Квазитехнология. гл 26. ПропАсть в пропасти

Продолжение. Начало в  http://www.proza.ru/2020/04/01/1627

Мила шла вперёд  к небольшой канаве, которую протоптали женщины в белом, невесты грибного Бога. 

- Алька?
Девушка, сидящая на дальнем  торце  канавы, молча смотрела на неё.
- Алька! – крикнула Мила,  ступая на край канавы, и вдруг с ужасом осознавая, что  этот жёсткий край канавы злокачественно и мгновенно  перерождается в  нечто предательски  мягкое.
Узкий и мягкий край крошится словно  печенье, осыпаясь в канаву, которая больше похожа на провал, чем на желоб.  Провал расширяется в пропасть. И если сейчас Мила не удержится, то неминуемо разобьётся. Нет, только не это! Нет!
- Нет! – крикнула Мила беззвучно смертельной волне, которая готова была унести её в темноту  полного забвения.
- Нет!

Неимоверным усилием воли Мила удержалась на краю,  руками зацепилась за трещащие от напряжения  корни травы, выползла на твёрдую поверхность.
Девушка  с бледным неподвижным лицом, сидящая на торце канала-провала, никак не отреагировала на борьбу Милы со смертью. Её мучнистое лицо  с угольно чёрными подведёнными бровями больше походило на восковую маску, чем на лицо живого человека. Довершал образ неминуемой смерти белый саван. Колокол струящейся ткани полностью скрывал изгибы тела и ноги.

- Алька! – Мила побежала к подруге.
Подруга никак не отреагировала на её крик. Её пустые глаза смотрели вперёд по направлению желоба-провала. Ноги свисали свободно вниз, как у полоумной купальщицы, готовой прыгнуть со скалы в чёрные волны озёрного тумана, устилающего  дно пропасти.
- Алька, не надо!
Словно очнувшись от Милиного крика, Алька встала и сделала шаг в пропасть.
- Нет! – Закричала Мила, - Нет!

Упасть с многометровой высоты и не покалечиться -  не каждому дано. Алька упала вниз на жесткое, утоптанное ногами земляное дно канавы,  но не разбилась.  Она поднялась, бросила на Милу злой взгляд и пошла вперёд по направлению тьмы, окутывающей этот глубокий провальный желоб.
- Алька, - хотела крикнуть Мила.
Но вместо крика из пересушенного горла вырвался лишь сиплый шёпот.

- Мила, не бери в голову ужасы.  Их теперь будет много, будет один нескончаемый ужас  вечного погружения во тьму, - сказал Вилли, вырастая плотной тенью из ночного сумрака.
- Чего?
- Есть такое понятие – горизонт событий у чёрной дыры. Мы уже там, за горизонтом,  где минута тянется целую вечность.
- Как это так?
- Ты сказала смерти   своё однозначное  «нет». Так смерти здесь и не будет. Но и жизни тоже.  Это зона  преднеопределённости.
- Чего, чего?
- Ну, есть определённость и есть неопределённость.  Мы же зависли  в предбаннике между ними, в преднеопределённости, в  её предчувствии.  И теперь уже навечно.
- Как навечно?
- Тут один путь на выход - смерть, но ты сказала «нет» этому пути. И потому мы останемся здесь вечно. Выхода нет, потому что ты сказала выходу – « нет».
- Не может быть! Ты врёшь!  Я разбужу Игоря, и мы с ним что-нибудь придумаем!
- Вы придумаете?   Один идиот,  а другая  та, кто собирается разбудить идиота.  Что толку от вас, светочей, когда в мире не осталось людей?  Что толку от белого листа, если на нём нельзя написать чёрных букв?  Мир чёрно-белый – это аксиома.  Чёрное на белом  - зто контрасты, сигналы, которые может  читать мозг, повинуясь жажде раскрытия тайны.  Нет контрастов, нет и мира, нет и разделения. Просто тупой свет не способен без тьмы создавать формы. Нет форм, нет тайны, нет игры, нет мира!

- Так мир, по-твоему, это чёрно-белая тайна? Ну,  уж так и тайна! Особенно та, в которой я жила. Просто бессмысленная игра на убивание!  Если ты думаешь, что фрагменты мира это и есть мир, то я не обязана верить тебе.  Игра, какая бы она ни была огромная,   не может исчерпывать весь мир. Мир гораздо больше  чем игра. Миша говорил о гиперфункции мира. Она не может быть такой убогой.
- У Бога она, именно, убогая.
- Почему бы тогда нам не найти другого Бога? 
- Миша… Миша и был другим Богом.
- Ты же говорил, что Миша – светоч, а не Бог. Вилли, я так понимаю, светочи могут стать Богами?
- Теоретически да. Практически это невыполнимо.  Светочи – белые листы. Они не станут писать чёрным на белом.  Они этого попросту не могут по своей Природе. Они  не предназначены для этого. Они не могут творить зло. А без зла нет игры. Миша был заточен в подземелье,  он испытал катарсис,  там и произошло его соединение с чёрнотой.  В некотором роде он отрёкся от своей светоносности, потому он и смог  построить мир.
- Так Миша душу свою продал нечистой силе?
- Мила, как я тебе уже сказал, чистая сила света не в состоянии ничего сотворить кроме света. Свет, нирвана, блаженство, вечное наслаждение – это тоже один из видов смерти. У смерти два лика – белый и чёрный. Наслаждение и ужас – вот  ипостаси смерти.  Жизнь же возможна лишь в соединениях этих крайностей.

- Если чёрное соединить с белым будет серое.
- Да, серое. Местами чернее, местами белее, чуть больше, чуть меньше… Миша смог. Катарсис светоча  это  выход в  иное пространство. Плюс и минус, ноль и единичка…  Дайте мне их, и я сотворю весь мир.  Миша смог сотворить, потому что вышел  в иное пространство. Писать чёрными чернилами на белой бумаге может только тот, кто находится вне пространства бумажного листа.
- Вилли, ты – трепло. Я знаю, что тебе нельзя верить.
- Теперь это не имеет значение.  Ты имеешь ту вечность, которую заслужила. Ночной лес, спящий Игорь,  чёрная дыра. Верь своим глазам.  Это твой мир. И ты его наблюдаешь.
- Это дурной сон. Я тоже сплю, как и Игорь  и я хочу проснуться!
- Как говорил Аристотель, весь мир условно можно разделить на акт и потенцию. Мы с тобой, увы, навечно, во втором. Мы уже не акторы, актов создавать мы не можем. Мы в потенции.
- А Миша?
- Миша тоже  в своей потенции. Он наблюдает свой мир. Ты же должна понимать, Мила, что наблюдаемые миры могут быть только там, где есть наблюдатель.  Но наблюдатель не может быть один. Сознание  Одного проявляет себя только в присутствии Другого.  Ты была нужна Мише для активации мира, для его рождения, для полноценного эмоционального  запуска. Но ты отказалась от Миши.
- Я отказалась не по своей воле, а по воле грибного Бога.
- Конечно, этого и следовало ожидать. Он Бог этого мира, он его  автор. Как бы ты ни рыпалась, ты в его власти.
- Сейчас ведь уже нет? Я же не пошла в его клоачную грибницу!
- Когда нет своей воли,  разумнее  довериться чужой. Но ты не доверилась. А своей воли у тебя с гулькин нос. Ты можешь сказать «нет», но ты не умеешь говорить «да». Тормозом умеешь пользоваться, а газом  не умеешь… Кстати, почему ты называешь Бога грибным?
- Почему? Да потому что шляпа у него была грибная  и сам он гриб, тупое животное. Грибы – это же не растения. Они не могут делать фотосинтез, они как животные просто  жрут органику. Погружены в землю своей грибницей тупо жрущей органику, а наверху то, что размножает свои споры – тело гриба.  Тупой смысл пожирания этот Гриб и заложил в основу своего авторского мира.
- Мила, без грибов  лес бы превратился в хламовый отстойник. Они ведь разлагают мёртвую органику, всякие падающие веточки, листики
- Вот – вот. Весь его мир условно жив, а реально он мёртв. Он сожрал нас всех, всю планету.
- Так может, эта планета и не была живой?  И люди были  мертвы и лишь условно живы словно сухие веточки?

- Вилли, с тобой невозможно вести беседы. Ты как гвоздь в моём мозгу. У меня болит голова!
- Боль – это хорошо. Говорят, что боль – это голос Бога.  Может быть, Миша нас зовёт, и мы сумеем к нему прорваться? 
- Миша не Бог. И как выясняется, даже не светоч.
- Ну, это как раз то, что нам надо. Он не светоч, он светоч, прошедший через катарсис. Я же тебе говорил, что если Светочу удаётся пройти через катарсис, он открывает иной мир.
- Значит, я тоже могу открыть иной мир, если пройду через катарсис?
- Теоретически да, а практически… Мила – ты обычный маломощный светоч, который можно  загасить, словно костёр в лесу, и от него останутся лишь угольки.  Я видел много смертей светочей. Они угасают как обычные люди. Частенько от них и угольков не остаётся.
- Вот-вот. Твой грибной Бог – уродец. Он заставлял людей умирать. Вот и Альку он убил.

- А ты хотела бы, чтобы человек жил вечно?
- Да, хотела бы! Смерть – это ужасно. Мои родители погибли, исчезли, словно их и не было. Люди исчезают вместе со своей памятью и это ужасно, в этом нет никакого смысла!
- Память? Ты думаешь, что у людей есть особенная, личная  память? Не смеши меня. У каждого из вас один и тот же эрзацный набор типизированных эмоциональных всплесков.  Вот у тебя, к примеру, есть нечто ценное и сугубо личное в твоих воспоминаниях? Первый поцелуй от Игоря, капли дождя на природе и… Неужели, что-то ещё? Всё остальное, как у всех. Работа, сон, еда , секс, пэкс-фэкс. Что там сохранять то? Где там особенности, достойные коллекции неуничтожимой памяти? Знаешь, Мила, люди все разные, а следы босые у них у всех одинаковые. Все одинаково следят. Исключение составляют шестипалые или калеки.  Но, впрочем, и эти исключения ничего эдакого интересного в себе не несут. Воспоминания людей – это мусор, обычный мусор, который надо вовремя утилизировать. Вот у тебя в жизни не было ничего особенного. За какую память ты цепляешься? Что ты можешь помнить особенного, если в твоей жизни всё было как у всех?
- Бабушка. Она водила меня в лес.
- Раздел – прогулки на природе. Процесс – хождение, говорение. Цель процесса - поиск выхода из духовных мук. Мила, сдаётся мне, что это уже было много раз с разными людьми, это  обычный  функционал для тех, кто не может смириться с законами этого мира.
- Вилли, заткнись. Мира этого уже нет. А я… Я вспомнила. Мне надо в машину, обратно.  Там рюкзачок  с бабушкиными вещами.
- Фетишизм – это социально-психологическая проблема.
- Иди к чёрту.
- Я  сам чёрт.
- Ну, так уйди в себя.  Ты мешаешь мне сосредоточиться. Мне кажется, что я могу открыть иные выходы в этом лесу.

- Иной выход предполагает знание концепции иного мира.  Насколько я вижу, ты такой концепции не имеешь. Далее создание мира предполагает прохождение светоча через катарсис. Ты не прошла. Но и это ещё не всё. Для рождения мира нужны двое -  светоч и несветоч. Космогонически этот процесс можно представить как соединение звезды и планеты, антропологически  это можно представить как соединение яйцеклетки со сперматозоидом, математически  - это соединение нуля с единицей, получение нового разряда. Это - зачатие мира, потом происходит активация его, посредством аналогичных процессов создания копий, новых функционалов, аналогий и проч.
- Просто соединение, без любви?
- А что такое любовь?  Это наслаждение.  А что такое наслаждение? Это – один из ликов смерти. Если хочешь создать нечто  разумно-жизненное, то лучше соединяться без любви. Соединилась бы с Мишей, уже сидели бы в шахматном кафе, пирожные ели, детективы распутывали, а вместо этого сидеть нам теперь в этом унылом дерьме.  И даже пирожка не съесть!  Чем питаться будем, Мила?

- Подожди ты про еду. Мне нужен мой рюкзачок! Веди меня обратно к машине.
- То туда, то сюда… Пирожка хочу.
- Будет тебе пирожок.
- В рюкзачке? Мила, ты почти гений! Неужто  припасла перекус?
- Вилли, я была бы тебе благодарна, если бы ты сделал Луну поярче. Сделаешь её, получишь пирожок. Темно очень, я даже не вижу куда идти.

Луна тусклым рубиновым  шаром  неподвижно зависла над остроконечной грядой леса. Действительно, трудно было вспомнить, в каком направлении осталась покинутая машина. Ночной мрак съедал все ориентиры, но Вилли уверенно повёл её по нужной тропинке. Под ногами поскрипывал песок. В том, что он был золотым Мила не сомневалась.


продолжение в http://proza.ru/2020/09/19/536.