Рыжик. Глава сорок девять

           ***
Прошло время… Рыжик, окончательно, поправился и окреп.  Уколы, к которым он уже привык, Спаситель делать перестал, но и сам куда-то исчез. Вот уже несколько дней его не было видно, и Рыжик затосковал. Нет, он не разлюбил своего друга Доброго, но ему, явно, не доставало присутствия Спасителя. Когда Добрый, напоив его и задав корма, удалялся,  Рыжик, прохаживаясь  вдоль забора загона,  высоко задрав голову, внимательно смотрел на дорогу. И вот однажды его ожидание, наконец-то было удовлетворено.  Как-то, ранним утром, Рыжик, поедая, насыпанный в кормушку, овёс, уловил шум знакомых, лёгких шагов.  Он перестал жевать и прислушался: «Не ошибся?» «Нет!»  Шаги быстро приближались. Рыжик выбежал, из  под навеса, в загон.  Перепрыгнув через забор загона к нему поспешил Спаситель.  Жеребец, радостно заржав, кинулся навстречу, сунулся, неловко, мягкими губами в лицо пришельца, затем, как бы засмущавшись, опустил голову и упёрся в грудь долгожданного  гостя лбом. В ответ Спаситель обхватил обеими руками эту повинную голову и, поглаживая её, что-то шептал на ухо, ласковое, приятное.
                ***
- Ну вот, встретились, наконец-то, болезный с лекарем, - раздался за спиной голос Акима, в котором чувствовались глубоко запавшая ревность.
- А, дядя Аким, привет, - обернулся Николай, - а я за Рыжиком пришёл, надоело на перекладных до гуртов добираться. Их в совхозе уже больше десятка, да и расположены далеко один от другого.  Помнишь наш уговор – я лечу Рыжика, ты его закрепляешь за мной. Или забыл?
- За кого ж ты меня держишь Николай? – Обиделся Аким, - не только не забыл, я рад, что хозяином у него будешь ты, теперь Рыжик в надёжных руках. Надевай на него узду, и подожди, я сейчас вернусь.
Аким быстро скрылся в «конюховке», через минуту вышел наружу, держа в руках новенькое, красивое, мягкое седло:
- А это тебе мой подарок, - застенчиво опустив к земле глаза, прогудел Аким, - сам шил, от чистого сердца, езди на здоровье. Только вспомни и вторую часть нашего уговора – никому Рыжика больше не давай,  будет принадлежать нам с тобой, ты используешь его по своим делам, я же чищу, кормлю и пою его.- На том и порешали.
 Как же Рыжик отнёсся к новому методу езды своего, так же, нового хозяина? Вспомним, он уже ходил под седлом у цыган, и довольно быстро привык к этому. К тому же он с детства ненавидел эти «прицепные» телеги, дроги и брички, но поневоле приходилось их таскать, выполняя волю людей. А тут седло, почти, что полная свобода от упряжки, подумаешь - седло, да в нём паренёк. И приняв на спину эту «тяжесть», Рыжик встрепенулся и, управляемый уздечкой,  выйдя из ворот конного двора, сразу перешёл на рысь, широко выбрасывая красивые стройные ноги, полетел, почти не касаясь земли.
                ***
Если мы с тобой, дорогой мой читатель, допустили бы, что лошадь умеет думать чуть больше, чем это ей положено, то тогда можно предположить и то, что она умеет вспоминать. Так вот, давай, и мы  окунёмся в некоторые моменты лошадиных воспоминаний о совместно проведённом отрезке жизненного пути этих двух замечательных персонажей:  жеребца Рыжика и ветврача Бажкова Николая. А отрезок этот длился ни много, ни мало – около пяти лет.
В первый же рабочий день Рыжик понял, что подолгу стоять ему на одном месте, поедая сочную траву, не придётся. Они постоянно переезжали от одного места скопления коров к другому. То тут то там требовалась какая-то помощь, то Спаситель способствовал появлению, на свет божий, маленьким телятам, то оказывал помощь обожравшимся  коровам, которые, в порыве жадности, заглатывая килограммами в пасть траву, поедая вместе с полезной и ядовитую. В общем, если описывать всю ветеринарную деятельность, то никакой бумаги не хватит, да и наша цель состоит совершенно не в этом, а скорее в описании взаимоотношений между двумя этими персонами.
А между ними царили полное взаимопонимание и уважение.  Конечно, от ветврача Бажкова, также как и от любого другого его коллеги, невыносимо пахло различными медикаментами, что Рыжику очень не нравилось, но уважая своего хозяина и понимая данную необходимость, он некоторое время стоически терпел эти запахи, а затем постепенно привык и вскоре сам пропитался ими. Но за то Рыжик ни разу не уловил «химического» запаха изо рта своего хозяина, того самого, которым дышали конюх Серёга, учётчик Василий Петрович и ветфельдшер Семён Терентьевич.
В принципе, его деятельность постоянно повторялась день изо дня - ежедневная пробежка по гуртам и фермам, вечером встреча с Добрым, который радостно принимая жеребца из рук Спасителя, начинал его чистить, гладить, кормить и поить уже капитально, а не наскоками, как это удавалось делать днём.