Глава 1 О дикарях и сталкерах. Ч. 3 Беды

Проснувшись рано утром, я быстро привел себя в порядок, залез в свой брезентовый костюм, нацепил рюкзак и собрался уже направляться к бару, но за порогом моей комнаты образовалось препятствие:
- Мое почтение, мсье Барский!
Я помахал рукой начальнику убежища, спешащему мне навстречу.
- Короленко, ты так вовремя! – он, запыхавшись, остановился и оперся о мое плечо, вытирая пот с лица рукавом пиджака – беда друг мой, беда!
- Мсье Барский, я не успел даже выйти за порог дома. Успокойтесь вы уже! Давайте мы присядем в баре и по порядку, складно, с пунктуацией, вы расскажите, что такое стряслось? – я повел его в сторону питейного заведения.
Дойдя до пункта назначения, я усадил коменданта-паникера за столик. Рогова в баре еще не было.
- Да, да, сейчас. Все сейчас расскажу. Ох. Эй Борис! – он развернулся в сто-рону барной стойки – водки! Водки неси!
Значит что-то совсем плохое. Наш комендант паникер еще тот, но когда он начинает просить сорокоградусной – все, у меня будет забот полон рот. Сам он по себе всегда нервный. Глаза вечно крутятся туда – сюда, всех осматривает и быстро отворачивается, в руках что-то теребит, а передвигается быстро мельтеша короткими ногами. Роста он не высокого, толстенький мужик шестидесяти лет. Всегда выбрит, помыт, не снимает коричневый пиджак, который как-то умудряется держать в весьма приличном виде.
Бармен Борис долго себя ждать не заставил.
- Вот что случилось. Ох! – комендант опрокинул стакан и даже не поперхнулся – ФВУ накрылась.
- Чего? Как? – я почувствовал пробежавший по всему телу укол.
Фильтры не работают…
Ого. Это же восстановить надо в самые кратчайшие сроки, иначе в убежище не будет поступать чистый воздух.
- Ну что как? Ну вот так! Техник сказал, утром пришел, а они все! – Барский вцепился мне в воротник и слегка завыл – Все! Это конец!
- Да спокойно, мсье Барский – я аккуратно отцепил его руки от себя – пойдемте, глянем.
Мы направились в другой конец убежища, где располагалось отделение ФВУ.
В помещении над главным фильтрационным агрегатом уже вовсю пыхтел за работой техник Семеныч. Тощий и очень лохматый, в очках размером с гаечный ключ на тридцать два, которым снимался кожух фильтра, технарь походил на колдуна. Позади установки дымил своей самодельной папиросой Михалыч, о чем-то хрипя своими табачными ритмами.
- Михалыч! Итить твою за ногу, – завизжал Барский поросячьим воем, – за-чем ты марево тут развел своим дымом? Воздух беречь надо, ФВУ не работает же! Дурила!
Коменданта убежища трясло и заливало холодным потом, он то и дело норовил каждому из присутствующих дотянуться до воротника и начать истошно трясти свою жертву, заливаясь истерикой.
- Прекрати, Жора! – словно гром, Михалыч окатил Барского приказным то-ном.
Начальник убежища опешил, свесил руки, пару раз заикнулся и уже гораздо спокойнее и менее нервно затараторил:
- Петенька, милый мой, ты на меня не ори – комендант лепетал, как обиженный мальчуган – ты лучше скажи, нам сразу тут всем помереть?
Михалыч махнул на него рукой, выругался, плюнул и, обогнув застывшего коменданта, подошел ко мне.
- Да? – я поднял на механика свои полные непонимания происходящего глаза.
- Тебе придется слазить в вентиляцию, то есть в саму шахту – он как-то слишком по-свойски хлопнул меня по плечу и хмыкнул.
- Проблема то в чем?
Я искренне потерял всякую надежду на логическое объяснение случившегося и безучастно просто поглощал лишний воздух в этом пропитанном дымом и паникой помещении. Первым делом в голову приходил вчерашний разговор с Роговым.
Проблемы с ФВУ…
Где-то снаружи…
- Вентилируемся мы в пол силы – начал прояснять ситуацию Михалыч.
- Это как понять?
Тут ко мне подошел Семеныч и, молча, указал на разобранный агрегат воз-душного фильтра. Нагнетательный вентилятор, предшествующий перед послед-ним в ряду очистки фильтром, крутился так, будто бы ему не давали набрать обороты и попросту сдерживали.
- Кажись, он воздух втягивать не может – продолжил Михалыч – пройдись-ка ты вдоль внешнего воздуховода прямо до вентшахты. Погляди, что там такое. Все, что находится в пределах убежища, мы с Семенычем проверили, дальше требуется помощь сталкера. Ты ж помнишь, как в прошлом году паскуды Юрку утащили там? Царствие ему небесное!
- Помню.
Я сошелся понимающим взглядом с техником Петром Михалычем немым посланием «давай действовать пока комендант не начал трясти всех и вся» и я развернулся к выходу из фильтровентиляционной комнаты.
Проход поступающего снаружи воздуха, для дальнейшей очистки в ФВУ, проходил от вентиляционных шахт, что были на поверхности и представляли собой небольшой кубический домик с решетками, на малой глубине, примерно метра три, к фильтрам предварительной фильтрации, а затем уже почти очищенный воздух поступал в основные фильтры убежища. В воздушных ходах спокойно мог разгуливать человек, как и мог спокойно забраться кто-нибудь незваный. Такое редко происходит, но из-за прошлогоднего случая нападения обезумевшего зверя с поверхности на техника, который вышел проверить первичный насос, для работ в воздушных шахтах не рекомендовано выходить одному и без оружия. В вентшахту мог залезть только небольшого размера зверь, но постапокалиптичная природа изменила и маленьких представителей фауны в опасных для человека существ.
- С тобой идет Семеныч.
Я уже собирался выходить из предбанника убежища в технические ходы, ко-гда меня догнали техники. Разговаривал из этой пары мастеров только Михалыч. Напарник хриплого старца мастера был немым, собственно и выглядел он чудаковато, зато свое дело знал и исполнял беспрекословно. Не можешь перечить – молча делай дело. Каламбур, однако.
- Ну идем, мсье Семеныч – я кивнул патлатому спутнику.
Мы попросили охранников закрыть за нами гермофорточку и отправились вдоль металлической облицовки технического тоннеля к гермозатвору путепровода для воздуха.
Интересно, Рогов сейчас пытается меня разыскать? Или он подождал, не дождался и гордо покинул наше убежище? Очень несвязанное событие, что и грешить на его странности не хочется.
В Госпитальном убежище проблемы с ФВУ, с этой проблемой к нам приходит Рогов и просит помощи, так как этот человек уверен в диверсии системы очистки воздуха в их убежище.
Таким образом, он неумело отводит от себя подозрения и хочет чего-то еще. Чего именно?
Узнать о моих схронах на поверхности или о проверенных мною местах для добычи ценностей?
Я вот что думаю – в последнее время баланс дружелюбия между народами различных убежищ принял шаткое положение. Много конфликтов за неизведанные территории необжитых частей сети убежищ, продовольственные конфликты, торговые и тому подобное.
Неужели дело движется к более дерзким выяснениям отношений? Они забыли, до чего подобное доводит? Не от итога ли такого выяснения отношений мы все словно дикие крысы забились в эти искусственные норы?
Когда же человек ответит на эти вопросы и поймет, что пора бы уже изменить потоки эгоистического самопознания и перейти к попыткам снова обуздать этот прекрасный мир над нашими сырыми недрами.
Природа включила для нас процесс ликвидации через наши же жадные до сверхгосподства никчемные мозги. Царица всего сущего совершила ошибку, подарив нам безграничные эмоции и высокоразвитые чувства. Произошла генеральная уборка ее дворцовых покоев. Новые господа Земли не имеют сверхразума. Они опасны лишь для людей, изгнанных умников, думавших, что они тут короли, новые виды способны жить и не угнетать создателя, а друг с другом они существуют по равноправной договоренности. То, что есть у другого, но нет у тебя, они не навязывают себе как желанное, это воспринимается как логично розданное приданное от создателя.
А человек норовит отобрать у человека что угодно, даже если это ему не нужно.
Вот мы и дошли до лестницы в вентиляционную шахту. Хорошо идти, витая в собственных мыслях. Семеныч не отвлекает, лишь сопит себе под нос, да очки поправляет, шумит инструментом в сумке.
Я залез первым.
- Вот это детектив!
Воскликнул я, когда увидел, что все решетки для прохода воздуха забиты ли-стами металла. Мое тело невольно вздрогнуло, кольнуло знакомое по сегодняшнему утру ощущение нежданного негаданного. Я поглядел вниз с лестницы на недоумевающее лицо техника, тот лишь развел руками.
- Так, Семеныч, сиди тут и не шевелись, я тут все внимательно изучу, и тогда ты начнешь ломать эти железки.
Листы были приколочены снаружи. Воздух с трудом поступал сквозь прочие щели в самой конструкции. Поэтому-то вентилятор едва ли тянул поток.
Я аккуратно нащупал створку решетки вентшахты, отодвинул засов и крикнул Семенычу:
- Дружище, я разведаю, теперь вообще не дыши.
Надеюсь, он кивнул мне в ответ. Я вытащил из тряпичного подсумка на ремне противогаз и нацепил его на голову, затем толкнул решетку, и она распахнулась, открыв передо мной типичный утренний пейзаж поверхностного мира.
Мое бренное лицо в кожаной оболочке с двумя широкими стеклянными глазами выглядывало из окошка бетонной серой будки, и этот портрет сливался с общей серостью вокруг. Я видел пейзаж из обрубленных стен некогда жилого дома, которые теперь торчали потускневшими громадными осколками бетона, усыпанные чернотой оконных проемов. Меня тут же обдало волной прохлады. Увы, но свежести я не почувствовал. Что под землей, что в противогазе на воле, все равно душно. Да и ладно, я уже и забыл, каково это дышать обычным легким и ненасыщенным пылью воздухом.
Я вылез наружу и принялся внимательно осматривать и прослушивать местность. Скрюченные заросли кустарника, вспученные наростами стволы деревьев, прорвавшие растресканные остатки асфальтового покрытия, рыжие скелеты машин, усыпанные крошками собственной краски, обросшие мхом силуэты гаражей, и все это покрыто открытым пространством, которое невольно вызывает головокружение у жителей подземелий. Потолка не видно, лишь кучи облаков в тон всему серому району. Со всех сторон покойные дома. Жилье до войны было явно лучше нашего нынешнего и все это потеряно в забвении.
Целая громада звуков, к которой так же необходимо привыкнуть, немного постояв на месте. Шум пронизывающего ветра, готового сместить тебя с места, непривыкшего к движению воздуха подземного жителя. Скрежет шатающихся на ветру прутьев арматуры, кусков покрытия крыш, скрип, доносящийся со всех сторон, пугающий с каждым своим аккордом, стук собственного сердца от незнания того, что именно стоит за этой симфонией скрежетания – все тот же ветер или огромные безумные мутанты.
Свистящие дуновения, проходящие сквозь окна пустых квартир, напоминали рваные ноты флейты. Весь оркестр погребенного города играл симфонию разрушений для аудитории умершего старого мира.
Передвигаться здесь положено затаив дыхание, внимательно глядя во все стороны. Первым делом посматриваешь на дома. Дабы в окнах не мелькали домашние питомцы. Сталкеры их так и называли, как в довоенные времена – питомцы. Эти существа появились относительно недавно, вероятно являются мутантами домашних любимцев старого мира, которые были почти в каждой квартире. Ареал их обитания с приходом царства мутагена так и не изменился. На людей они особо не бросались, только если потревожить их личное пространство, поэтому первым делом - глянул раз в мертвые глазницы окон, не мелькает ли там какой-нибудь разросшийся кот, и идешь дальше, зная, что в этот дом можно сунуться только в последнюю очередь. Не желательно заходить в дома, где обитают стаи питомцев, но если очень нужно, есть парочка приемов, как прикормить и задобрить ново-испеченных хозяев жилища.
Далее, уже по пути, отслеживаешь уже всякие закутки. Вот там уже могут быть звери агрессивнее, так называемые домушники. Сновали они в основном по дворовым территориям и подвалам, в парадные не лезли. От кого они произошли – не понятно, похожи чем-то на тощих карликов с крысиными лицами и огромной пастью с рядами острых зубов. На человека бросались незамедлительно и не по одному, а по трое или четверо. На компании сталкеров не нападали. Короче говоря, атакуют только если абсолютно уверены в своем превосходстве. Обычно таких ребят легко отпугнуть парой выстрелов, но ползать за тобой по пятам они будут долго, пока не дождутся удачного момента для нападения.
В жилых кварталах это был весь набор обитателей. Мирные жители и представители криминала этой новой эпохи. Некоторые сталкеры травили байки у костра, что домушники могут забираться по стенам в квартиры к питомцам и утаскивать у тех детенышей. Чем-то мне напоминает былой социум неудачных годов из старых книжек.
За пределами дворов, на больших проспектах и в центре города было опаснее, там разнообразие мутантной фауны было куда больше.
Но в данный момент я пробирался сквозь кустарник к одному из самых обычных жилых зданий прошлого века. Снаряжение я с собой брал особо не походное и не боевое, уж не рассчитывал я на такие странные обстоятельства, как заделанные решетки вентшахты. Это же самая настоящая диверсия!
Ух, как пахнет приключениями…
На мне был лишь брезентовый комбинезон, теплый свитер и пара подсумков, противогаз, пистолет и фонарик. Пожалуй, дальше одного дома отходить не буду. Вот я уже стою у облезлой стены постройки наших предков. Питомцев не видать. Вообще эти районы я знал наизусть, но никто не отнимал внезапного вторжения новоселов.
Я зашел в парадную, приоткрыв остатки металлической двери с облезлым циферблатом домофона. Когда-то можно было нажать на эти клавиши и по ту сторону, из квартиры соответствующей номеру, нажатому на домофоне, раздавался ответ хозяина квартиры. Интересно, если я сейчас наберу, например, в пятую квартиру, мне ответит кто-нибудь? Мало ли коты питомцы освоили речь. Хотя, говорят, коты были куда глупее собак, ну те, что не разрастались придатками от радиации, обычные, домашние…
То есть мне могла ответить собака.
«Алло?»
Я бы удивился конечно, но в данной ситуации спросил: «Не видали ли Вы, мсье, кто задраил наши воздушные люки? За любые сведения объявляю Вам награду!».
«Гав видел кто это был, это был гав-гав!»
Русский у них явно бы хромал…
Я принялся в темпе расхаживать по пустынным пыльным квартирам. Одного Семеныча надолго бросать не стоит. Кругом ничего нового, все та же почерневшая выгоревшая мебель. Пустота и вечная канонада звуков разрухи. Под ногами хрустит россыпь штукатурки и кирпичной крошки. Вот уже пошел последний пятый этаж. Ничего, кругом мрак и знакомая сырость, и кое-где шуршащие крысы.
Я дошел до самого верха и направился к металлической лестнице, ведущей на крышу. С крыш можно было наблюдать за поглощенным в леса городом. Правда, высоты пятиэтажки не хватало для подобного зрелища. Город от меня прятали пышные вечно желтые верхушки деревьев мутантов. Все в этом мире являлось мутантами. Для нас - прошлых жителей, вымирающего вида. Хотя, многие люди так же подверглись колоссальным изменениям, но таких видели только опытные сталкеры за пределами города. Их называли дикарями. В контакт с ними никто не вступал. По крайней мере, о таком лично я не слышал. Дикарями стали те, кто так и не смог или не захотел уйти в убежища.
«Этого здесь не должно быть» - подумал я, невольно поднимая брови от удивления. Небольшая кучка угля и парочка ровно сложенных кирпичей, рядом с которыми валялась использованная военная аптечка. Кирпичи кто-то использовал для того, чтобы сидеть у костра, костер, само собой, для еды, а вот расстеленную рядом тряпку, на которой красовались мутные пятна крови, использовали для того, кому была предназначена аптечка.
На крыше дома некто разбивал временный лагерь. Ох, подсказывает мне мое шестое чувство, что наблюдали тут точно уж не за птицами. Это могли быть проходящие сталкеры, которые тащили раненого. Но почему они шли именно здесь? Пытались добраться до медиков в нашем Хлебозаводском? Но я бы знал об этом.
Мой взгляд зацепился за тряпку с пятнами крови, ибо помимо этого от им-провизированной лежанки отходил еще и кровавый след, в сторону выхода на крышу из противоположной парадной. Я направился туда.
Маленькая кирпичная надстройка, в которой был выход на крышу, оказалась на скорую руку запечатана. Таким же листом металла, как и наша вентшахта.
Вот так новости!
Я быстро порыскал по крыше, но не нашел ничего подходящего, чтобы вы-ломать препятствие. Придется обходить через другую парадную.
Что я и сделал. Мимо меня снова пронеслись этажи погребенных квартир, и я оказался у прохода на крышу изнутри дома, который тоже был запечатан известным способом неизвестными товарищами.
Они там что, спрятали что-то? Или же…
Я порыскал по ближайшей квартире. Среди тонны пыли и гнили нашлась не-большая металлическая труба. Сойдет за лом, мы не нежные. Применив небольшую порцию усилий к листовому металлу, небрежно заколоченному здоровыми гвоздями в стену, препятствие было устранено.
Меня обдало роем мух. Внимание мерзких насекомых привлекал труп чело-века. Тело было раздето догола. Это был до безобразия тощий мужчина. Лысая узкая голова, опрокинутая назад, с зияющим беззубым ртом и ввалившимися глазницами, скрюченные конечности, синюшная кожа, сквозь которую чуть ли не вылезали кости. Я много повидал страдающих от голода и болезней людей, все-таки в убежищах не рай санитарии, но от вида этого мужика мне стало не по себе. На животе трупа обнаружились две неумело обработанные рваные раны от когтей, из которых выпирала спекшаяся кровь. Его пытались наспех спасти, но видимо времени не было, и его бросили тут умирать. Но зачем заколачивать?
Я вернулся в квартиру, где только что нашел трубу. Где-то я по пути приметил пару резиновых перчаток, которые в довоенные времена использовали домохозяйки для мытья посуды или сантехники. Ага, вот они, на кухне. Очевидно же, там же и должны были быть клишированные домохозяйки.
Вернувшись к телу, я приступил к осмотру. Вот, именно это я и хотел увидеть. Его добили. На затылке была огромная гематома от удара тупым предметом, а также на самой макушке, непонятно зачем, неаккуратно вырезанная кожа. Чтобы это увидеть мне пришлось приподнять тело, при этом мне показалось, будто тело бедолаги вот-вот треснет пополам. И тут я заметил, что он сжимает в правой руке, которая была закинута за спину, кусок ткани. Я аккуратно извлек улику. Надеюсь, что это улика…
Да, так и есть. Я увидел кусок одежды с символом, который не предвещал ничего хорошего.
Едва послышался крик испуга Семеныча. Я сорвался с места и побежал. Надо долго тренироваться, чтобы сохранять остроту слуха сквозь плотную резину противогаза. Мне это благо удалось.
Я выбежал, расталкивая ветки зарослей, к холмику с вентшахтой, на ходу вы-царапывая пистолет из кобуры и уже делая пару неприцельных выстрелов. Эх, Семеныч, зачем же ты это сделал?
Теперь два прицельных выстрела, прямо в голову. Пискляво хрипящий рев окатил мой обостренный натренированный слух, и домушник покатился кубарем к подножию холмика с вентшахтой.
По земле на четвереньках ползал Семеныч, ошарашено рыская руками по траве в поисках своих здоровенных очков.
- Семеныч, мать твою! Что ты делаешь то? Я же велел сидеть и не дышать!
Тоже додумался, мало того, что без какой-либо защиты от пропитанного вся-кой гадостью воздуха, так еще и вообще …
Вообще нельзя ему наружу, Семенычу этому непослушному! Отругал я немого техника, как провинившегося сынишку. Патлатый мужик что-то мычал и тяжело дышал, надевая трясущимися руками очки. Этот чудик уже успел отковырять все четыре листа металла от наших решеток.
- Ну, дурак! – повторял я, отряхивая напуганного Семеныча от грязи – быстро лезь обратно!