Гордость деревни

Фенька Бульбакова, по кличке Свиноногий бандикут. Она же - Злая щитоспинка и Мадагаскарский присосконог. Кстати, все эти клички, ещё в школьные годы, дал ей учитель биологии. Вообще-то, мужчина интеллигентный и очень добрый, это ж как надо было его довести?

Потом отличники добавили ей ещё пару прозвищ - Широкоухий складчатогуб и Пучеглазый долгопят. А соседский дед Терёха придумал ей ещё одно погоняло, это Белокрылый психролют.

Так вот, Фенька Бульбакова упала в зале перед... Не, не подумайте, не перед образами, в Господа она не верит, а перед портретом Александра Сергеевича Пушкина, и взмолилась:

-   Прости, Сашенька, что давно пыль не стирала с твоей рамочки, он, как паутинкой ты весь зарос. И пауки ходят по тебе, как по Невскому проспекту, совсем, сволочи, обнаглели. Если мне некогда, так что ж теперь, хозяйничать тут, в моей берлоге?

Ой, Сашенька, как же я сильно озверела, на людей кидаюсь, представляешь? Прямо разорвала бы всех на куски и на фарш перемолола. Ишь, что удумали, перечить мне! Мне! Самой обаятельной и привлекательной, с венком из ромашек на голове и зарослями, как у Семёна Михайловича, на верхней губе. Это ли не эталон красоты?...

Чего говоришь, Сашенька? Почему тогда одна, такая неземная и распрекрасная? Ответ прост до умопомрачения. Разве ты, Сашенька, не слыхал народную мудрость, что жар-птицы в стаях не летают?

Знаешь, мне вопрос твой не очень понравился, это благодарность за мою любовь, за то, что я всем и каждому глотку перегрызаю за твою семью? Так не годится, Сашенька!... Что говоришь? Я сама себе задаю вопросы и на них же отвечаю, а ты молчишь, потому что умер давным-давно?... Не может быть! Я бы ни за что себе не позволила - сама с собою разговаривать, уж не намекаешь ли ты, что я белены объелась? Или офигела, ополоумела, с цепи сорвалась, сдурела, опсихела и офонарела?...

Хорошо, я поняла, я зайду к тебе, когда у тебя будет хорошее настроение... А впрочем, задержусь ещё на минутку, чтобы пояснить.

Ты весь в пыли и засиженный мухами, потому что я вся в делах и заботах. Всё воюю я, Сашенька, всё копья ломаю. Только зачем и почему - сама без понятия. Никто со мной не считается, никто и внимание не обращает на мои слова, ни то, чтобы за авторитет, за человека меня не признают, а я каждый день лбом стучусь на всякой вражеской странице, а им - один по деревне и два по селу.

И ты не хочешь мне помочь, не признаёшься, куда делся тот пистолет, который ты использовал на дуэли...

Что? Только тогда скажешь, когда я лично застрелюсь, а не кого-то из него убью? Ну ты даёшь, Сашенька! Ты же вынуждаешь меня ещё несколько лет не стирать пыль с твоего портрета.