Рыжик. Глава сорок восьмая

Услышав первый выстрел, Рыжик, от неожиданности, вздрогнул, прогремевший второй выстрел, и пронзительная боль в ляжке задней ноги, заставили обернуться испуганного жеребца. И тут он увидел, как его жестокий хозяин, всё время возвышающийся над дрожками, при любой езде, начал медленно опускаться, и вдруг рухнул на дно кошёвки. Почувствовав как ослабли, всегда натянутые  вожжи, Рыжик развернулся и, превозмогая боль, галопом ринулся на конный двор, к своему другу Акиму, надеясь получить там необходимую помощь и облегчение от усиливающейся боли в ноге.
Выбежавшие навстречу ему конюхи Добрый и Равнодушный, заглянув в кошёвку, начали что-то тревожно обсуждать. Затем  Равнодушный быстро удалился в сторону деревни, а Добрый, наконец – то обратил внимание на рану Рыжика, быстро распряг дрожки, отвёл его в станок и начал чем – то промывать ногу. Затем обсыпал белым порошком и ушёл. Боль не утихала. Рыжик стал волноваться, нет, не от боли, а от того, что Добрый так быстро оставил его в таком положении, чего раньше никогда не происходило, он всегда был внимателен к состоянию своего питомца.
Прошла ночь, боль усиливалась и стала опускаться к колену жеребца. Утром в станок заглянул Добрый,  насыпав овса и поставив ведро с водой, удалился. Рыжик ожидая, что он вернётся, постоянно оглядывался на дверь станка, но конюх больше не появился. Попив воды и пожевав овса, жеребец попытался заснуть, но постоянно ноющая боль, не дала ему это сделать.
Прошла ещё одна ночь, боль усиливалась и уже овладела полностью задней ногой жеребца. Добрый  опять занёс ведро воды и овса, и быстро ушёл. Жеребец, вслед ему, заржал жалобным призывным голосом. Всё бесполезно.     Мучила жажда, Рыжик жадно, большими глотками, выпил воду, овса есть не стал.
Следующей ночью боль окончательно завладела всем телом Рыжика, на ногу он уже наступить не мог. Липкий пот покрывал его лоснящуюся шкуру. Вошедший в станок  Добрый, вдруг, замахав руками и, что-то причитая, начал бегать вокруг коня.  Жеребец почувствовав, наконец, проявленное к нему сочувствие, потеряв последние силы к сопротивлению боли, вдруг упал на пол,  вытянув вперёд болевшую ногу.
Конюх, выбежав в загон, куда-то  исчез. Через некоторое время он вернулся в сопровождении того человека, который кастрировал жеребчиков, и от которого вечно исходил химический запах. Рыжик не испугался, в таком состоянии ему было всё равно, кто и зачем заходит в станок. «Химик» походил вокруг, потрогал его руками, подавил на рану, но боль была такая, что жеребец усиления её, от прикосновения, не почувствовал.
За тем люди начали что-то говорить. Голос «Химика» звучал безнадёжно – растерянно. В голосе Доброго слышалось, сначала, возмущение, затем - просьба.  Но в конечном итоге они разошлись  и Добрый, обхватив голову руками, уселся на пороге станка  и застыл в форме каменного изваяния.
Утром состояние Рыжика стало совсем безнадёжным, боли он почти уже не чувствовал, ныло всё тело, его колотил озноб, глаза застилала дымчатая плёнка. Сквозь бредовое наваждение, он вдруг услышал, как его друг и хозяин Добрый разговаривает с каким – то тонкоголосым человеком. /У людей это называется голосом молодым, не окрепшим /. Затем сквозь туманную плёнку он увидел, как этот человек, худенький, высокий, зашел в станок и начал осматривать его, Рыжика, быстро бегая по телу тонкими пальцами. Вышел. Через некоторое время появился снова, почему – то весь в белом. Затем Рыжик почувствовал, как его несколько раз укололи вокруг раны и в шею. Через несколько минут чувствительность  тела пропала совсем. Голова жеребца была приподнята, Аким уложил её на свою фуфайку, настелив под низ сена. Боковым зрением, плохо соображая, Рыжик  видел, как этот пришедший паренёк быстро орудует  руками в его ране. Вот мелькнул блестящий маленький нож. Он – то хорошо знал, что это такое, и если бы был здоров, обязательно лягнул бы этого пришельца. Послышался треск разрезаемой ткани, но боли не было. Вдруг нож задел за что-то внутри раны. Пронзительная боль ударила в ногу до самого копыта, но сделать, что ни будь, в ответ силы не было. Пришелец ещё долго возился вокруг его раны, но Рыжик ничего не чувствовал. Однако  каким – то инстинктивным подсознанием жеребец догадывался, что этот худосочный человеческий жеребёнок пытается ему оказать помощь. Вскоре, закончив процедуру, он ушёл.
Через определённое время боль начала возвращаться, она захватила полностью ногу до самого копыта, разливаясь по всему телу и выжимая липкий обильный пот. Добрый теперь уже никуда не уходил, вытирая тряпкой пот с тела Рыжика, он постоянно что – то гудел себе под нос, толи слова утешения, то ли молитву. Заглядывал преданно в затуманенные глаза своего любимца, гладил его по голове и иногда стонал вместе с ним.
Вечером пришёл тот худенький, достал блестящую коробку, вытащил из него стеклянный цилиндр, и несколько раз уколол его в ногу, вокруг раны, затем проколол вену на шее и что-то влил из другого цилиндра внутрь. Теперь боль уже чувствовалась, но ослабевший Рыжик, в ответ на эти уколы не мог даже вздрогнуть. К утру боль начала ослабевать и жеребец заснул.
Утром худенький пришёл снова, и снова повторил все вчерашние процедуры.  Сознание Рыжика стало проясняться, и он уже мог определить для себя, кем же является пришелец по отношению к нему, Рыжику. И в его голове твёрдо укрепилось определение – Спасителем. Вечером, получив те же процедуры, Рыжик попытался встать, и ему это удалось с помощью Доброго и Спасителя.
Постепенно он начал есть овёс, сначала малыми порциями, затем перешёл и на постоянные, которые получал до болезни. Аккуратно начал наступать на ногу. И прихрамывая, гулял по загону, под наблюдением своего друга Доброго. Их дружба стала ещё теснее и крепче.
 Но странное дело, Рыжик всё чаще стал заглядывать на дорогу, ведущую к конному двору, как будто, с нетерпением, кого-то ожидая. И Аким, с ревностью, стал замечать, как радуется жеребец при появлении своего спасителя, нового ветврача.