Поздняя осень 1941-го

ФРАГМЕНТ ИЗ КНИГИ "КАЛИБР ПОБЕДЫ"

Из воспоминаний гвардии капитана Ивана Петровича Щербакова
(28.10.1923-10.06.1964)

Пенза. Осень 1941 года. Пензенское артиллерийское училище.

...Параллельным курсом случалась отдельная «песня». Наиприятнейшее времяпрепровождение – танцы!
Это было нечто. В рутине курсантских будней изредка происходило из ряда вон выходящее событие. Среди монотонных занятий настоящий маяк на линии горизонта. Вспышка света. Взрыв! Буквально все нарушители дисциплины, получившие наряды вне очереди, старались к вожделенному дню отработать наказание. Не дай бог, если старшина надумает оторваться именно на твоей душеньке и запретит посещение долгожданного действа.
До красного уголка местного клуба тоже надо ещё умудриться дойти. Путь лежал вдоль высоченного забора, огораживающего территорию идеологического детища Советской власти. Хотя понятно, что для мальчишек и сам чёрт не страшен. Что значит для сорванцов перемахнуть через препятствие – на раз плюнуть. В связи с экономией электричества на столбах вдоль мрачной улицы лампочки не горели. Но если присмотреться, можно увидеть оголённые ржавые пустые патроны с разбитыми стеклянными колбами. Темнота – друг хулиганов и молодёжи. В невзрачных домах повсюду наблюдались закрытые ставни. Хоть глаз выколи – кромешный мрак. Нигде в округе ни звука из обжитых подворий. Удручающее гробовое безмолвствие. Одно радовало: от мерцающих звёзд можно разглядеть роскошные отсветы с начищенных до блеска сапог. Постарались – суконной бархоткой кирзачи натёрли до первоклассного состояния. Любо-дорого посмотреть.
Поздней осенью выбирать не приходилось. Путь-дорожка шла по хлипким деревянным тротуарам. И справа, и слева угадывалась непролазная грязь. Ступишь, глубина по колено. Горбыли, как обычно, плоскостью укладывались кверху, опираясь полукружиями на трухлявые поперечины. Шатко-валкое хозяйство закреплялось гвоздями. Однако «народные умельцы» кое-где повытаскивали крепёжные стяги, в результате доски расползались. Неширокое полотно в настиле прогнулось. Некоторые половицы совсем прогнили, а в других местах их не было совсем – алчные крохоборы успешно «прихватизировали» до личного хозяйства. Интересная забава, скажу вам. Чтобы не попасть между досок ногой и не шагнуть в темноте в глубокий провал, нужно всё время смотреть себе под ноги. Здесь главное условие – глядеть строго вниз и не пялиться по сторонам.
В бревенчатой избе смачно пахло мышами и нафталином. Видимо, заведующий красным уголком ответственный человек. Борьба за сохранность социалистического имущества у него была на первом месте. Молодец. Прямо по курсу сначала шёл узкий и тёмный коридор, а дальше двупольные двери распахивала большая комната, освещённая несколькими керосиновыми лампами.
В углу просторного и слабо освещённого ленинского зала при тусклом свете поблескивали духовые трубы – парочка медных и один никелированный раструб. Большущий барабан стоял невостребованным в углу. Конечно же, поражали своим видом музыканты – важные персоны из старших классов соседней школы. Сосредоточенные детские лица выражали гордость от собственной значимости на пафосном мероприятии.
Обычно перед началом танцев представитель из райкома партии толкал непродолжительную пламенную речь о победе всеобщего коммунизма и низвергал на головы оккупантов полуматерные изощрённые проклятья. Все уже привыкли к подобным высказываниям и с нетерпением ждали начала вечеринки. В конце концов, оркестр брал всё внимание на себя.
Солисты зашевелились, подняли трубы на узкие плечи, пару раз пробно дунули в мундштуки и наконец-то выдули небольшое количество нестройных звуков. Оркестр настраивался, пытался попасть в ритм. Ребятишки освоились быстро, заученно попадая в такт. В результате выдали что-то похожее на полувоенный марш или фокстрот.
Молодёжь, курсанты, стоявшие по периметру стен и около входных дверей, стали разбираться на пары. Танцевали в основном девчата друг с другом. Гвардейцы мужского пола выходить в круг не торопились и нещадно смолили папиросами. Дым стоял коромыслом. Духота несусветная. Пот лился градом. Для парней процедура курения была, пожалуй, важней самих танцулек. Зато охочие до переплясов девчата-подружки, не стесняясь, выходили в круг. Не снимая кепок, поддёвок, полушалков, молодёжь от души шваркала по дощатому некрашеному полу старыми отцовскими сапогами, растоптанными баретками, свиными ботинками. Музыканты-духовики от души фальшивили на медных трубах. Праздник жизни обычно удавался. И в этот раз драки между местной пацанвой и курсантами артучилища не случилось. Все были довольны.
Личного времени по расписанию, как всегда, не хватало. Через два часа следовало явиться на построение. Минуты счастья упорхнули в мгновение ока. Протанцевав напоследок ещё раз, с сожалением взглянув на школьный оркестр, мы вышли на улицу через тот же самый неприветливый тёмный коридор. Кругом черно, безнадёжно хмуро, гнетуще тихо. Даже собак, которые облаивали бы проходящих вдоль забора курсантов, не видно.
Довоенная Пенза осталась в памяти невесёлой: с грязными разбитыми дорогами, деревянными тротуарами, хмурым ночным небом, запахом грызунов, нафталиновых ароматов, школьным духовым оркестром и танцами при свете керосиновой лампы.
Уникальное время осени 1941 года осталось навсегда в сердце потому, что являлось пограничным мироощущением водораздела «до» и «после». Совсем скоро напряжённые человеческие впечатления вытянутся в струну. На кон будет поставлена извечная дилемма: быть или не быть на бренной земле...