Почему молчат камни ч. III. Письма 6

Письмо 9.
2 ноября 1987 Атлантический океан, насупротив Шотландии, на переходе

Здравствуй, Аленушка-голубушка!
Пишу тебе неожиданно и коротко, у на  длинный переход более 20 суток, а тут совершенно вдруг случайный встречный транспорт, идущий в Мурманск, вызвался взять у нас почту. Я объявил сейчас по трансляции экипажу о том, чтобы в течение получаса письма сдали мне в каюту, и сам присел на краешек кресла, чтобы и на старте быть для беготни, и хоть страничку тебе написать.

У нас тут острейшая нехватка политработников, поэтому нас терзают и бросают во все прорехи. В августе я очень удачно улетел из Москвы сразу же как приехал в а/п «Шереметьево», а утром в Мурманске выяснилось, что меня уже трое суток с собаками-ищейками разыскивает «Мурманрыбпром» и горвоенкомат, поскольку затеяны большие военные учения и призываются старшие офицеры запас а из плавсостава рыбаков и торгового флота.  В общем, через три часа после того, как я объявился, меня уже размещали в каюте военного корабля в Североморске, потом суматошные авралы на рейде — и океан. Впечатлений масса, ракетные стрельбы и прочее.
Поскольку я необычайно, ну просто осточертенно «везучий», то совершенно естественно, что по возвращении с «войны» у нас в управлении на отходе в рейс оказалось аж три БМРТ и все без комиссаров. Заикаться об отдыхе в таких условиях бесполезно и я, повозмущавшись вдоволь, через сутки ушел в рейс.
Тут «.. и труба пониже, и дым пожиже». Пароход старый, тихоходный, делает последний рейс перед капитальным ремонтом.
Идем мы на 140 суток в Центрально -Восточную Атлантику (мы так и говорим ЦВА), будем ловить сардину между Канарскими островами и остовами Зеленого Мыса напротив Западной Сахары и Мавритании. Приход в Мурманск 5 марта.
Потом, под эгидой перестройки, курсы повышения квалификации, переаттестация и ...море?? ...отпуск??
Ну до этого еще надо дожить — и без травм, без аварий, без кораблекрушений, без невозвращенцев, без политических беженцев )ох, уж эти соблазнительные Канары!)

У меня тут есть методика точного расчета биологических ритмов человека со дня рождения. Сейчас рассчитываю и черчу свой график, потом сделаю такой же тебе — сравним синусоиды — но ты обязательно сообщи мне точное время своего рождения вплоть (!) до часов. Обязательно!!
Ну, все. Обнимаю тебя и целую,
твой — Виктор

Письмо 10.         
Ноябрь 1987 года.      Гренладское море, 74053, северной широты, 12022, западной долготы

Повремените.
Не сетуйте, что не сказали
каких-то самых важных, главных слов,
поскольку в безысходной горечи прощаний
Вы мне, я Вам — мы не могли сказать их…
А сейчас-
пусть в вашей комнате зажгутся свечи, пусть будет музыка, хотя бы легкий отзвук…
и пусть кофеварка шумит еле слышно,
пусть черный кофе даст свою белую пену…
Я хочу Вам сказать…

Безмолвен океан.
Идет корабль по звездами.
А я стою у борта, как у края жизни,
и мысль от мысли -
словно сигареты — зажигаю.
И не отбросить их!
Они горят во мраке, мои мысли, летят в холодном мраке, появляясь
между водой и бесконечным небом,
между началом и концом
вот этой утомительной полярной ночи.

Но мысли..
- мысли непереводимы.
Ну как перевести летящий ветер?
И неужели кто-нибудь на свете
мою тоску и боль переведет?
И все же здесь -
мои ночные мысли. Здесь они!
Мерцают их глаза болезненно
и зубы лунные, готовые вонзиться…
Я слышу как стучат они ожесточенно!
Они стучат мне в сердце, готовое взорваться…

Моряки говорят, -
есть на свете два моря:
одно перед нами — вот это,
где полон жизни свежий воздух,
другое там — за горизонтом.
И это -
воспетое в тысячах лет,
дает на желания, силы и радость;
здесь чистого неба простор
и блеск серебристой волны;
Вселенной всепроникающий свет…

А другое!
Там бездна жестокого духа!
Будто проклятый «Летучий фрегат!
Там носится в поисках жертвы
вечная мука людская.
Там все шторма — девятибалльные!
Там — ненависть, злоба, как вихри,
всё кружат, вздымаясь столбами,
над островками сознания…
Там — все дороги опасные!
Там — да хранят вас ваши талисманы!

Нет! - хватит.
Лучше, пожалуй, «вопросы-ответы».
Мой зодиак? - Их даже два: Весы и Скорпион.
И этим, в общем, можно объяснить
Ту мрачность, что в моих словах довлеет…
Возраст? -
Уже дорога длинная и снег мой близок.
А чувства одиночества теперь
не знаю, как смогу преодолеть.
Печалюсь, что со мною Вас нет рядом,
и, думая, о Вас все время вспоминаю…

А помню ли? -
Конечно помню — склон горы, луга, березы…
Я такой молодой и смешной со своим «Боливаром».
И я самый счастливый грешник
на этой грешной счастливой земле!
О! - как я помню Вас,
такую беззащитную в моих руках неловких!
Там скалы охраняют до сих пор
следы костра, который освещал нас…

Все помню!
Перебираю в памяти, как было…
… и радость встреч, и бесконечность разговоров…
… и восхищенье Вами.
Потом… разлук столь тягостное время…
А сколько их, разлук!
Мне прошлое не кажется привидившимся миражем,
но Время! - как оно стремительно!

Однако снова океан, работа, десятки тысяч миль.
Все также далека моя дорога к Вам …
Я Вас люблю! … и тот цветок...когда-нибудь… возьмите...

Аленушка-голубушка!
Это, явственно, не художественное произведение, а, скажем, телеграмма от меня к тебе, написанная в своеобразной форме потому, что прозой так не скажешь. Прозой мы с тобой при встрече будем разговаривать. Впрочем, если мне не изменяет память, вслух я таких монологов никогда не произносил и едва ли произнесу. Где их взять вслух — такие слова? Прозу оставим для… прозы, со всеми её сложностями.
Крепко целую — Виктор