:

– Пусть твоё намерение благословят Боги. Я рад буду встрече с тобой.



2.

День перед побегом оказался тяжёлым для Лалора. Охранники почти не отходили от их бригады: рядом тянули рельсы, работой руководил инженер из числа пленных, пригнанный откуда-то из другой части рудника, и охранники надзирали за происходящим. А Лалору хотелось остаться со своей бригадой без свидетелей и проститься.

Со времени как оказался на руднике, Лалор почти перестал размышлять – тяжёлая работа не оставляла сил собраться с мыслями. Но сегодня его буквально лихорадило, он то и дело выпадал из работы и замирал, задумавшись, потом спохватывался и снова кидался на работу, как в бой. А неподалёку стояли охранники. Они быстро поняли, кому здесь нужно их присутствие, и, приблизившись, размотали плети.

В результате Лалор получил по плечам и спине несколько тяжёлых ударов. Но и это не заставило его собраться.

Он прощался с шахтой.

Он оставлял под её тяжёлыми сводами друзей – тех, кого по праву мог назвать своими боевыми товарищами.

Он обрёл среди них своё место.

Увидел себя в деле.

Узнал, на что он годен.

Ему стали здесь доверять.

Но, несмотря на всё, Лалор был рад, что вырвется на поверхность из-под тяжких, сводящих с ума каменных глыб, от каторжной работы, от ненавистных юнседовцев с их плетьми и парализаторами.

Его ждала неведомая цивилизация!

Фактически он стоял уже на её пороге.

Достаточно было вырваться на поверхность. Добежать. Стартовать.

И беглецов встретит Великая Бездна!

...Лалор прощался с рутийцами и Лулунлу после смены, в «каюте». Свой фонарик он отдал Двла'эру, остававшемуся бригадиром вместо него. Вечернюю и утреннюю тубы отдал истощённым братьям-рутийцам. Сегодня он вполне был способен обойтись без ужина, а утро ему предстояло встречать уже в Космосе. Лулунлу он отдал очки. Камни – символы власти давно уже были у Ченэйдэ. Он крепко обнял Лулунлу, хотел сказать, как благодарен ему за то, что он переменил его отношение к лулам, как хочет, чтобы все они вырвались отсюда живыми, но слов не нашлось. Вместо него (и за всех) заговорил Лулунлу:

– Твой друг и родич думает о тебе. Я передам ему привет от тебя, как только смогу, потому что скоро меня отпустят. Но с остальными ты встретишься – почти со всеми. Прощай!

От такого напутствия у Лалора приподнялись на затылке волосы, ему стало жутко. Он переглотнул, но не посмел спросить пояснений. Лул смотрел, как всегда, словно бы сквозь него.

Но Лалор встряхнулся, освобождаясь от суеверного чувства:

– Спасибо, – пробормотал он и сказал: – Скорого освобождения всем вам! Когда-нибудь, пожалуйста, вспомните меня по-хорошему.

Он поклонился своей бригаде и добавил:

– Если встретитесь здесь с Клэпром и Энсэфом, передайте им поклон от меня и пожелание вырваться отсюда живыми.



3.

Лалор на нижнем горизонте ждал условленного времени, когда будут отключены чипы.

Едва это произошло, пленные, причастные к побегу, на всех горизонтах начали собираться в группы. Одновременно с ними, ещё раз тревожно прислушавшись к окружающей тишине, двинулся в путь и Лалор. Он шёл один, но знал и словно бы видел, как люди стекаются к местам сбора подобно каплям воды – каждая в своё озерцо, а потом в одно общее.

Он добрался до места встречи с Пьером и Шуфом вовремя. Они были уже здесь. Пьер крепко обнял его, Шуф в темноте сжал его руки. Сейчас у них не было времени даже на самое короткое приветствие, и Лалор прошептал:

– Шуф, вы держите меня за плечо одной рукой, а локтем другой защищайте лицо. Ты, Пьер, так же держи за плечо Шуфа. Идёмте!

Они двинулись в путь – медленно, намного медленнее, чем ходил по ночам Лалор. Он опасался опоздать и напоминал себе, что едва ли другие группы способны двигаться быстрее.

Было далеко за полночь, когда они выбрались в высокий, довольно просторный «зал», в котором стояли согнанные на ночь вагонетки. Здесь горели фонари, и в их тусклом свете чувствовалось присутствие людей – слышалось движение, дыхание и редкий сдержанный кашель. Лалор знал, что вместе с сопровождающими тут собралось едва ли полсотни человек, но казалось, что их гораздо больше.

Довольно долго ничего не происходило, ждали задержавшихся. Затем прозвучал приглушённый голос Ченэйдэ:

– Иркмаан! Мы включили вокруг этого места звукоизолирующее поле, но оно автономно, а энергии у нас мало. Пусть сопровождающие подойдут сюда, чтобы получить необходимое для своих сопровождаемых!

Лалор оставил Пьера и Шуфа возле косо стоявшей на рельсах вагонетки и стал пробираться на голос Ченэйдэ. Там было светлее. Кто-то схватил его за плечо:

– Лалор!

И он оказался в сокрушительных объятиях какого-то человека. Не по голосу, а, скорее, по дыханию он, к огромной своей радости, узнал Кадарчана.

– Боги! – воскликнул он.

– Ты тоже здесь? Кого-то привёл?

– Я с Пьером и Шуфом. Я тоже бегу! А вы-то?

– И я бегу! Меня сменили, и мне нельзя теперь оставаться на руднике. Как же я рад, что ты здесь!

Они подошли к Ченэйдэ, которая с несколькими людьми из сопротивления быстро выдавала предметы, о которых говорила. Она обрадовалась, увидев Лалора и Кадарчана, но не отвлеклась даже на несколько слов, подала Кадарчану парализатор. Воурианец, находившийся рядом с ней, спросил:

– На двоих?

– На троих, – поправил Кадарчан, и воурианец вложил ему в ладонь горсть каких-то предметов.

Ченэйдэ подала парализатор Лалору. Он взял было, но, подержав мгновение, вернул лаурке:

– Я всё равно не знаю, что с ним делать.

Ченэйдэ не стала настаивать. Парализаторы (как и вся их техника) были драгоценны, и их не хватало. Тем временем воурианец спросил Лалора:

– С тобой двое? – и подал ему три шарика, упакованных во что-то мягкое, и три диска. Кадарчан отвёл Лалора в сторону.

– Смотри, – он показал диск, – это – экранирующий прибор. Раздашь своим и сам включишь в клети. Он защитит от наблюдения, чтобы пираты не увидели нас ни с орбиты, ни с поверхности планеты. А шарик – стимулятор. Его – в рот, тоже уже в клети. Иначе его действия не хватит до корабля. Всё понял?

Они подошли к Пьеру и Шуфу. Кадарчан крепко обнял обоих и, сказав «увидимся», исчез в толпе.



4.

– Иркмаан! – обратилась Ченэйдэ к собравшимся. – Сейчас звукоизолирующее поле будет отключено. Мы должны соблюдать тишину – до тех пор, пока не захватим охрану посадочных площадок!

Тишина наступила мгновенно, люди словно перестали дышать. Все понимали, что на кон поставлена жизнь каждого – и не только их жизнь.

К Лалору подобралась Ченэйдэ. Она подала ему контейнер размером с кулак.

– Что это? – прошептал Лалор.

– «Паучки». Идём.

Лалор оглянулся на Пьера и Шуфа и увидел, как к ним выбрался из толпы уже виденный им только что воурианец.

– Я провожу их, идите, – шепнул он Лалору.

Лалор пошёл с Ченэйдэ, вскоре к ним присоединился Кадарчан.

Свет остался позади. Шагая вдоль рельсов, все трое оказались в незнакомой Лалору выработке, размеры которой терялись в темноте. Ченэйдэ и Кадарчан двигались почти бесшумно, и Лалору приходилось ставить ноги очень осторожно, чтобы не нашуметь, но при этом не отстать от них.

Они прошли около тысячи шагов и свернули. Впереди показался белый искусственный свет. Все трое прижались к борту выработки. Ченэйдэ знаком показала Лалору, что контейнер надо поставить в нескольких шагах впереди и снять крышку.

Слегка робея – он вовсе не хотел, чтобы «паучки» набросились на него, – Лалор повиновался. Установил на почве контейнер, осторожно снял крышку и отступил к Ченэйдэ и Кадарчану.

Несколько мгновений ничего не происходило. Потом послышалось шебуршание, и через край контейнера стало перетекать что-то мелкое, словно ручей из чёрной икры. С невнятным шорохом этот «ручей» быстро проложил себе дорогу в сторону искусственного освещения и иссяк.

– Контейнер надо забрать, – одними губами прошептала на ухо Лалора Ченэйдэ.

Он кивнул и приблизился к опустевшему контейнеру, осторожно заглянул в него. Ни одной «икринки» не осталось внутри.

Ченэйдэ забрала у него контейнер, надела крышку. Все трое напряжённо прислушивались. В какой-то момент им послышались неясные голоса, которые почти сразу смолкли, и снова наступила тишина. Они ждали, и всё было тихо.

– Идёмте! – одними губами сказала Ченэйдэ.

Они двинулись вперёд и ещё через полторы тысячи шагов вышли к перегораживающей выработку решётке. За ней размещалась камера охраны – довольно большое помещение, но меньше того, которое Лалор видел у главного ствола, когда его водили чипировать.

Здесь стояли столы с экранами наблюдения, в креслах лежали люди – в свободных позах, и все, казалось, спали или были мертвы. «Паучки» напали в тот глухой час ночи, когда охранники были побеждены неодолимым сном, и поднять тревогу оказалось некому.

Убедившись в этом, Кадарчан достал похожий на нож предмет, прижал «лезвие» к верхнему из трёх замков на решётке, потом к среднему, к нижнему. Ченэйдэ и Лалор отворили решётку и отвели её, ржаво заверещавшую, к борту.

Охранники не пошевелились.

– Быстрее! – сказала Ченэйдэ.

Она и Кадарчан кинулись к столам охранников, принялись нажимать какие-то клавиши. Лалор осторожно обошёл несколько столов, рассматривая людей и заглядывая под кресла. Он пытался увидеть «паучков», но даже в таком резком свете не смог рассмотреть ни одного.

– Лалор, – приказал Кадарчан. – Приведи остальных, скажи: всё в порядке.

Больше можно было не бояться громких звуков, и Лалор выбежал в выработку, которой они пришли.



5.

Когда Лалор вернулся в сопровождении пленных, Ченэйдэ объявила:

– Иркмаан! Сейчас мы включим силовое поле, чтобы юнседовцы не могли подойти к нам из выработок шахты. Пожалуйста, пусть никто не стоит за решёткой, иначе его отбросит полем из камеры охраны назад в выработку!

Люди встали плотнее, Кадарчан переключил что-то на пульте. Лалор оглянулся на распахнутую решётку, надеясь увидеть это непонятное «поле», но не изменилось ровным счётом ничего. Он осторожно приблизился к ней, протянул руку и, к своему изумлению, упёрся пальцами во что-то твёрдое. Это потрясло его. В душе он не слишком-то верил во все эти «поля». Он надавил на невидимую стенку плечом и не смог продавить её. С тем же успехом можно было толкать скалу.

Тем временем собравшиеся пересекли камеру охраны и подошли к другой перегораживающей проход решётке. Кадарчан без затруднений открыл её, и через несколько десятков шагов люди оказались на посадочной площадке клети.

Что-то зашумело – это пришла в движение клеть. Где именно, внизу или вверху, было непонятно.

– Сначала поднимаются люди с нижних горизонтов, – громко сказала Ченэйдэ, – потом мы, потом те, кто выше нас.

Другого выхода из шахты, кроме лифтов, не существовало, и кто-то спросил:

– Значит, теперь нам надо ждать?

– Да. Корабль уже на месте.

Она говорила так, словно ей тоже предстояло бежать. Лалор сжал зубы и отвернулся. Ему было больно.

– Лалор! – окликнула его Ченэйдэ.

Он пробрался к ней и Кадарчану.

– Лалор! – сказала Ченэйдэ, беря его за руки. – Я хочу, чтобы ты знал: то, что ты предлагал с «паучками», полностью удалось.

Ну, хоть это сумел он сделать для её безопасности! Впрочем, какая тут безопасность, среди всех этих обвалов, ядовитых газов и отравленных испарений сочащейся сверху воды, в рудничной пыли, разъедающей и глаза, и лёгкие!

Он всмотрелся во весь облик Ченэйдэ – ему так редко случалось видеть её на свету! В лицо под слоем чёрной въевшейся пыли, в скрученные на затылке волосы неопределённо-бурого цвета, в истощённое тело, кое-как прикрытое драными лохмотьями. Она могла вот сейчас подняться наверх вместе с ним и взойти на борт корабля, наверняка место для одного лишнего человека там бы нашлось, и вернуться домой, к сыну и мужу. И не она одна – все сопровождающие могли бы так сделать. И не сделают. Потому что здесь работает сопротивление, которое должно противостоять юнседовцам и помогать тем, кто мог иначе погибнуть.

«Хорошо, что все маячки наблюдения выключены и чипы уже никто не активирует! – подумал Лалор. И тут в голову ему пришло сопоставление: – Стимулятор надо принять в лифте, и только с этого момента чипы можно считать заблокированными. И принять стимулятор раньше нельзя – иначе его действия не хватит до корабля. А до лифта чипы в любой момент могли активировать охранники, если бы увидели нас! А нам ведь предстояло бежать без помощи «Икса», и если бы рутийца не прислали к нам так вовремя, вполне вероятно, так бы и случилось...»



6.

– Внимание! – сказала Ченэйдэ.

Зашумело совсем близко, и двери клети начали открываться. Сопровождающие принялись подводить и едва ли не вталкивать в кабинку своих подопечных, напоминая каждому о стимуляторе и экранирующем приборе. Лалор, не сдерживаясь больше, по-мальчишески бросился Ченэйдэ на шею.

– Прощайте, прощайте, спасибо вам! – взволнованно говорил он. – Прошу вас, останьтесь живы, пожалуйста!

Она прижала его к себе – и оттолкнула:

– Время, Лалор!

Она вложила его руку в руку Кадарчана.

– Давай, ты идёшь? – поторопил Кадарчан.

Но Лалор приостановился. Он услышал в стороне металлический звон, словно меч уронили на камень.

– Я сейчас, – пробормотал он, пытаясь разглядеть среди людей упавший предмет. Если это правда была какая-то металлическая палка, он не был бы безоружен.

Он шагнул в толпу ещё не успевших погрузиться людей, и его обнял Шуф.

– Спасибо! Я знаю, что выкупил меня ты! – горячо зашептал лул.

Лалор поспешно ответил на его объятие.

– Мы увидимся на корабле, – ответил он и, сделав ещё несколько шагов, запнулся о предмет, привлёкший его внимание. Металлический стержень побольше двух шагов длиной лежал, сбитый кем-то, под ногами. Лалор поднял его, с удовольствием сжал в кулаке. Отлично. Это получше парализатора!

Он почувствовал на себе взгляд Ченэйдэ и поспешно шагнул к клети. На прощанье махнув Ченэйдэ рукой, он втиснулся внутрь. Клеть рванулась вверх.

Всё ещё довольный своей находкой, Лалор увидел, что люди разрывают мягкие оболочки на выданных им «шариках», и только тогда спохватился. Оболочка разорвалась легко, шарик оказался кисло-сладким, необычайно приятным на вкус, особенно после безвкусных концентратов и полугорькой воды. Следуя примеру своих спутников, Лалор сжал в пальцах диск и приложил его к лохмотьям рубашки. Тот прилип, стал тёплым.

Тем временем подъём закончился, клеть остановилась, и распахнулись двери. Вдохнув полной грудью и рассмеявшись, Лалор вместе со всеми выбежал наружу и оказался в каком-то гулком помещении. Но впереди светлел большой проём. Все устремились туда. В лицо ударил холодный бодрящий ветер. После постоянного плотного тепла рудника он пробрал до костей, и ничто в мире не было прекрасней этого.

Позади клеть снова с шуршанием проваливалась в шахту. Из глубокой черноты неба в лицо Лалору засверкали звёзды, крупные и яркие.

Звёзды! Великая Бездна!

Впереди, не далее, как в двухстах шагах, темнела островерхая громада космического корабля. Люди бежали к нему, поднимались по ступенькам и исчезали в круглом проёме люка.

Смеясь от радости, Лалор глотал холодный воздух. Он остановился, каждым нервом соприкасаясь с окружавшим его богатым и щедрым миром. Позади, в надшахтном здании, залязгали, открываясь, двери, и Лалор отошёл в сторону, пропуская новоприбывших. Клеть отправилась вниз, и Лалор вернулся, пытаясь разглядеть в темноте, что находится внутри этого загадочного надшахтного здания.

Он увидел неясные очертания немного подсвеченного пульта, лежащих в беспамятстве охранников.



7.

Что-то зашумело снаружи, и Лалор поспешно вышел. По ту сторону надшахтного здания приземлялся ещё один космический корабль. По сравнению с кораблём пленных он был маленьким и вскоре исчез за зданием. В то время, как двери клети снова открылись, выпуская пленных, шум двигателей нового корабля стих.

Это не понравилось Лалору. Ни о каком втором корабле речи при подготовке не было. Он обошёл здание, стараясь разглядеть в свете звёзд, что происходит. Ему становилось трудно дышать, эйфория таяла. Это стимулятор заканчивал действие.

Лалор увидел, как на маленьком корабле открывается люк и на землю падает трап, как на трапе появляются несколько человек в шлемах.

«Это пираты, юнседовцы», – подумал он. Надо было предупредить остальных, поднять тревогу, но что и кому следовало говорить? Никого из сопротивления не было наверху, ускорить подъём пленных не представлялось возможным. Лалор поднял руку, в которой сжимал металлический стержень. Да. А он-то вооружён. И он из сопротивления.

Трое юнседовцев побежали от своего корабля к надшахтному зданию – Лалору навстречу. Он поудобнее перехватил стержень и вышел им навстречу.

Он привычно ожидал, что они отпрыгнут, выхватят своё оружие, но этого не произошло. Они бежали к нему, словно не видя. Лалор встал у них на пути, несколькими сильными ударами почти без размаха свалил с ног двоих. Третий наконец-то отпрыгнул, и Лалор прыгнул за ним, настиг и свалил, попав стержнем между плечом и шлемом. Но двое предыдущих уже поднялись. Они озирались вокруг, словно не понимая, что происходит. Один из них скинул за спину шлем, вскрикнул, указывая на Лалора рукой, и полез в кобуру за бластером.

Лалор бросился на него и одним ударом проломил ему голову. Ни сострадания, ни страха не шевельнулось в его душе. Он подскочил ко второму, снимавшему шлем, и рубанул его раньше, чем тот успел закончить своё действие. Тот рухнул, корчась и кашляя.

Оставался третий. Он тоже должен был уже встать. Где же он?

Лалор оглянулся. Третий бежал к своему кораблю, а оттуда ему навстречу бежали ещё двое.

Троих Лалору было сейчас уже не одолеть. Он развернулся и кинулся к кораблю, где находились его товарищи, те, у кого ещё действовали стимуляторы. У них были парализаторы, чтобы остановить юнседовцев.

Он увидел, как вокруг него замелькали яркие зелёные лучи – это стреляли юнседовцы, услышал торопливый бег нескольких пар ног. Ища защиты от лучей, он завернул за угол и заскочил через широкий проём в надшахтное здание. Юнседовцы забежали за ним, но бросились не на него, а туда, где слабо светился, выдавая своё местонахождение, пульт.

«Они хотят поднять тревогу и, наверно, включить силовое поле, чтобы не дать выйти тем, кто ещё поднимается!» – понял вдруг Лалор.

Он прислушался, стараясь определить, глубоко ли сейчас клеть и успеют ли пленные подняться раньше, чем это произойдёт. И его поразила тишина. Клеть не двигалась. Подъём был закончен!

Ликование заполнило его душу. Он сумел, он задержал пиратов, и они ничего уже не сделают!

Лалор закашлялся, ловя ртом воздух, тело пробивала дрожь. Сжав в руке свой верно послуживший «меч», он побежал к кораблю, догоняя последних, кто был уже на полпути к трапу.

Но какая-то сила сшибла его, приподняла и бросила оземь. Это юнседовцы включили вокруг надшахтного здания силовое поле.



Когда Лалор приподнялся, у него гудела от удара голова. Дышать было нечем. В смутном свете звёзд он увидел, что трап корабля убран и люк закрывается.

Экранирующий диск на его одежде сыграл с ним в этот раз плохую шутку – приборы корабля не смогли «увидеть» последнего беглеца.

Вспомнив, что юнседовцы должны считать, будто пленные похищены, Лалор последним усилием содрал с себя экранирующий диск и широким размахом зашвырнул его куда-то в темноту, в щебень и камни. Он не надеялся, что корабль вдруг откроет люк и его подберут. Кадарчан поднялся на борт одним из первых и среди двухсот человек не сразу разберётся, что Лалора нет на борту, другие или слишком слабы, или вовсе не знают его и помнить о нём не могут.

Что ж, несмотря на все старания Ченэйдэ, он всё-таки не попал в любимую ею цивилизацию – и да помогут ему Боги, ибо теперь свобода и само существование его родной планеты держались на краю пропасти.