На части

    Автор сидел перед редактором, сложив руки на коленях. По стойке смирно сидел. Хотя, наверное, надо было встать. Ведь по стойке смирно стоят, а не сидят.
А редактор перечитывала вновь и вновь малюсенький рассказик автора, в котором находила и находила нестыковку за нестыковкой. А ещё очень часто редактор говорила:
     -Нет ну не верю, ну такого не могло никак произойти. Я хорошо знаю Евгения Анатольевича, о котором вы пишете. Он не мог так сказать. Вы вот пишете, что он сказал: «А ну-ка подойди ко мне, старый развратник». Евгений Анатольевич всегда всех исключительно на «вы называл». Значит надо написать, а ну-ка подойдите ко мне, старый развратник! Исправьте.

     Автор кивнул головой. Редактор посмотрела на него поверх очков и хмыкнула. Усов у неё не было. Но если бы были, то хмыкнула бы в них.
     -Так, дальше вы пишете, что ноябрь был дождливый. Неправда, ноябрь в том году, о котором вы ведёте повествование, выдался тёплый и солнечный. А вдруг читатель поднимет сводку погоды за тот период, как мы с вами ему в глаза посмотрим? Так что здесь надо подправить.

     Автор снова кивнул, и снова хмык в усы. Ну вот точно усы на мгновение появились. Автор тряхнул головой. Усы у редакторши исчезли.
     - Дальше. «Он провёл рукой по ее спине и почувствовал, как впилась ей в кожу застёжка от лифчика»
     Редактор усмехнулась вновь. Автор закрыл глаза, чтоб не видеть усов.
     - Вот, ну мужик и есть мужик. Через свитер застежку он не мог почувствовать. Заменить свитер на блузку. Или убрать этот эпизод совсем, - с неудовольствием заметила редакторша.
     -Вот вы снова пишете, - продолжила она, - «Подошли они к колодцу». Не могли они к колодцу подойти. Нет в той деревне колодца. Родник у них. Опять нестыковка у вас. И ещё вот тут вот. «Матери директора овощебазы юбилей гуляли». Нет! Не юбилей у неё был. А семьдесят четыре ей в том году стукнуло. Я точно знаю. Я посчитала. И люди посчитают, - и снова «хмык» в усы.
     -Так, дальше пишете «урок географии прошёл». Ну послушайте, ну все же знают. Что не было учителя географии в школе пару лет. Ну что ж у вас такая нестыковка-то опять. Эпизод надо убрать. Или заменить урок географии на урок литературы. Какая разница-то, - и  снова «хмык», и снова автор закрывает глаза.
     -Ну чего сидим? Работать, работать идите! Некогда мне тут с вами разговоры беседовать, - редакторша вытащила сигарету из пачки и нервно прикурила.

     Вышел автор из кабинета. И решил, что больше писать он вообще не будет. А если и будет, то публиковаться точно не станет. Пришел автор домой, а там жена.
     -Ну что? - спрашивает.
     Рассказал он ей все честно. А она ему:
     -Да ты что? С ума сошёл. У меня расчёт на эти деньги.
     - На какие деньги? - опешил автор. - Я - никто. Тем более и не взяли мой рассказ. Много переделать надо, а я не хочу.
-Как это не хочешь? Ты что ополоумел? - жена села на своего коня.
«Теперь не скоро успокоится!» - подумал автор.

Заглянул он в социальную сеть, а там тоже сплошные советы и рекомендации, как надо писать. Какой конец, чтобы был у рассказа. Сколько действующих лиц должно быть. Вплоть до того, кто во что одет будет.

     Вышел автор на балкон, широко раскрыл руки, поднял голову к небу и взмолился:
     -Господи, ну зачем ты мне дал это умение? Немолод я уже. Вынесу ли? Автор встал на колени, склонил голову, прижал руки к груди, - Но если есть на то воля твоя, Господи, то я буду писать! Подчиняясь только твоей воле, Господи! Прошу, дай мне понять, где твоя рука, Господи, а где от человеков.

Зарыдал автор горько, надрывно и больно! А потом лёг на голую балконную плиту и уснул. И приснился ему удивительный сон, в котором пишет он рассказ, а люди стоят внизу под балконом и ждут рассказ этот. А автор выходит и читает. И те, кому нравится - слушают, а те, кто разочарован, уходят. И главное, автор с радостью принимает тех, кто остаётся, и с радостью же отпускает тех, кто уходит.