Мифы легендарной правды 3

       6. СОЛДАТЫ СИБИРСКОГО БАТАЛЬОНА И МАТРОСЫ ФЛОТСКОГО ЭКИПАЖА.
       МИФ: в обороне Петропавловска участвовали солдаты Сибирского батальона, доставленные на транспорте «Двина», в основном новобранцы. А матросы флотского экипажа – это непонятно кто: осевшие на берегу отставники да всякие инвалиды, из пушек стрелять не умели, и если бы не авроровцы, то...
       ФАКТЫ:
       Флотский экипаж – это административная единица личного состава флота; это флотское подразделение, к которому приписаны все матросы кораблей, постоянно базирующихся в данном месте. Здесь же и матросы, не входящие в данное время в экипаж какого-либо корабля либо входящие в состав экипажа корабля, поставленного на зимнюю стоянку или в ремонт. Матросы служат на разных кораблях или на берегу, но при этом числятся в одном флотском экипаже. Матросы во флотском  экипаже есть как более, так и менее опытные, но в большинстве своём моря-океаны повидавшие и не на одном корабле послужившие. Абсолютное большинство из них имеют несколько специальностей и умеют почти всё, что относится к матросской службе, а многие могут заменять даже унтер-офицеров.
       В Петропавловске с 1850 года располагался 46-й флотский экипаж. Все его матросы прибыли на Камчатку никак не пассажирами, а в составе корабельных команд, притом совершив как минимум полкругосветки, и поэтому умели обращаться не только с пушками. Кроме того, во флотский экипаж попадали служить и люди из местных.
       В июне 1854 года 46-й флотский экипаж был преобразован в 47-й.
       Солдаты, отобранные из четырёх рот Сибирского батальона и прибывшие в Петропавловск 24 июля 1854 года, сразу стали матросами 47-го флотского экипажа. Ещё раз: матросами, а не солдатами. Среди них, конечно, были новобранцы; кто-то из них и пушку настоящую увидел впервые*, но опыт, как известно, дело наживное; он очень зависит от наличия рядом хорошего наставника и от времени. Наставники, как мы теперь знаем, были, а вот со временем, увы, было не очень.
       * Хотя капитан 1 ранга Арбузов и рассказал, что при переходе «Двины» в Петропавловск он устраивал солдатам артиллерийские учения.
       Но миф про абсолютно неумелых солдат-новобранцев и отставных матросов отправим туда же, куда и все прочие мифы.
       Что же касаемо авроровцев, то они продолжали состоять в своём 19-м флотском экипаже (кронштадтском), потому что Петропавловск не был пунктом постоянного базирования фрегата.
       Заодно проясним, кто такие мальчики-кантонисты, а то некоторые это слово употребляют вовсю, но значение явно не понимают. Кантонисты – это малолетние и несовершеннолетние сыновья нижних чинов, проходящие военное обучение и находящиеся на военной службе уже в силу своего происхождения. Проще говоря, это школа юнг, из которой черпал пополнение флотский экипаж. Они были военнообязанными и носили форму. Так вот: в 1852 году школа кантонистов 46-го флотского экипажа насчитывала 52 воспитанника, в 1854 году – 54. Плюс 29 воспитанников Петропавловского морского училища. Мальчики пускали кораблики только когда выдавался перерыв в стрельбе; остальное время они действовали наравне со взрослыми. Внезапно, правда? Вместе со взрослыми добывали победу. Один из них погиб, другой потерял руку, но было их никак не два и не три...
       Идём дальше.


       7. ПОЗИЦИИ КОРАБЛЕЙ ПРИ ПЕРВОМ ШТУРМЕ.
       МИФ: при первом штурме очерёдность постановки фрегатов, считая от правого фланга батареи № 1: «Пик», «Президент», «Форт».
       ФАКТЫ:
       Первым был поставлен на шпринг фрегат «Президент» – на правом фланге батареи № 1, в самой завидной позиции. Затем «Вираго» прошла чуть вперёд и поставила «Форт». И, наконец, «Пик». Об этом свидетельствуют вахтенные журналы кораблей (причём не только британских, но и журнал «Авроры», ведённый её командиром), об этом же сообщают защитники Петропавловска, но почему-то не все. Странную оппозицию составляют Василий Завойко и Дмитрий Максутов, которые словно сговорились, поставив «Президент» в центр кордебаталии и поменяв местами «Пик» с «Фортом». Казалось бы, какая разница? Что там три фрегата, что здесь три... Однако разница есть, и притом существенная. На разных фрегатах разное количество орудий и разные калибры; каждый фрегат имел свои чётко определённые задачи и по способности (а в случае с «Пиком» ещё и по желанию) выполнял их. Нахождение конкретных кораблей конкретной эскадры на конкретных позициях (равно как и их неспособность точно занять нужную позицию) определило ход боя и его итог.
       Потому и удивительно, что в журнале боевых действий «Авроры» описано одно (причём с графическими схемами), а в рапорте Завойко – другое. Оба документа официальные, это ведь не письма какие-нибудь или дневники, в которых можно рассказать всё что угодно и особой ответственности за это не нести. Удивительно, что Завойко не зашёл к Изыльметьеву и не спросил: «Вань, ну-ка дай глянуть, что ты там пишешь, а то у меня в голове всё перемешалось». Или наоборот. Ведь мало ли какая неточность может вкрасться в субъективное восприятие (это ж бой, а значит, эмоции), а официальный документ должен быть сух, правдив и объективен. Как может опытный моряк перепутать фрегаты – 40-пушечный, 52-пушечный и 60-пушечный, у которых к тому же огромные полотнища флагов на гафелях? Такое непростительно даже для бестолкового современного художника, рисующего бриг с тремя мачтами и российский триколор над Сигнальным мысом, а уж для Завойко и Максутова 3-го это выглядит более чем странно, не говоря уж про гардемарина Токарева.
Простое изучение британских вахтенных журналов всё расставило на свои места, притом очень быстро.
       Вывод: позиции фрегатов при первом штурме, показанные Дмитрием Максутовым и Завойко, следует воспринимать как миф.


       8. ДЕСАНТ НА БАТАРЕЮ № 4.
       МИФ: на батарею № 4 был высажен десант в 600 человек.
       ФАКТЫ:
       600 человек десанта для захвата трёхпушечной батареи – это такой нонсенс, что и обсуждать не хочется. Источник, конечно, всё тот же – официальный рапорт Завойко: там у него 600 человек в 13 шлюпках и двух десантных ботах. Откуда столько? Неужто 200 морских пехотинцев и 400 матросов? Или наоборот? А кто же на кораблях остался? Заметим: корабли находятся на позициях и активно ведут артиллерийский бой.
       Миф? Миф, конечно. Десант насчитывал около 250 человек, не более. 200 морских пехотинцев (все, что были – 120 британских и 80 французских) плюс 40-50 британских матросов для усиления.


       9. ПОЗИЦИИ КОРАБЛЕЙ ПРИ ВТОРОМ ШТУРМЕ.
       МИФ: жуткая артиллерийская дуэль между батареей № 3 – Смертельной – и фрегатом «Форт»; тем временем «Президент» действовал против батареи № 7 на Озерновской косе.
       ФАКТЫ:
       Как раз наоборот, и это легко проверяется. «Вираго» буксировала фрегаты, имея «Форт» с правого борта (и прикрываясь им, как щитом), флотилию шлюпок для десанта с левого и «Президент» по корме. Курс связки из трёх кораблей пролегал от места якорной стоянки эскадры до траверза батареи № 3 и далее в сторону рейда Озерновской косы, то есть батареи были у кораблей по правому борту. Батарея № 3 первой открыла огонь, «Форт» дал ответный залп, «Президент» отдал буксир и начал становиться перед батареей на шпринг, батарея перенесла огонь на него, а «Вираго» продолжила буксировку «Форта» на позицию против батареи № 7. Из русских источников только три называют позиции фрегатов правильно – это всегда точный Изыльметьев, это Николай Фесун, это Константин Мровинский. Остальные, по-видимому, пишут с чужих слов, в которые на каком-то этапе пересказов вкралась странная ошибка (лично мне не хочется использовать простой и ёмкий глагол «врут»).
       Между тем, «Форт» на месте «Президента» очень выгоден тем, кто изо всех сил хочет подчеркнуть превосходство англо-французов над русскими. «Форт» имел самую мощную артиллерию в эскадре, вот его и «поставили» напротив батареи № 3, хотя на самом деле эта батарея не смогла бы противостоять ни одному фрегату эскадры и даже корвету «Эвридика», потому что слишком уж силы неравные.
       Ещё один миф подправлен. Что интересно: такие же ленивые иностранные «историки» уволокли его у «историков» наших, и он кое-где встречается в зарубежном сегмента Интернета.


       10. ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ГИБЕЛИ АДМИРАЛА ПРАЙСА.
       МИФ: британский контр-адмирал Дэвид Пауэлл Прайс застрелился ввиду боязни поражения. Вариант: контр-адмирал Дэвид Пауэлл Прайс застрелился ввиду утраты силы духа. Вариант: контр-адмирал Дэвид Пауэлл Прайс застрелился по причине неаккуратного обращения с личным стрелковым оружием. Вариант: контр-адмирал Дэвид Прайс был кем-то застрелен. Вариант... вариант... вариант...
       ФАКТЫ:
       Точные причины и обстоятельства того, что произошло с контр-адмиралом Прайсом, неизвестны сейчас и вряд ли станут известны в будущем. Копаться в документах тех лет, пытаясь ответить на эти вопросы, – это очень увлекательное занятие, но в любом случае будут выводы на уровне предположений, не более. Они будут чисто гипотетическими и вероятностными, а потому некорректно заявлять об этом так, как заявляют «пропагандисты от истории» – абсолютно бездоказательно, но в то же время безапелляционно.
       Можно лишь сказать одно: положение, в которое попал Прайс, когда союзная эскадра достигла Камчатки, объясняет многое, но в любом случае причиной случившегося была уж никак не адмиральская трусость.
       Вокруг места захоронения адмирала также витало несколько мифов; сейчас оно локализовано с точностью плюс-минус полсотни метров, но мифы почему-то не стихают, хотя имеют хождение лишь среди той прослойки местных жителей, которая чтению книг предпочитает дешёвый апломб.


       11. ПОТОПЛЕННАЯ ШЛЮПКА ПРИ ПЕРВОМ ШТУРМЕ.
       МИФ: в ходе первого штурма «Эвридика» и «Облигадо» дважды пытались высадить десант под Лаперузов перешеек, но меткими выстрелами с батареи № 3 одна из шлюпок была потоплена, и французы отступили.
       ФАКТЫ:
       А фактов нет. Нет ничего об этом в документах – ни во французских, ни в британских. Есть в официальном рапорте Завойко, но по-прежнему остаётся загадкой, с чьих слов он это взял (как и многое другое). Между тем, попадание ядра в шлюпку неминуемо убило бы кого-нибудь из сидящих в ней людей. Или искалечило. А по факту их нет. Ни убитых, ни раненых. И про тот десант тоже ничего нет.
       Миф-с. Вычёркиваем.


       12. ДЕПУАНТ В ШЛЮПКЕ.
       МИФ: при высадке десанта французский адмирал находился в последней шлюпке, размахивал саблей и подбадривал бойцов.
       ФАКТЫ:
       Контр-адмирал Феврье Депуант был ровно там, где ему и положено быть во время боя как командующему эскадрой – на борту своего флагманского фрегата, вместе с одноногим командиром «Форта». Да и состояние его здоровья, мягко скажем, не располагало к подобным действиям.
       На самом деле в арьергарде десанта находился офицер, назначенный ответственным за плавсредства десанта, и это был французский лейтенант Бурассэ, получивший смертельное пулевое ранение во время эвакуации людей, уходящих с берега.
       Мифов остаётся всё меньше и меньше.


       13. О СОСТАВЕ ДЕСАНТА НА ОЗЕРНОВСКИЙ ПЛЯЖ.
       МИФ: десант насчитывал 900 человек (700 человек плюс дополнительный десант в 200 человек). Вариант: десант насчитывал 950 человек (700 плюс 250). Вариант: десант насчитывал до 1000 человек. Вариант: десант насчитывал 700 человек плюс 500 человек морской пехоты. Вариант...
       ФАКТЫ:
       Вот состав десанта по отрядам:
       1. Англичане:
       – моряки (180 человек с «Президента» и «Пика»);
       – Королевская морская пехота (120 человек со всех трёх кораблей).
       2. Французы:
       – моряки (200 человек с «Форта» и «Эвридики»);
       – «элитные матросы в составе экипажей кораблей» (80 человек).
       3. Смешанная колонна, то есть «обходной пляжный отряд» (120 моряков с «Вираго» и «Облигадо).
       Всего 700 человек, и это довольно несложно посчитать в столбик, без калькулятора. И даже в уме, если он есть.
       Однако как только первые десантники появились на верхней части западного обрыва Никольской сопки и начали оттуда падать, с «Президента» срочно отправили туда на пляж дополнительные шлюпки под раненых и убитых. Вполне вероятно, что именно их Завойко посчитал дополнительным десантом, «усадив» в них примерно 200 человек. Сам он, понятно дело, там не присутствовал и глазами своими видеть не мог, а потому доверился свидетелям. Ну, они ему и насвидетельствовали. Откуда бы взялись эти двести человек? Они что, всей толпой дружно бросили свой корабль и с воодушевлением ринулись в бой на берег?
       А ведь на самом деле всё просто. Если нет возможности уменьшить в отчётах свои силы, то всегда можно завысить силы неприятеля (а кто проверит?) и этим подчеркнуть значимость победы. А заодно обосновать необходимость дальнейшего укрепления порта (читай: «выделение средств»). Или кто-то полагает, что умолчания и приписки – это изобретение последних лет? В письме Ложечникову Завойко увеличил силы неприятеля до 3000 человек (при 240 пушках), а силы защитников уменьшил до 900 человек и 48 пушек; десант же увеличил до тысячи. Согласимся: уж таки да, теперь победа выглядит куда более весомой. Мне интересно, устанавливал ли Василий Степанович тот потолок, дальше которого врать совсем уж неприлично? Ну, хотя бы для самого себя... А?
       Десант насчитывал семьсот человек. Точка. Всё, что выше – это миф. Для пропаганды, может, и годный, но для историка и просто честного человека, любящего свою Родину, он не нужен и даже опасен.


       14. О РОЛИ КОНСТАНТИНА МРОВИНСКОГО.
       МИФ: Константин Иосифович Мровинский (Мравинский) – это талантливый инженер-фортификатор, стараниями которого система обороны Петропавловского порта позволила в ходе осады отразить два штурма.
       ФАКТЫ:
       Посмотрим, что уже было в Петропавловске к моменту прибытия Мровинского, что появилось в результате его деятельности и как оно показало себя на деле.
       Начнём с того, что Мровинский о командировке в Петропавловск не очень-то мечтал. Он был весьма утомлён работой «не по специальности» в ходе сплава по Амуру, а тут вдруг «бросай всё и срочно езжай туда». Он был уверен, что придёт в Петропавловск на «Двине», даст Завойко необходимые консультационные указания и с «Двиной» же уйдёт обратно. Однако получилось иначе – Завойко оставил его в Петропавловске и заставил работать.
       Смотрим.
       Батарея на мысу Изменном была упразднена по приказу Завойко. Девять старых 6-фунтовок – довольно хилая защита, которая годится лишь для того чтобы попугать. К тому же эта батарея находилась бы очень далеко; противник мог легко блокировать связь с ней по морю, а путь туда вокруг всей Раковой бухты был слишком длинен и труден – словом, при прибытии более-менее сильного неприятеля батарея была бы обречена на быструю гибель. Завойко себе такого позволить не мог. Конечно, имей он втрое больше пушек и ещё тысячу-другую человек, батареи были бы поставлены так, что супостату вообще не светило близко к порту подойти, благо рельеф местности позволяет. Но ни этих пушек, ни этих тысяч людей не было, а потому на батарее мыса Изменного поставили бекар, и правильно сделали. Кто-то спросит: а при чём тут Мровинский? Именно что не при чём.
       Батарея № 1 на Сигнальном мысу была сделана задолго до прибытия Мровинского. Он отметил её главный недостаток: невозможность ведения флангового огня в юго-западном и западном направлении, однако констатацией сего факта он и ограничился. В итоге «Президент» занял выгодную позицию как раз в нереализованном секторе стрельбы батареи № 1 и палил по этой батарее продольным огнём абсолютно безнаказанно, не получив ни единого выстрела в ответ. Для прикрытия опасного направления Мровинский предложил поставить батарею № 4 на Красном Яру, однако она это направление всё равно не перекрыла – повторюсь: «Президенту» не досталось ни одного русского ядра. Предусмотреть возможные обвалы каменистого грунта на позицию батареи № 1 он тоже не сумел (осенило лишь потом, уже по факту, и то неизвестно кого). Каков вклад Мровинского в батарею № 1? Нулевой, на уровне оценочных суждений. Завойко и без Мровинского прекрасно понимал положение этой батареи, но времени, сил и средств на переделку не было.
       По поводу Кошечной батареи № 2 Мровинский откровенно ехидничал. Ну ещё бы, ведь он дипломированный военный инженер, а строил-то батарею моложавый флотский офицер, с трудом вспомнивший азы начального курса фортификации. Однако именно эта батарея оказалась самой живучей и не была выведена из строя. Мровинский лишь подсказал ещё более укрепить её, вырыть грамотно продуманный погреб и сделать кустарную ядрокалительную печь, которая потребовала ресурсных затрат, но так и не была использована. Всё, вот и весь вклад.
       Про батарею № 4 Мровинский сообщает, что она была поставлена для прикрытия западного флангового сектора батареи № 1 и для того чтобы этот сектор перекрывался с сектором стрельбы Перешеечной батареи № 3. Как он говорит, идеальным местом для неё было бы место в районе Поганки, однако ввиду сложности рельефа он был вынужден поставить батарею № 4 на Красный Яр. В любом случае она всё равно не прикрыла западный фланг батареи № 1 (я опять про «Президент», не получивший ни одного попадания). Пушки батареи № 4 стреляли через банк (то есть никакого бруствера, никаких амбразур и мерлонов), и живучесть батареи была обусловлена исключительно её малыми размерами, а также тем, что она находилась на значительной высоте. В неё было трудно попасть – и артиллеристы «Пика» не попали. С другой стороны, ей самой было непросто стрелять из-за этой самой высоты, и весь успех батареи свёлся к восьми попаданиям в «Пик» – ни одной выведенной из строя пушки, ни одного убитого или раненого, никаких фатальных повреждений корпуса, рангоута и такелажа. Высаженный на Кислую Яму десант быстро вывел батарею из игры, и, таким образом, её роль в защите порта свелась к беспокоящему и отвлекающему огню на начальном этапе, не более того.
       Батарея № 3 была прозвана Смертельной задолго до собственно боя. Пушки стреляли через банк (то есть опять же без бруствера, амбразур и мерлонов), сектор огня получился чересчур узким. По большому счёту, батарея могла работать плотным огнём только по целям, находящимся непосредственно перед ней. Мровинский посчитал, что восемь саженей высоты над уровнем моря – само по себе хорошая защита для батареи; к его чести следует заметить, что чуть позже он сам же признал свою ошибку, но эти слова не вернули к жизни бойцов, погибших на батарее, и в частности, Александра Максутова 2-го. А вот если бы он не бросил часть ресурсов на обустройство на перешейке ядрокалительной печи (которая не только не была использована, но даже не была доделана), батарея могла оказаться и не такой уж Смертельной...
       Строительство батареи № 7 вообще не было завершено, и из пяти её пушек могли стрелять только три. Само расположение этой батареи делало её Смертельной номер два. Если уж там и ставить батарею (на совершенно открытом месте), то это должен был быть мощный каменный или земляной редут, и никак не меньше. Что-то вроде небольшой копии батареи № 2. А по факту же – и урон врагу практически не нанесён, и продержалась батарея что-то около получаса, и потери в людях на ней были.
       Нет, мы, конечно же, понимаем размах мысли и благость целей приезжего фортификатора. Дай ему ещё полсотни пушек, да полторы тысячи матросов, да все необходимые для постройки материалы, да месяц времени... уж тогда бы он развернулся и сделал всё «по фэншую»...
       В том-то и разница между ним и Завойко, что Василий Степанович умел максимально использовать то, что есть, а Мровинский так и остался в плену своих хотелок. Он замахивался на нечто монументальное (и, несомненно, нужное, «по учебнику»), но не рассчитал ни сил, ни возможностей, ни времени, а потому враг был встречен недоделанными батареями с непродуманными задачами и нереализованными секторами стрельбы. В результате – бестолковая гибель полутора десятков людей, а ещё больше было ранено, часть пушек выведена из строя. По-видимому, где-то здесь и находятся корни не сложившихся взаимоотношений Завойко и Мровинского, в результате чего последний оказался единственным офицером, не представленным к награде, даже несмотря на то, что был серьёзно ранен. Его даже не включили в состав комиссии, подводившей итоги боёв и планировавшей мероприятия по дальнейшему усилению системы обороны порта. Понятно, что из-за раны он не мог ходить по батареям вместе со всеми, но если бы он и в самом деле был уважаемым всеми военным инженером и талантливым фортификатором, то его мнение непременно было бы учтено, и акт на подпись ему бы принесли к больничной койке. Однако этого не произошло.
       В общем, заслуги Мровинского в организации системы обороны Петропавловского порта, несомненно, наличествуют, но они завышены-раздуты до уровня мифа, притом раздуты уже впоследствии.
       А от мифов мы стараемся избавляться безжалостно.


       15. ФРЕГАТЫ НАКРЕНЯЛИ ДЛЯ СТРЕЛЬБЫ.
       МИФ: фрегатам не хватало угла возвышения для стрельбы по батарее № 3, поэтому их накреняли на один борт.
       ФАКТЫ:
       Это в продолжение темы о Константине Мровинском, ибо сей миф запущен в обиход именно им. Между тем, его очень легко проверить, призвав на помощь Эвклида и Пифагора. Высота батареи известна (8 саженей, это один катет), дистанция стрельбы тоже (400 ярдов, второй катет); линия прицеливания – это гипотенуза, и вычислить угол между вторым катетом и гипотенузой особого труда не представляет. Он равен 2,7 градуса. Плюс поправка на превышение траектории, которая берётся из русского учебника по морской артиллерии (1841 год). Считаем, суммируем и усмехаемся. Для чего нужно было накренять корабль? Кстати, лично я не представляю, как это можно было сделать в бою. И да, в этом треугольнике мы ещё не учли высоту пушек над уровнем моря (а она вовсе не нулевая), но если учтём, то Константин Иосифович со своим сенсационным сообщением опарафинится ещё больше.
       Мало того, Мровинский также сообщает, что для придания нужного угла возвышения противник «разбирал борты над портами». Я прямо так и слышу изумлённые голоса британских канониров: «А что, так можно было?»
       Миф, мало на что влияющий, но и его мы уберём ввиду ненужности и откровенной абсурдности.


       16. ПОТЕРИ ОБЪЕДИНЁННОЙ ЭСКАДРЫ.
       МИФ: 400 убитых и 150 раненых. Вариант: 400 убитых и раненых, из них 14 офицеров. Вариант: 700 человек.
       ФАКТЫ:
       Угу... «капитан Паркер и с ним 399 человек».
       На самом деле 53 убитых (в том числе застрелившийся контр-адмирал Дэвид Прайс) и около 160 раненых. Заметим сразу, что в это число убитых входят и те четверо, которые попали в русский плен, поскольку об их судьбе на эскадре знать не могли.
       Когда Завойко составлял свой рапорт, ему никак не могло быть известно точное число потерь, потому что никто не мог рассказать ему об обстановке на кораблях эскадры. Не мог знать это число и Муравьёв-Амурский, который, однако, нашёл возможным чуть-чуть ввернуть от себя и довёл общее число потерь до 700 человек.
       Конечно, можно не верить британским и французским газетам. Старые газеты хоть и считаются историческими документами, но периодическая пресса всегда была не более чем периодической прессой, то есть оружием чьей-то пропаганды.
       Однако трудно не поверить вахтенным журналам и спискам, которые подавались по команде в Адмиралтейство. Там не просто цифры, как в газетах; там имена, фамилии, должности и номера по корабельному расписанию. А в журналах учёта больных ещё и возраст, и описание полученных ран. Каждый погибший состоял на довольствии и был с него снят, всё это суть документы строгой отчётности, и всякие формулировки вроде «менее ста» или «четыреста с лишним» здесь неприменимы.
       38 погибших похоронены под Никольской сопкой, 12 на мысе Неводчикова в бухте Крашенинникова (включая контр-адмирала Прайса), четверо в Авачинской губе. Остальные – в Авачинском заливе и в Тихом океане по мере удаления эскадры от Камчатки, но это уже скончавшиеся от ран, и их число исчисляется вовсе не десятками и сотнями, а единицами. И четверо пленных. Имена и фамилии всех погибших англичан (а также многие из их раненых) нам известны, имена французов – увы, лишь частично: мы пока знаем только убитых офицеров и двух матросов с «Форта» и «Облигадо».
       Поэтому если встретится заметка, статья, книга или ролик на YouTube от очередного увешанного учёными званиями «влюблённого в историю», который объявит про 350 или 400 убитых, можете даже не спрашивать его, откуда дровишки. Потому что он сошлётся не на документы, а на кого-то такого же, тот на ещё одного и далее по цепочке, а в итоге всё упрётся во всё тот же официальный рапорт Завойко, где он (sic!) говорит о предполагаемых потерях неприятеля. Про склонность Завойко к некоторому выгибанию фактов уже надоело говорить. Взять хотя бы его рассказ Великому Князю Константину Николаевичу про «три баркаса, полных тел», которые «Вираго» буксировала для похорон в Тарьинской бухте.
       Замеченное тобой, читатель, расхождение в одного человека обусловлено неточностями официального рапорта Завойко – он там пишет о телах четырёх офицеров. Действительно, в ходе штурма погибло 4 офицера, но ведь Бурассэ скончался на борту корабля, и Завойко об этом никак не мог знать; мы снова вынуждены отметить неточность официального документа. На самом деле были обнаружены тела Паркера, Лефевра и де Туша, то есть трёх офицеров, а не четырёх. И если отминусовать одного мифического офицера, то получится 38 – 1 = 37, и общее число 53 сразу сложится. А отминусовать его получится, если учесть труп того самого американца, который вёл десантников – есть сведения, что его тоже подобрали на берегу. И теперь всё сходится.
       Всё в том же письме к Ложечникову Завойко доводит количество похороненных под Никольской сопкой уже до 77, из них аж 14 офицеров. Похоже, Василий Степанович, глядя на потолок, меньше всего думал о том, как потом будут ломать головы потомки-историки, сопоставляющие все приведённые им цифры.
       Сразу скажу об этих искажениях Завойко и о его мотивации. Думается, что они всё же продиктованы его заботой о Петропавловске, а не чем-то иным. Он очень хотел обратить внимание столичных чиновников на край земли русской и заставить их повернуться к Камчатке и Дальнему Востоку лицом, подчёркивая важность этих рубежей Отчизны. Мне очень не хочется думать, что Василием Степановичем двигала какая-то личная выгода, и я поверю лишь после того как меня ткнут носом в однозначный и проверенный документ, прямо подтверждающий такое.
       Что же касаемо русских потерь, то список из 42 фамилий опубликован трудами Жанетты Чикиной и Сергея Гаврилова. Увы, это произошло аж в 2019 году – то есть через 165 лет после событий. Но наконец-то перед нами реальные данные, а не пустая болтовня. И вот это уже настоящая история, а не вымыслы прикормленных публицистов и пропагандистов от истории, которые до сих пор ни верных цифр, ни даже десятка фамилий погибших назвать не могут – что защитников Петропавловска, что англо-французов. Их попытки «съехать» на «более 350 убитых плюс раненые» – не более чем стыдливое передёргивание, которое запутывает как их самих, так и заинтересованных зрителей/читателей. А заодно выдаёт позорный уровень знания истории своего края, своей собственной страны.
       В общем, ещё одному мифу приказано долго жить.


       17. ЗНАМЯ ГИБРАЛТАРСКОГО ПОЛКА
       МИФ: в бою было захвачено знамя Гибралтарского полка английской морской пехоты.
       ФАКТЫ:
       Гибралтарского полка Королевской морской пехоты в природе не существовало. Вернее, не так: Гибралтарский полк в Великобритании был, но к морской пехоте и нападению на Петропавловск в 1854 году он никакого отношения не имеет.
       На знамени Royal Marines, утверждённом британским величеством, действительно изображены лев и земной шар с надписями «Gibraltar» и «Per mare, per terram» (в честь конкретных исторических событий 1704 года), но подразделения морской пехоты каждого британского корабля своего собственного знамени не имели – хотя бы потому, что не являлись отдельными штатными подразделениями RM. Перед штурмом они просто сшили себе флаг из подручных материалов. Флаг обычно используется для того чтобы воины атакующего подразделения видели свой авангард и понимали, куда идти, а кроме того, гордо реющее впереди знамя воодушевляет в бою. Именно поэтому настоящее знамя вручается с соответствующим ритуалом, и отношение к нему соответствующее – чего никак не скажешь о флаге-заменителе.
       Никакой особой ценности этот флаг для морских пехотинцев не представлял, а потому и был впопыхах оставлен на береговой черте (можно сказать, был брошен), после чего и достался защитникам порта в качестве трофея. Его никто и не видел во время боя – то есть сшить-то сшили, но как знамя не использовали. И бросили на пляже.
       Этот флаг сейчас находится в Эрмитаже, а в Камчатском краевом музее выставлена его копия – недостаточно точная, простроченная несколько раз наискосок по углам, как это принято для современных военно-морских флагов.


       18. ПОГОНЯ «АВРОРЫ» ЗА ЭСКАДРОЙ.
       МИФ: сразу после отражения штурма «Аврора» подняла паруса и бросилась в погоню; ей удалось нагнать врага почти у устья Амура, она дала неприятелю бой и нанесла вражеским кораблям повреждения.
       ФАКТЫ:
       Если бы мне кто-то про такое рассказал, я бы не поверил и рассмеялся. Но это выложено в википедии, что называется, на полном серьёзе – в статье про фрегат «Аврора». И повторено в лекции на YouTube историком (!) Шполянским.
       Комментировать сей бред не буду, просто скажу очень-очень мягко: это миф. Но вряд ли кто сможет уверенно сказать, будет ли эта ахинея оттуда убрана, и если будет, то когда.


       19. ПУСТОЙ ПОРТ.
       МИФ: когда в 1855 году англо-французская эскадра пришла брать реванш, Петропавловск был пуст – ни одного жителя, потому что все уехали.
       ФАКТЫ:
       Это глупости примерно того же уровня, что и миф пункта 18. Согласно ему, в Петропавловском порту остались лишь брошенные дома и больше ничего.
       Между тем, при эвакуации порта мест на кораблях хватило далеко не всем (например, даже семья губернатора Завойко покинула Камчатку только на следующий год). Кроме того, многие просто не пожелали эвакуироваться. Часть жителей перебралась в Сероглазку, часть – в Авачу, ещё кто-то на Хутор (нынешний посёлок Пограничный города Елизово), а часть осталась в Петропавловске, в своих домах. Старшими над ними были полицейский поручик Губарев и есаул Мартынов. Не говоря уже о находившихся в Петропавловске американских купцах со всем их скарбом.


       20. ПОДВИГ СЕМЁНА УДАЛОГО.
       МИФ: матрос Семён Удалой был взят в плен в 1854 году и содержался среди прочих русских пленных на бриге «Облигадо». В 1855 году, когда бриг вошёл в Авачинскую губу, русских матросов под угрозой повешения хотели поставить к пушкам, но Удалой отказался стрелять по своим, бросился за борт, специально не пытался выплыть и геройски погиб.
       ФАКТЫ:
       Именем Семёна Удалова названа улица в Петропавловске. По историческим документам (старым спискам) выяснено, что Семён Удалов действительно служил в 47-м флотском экипаже в Петропавловске. Увы, это всё.
       Про подвиг Удалого-Удалова в 1857 году была заметка в «Морском сборнике», подписанная инкогнито (позже стало известно, что автор – Василий Степанович Завойко). Также об Удалове написал Эд. Дю Айи (он же старший офицер брига «Облигадо»), это было опубликовано в 1858 году – словно в оправдание. И больше ничего об этом нигде нет (разве что со ссылками то на Дю Айи, то на «Морской сборник»).
       Дю Айи сообщает, что русский матрос Симеон совершил самоубийство ещё за несколько дней до подхода к Авачинской губе ввиду беспочвенного опасения, что его могут использовать для действий против своих.
       Завойко же переносит время действия на момент входа брига в Авачинскую губу и героизирует персонажа, цитируя его прямую речь и противопоставив его жестокому французскому лейтенанту (не зная при этом, что это как раз и есть Дю Айи). Но вот ведь в чём дело: он написал, что о подвиге ему рассказали сослуживцы Удалова уже в Санкт-Петербурге (sic!), хотя это непременно должно было случиться куда раньше – ещё в 1855 году в Николаевске. Странно? Весьма.
       Странно и то, что никто из сослуживцев, присутствовавших при подвиге Удалова, не рыпнулся его поддержать. А что, всё в порядке вещей: один матрос совершает подвиг, остальные стоят и тупо смотрят, как он после словесного демарша (действительно геройского, суда по цитатам) лезет по снастям грот-мачты наверх, чтобы уже там перепрыгнуть на ванты и... Лично меня давно интересует, по каким таким снастям Удалов лез вверх по мачте, чтобы потом перебраться на ванты. Я немножечко разбираюсь в оснастке парусников, но у меня ответа пока нет. А ещё у меня имеются большие сомнения, что с путень-вант так уж удобно в море прыгать – ибо есть реальный шанс не долететь и упасть на палубу, на планширь или на руслень.
       Да и остававшийся в Петропавловске есаул Н. Мартынов в своём рапорте Завойко хоть и сообщил о факте размена пленными (включая их число), но не написал ни слова про Удалова. Если бы там действительно всё было так, как потом описал Завойко, то Мартынов наверняка бы об этом упомянул. Ещё бы! – ведь все освобождённые матросы должны были быть под свежими впечатлениями от происшедшего. Другое дело, что если действительно имело место простое самоубийство (версия Дю Айи), то это и в самом деле не настолько важное событие на фоне прочих, чтобы незамедлительно ставить в известность генерал-губернатора... да и впоследствии почему-то никто об этом подвиге нигде не упоминал – вплоть до публикации в «Морском сборнике» и после таковой.
       Но вахтенный журнал брига «Облигадо» – он сухо сообщает, что русский матрос Симеон бросился в воды Тихого океана и утонул, а было это примерно на широте острова Хоккайдо.
       Миф это или всё же не миф – ещё предстоит выяснить. Но согласимся, что достаточные признаки мифа, увы, налицо.
       И, наконец,


       21. ГЛАВНЫЙ МИФ:
       Объединённая эскадра могла в 1854 году взять Петропавловский порт, и только высокая сила духа защитников позволила отразить нападение втрое превосходящих сил противника.
       Что ж, это самый главный миф, объединяющий многие из уже перечисленных выше. Согласно ему, защитники Петропавловска победили ВОПРЕКИ. То есть они как бы изначально были обречены на поражение (тройное ведь превосходство противника во всём!), но всё же как-то вот сумели собраться с духом, мобилизовали все свои силы и вдруг победили. А чтобы победа не казалась кому-то закономерной и предопределённой, чтобы она стала ещё более выдающейся – вот для этого и пошли-поехали все эти мифы, один за другим. Лично у меня не получается придумать, для чего ещё они были нужны.
       Полагаю, что вот этот главный миф, изначально призванный повернуть российское чиновничество лицом к Дальнему Востоку и Камчатке, сейчас пропагандируется с одной-единственной целью: примазаться к доблести прапрадедов. Урвать кусочек славы предков – им-то всё равно, у них не убудет, а нам приятно... Неприятель становится всё сильнее (вон, в 2019 году уже и до «2200 + 500» добрались), а мы, слабые и почти безоружные, отсталые и убогие, всё равно собрались с духом и победили, несмотря ни на что!
       Нет. Это не мы победили. Это наши прапрадеды победили. А если мы уважаем память о них, то нам не пристало раздувать глупые сказки вокруг них и вокруг их славных дел. Мифы уводят от правды и этим унижают тех, кто творил реальные дела. Какое мы имеем право унижать этих людей?
       Конечно, Петропавловск вовсе не был неприступной крепостью. Но и тортом на блюде он тоже не был, хотя понадобились поистине титанические усилия, чтобы превратить порт в то, при виде чего сразу загрустили Прайс с Депуантом.
       Оба адмирала сразу поняли, что даже в случае успеха эскадра понесёт неприемлемый ущерб, в связи с чем встанет большой вопрос – кто и как потом будет решать все возложенные на неё задачи. И кто будет отвечать за результаты. Предстоящая победа (притом опять заметим: очень маловероятная) грозила обернуться победой пирровой. А отступать было нельзя: менталитет лордов британского адмиралтейства запрещал это прямо и недвусмысленно. Союзники были уверены, что никакого боя не будет, – русские сразу поднимут руки и отдадут «Аврору» на блюдечке с каёмочкой вместе с ключами от города-порта. Они просчитались.
       С теми силами, какие привёл с собой на Камчатку супостат, да с тем настроем и с той мотивацией – нет, друзья, им изначально ничего не улыбалось. Они проиграли уже в тот момент, когда приняли вынужденное решение о штурме и сели разрабатывать план. Фиаско всего начала кампании было предопределено, хотя об этом ещё не знали ни нападающие, ни защищающиеся.
       Нападавшим не хватило сущей ерунды – ещё двух-трёх фрегатов и ещё хотя бы одного парохода. Но если дать волю сослагательному наклонению, то можно прикинуть, что было бы, если б «Неман» с дополнительными пушками в Каттегате не затонул. А будь у Завойко ещё «Диана» и паровая шхуна «Восток», то объединённая эскадра была бы разбита в пух и прах ещё при входе в Авачинскую губу – между Бабушкиным Камнем и мысом Изменным (ныне мыс Завойко). Или вообще не зашла бы.
       Поэтому бытующую ныне концепцию «Слабо вооружённые защитники Петропавловска собрались с духом и сумели в отчаянном бою отразить нападение втрое превосходящих сил противника при итоговом соотношении потерь 1 : 10» следует заменить на такую: «Грамотная организация, максимальное использование доступных ресурсов и высокая мотивация позволили защитникам Петропавловского порта в трудном бою отразить плохо организованное нападение англо-французской эскадры при итоговом соотношении потерь 1 : 1,2».
       Принижаю ли я подвиг защитников Петропавловска?
       Нет. Напротив. Подвиг остаётся, потому что он велик и вечен. Люди дрались не на живот, а на смерть. Исход боя не был известен заранее, и победу нужно было добывать; защитники города-порта верили в неё и твёрдо знали, что лёгкой удачи врагу не будет. «Умрём, а Флага русского не сдадим!» – вот их девиз. Жизнь без победы им была не нужна. И в этом их подвиг.
       Поэтому пусть будет о них легендарная правда. Без никому не нужных мифов.
       А им, нашим прапрадедам, геройски отстоявшим Петропавловск в 1854 году, ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ И НИЗКИЙ ПОКЛОН.

*     *     *

автор ещё раз благодарит Виталия Титова и Павла Калмыкова за оказанную помощь
© 2020

- иллюстрация: французский фрегат "La Forte"