Глава 1 О дикарях и сталкерах. Ч. 4 Сталкеры

- Значит, говоришь, диверсия?
Начальник убежища Барский сидел держась за голову. Нервно теребя редкие волосы, он то хватался за стакан с водкой, то, так и не отпив ни грамма, швырял его обратно на стол. Его глаза бегали из стороны в сторону от меня до техника Михалыча, взирая с надеждой услышать больше уже сказанного от каждого из нас.
- Я разберусь с этим делом, мсье Барский, от вас мне надо усиление бдительности – говорил ему я, уже в третий раз – напрягите охрану, отправляйте к входу в убежище бойцов раз в два часа хотя бы.
 - Ты точно ничего подозрительного не видел? – третий раз задал мне этот вопрос начальник убежища.
- Точно – ответил я и поднялся со стула.
Я хотел поскорее выйти из кабинета Барского. Меня сильно раздражало его нытье. Управлял убежищем он на отлично, но его паникерство порой разрасталось до абсурда. Поэтому я ничего и не сказал о находке на крыше.
- Постой, Короленко!
Я так и замер в раздражении, чуть-чуть не дотянувшись до ручки двери.
- Ты как намерен разобраться с этим? – Барский уже говорил умоляющим то-ном.
Я развернулся и оперся о стену, с видом напряженного профессионала своего дела.
Для безопасности убежища хватит и усиления охраны. Как мне поступить с реальной картиной дел – я пока не знал. Пожалуй, начну с поисков Рогова, получу от него ответы на возникшие вопросы. Дальше придется действовать по обстоятельствам.
Томное чувство не покидало меня, оттого я так и нервничал, а в огонь масла подливали страдания Барского. Нытье и паника — это крайне лишние вещи в таких вопросах. Не хочу, чтобы это кто-то заметил.
- Усильте охрану, там будет видно – произнес я со вздохом и вышел из кабинета.
***
Ванька жил один. С того момента как он лишился ловкости и полной свободы в движениях, сталкер замкнулся в себе, не общался ни с кем кроме меня, редко покидал дом, только для похода за продуктами или для беспробудного пьянства в баре. Совсем бесполезным он не стал. Мой напарник заботился о сохранности моей экипировки, а также о моем дальнейшем снаряжении перед отправкой в дальние вылазки на поверхность. Я же, в свою очередь, заботился о нем, как о родном брате, не давая ему опускаться. Наша дружба была крепка. Ванька хоть и был простым человеком, но в сталкерском деле он порой превосходил всех остальных из нашей распавшейся команды. К удивлению, с ним можно было вести беседу на все возможные темы. Правда, к другим моим друзьям и знакомым он был слишком ревнив, что выражалось частым недовольством с его стороны.
Заходя в комнату Ваньки, я застал его за обыденным творческим процессом. Травмированный сталкер пенсионер, впав в бесконечные уныние и скуку, с недавних пор взялся за написание хроники наших приключений в надземном мире. Он переносил на бумагу все, даже то, что кажется совсем уж не интересным. Кажется, новая людская община обзавелась летописцем.
- Дело дрянь – произнес я с порога.
Он промолчал, но кивнул, якобы давая понять, что весь во внимании. Но я знал: его мыслительные процессы все еще были направлены на лист бумаги на столе и карандаш в руке.
Я подошел к креслу, в котором восседал гордый историк. Он уперто шуршал грифелем по бумаге, сосредоточенно глядя на разрастающиеся серые строчки на пожелтевшем листе.
- Иван, слово «огонь» пишется через «о».
- Это супер важно?
- Нет, но грамотность летописи плюсом будет.
- А? Да не про бумагу я! Что стряслось?
Он задал вопрос в пустоту, его рука продолжала описывать буквенные виртуозы. Кучерявая черная голова потряхивалась от резонанса увлеченных движений худощавой кисти. Взгляд полный сосредоточенности словно подтягивал создателя к своему творению, горбатый нос Ваньки почти упирался в бумагу.
- Небольшие пустяки – я придвинулся еще ближе к другу – нас пытаются вы-курить из убежища.
Ванька резко откинул голову, не шевельнув при этом глазами, взгляд сталкера так же был направлен строго прямо, будто бы и на стене перед ним тоже был лист бумаги с его историческим текстом. Он уже представлял, как будет перено-сить новую приключенческую историю в огромный памятный багаж сталкерских знаний.
- О чем ты? – произнес он невозмутимым тоном.
Ванька в любой ситуации был невозмутим. Редко проявлял эмоции, мог лишь иногда громко и заливисто смеяться.
- Вентшахту замуровали снаружи – я уселся рядом с ним на ручку его кресла – на крыше четырнадцатого дома диверсанты разбивали временный лагерь, среди них был один раненый.
- Они так явно наследили? – перебил меня Ванька, задрав брови кверху.
Остальная часть его лица по-прежнему оставалась каменной. Но брови его выдали – он был сильно удивлен.
- Более того, они добили раненого и замуровали его, тем же способом, что и вентшахту, в кубике с дверью на крышу – продолжил я.
- Они металлоприемку ограбили? – Ванька посмотрел на меня, как на дурака – и вообще, кто эти «они» то?
Хотел бы я, парадируя Барского, истошно выпалить напарнику ответ на его вопрос и начать слезно вымаливать советы. Но я молча полез в карман и достал оттуда найденную в руке трупа улику. Тот самый зажатый в кулаке умершего кусок ткани с нанесенным символом.
Ванька, увидев сей предмет, добавил в собственную мимику больше удивления, даже шепотом выпалил пару матерных выражений, указывающих на эмоциональное потрясение. Он выхватил у меня из руки улику и принялся тщательно ее разглядывать.
Он вертел этот оторванный в предсмертной агонии кусок одежды перед со-бой. Таки образом, вероятно, сталкер пытался достучаться до своего внутреннего чутья. Он догадывался о важности проблемы, понимал, кто напал на убежище Хлебозаводское и, возможно, на Госпитальное.
- Хочешь разыскать Рогова? – он отбросил улику на стол.
- Безусловно. Если он не имеет за этим вины, он расскажет, что здесь происходит.
- Он был в баре сегодня, мы виделись, общались – Ванька изобразил собственную важность – я договорился с ним о вашей новой встрече, кстати, через час.
- Чтобы я без тебя делал! – я потрепал его засаленные волосы – Как ты дога-дался?
- Супруга твоя замолвила за тебя слово, сказала Барский упер тебя куда-то.
- Иногда ты нереально крут, Иван!
- Тебя нужно нарядить по-боевому – он принялся натужно подниматься с кресла – это будет приключение.
С трудом поднявшись, Ванька важно задрал палец кверху. Этот низкорослый, твердолобый каменный инвалид умел гордо выкатить костлявую грудь и стать передо мной монолитной стеной уверенности в любой неотложной помощи.
- За работу! – объявил я.
И после добавил:
- Опасную работу с дикарями имеем дело, а с ними шутки плохи.
***
Когда-то нас было четверо. Ванька, Эрик-Крот, Патриарх и я. Практически безумные в своих авантюрах, молодые и горячие головы. На поверхность мы выбирались практически каждую неделю, могли бродить в поисках необходимых ресурсов и ценного хлама не одни сутки. Друг друга знали как свои все пальцы. Каждый четко выполнял свою роль в команде. Вместе мы были непобедимы и твердо уверены в успехе любой задумки.
И слишком самоуверенны.
В тот оставшийся навсегда неприятным воспоминанием в наших дурных головах день, мы забрались слишком далеко в неизведанный район.
Среди сталкерского сообщества, среди всех убежищ города, было принято делиться любой ценной информацией. Будь то замеченные перемещения мутантов в городе, или где и какие полезные вещи можно поискать. Все старались делиться происходящим вокруг себя.
В пределах тех районов города, где располагались убежища, сталкеры перемещались без риска, по отработанной до автоматизма схеме. Стоит сталкеру оказаться в неизвестном районе, куда еще никто не забирался, никакая схема не поможет.
Толпа в двадцать голов, наверняка, из самых отбитых на слабо сформирован-ный мозг домушников не отставала от нас до победного. Победа местного зверья приковала на год сталкера Ваньку к постели. Сейчас судьба к нему снисходительнее: он медленно передвигается при помощи костыля.
Подобные передряги подрывают фундамент командного духа, а где беда с основанием, там и начало падения всей конструкции.
После чего Эрик и Патриарх взбесились сначала на меня, а потом на Барского. Казалось бы, комендант тут не при чем, однако…
На то злополучное задание мы были высланы лишь для его интереса.
Так мы и разбежались. Омраченные, впавшие в гордое одиночество, тоскующие по старым добрым временам. Лишь бедняга Ванька удерживал мою печаль о прошлом в рамках. Благодаря прежней преданности делу сталкера пенсионера я не падал духом.
Со столь внезапным появлением неприятностей возникает необходимость отстраниться от одиночества. Именно с этой мыслью я шел на встречу с Роговым, который является сталкером из соседнего убежища, кто явно темнит в своих предложениях о союзе. Насколько мне аккуратно надо пробраться в его доверие?
Я по-прежнему жил в невидимой старой гвардии из четырех храбрецов. Место в душе оставалось лишь на одинокое скитание по истлевшему надземному миру. И ничего более. Внезапно на противоположную чашу весов становятся мои близкие, мой дом. И я вынужден положить начало новой братии сталкеров, ибо одному, в этот раз, мне не справиться.
- Добрый вечер, видимо я созрел для нашего союза.
Я уселся за столик в баре. Передо мной, сложа руки перед собой, сидел Ро-гов.
- Так быстро?
- Время подумать есть у нас обоих – я старался принять «ивановскую» невозмутимость – прошу прощения за срыв утренней встречи.
- Ваш напарник мне объяснил ситуацию, я и не думал расстраиваться – Рогов пододвинулся ко мне ближе и принялся говорить вполголоса – Меня волнует потеря времени.
Я откинулся на спинку стула. Мои глаза, нарушая все принципы стеснения, принялись сверлить Рогова. Знает он, значит. Глухой туман окутывал этого человека и это меня ужасно напрягало.
- Догадываетесь, мсье Рогов, где я был утром?
Я старался оттянуть время, понять ход и перейти на опережение его мыслей. Мне требовалось его доверие. Наладить контакт, узнать его желаемую выгоду и на ее фундаменте построить общение. Рогов склонил голову, вздохнул и принялся рассказывать:
- В Госпитальном, позавчерашним утром, обнаружилась проблема в вентиляции убежища: воздух очень слабо поступал в главные фильтры. Я ведь уже говорил о диверсии, так вот, решетки внешней вентиляционной шахты были заколочены.
- Кто мог их заколотить? Другие сталкеры?
- Понятия не имею, но это не сталкеры, они ведь не оставили бы следов – Рогов почесал затылок.
- Следов?
- Да, на крыше госпиталя, под которым расположено наше убежище, я нашел след от костра, его пытались затереть, но безуспешно.
«Этот человек честен» - подкралось ко мне со спины и через затылок проник-ла в мозг. Его взгляд старательно исключал ложь. Но меня с наскока не взять:
- В моем случае нападавшие даже не заморачивались, у них явно было мало времени. Может им кто-то помог? Кто-то, кто приступил к делу вчера вечером?
- О чем вы!? – воскликнул Рогов.
Я одним ударом руки откинул преграждавший нас стол, за которым мы сидели, вырвал из кобуры пистолет и упер его в лоб Рогова.
- Конечно! Мсье Рогов, все так и было, костер, лист железа на вентиляции, нужна вам наша помощь, и тут же у нас происходит ровно то же самое! После вашего, мсье, прихода – кричал я – я по-вашему идиота кусок!?
Рогов обмяк, широко открыв глаза, он задрал согнутые в локтях руки вверх ладонями ко мне – мол остановись, хватит – и затряс головой. Слишком много совпадений вывели меня из себя. Ну и театр. Я оглянулся вокруг. На меня таращились проходящие люди, бармен и один из охранников убежища, до этого мирно тянущий свое пиво в баре. Люди замерли, наблюдая мой концерт.
- Шутка! – прикрикнул я, натягивая улыбку.
Я вернул наш стол на место и снова сел за него. Рогов так и не опустил руки. Он молча сверлил взглядом меня. Его брови приникли к глазам с немым вопросом: «Какого черта?». По его лбу покатилась капля пота. Кажется, он жалеет о том, что пришел сюда.
- Позвольте кое-что показать? – произнес он.
- Да.
Он залез в нагрудный карман и вытащил оттуда небольшой книжечку. Это был старый, очень изношенный блокнот с желтыми от времени страницами и рассохшейся рыжей кожаной обложкой. Я взял блокнот из рук Рогова. На обложке мелом было нарисовано дерево, пронзенное стрелой. Я открыл рассохшиеся страницы. Записи в блокноте было невозможно разобрать. Во многих буквах угадывался привычный алфавит, но исполнение прописи напоминало больше рисование, нежели чем письмо. Линии плавали из стороны в сторону, некоторые буквы заполняли весь лист целиком, проходя поверх других записей. Рисунки обезумевшего человека – не более – и так все странички до конца.
- Ладно.
Я полез в свой карман и достал оттуда найденный фрагмент ткани с таким же символом дерева и стрелы, после чего продолжил:
- Вы сталкивались с дикарями? Думаю, нет – я поднялся со стула, делая рукой пригласительный жест – Обсудим это по пути?
***
Застава номер семь. Влажный бетонный пол тоннеля, усеянный плесневыми грибами, облезлые почерневшие стены, пропитанный особой сыростью воздух, оркестр падающих капель. Четверть пути мы преодолели практически молча. Виной этому вовсе не напряженность или стеснительность, а особая атмосфера заброшенного тоннеля. Лишь изредка мы обменивались пустыми фразами против неловкого молчания.
В самом начале нашего моциона Рогов успел о себе рассказать. Тертый сталкер, изначально я сам себе представлял его натуру иначе. Рогов бродил в одиночку, побывал во многих местах, куда некоторые группы побаивались заходить, а также на его счету был один убитый чинуш. Чинушами называли мутантов очень похожих на человека переростка, с отличием в виде звериной шерсти и вертикаль-ной широкой пастью вдоль всей головы. Обитали столь «стройные красавцы» и обладатели длиннющих костлявых конечностей только в центральном районе города, а именно на площади перед канувшей в небытие мэрией. К слову, там же и располагается Центральное убежище, само собой под зданием администрации, где ныне находится правящая элита всей сети убежищ. Большинство сталкеров центр города старались не трогать. Защита у Центрального убежища отличная, на поверхности припасов не найти, а злющих монстров хватало.
Рогова долгое время сотрясал интерес погулять в центральном парке. Однажды он и не выдержал. К великому любопытству добавилась щепотка «удачи»: Рогов наткнулся на разгуливающего чинуша. Эти мутанты считались одними из самых сильных, ходили слухи об их способности к телепатии, которую они успешно обращали против своих врагов. По словам Рогова – он, долго не думая, прикрыл голову обычной жестяной кастрюлей и отправился в штыковую на врага. Храбрец и выдумщик? Будь он со мной на одной стороне – могли и подружиться.
- Я считаю, что бояться неизвестного не нужно. Нужно развивать свой внутренний мир, мы живем лишь раз, я лишь хотел прикоснуться к прекрасному месту из нашей прошлой жизни – говорил Рогов – мой разум совершенен, дабы я умел быстро соображать в борьбе с необузданной опасностью.
Я предпочитал не трогать то, что плохо или подозрительно хорошо лежит. Любой, даже перетренированный мозг, способен принять неверное решение, стоит оказаться ему в лапах страха, вызванным столь критической ситуацией, к которой не адаптируется даже таракан.
Тягу к красотам прошлого мира я одобрял. Каждую вылазку я сворачивал с намеченного маршрута, что весьма опасно, лишь завидев дом своей страсти – любой книжный магазин. Я бережно хранил буквенное искусство падшей цивилизации в своей голове, устно передавал следующему поколению в лице своего сына. Некоторые люди разучились и писать, и читать, последние капли цивилизации уходили во мрак пелены пепла. Я считал себя рыцарем высшего духовенства, последним хранителем последнего топлива для поддержания связи человека с его головой. Я с жадностью поглощал любую печатную информацию, которую только мог раздобыть. В моих руках в основном оказывались ржавые трещины обугленных страниц погорелых книг, о физической транспортировке коих тяжело было даже задуматься. Вот я и переносил найденные артефакты творчества в своих мыслях, потом передавал жене, сыну, друзьям и знакомым. Последних у меня было немного, поэтому порой приходилось «лечить» малознакомых людей. Хотя бы крошку былых знаний я старался вложить в память каждого встречного.
Старый мир я любил во всех его проявлениях, начиная от похожих на нас поселенцев, заканчивая тем обликом в котором мир и соизволил сгореть дотла.
«Мсье» - я уже и не помнил в какой из книг я впервые столкнулся с этим титулом и формой вежливого обращения, но данное существительное стало моей визитной карточкой, которое подцепили и мои близкие. «Вежливое обращение» - не трудно догадаться о статусе вежливости среди сбежавших в подземный мир десятка тысяч бившихся в конвульсии отчаяния людей. Первая цель каждого – протянуть еще день. Дух общества, и без того слабо развитый в прошлом, в настоящем был на грани вымирания.
Вот оно, моё рыцарство – в сохранении капли вежливости.
Банально. Но помимо этого я старался построить свой небольшой остаток жизни по погибшим правилам. Семья в наше время исключение. Моя жена? Официально бракосочетание погибло много лет назад. Я сам себя женил и сам выдал свою супругу за себя замуж.
- Вот мы и пришли.
Рогов развел руками и задрал голову вверх. По-детски расцветший, сталкер выглядел по ребячьи, улыбался. Не зря я всегда давал волю детским мечтам. Сквозь огромную трещину в полу продирались толстые лапы корней, вдоль стен ползли придатки, а по значительному участку потолка простыней расстелились тонкие гирлянды цветущих веток. Откуда в этом месте, где единственным источником света были наши фонари и, ранее мною заботливо установленные, керосиновые факелы взяться производству фотосинтеза – загадка, однако мутации нового мира могут удивить и более пикантными вещами. Домик я сколотил под самый потолок, начиная с высоты примерно с человеческий рост. «Домик на дереве» лишь условное обозначение данной тайной комнаты, больше конструкция походила на деревенский сарай, который подвесили к стене вместо картины.
Чем меня цепляет это место?
Природа рвет бетон, грызет цветущими клыками язву человеческого индустриализма. Уникальная экспозиция. Будь наше общество не на грани вымирания – я бы создал в галерее искусств точно такой же экспонат. Моя мечта привести сюда кого-нибудь, кто может рисовать хотя бы каракули и перенести этот вид на холст, очередной удар в борьбе с вымиранием искусства. «Сила природы» или «прорыв жизни», автор: мсье Короленко. Дерево настолько монолитно смешалось с остатками бетонной конструкции, что можно было подумать будто так и задумано. Корни и ветки проломили пол, взрыли бороздами стены, покрыли трещинами потолок, местами сквозь отверстия уходя наружу, однако света белого дня видно не было. Растущий организм обвивался вокруг неорганической массы, пронизывал ее, постепенно уничтожая, размалывая хребет бездушного цемента.
Природа и нас сломает. Мы ничем не лучше этого куска бетона.
- Решил меня тут пристрелить – Рогов засмеялся – я не против.
- Хотел бы застрелить, сделал бы это в баре – я улыбнулся в ответ.
- Я впечатлен, но к чему надо было идти именно сюда?
- Я хочу поделиться с тобой крупицей падшего творческого духа нашего рода человеческого. А еще здесь нет лишних ушей, их тут вообще нет.
Внутри домика было всего пара стульев, столик и матрас. Помимо этого, за-пас сигарет, небольшой провиант для партизанской войны и парафиновые свечи, что в подземном мире ценились на вес золота. Я зажег одну, усадил гостя, уселся сам и взялся за сигареты.
- В Госпитальном это было неоднократно – начал Рогов – к слову, у меня есть почти достоверная информация о подобных случаях в других убежищах, почерк тот же: грубо забитые вентиляции.
- О как. И где же?
- Красный Крест, Энергетическое, Урицкое.
- Почему они не бьют тревогу?
- Там не видели дикарей. Поэтому ползут лишь слухи – Рогов развалился на стуле, расстегнул комбинезон – Грешили на провокации со стороны союза.
- Якобы союз снова пытается устроить революцию?
Союзом называли альянс трех убежищ: Шарм, Легкой Промышленности и Багратионовского. Пару лет назад, больше или меньше, коменданты этих трех убежищ объявили себя независимыми, закрыли гермодвери, после чего совершили серьезный набег на Центральное убежище, с целью смены власти, требовали установки анархии. Так и называется в народе этот альянс – «союз» или просто «анархисты».
Рогов продолжал:
- Я ведь тоже думал на союз, пока после очередной диверсии не нашел эту книжечку – он снова вытащил символическую находку – Меня она пугает, если честно, особенно текст. Животным страхом мои чувства не назовешь, но приятно-го на душе мало.
- Еще бы! Что должно быть в голове у человека, чтобы заполнять блокнот такими иероглифами? Что тебе вообще о них известно?
Дикари – легендарный народ, почти мифический.
Началось все еще с той самой катастрофы, что погубила мир. Огонь всемирной кончины заполнил каждый метр улиц городов. Люди бросились к убежищам. Места было мало, многие оказались за порогом спасения, и все они не погибли. Эти люди просто растворились в воздухе, как сахар в кипятке, оставив после себя лишь тени на земле, траве и входах в убежища. Есть легенда о том, что крытые лестницы в убежища потом перекрашивали снаружи, ибо на дверях, на стенах и на порогах отпечатались те самые тени тех, кто в агонии ломился к спасению, но по инструкциям было поздно, а по приказам врата захлопнулись. Старожилы рассказывают о тех страшных временах – стук рук и ног в двери, скрежет отчаяния, крики о пощаде с потоком слез текли по стенам убежищ, эхом били по ушам тех, кто успел спастись. Тени тех людей ползали по тоннелям, тянули руки к живым, душили их, заставляли губить себя виной за свою смерть. Кто успел попасть в убежище сидели молча, себя, друг друга и весь мир ненавидя. Даже после атомной вспышки никто не пытался приоткрыть двери. А спустя время, сменилось первое поколение, и охрана убежищ вышла наружу. Ближайшие метры земли, вокруг входов в убежища, напоминали переписанную одним лишь карандашом картину «Последний день Помпеи». Коменданты приказали – убрать и забыть. Так пытались убить тени распыленных в мировом пожаре душ.
Убрали, но не убили.
Первые охранники, в народе считаемые праотцами сталкеров, ведь первыми оказались за пределами убежищ после вспышки, быстро сошли с ума, коменданты сменились и быстро пропали, а мое поколение было слишком молодым и не придавало этому значения. Однако мертвые тени нашли себе пристанище.
Люди, кто не смог попасть в убежища ионами вросли в порог спасительного оазиса. Мы дышали ими. Их пыль до сих пор в наших легких, сквозь которые материализуется, пытается найти нам безжалостную природную кару. Многие люди старого мира жили за пределами города. В областных поселениях, деревнях, где убежищ Смолянского не было, а были лишь намеки на них – давно заброшенные и непригодные для предназначения. По легенде лучи взрыва не дотянулись до них, но новый мир забрал их души, а в тела вселил силу тех теней, что сгорели в атомном пожаре. Так появились дикари.
Слухи с окраинных убежищ. Мифы старожилов.
Однако, дикари миф не в полной мере, и некоторые сталкеры с окраин периодически имели с ними стычки. В народных массах это не распространено, но в общей базе знаний ходоков в былой мир имеет место быть.
Никто не видел их близко, очень мало кто видел их вообще, в основном об-наруживались их лагеря за городской чертой. И везде мелькал символ проткнутой ели. Более никакой информации.
А тут вдруг мифические дикари напали на убежища. Попытались перекрыть нам дыхание?
Они ли это вообще?
- Почему дикари? Кто их так назвал? – спросил Рогов.
- Скорее всего кто-то из управленцев. Я всегда считал их выдумкой. Как тень человека может вселиться в другого человека?
- Мне вот их жаль. Я однажды участвовал в походе за городскую черту и видел их лагеря. Они ведь обычные люди. И вовсе никакие не призраки. Их бы разыскать, приютить.
- Мне на них все равно, лишь бы не трогали мое убежище – ответил я.
Рогов будто не заметил моих слов:
- Дикари? Они не виноваты, что кем-то когда-то люди были разделены на достойных и недостойных спасения, кто-то сгорел, а мы спаслись. Их назвали далеко не ласкательным словом. А с чего бы? Кто дал право? Вот так, просто списать с человеческого рода.
- Их списал взрыв – перебил я Рогова – такова их участь, скорее всего они просто мутанты, произошедшие от тех, кто не попал под вспышку, а был изменен излучением. Но рассудок у них имеется, бесспорно. Больной, но рассудок.
- Я ведь обратился не только к тебе, я хочу собрать группу сталкеров и разо-браться. Возможно мы на пороге нового альянса! Возможно мы сможем выйти на поверхность и жить там, опыт дикарей поможет нам.
Рогов в улыбке развел руками. Его взгляд излучал наивную веру. Будто под-росток и его мечты о мире с супергероями, которые готовы помогать без корысти.
- Давай просто, для начала, разберемся с этой хреновиной – я потряс в руке оторванной тканевой эмблемой – и с попытками нас задушить, а потом можешь хоть устроить концлагерь добра и радости с этими призраками.
В тоннеле нарастал воющий гул. Трубное эхо прозвенело мимо моего домика на дереве и унеслось куда-то вглубь заставы. Затем раздался треск, отдаленно напоминающий падение штукатурки. Мы умолкли. В столь забытом тоннеле вечно что-то отваливается, ухаживать за бетоном тут некому. Неужели тоннель совсем стал разрушаться?
Я спрыгнул с порога переговорного домика. Огонь на моих факелах дрожал и тянулся в сторону, словно сияющий лисий хвост.
- Сквозняк – в дверном проёме появилось лицо Рогова.
Я знал этот тоннель лучше своего родного убежища, и он всегда был замурован. Разумеется, где-то доступ воздуха происходил, но не с такой силой. Мои факелы тем временем почти затухли. Похоже застава номер семь стала оконча-тельно умирать, явно где-то случился обвал. Но для возникновения такого потока воздуха необходимо наличие второго отверстия.
Воздух тянулся со стороны Хлебозаводского к рыбным фермам.
- Иди к Хлебозаводскому, я пройдусь к рыбным фермам – сказал я Рогову и добавил – Ты говорил про других сталкеров?
- Да, наверное, знаешь таких, Кирюха и Санёк.
- Что-то припоминаю, не с Октябрьского ли? – я нахмурил брови, вспоминая, когда и где конкретно я познакомился с этими сталкерами.
- Именно, они знают о ситуации, не парься.
- Мсье Рогов, иди тогда сразу за ними, я жду вас всех в нашем баре, завтра с утра до обеда.
- Да, давай, удачи! – Рогов козырнул мне, развернулся и его силуэт постепенно растворялся в гуще темноты.
Я остался с глазу на глаз с сырым трубным воем ветра. Луч фонаря нарушал полноту отсутствия света, вел меня по тропе светлого потока, призывая смиренно следовать за ним. Стены тоннеля сопровождали меня видом водянистых слоев плесени, теневой растительности, трещинами и обломками бетонных конструкций, кусками ржавого железа. С сокращением расстояния до рыбной фермы, сквозняк более ощутимо содержал легкий солоновато-пряный аромат. Рыбой пахнет? Рыбаки, что, решили расконсервировать заставу номер семь?
Чушь. В голове прокрутился возможный неприятный эпизод, желание проверить источник сквозняка усилилось. Упомянутые бородатые легенды и произошедшая ситуация с вентиляцией, нанесли легкое ранение моему воображению, фантазия кровоточила, рисуя в мыслях отправную точку к приключениям в стиле комиксов былого времени. До рыбных ферм оставалось недолго, где-то должен быть заброшенный пропускной пункт.
Я слушал свои шаги, чтобы различать посторонние звуки, являющиеся от-личными от такта моих ног. с первых нот возникновения. К постукиванию ботинок добавилась барабанная дробь отдаленного бега. Я заворачивал за первое укрепление заброшенного блокпоста, здесь тоннель давал угол в девяносто градусов. В ответ лучу моего фонаря пробился слабый встречный свет. Я вздрогнул от неожиданности, удар нервного тока пробежался по телу. Фонарь лучше погасить. В конце тоннеля лучился теплый ламповый свет. Кто-то бежал мне навстречу. Вероятно, гермозатвор к рыбным фермам, действительно, был вскрыт. Поперек светлого пятна проносились тени. Топот нарастал.
Я отскочил к стене и прижался к тюбингу на стыке плит.
Впереди показался бегущий мужчина, он пытался кричать, но его отдышка перекрыла ему горло. Он пытался бежать, вяло перекидывая свои ноги, спотыкаясь о неровности, падая на руки, снова подкидывая себя в вертикальное положение, продолжал перебрасывать стопы, старательно заставляя их мельтешить в попытке ускориться. Но среди общего шума звучала не одна пара ног. Другие шаги были мягче, слегка шаркающие, их касание о пол казалось шепотом, шаг был намного шире. Создавалось впечатление, что догоняющий мужика персонаж скакал от стены к стене или одним разом покрывал огромное расстояние, а потом ждал, когда убегающий оторвется.
Я принялся считать от одного до десяти, правая рука уже сжимала рукоять пистолета, палец приводил в боевое положение курок. Левая рука обхватила фонарь, палец приготовился быстро перевести его клавишу в самый яркий режим.
«Десять» - и я выскочил на середину тоннеля, направил ствол пистолета вместе с лучом фонаря навстречу бегущим. На переднем плане вырванной из мрака сцены оказался мужчина, лицо которого было покрыто грязью. Из носа шла кровь, вся его одежда напоминала тряпичные лоскуты. Он остановился упал на колени, его глаза раскрылись настолько широко насколько это возможно, казалось, они сейчас выпадут из черепа. Его тяжелое дыхание выбивало громкий хрип, слюну и капли крови. Человек стоял на коленях широко расправив руки, его тело перекосило, голова опрокинулась назад. Силы явно закончились.
Сзади беглеца настигла тень очень высокой фигуры. Сутулые плечи существа горбом упирались в потолок. Тощие руки мутанта плотно обтягивали бугристые жилы, кожа и редкий черный ворс. Туловище тянулось от кривого таза горбатой спиной и вогнутой грудью до широких костлявых плеч, ниже которых на длинной и худой шее висела пустая голова. Глаз, ушей, носа тварь не имела. Только овальная черная полоса от края до края лица, щель сквозь которую вырывался поток красноватого пара. Похоже было на черный омут среди прозрачного озера. Мутант крутился вокруг своей жертвы, опоясывал её размашистыми жестами, тень монстра жила своей жизнью и замыкала ловушку второй стеной. Ворс на теле тощего гиганта источал точки слабого синего свечения. Мутант нависал над, казалось уже мертвым, мужчиной. Пар его громкого и сухого дыхания окутывал жертву, скапливался в плотную пелену в форме капли, внутри которой почти бездыханный беглец моментально бледнел и обмякал.
Я был в ступоре. Лишь машинальным движением, отработанным в различных опасных ситуациях, моя рука направила пистолет в сторону головы чудища, а палец принялся жать на спуск.
Магазин быстро опустел. Мутант дернулся, все мои выстрели были поглощены, пули словно растворились в черноте его тела, теперь только фонарь жёг светом волнистую фигуру мутанта. Резким рывком тварь бросилась в мою сторону, и я впервые в жизни истошно закричал.
Мне снился сон, будто я стою в глухом сосновом лесу. Я не знаю, насколько достоверно мне виделся образ сосен, ведь я никогда их не видел без мутагенных изменений, но увиденные деревья вызывали восторг. Великой высоты мачты стволов, пушистые облака иголок на их верхах. Гладкая смолянистая поверхность, приятный природный аромат. Воздух был свеж. Я был уверен, именно так пахнет чистый воздух снаружи, вне убежищ, вне зоны поражения. Удивительно было не чувствовать оттенков сырости, фекалий и прочих продуктов разложения. Легкие насыщались, их ткань распустилась словно крылья бабочки при пробуждении. Сквозь мохнатые букеты иголок пробивались лезвия солнечных лучей. Моя кожа потеплела, стала более сухой. Сквозь поры проходил поток естественного света.
Я не хотел просыпаться. Даже если я сейчас находился в своем жилище, а рядом жена и ребенок. В этом месте было лишь одно желание – лечь и умереть.
Из глубины леса показалась огромная тучная фигура. Трехметровый медведь медленно шагал в мою сторону. Я попытался сбежать, но мои ноги не слушались. Зверь не имел язв, лишних конечностей, он был мягкий и пушистый, как и должно было в старом мире. Его морда вызывала умиление, взгляд доверие, а походка спокойствие.
Точно можно умирать.
- Иди! Дай мне спокойно покинуть погибший мир и навсегда остаться в оазисе естественной природы.
Я лег на траву. Земля приятно холодила все тело, но теплые и мягкие лучи солнца не давали мне впасть в привычную для подземного мира тряску озноба. Бурый медведь бродил вокруг меня и не обращал никакого внимания. Я закрыл глаза, солнечный свет сквозь преграду моих век разрушил привычный темный мир, остался внутри меня маленькой свечой. В уставших и местами едва сросшихся костях наполнялся отдых, мышцы теряли вечное напряжение. Стук сердца сбавлял обороты. Наверное, так и ощущается нормальный отдых.
И я заснул внутри сна, погрузился на следующий уровень, нырнул в глубоко-водный поток, сознание развернуло, и я всплыл сквозь дно. Глаза раскрылись. Снова сырая одежда, озноб, вонь и давление вечной темноты.
Мой фонарь лежал у стены, круг его света мерцал – садились батарейки. Я лежал у гермоворот от заставы номер семь к рыбным фермам. Мои глаза забегали из стороны в сторону, руки ощупывали тело, но все было на месте, даже пистолет лежал рядом. Я схватил фонарь, поднялся, отряхнулся. В тоннеле больше никого не было, даже беглеца, на которого напал чинуш. Мутанта тоже нигде не было видно. Гермозатвор находился в своем привычном положении – закрытом навеки.
Отчего я отведал такую порцию галлюцинаций? Действительно ли на меня напал опаснейший мутант? На гермозатворе я обнаружил следы своих же выстрелов. Заманивший меня сюда сквозняк пропал. Голова болела, картинка в глазах слегка плыла – я точно терял сознание.
Я взглянул на потолок, где-то тут должна быть небольшая шахта вентилляции, через которую можно пролезть в подземную речку, что пробивается в рыбные фермы. Когда-то давно я случайно обнаружил лаз к ручью, проход образовался в процессе консервации заставы номер семь, а именно при подрыве вентиляционной шахты связующей заставу, жилой район ферм и поверхность. Обрушение вызвало соединение пола шахты с потолком ручья. Поток воды был небольшим, поэтому можно было передвигаться без плавательного средства. Сапог у меня тоже с собой не было, пришлось намочить ноги. Речка впадала прямо в основной бассейн рыбной фермы, через трубу сброса которой я и попал на главный пирс.
Я рассчитывал на толпу удивленных лиц, но на пирсе было пусто. Тишина и пустота, даже лодки не бороздили главный бассейн фермы. Убежище как будто бы вымерло или было час назад брошено.
Вся площадь пирса, до самого потолка, была застроена многоуровневыми жилищами рыбаков. Каморки надстроены друг над другом, благо нетипичная высота убежища-бассейна позволяла. Пирс простирался единым целым по пери-метру прямоугольного центрального залива. На противоположной стороне к пирсу подходил главный тоннель убежища и КПП, я стоял относительно входа в задней части фермы, где и располагалась «жилая улица» плавучего убежища. Вдоль боковых стен расположены боксы с оборудованием для поддержания необходимых условий экосистемы. На потолке тянулись лампы имитирующие дневной свет, питаемые с «улицы» солнечными батареями.
- Вы пришли нас спасти?!
Взволнованная женщина, распахнув ставни, с надеждой услышать желаемый ответ смотрела на меня, выглядывая из окна на третьем ярусе жилищ. Следом за ней из своих ставень выглянули еще несколько человек.
- Он же совсем без оружия!
- Это бродяга? Он заблудился?
- Беги отсюда, дурак!
Я развел руками. Выбирать себе собеседника желания не было, я никак не от-реагировал на возгласы местных жителей, которые пялились на меня из своих окон. На первом ярусе распахнулась дверь и в проеме появилась фигура крупного мужчины с карабином в руках.
- Откуда ты? – тот недолго думая направил дуло оружия на меня.
- Я сталкер, услышал у вас стрельбу и залез проверить.
- Из какого ты убежища? – прикрикнул мужик с карабином.
- Хлебозаводское.
- Ты привел сюда эту тварь?
- У вас здесь тварь? Где она? – я сделал удивленное лицо и посмотрел по сторонам.
Боец выглядел встревоженным, нервным и нисколько не подавал признаков желания ступить за порог своего жилища. Инстинкт забиться в нору свойственен каждому существу с хоть как-то развитой нервной системой. Выходит, что атаковавшая меня в тоннеле заставы номер семь тварь прошлась по рыбной ферме и распугала весь местный народ. Удивительно, откуда вообще чинуш оказался под землей, этих полулегендарных мутантов телепатов и на поверхности днем с огнем не сыскать.
Мужик продолжал кричать мне с порога своей конуры:
- Уходи, твоя помощь нам не нужна! Уходи или я застрелю тебя!
- Ладно, ладно, мсье, не кипятитесь! – я задрал руки кверху и попятился в сторону.
- Убери ствол, а то поранишься еще – послышался знакомый голос за моей спиной.
Угроза миновала, боец опустил свой карабин и смущенно отвел взгляд. Я оглянулся – из угловой пристройки показалась фигура человека, уверенно шагающего в мою сторону.
- Глазам своим не верю, Максим, с каких пор ты навещаешь соседей?
Казалось я уже сто лет не слышал своего имени.
- Серёга? Ого! Давно ты тут? Сам в гости не зашел, пришлось к тебе самому переться! – я радостно улыбнулся и обнял старого товарища.
***
Сергея между нами называли Патриархом, такое прозвище он получил от Ваньки в честь истории о его отце, который в прошлом мире был священником. Священником он оставался и после кончины белого света, пытался вернуть веру в людей, но загнанные страхом в угол верили только в наступление ада на земле. Бог для тех, кто в него верил, отвернулся к грешникам спиной, а для тех, кто не верил, принял царствие с целью покарать окончательно обезумевших людей.
Сергей позицию отца в смирении не принял. Дойдя до осознанного возраста сбежал из родного убежища и прибился к группе сталкеров. Так Патриарх стал первым «молодым» сталкером. В вылазках проявлял непоколебимое рвение сделать всё и сразу. Его спешка несколько раз приводила к фатальным ошибкам, но Сергей моментально ориентировался в наугад складывающихся ситуациях и намертво подстраивался под обстоятельства. Сам он и оставался вечно молодым. Возраст его недавно перешагнул отметку в двадцать, дух этого сталкера гуляет по ветру, мечется в задержавшемся юношеском максимализме и спешит скорее покорить все вершины.
Патриарх самым последним примкнул к нашей группе, четыре года назад, когда мы подобрали этого юнца в районе авиационного завода, где погибла вся его группа. После гибели своей первой команды, Сергей обозлился, окончательно перестал навещать отца от обиды на собственную веру. «Где был Бог, когда нас убивали звери?!» - повторял юный сталкер. Его разум был предан величию, казалось он не понимал, что законы этой жизни работают не только по воле творца. Существует некая настройка мира, диктующая нам законы, устои биологического существования, их ритм и правила выживания. Молодой сталкер верил в полный контроль человеческих рук, якобы «все в его руках» и поэтому происходящее вершится напрямую от его мыслей и действий.
Сергей никогда не поймет, что каждая доля сдвига жизненного цикла — это игра миллиарда струн. Он считал, что лишь его выбор влияет на концовку сюжет-ной линии.
В один день на меня накинулся ряд столь абсурдных обстоятельств: пришедший за помощью Рогов, диверсия вентилляции убежища, нападение на меня одного из самых редких мутантов – и вот, я оказался в соседнем убежище, где встретил своего верного напарника из распавшейся команды.
А ведь я всего лишь хотел прилечь поспать.
- На вас действительно напал чинуш?
Мы сидели на краю причала. Под ногами плескалась мутная вода. Мелкие волны бились о сваи, отбрасывая брызги, капли которых мерцали отражая искусственный теплый свет. Во многих местах плескалась рыба, в тишине напуганного убежища рыбной фермы хлёст водной фауны создавал трель эха от бетонных стен. В основной бассейн фермы впадали несколько подземных речек, в том числе и ручей, через который я проник сюда. Остальные русла были судоходные, по некоторым из них рыбаки доставляли улов в другие убежища. Самой крупной была подземная речка Рачевка2, именно оттуда появился внезапный кошмар жителей рыбной фермы.
- Я сюда перебрался месяц назад, толком не прижился еще – рассказывал Патриарх – вчера узнал, что на Госпитальное напали, от торговцев, а сегодня, бац, сначала на воде был переполох, а потом все словно с ума сошли, кто успел забежать в дом, тот сидел под столом и боялся, я долго метался, не мог понять, что происходит, потом гляжу, вот так дела! Прямо по пирсу за людьми чинуш бегает, ну и жуткая же тварь.
Серьезной охраны у рыбных ферм не было, были только вольные стрелки, в большей степени тренированные при виде опасности искусно прятаться.
- Посмотри, Макс, тут первобытный страх до сих пор правит. Козлы. Я один кинулся в драку, но куда мне против чинуша, он меня сразу и вырубил, а потом в голову ко мне залез.
Телепатические способности уникального мутанта в виде фактов не доказаны, но человечество всегда верит в ужасающие мифы. Отправив прежний мир в печь, люди порвали тонкую грань между легендами и реальностью, в новом мире ученых было крайне мало, уставший от науки народ превратил их в изгоев, люди были уверены в том, что именно наука и погубила прежний мир, хотя о погибели от апогея всенародного эгоизма никто не подумал. Высшим ли был наш разум в природе?
В новом мире своя физика и химия, скопом поглотившие величайший в истории планеты вырос энергии, силы которой хватило на создание новой природы.
Чинуши не считались чем-то потусторонним, хотя их способность влиять на разум человека не разгадан. Может это мутировавший сонар летучей мыши, а может и древнее заклинание.
Какая разница?
- Макс, представляешь, он ведь говорил со мной.
- Кто? Чинуши же не издают никаких звуков.
- Много ли ты их видел? – Сергей махнул рукой – Он, когда мне на мозг надавил, сразу в сон отправил, а сам убежал в сторону седьмой заставы, это уже мне потом рассказали охранники, трусы проклятые.
- А чинуш, он мог открыть гермозатвор?
- Не знаю. Думаю, нет. Что? Ты его видел?
- Он напал на меня в тоннеле заставы, я там был со сталкером из Госпитального. У вас много жертв?
- Тоже не знаю! – воскликнул Патриарх – Все жильцы так попрятались, что своих же не пускают. Бояться. Теперь все для них вокруг галлюцинации.
- Серёг, послушай, есть очень важное дело. На убежища кто-то нападает и это люди, дикари. Я и сталкер из Госпитального, ненадолго объединились, чтобы разведать это дело. Сейчас в сторону Хлебозаводского движется чинуш, если он уже не там. Ты ведь понимаешь, встретились мы тут не просто так. Без помощи нам не совладать с ситуацией.
Патриарх громко засмеялся. Он хохотал тряся своими белокурыми длинными волосами и хлопая ладонями по коленям.
- Макс, ну и в очередную жопу же ты залез! – он ударил меня в плечо – Идем, у меня есть и для тебя автомат.
Необходимо догнать Рогова и вместе разыскать беглого мутанта. Я и Патриарх быстро собрали необходимые вещи. Сергей признался, что не хочет оставаться на рыбной ферме и всегда рад вернуться в сталкерскую деятельность, особенно если дело экстремальное. Я был уверен, он обиделся на своих новых соседей, в нем по-прежнему крутился юношеский максимализм, и бегство по порам в момент угрозы прощать он не умел.
Я снова оказался в тоннеле заставы номер семь. Неужели этот памятник вели-кой трагедии ничему не научил руководство рыбных ферм, с момента памятного прорыва мутантов, комендант фермы так и не выделили бюджет на толковую охрану своего же дома. Атомным ударом жадность не спалить.
Мы спешили.
В тоннеле показался свет, столбом исходящий от потолка к полу. И это были солнечные лучи, проникающие в бетонное царство сквозь широкую дыру в обвалившемся потолке. Как среди черной ночи сквозь тучи пробивается луна образовался природный прожектор с приглашением угасшее человечество подняться наверх. Поток света был ровный, словно был твердым изделием из сияющего белого камня. В царстве умирающих людей дневной солнечный свет постепенно превращался в новое божество, лучи были ангелами, а солнце олицетворением создания новой жизни. Мы привыкли к пламени свечи, привыкли к нити накаливания, но совсем позабыли о небесном светиле.
- Посмотри! – воскликнул Патриарх, указывая на стену тоннеля.
От края светового пятна на полу, вдоль расстояния до стены и по всей стене лежала огромная тень тощей человеческой фигуры с раскинутыми руками. Тень была четкая, как рисунок углем на бумаге. Чинуш оставил свой след? Или это маскировка? Я швырнул в стену камень. Тень так и не шелохнулась. Свет фонаря тут же разрушал ее, но стоило снова появиться лучам солнца, тень возвращалась.
Я взглянул на поверхность. Под небесной синевой колыхалась трава, над ды-рой нависал ломаный куст мутировавшей сирени. Кто-то выбирался отсюда.
- Это либо мутант, либо Рогов – констатировал я.
- Тень явно не от человека, а вот твой приятель явно хотел тебе отсигналить.
Мой напарник указал на противоположную стену, где маркером нанесена надпись:
«Ищи медвежье логово. Мсье Рогов.».
А у стены валялась та самая записная книжка с символикой дикарей.