Морфология судьбы главы 50-51

                * * * *

–Ну вот, девонька, – говорила скрипучим голосом Ждана Охотникова, – скоро на ноги встанешь.
–Почему я у вас? – не понимала Мирина.
–Так уж получилось, – Ждана поила больную тёплым настоем из трав, а та кривилась, но, не сопротивляясь, пила целебную горечь.
–Получилось, – недовольно передразнил Вторуша.
–А ты всё ворчишь, не унять тебя. Иди лучше к молодой жене.
–Вторуша женился? – вытирая пот со лба, поинтересовалась Мирина. – На ком?
–На квартирантке вашей, Всемиле.
–Да? – удивилась женщина, не поверив словам Жданы.
–Муж твой, как вернулся домой, так и выгнал её из избы.
–А почему Владдух вернулся домой?
–Э-э-э, девонька, – протянула вошедшая Малуша,– ты совсем ничего не помнишь. Немудрено, почитай два месяца пролежала в горячке.
–А ребёнок? – в зрачках молодой женщины застыл ужас.
–Припоминаешь что-то. И то хорошо. Ребёночек твой родится к сроку. Бабка Малуша знает, что говорит, – Ждана снова что-то яркое плела в углу.
–Где Владдух?
–Дома, поди, – надев валенки, пробубнил Вторуша и вышел за двери.
–Пойду домой, – Мирина попыталась привстать, но не смогла, закружилась голова, в глазах замелькали тёмные мошки.
–Внук уж отправился за суженым, лежи и жди. Чего попала в сарай, помнишь?
–Нет, – искренне ответила будущая мама.
–Ну так если и помнишь, забудь. Не тронут тебя, пока не родишь, а там, может, и совсем запамятуют, зачем звали, – старшая Молотникова присела рядом с больной. – Видно, нужна ты сильно кому-то на этом свете, раз выкарабкалась.
–Маме, – тихо проговорила Мирина, и прозрачная слеза покатилась по щеке.
–Эх, милая, жизнь земная лёгкой не бывает, – вздохнула Малуша, – мы все, как галька речная, лежащая до срока у берега, ждём волны, которая смоет нас в океан вечности. Не плачь, милая.
–Бабушка Малуша, как же я рожу без врачей? – спросила Мирина.
–РОдишь, милая, рОдишь, – с ударением на первый слог ласково проговорила старушка, поглаживая девушку по руке, – помогу тебе, не бойся ничего. Вижу, душою ты домой рвёшься.
Мирина молчала.
–Не отвечай, милая, и не доверяй тайн своих никому. Запомни накрепко: всяк человек – ложь. Самую сильную боль причиняют те, кому доверяешь и те, кто знает о тебе слишком много.
–Как это, бабушка?
–Ох, милая, – тяжело вздохнув, староверка погладила руку больной, – никто не рождается на свет плохим, только род людской подвержен страстям да грехам. Никто не плохой и не хороший, но человек так устроен: подступит минута – выплеснет он всё, что носит в себе, чем наполнен и что знает о тебе. Да ещё и добавит от себя, стоит только немного задеть его за живое. Не каждый умеет смирить гордыню свою. Грехи все через гордость и приходят к нам, на себя надеемся, не на Бога.
    «А ведь и правда, – подумала Мирина, – обиделась я на маму, решила, что отказывается она от меня и ребёнка. Не смогла побороть свою гордость и эгоизм».
–Вот и муж твой, – Малуша поднялась.
В комнату, где потихоньку выздоравливала Мирина, вошёл Владдух.
–Какой ты холодный.
Владдух держал прохладными руками хрупкие запястья жены, нежно целуя её тоненькие пальчики и тёплые ладошки.
–Как ты?
–Хорошо. Почему ты выгнал Всемилу?
–После того, как я вернулся домой, она призналась, что невзначай рассказала о том, что к тебе приезжал человек и передал что-то от родных.
–Кому?
–Цветаве, а та побежала, сама знаешь куда.
–Как же она могла? Хотя, – задумалась на мгновение Мирина, – не по любви замуж она пошла, значит, до сих пор по тебе сохнет.
–Ты плакала? – Владдух вытер слёзы, не успевшие высохнуть на лице жены.
–Мне снилась мама, – шепнула Мирина, – и, кажется, Вика. Какая она, увидимся ли когда-нибудь…
–Не плачь, я придумаю, как нам выбраться. Главное – мы вместе.




                * * * *

     Дождливая и хмурая осень закончилась. С наступлением зимы пришли морозные и снежные дни. Небо серым панцирем нависло над городом. Время бежало своим чередом. Понедельники сменялись на пятницы, а за выходными следовали рабочие будни. Для Светланы мелькающие дни календаря были одинаковы. Она никак не решалась отдать внучку в детский сад. Женщина вкладывала огромное количество душевных сил в воспитание девочки, но всё равно считала, что давала ей гораздо меньше, чем могла бы родная мать. Она часто и подолгу молилась о возвращении дочери.
Первый супруг Олег после отвратительной сцены у подъезда больше не объявлялся. Пару раз позвонил Сергей, но разговор не клеился, и вскоре мужчина вовсе затерялся среди суеты и забот наполненной благополучием и комфортом безбедной жизни.
     Нежные, трепетные послания, пронизанные любовью, присылал Виктор. В последний раз он написал ей, что скучает и хотел бы, преодолевая расстояние, оказаться рядом. Виктор сообщал, что лечение жены идёт с переменным успехом, а он ждёт встречи со Светланой.
     «Милая, солнечная моя Светлана, ты для меня как лучик в пасмурный осенний день, как самая яркая звезда в ночи, ведущая через долгие дни разлуки».
Черновой было приятно сознавать, что кто-то, на другом конце света, любя, желает ей хорошего дня.
     «Доброе утро, любимая, пусть жаркое израильское солнце, пришедшее с этим посланием, согревает тебя в декабрьском снежном дне».
И всё же она не могла вычеркнуть тот факт, что Виктор женат. Каждое утро, открывая глаза, женщина слышала, как мобильный телефон оповещал о сообщениях.
Светлана читала послания. Черновой было хорошо и грустно одновременно. Что-то тёплое и нежное томилось в её душе по отношению к молодому человеку.
     «Живу воспоминаниями коротких минут нашего счастья, где солнечные зайчики путались в роскошных светлых прядях, где твои сладкие губы дарили нежность, будоража мою плоть. Дышу теми трепетными моментами, которые связывают нас незримыми нитями».
Прочитав последнее сообщение, рука женщины потянулась к блокноту.

Между мной и тобой
тонкой связью незримая нить.
Знойным полднем июля,
дождливой осенней свирелью.
Я нежданного счастья мгновенья
согласна испить,
Только след твой укрылся
за белой колючей метелью.

Между мной и тобой
небеса и вселенная звёзд,
Чёрной кошкой печаль
и томленье весеннею негой.
Разобьются мечты о холодный
и стылый норд-ост
И застынут сосулькой
под бархатным северным снегом.

Я плачу по счетам
безмятежности радужных дней,
Застревая в рассветных зарницах
и тернах сознанья.
Где свисающий полог
космато-кричащих теней
Оттесняет нас в вечность,
скупые вменяя свиданья.

Я стою возле края,
у зыбких небесных перил,
И качается здесь
затонувшая синь стратосферой.
Мне тебя сладострастно-греховною
сказкой явил
То ли рай, то ли ад…
Станет счастье какою мне мерой?

Между нами стена тишины,
и молчание бурь…,
И маршруты изломанных вечностью
несовпадений.
Я готова испить, и я пью…
Но застыла лазурь…
Где в ладонь собирала росинки
счастливых мгновений. 

      Окончив писать стихотворение, Светлана поняла, что никогда не свяжет свою жизнь с Виктором. Слишком много «но» и «если бы» возникало на пути. И первое, что её останавливало, – это та другая женщина. Она не желала быть причиной слёз, горьких страданий. Чернова готова была отказаться от запретной любви ценой собственного счастья.
      Светлана понимала, что чувства, возникшие к Виктору, нужно срочно ампутировать, пока романтическая влюблённость не заполнила её сознание до самой макушки. Удалить, как воспалённый аппендицит. Да, она позволила себе расслабиться. Ей захотелось вспомнить, как это быть любимой, желанной, пусть даже всего на несколько дней, часов, быстротечных мгновений.
      Ближе к концу декабря объявился Павел. Похудевший и бледный, он возник на пороге квартиры Черновой так же внезапно, как и пропал.
Светлана почувствовала мимолётную обиду, растерянность и лёгкую отраду.
–Дядя Паша! – больше всех обрадовался Роман.
–Паса, Паса! – вторя мальчишке, верещала Вика.
–Дети, марш в комнату, дайте раздеться гостю.
–Это не гость, это Паса! – девочка тянула мужчину за рукав.
      Павел поднял малышку и подкинул вверх. Та весело и беззаботно захохотала.
–Ух, как выросла, – по лицу Павла пробежала гримаса боли, которая не укрылась от женщины.
–Что у тебя с рукой? – Светлана забрала внучку.
–Пустяки, издержки профессии.
–Дядя Паша, ты был ранен? – вопрос Ромы привёл Суханова в замешательство, но в его глазах Светлана ничего не прочла.
–Вот ведь смышлёный малый, – пытался шутить мужчина, разбирая пакеты с продуктами и подарками для ребят.
–Тебя ранили? – разволновалась Светлана.
–Ты преследовал преступников? – не унимался мальчик.
–Это военная тайна, – Павел подал Роме гоночный автомобиль.
–Откуда вы знали, что я такой хотел?!
В глазах ребёнка заплясали озорные бенгальские огоньки.
–Машина мне самому понравилась.
–Вы купили себе? – не смог справиться с разочарованием мальчишка, голос его задрожал от непонимания противоречивости поступка взрослого.
–Нет, что ты. Просто я привык дарить людям те подарки, которые хотел бы иметь сам.
–Как это?
–Вот, например, увидел ты гоночный автомобиль или вертолёт и тебе игрушка понравилась.
Мальчик кивнул в знак согласия.
–Значит, и другу понравится. Нужно дарить то, что нравится самому.
      Рома инстинктивно прижал авто к груди, внимательно посмотрел в глаза Павлу и молча пошёл в комнату, в которой Вика укладывала спать новую куклу-подружку.
–Ты запутал ребёнка, – рассмеялась Светлана.
–Похоже на то.
     Женщина чувствовала себя неловко. В поведении Павла проглядывалось волнение и неуверенность. Затянувшаяся пауза придавливала сознание.
–Ты…
     И снова недолгая пауза, от которой становилось не по себе.
–Прости, что пропал на целых пять месяцев, – начал Павел, – я …
–Ты не мог, понимаю, работа такая.
–Приказы не обсуждаются. Всё случилось внезапно и быстро, на звонок не было времени. И потом есть информация, которую нельзя разглашать.
     Светлана перехватила мелькнувшую боль в глазах мужчины, её сердце кольнула игла сострадания.
–Есть хочешь?
–Очень. Я ещё дома не был, мама не знает, что я вернулся. Сразу к тебе.
     Черновой сделалось немного совестно. Пока она крутила романы с молодым симпатичным человеком, Павел мог погибнуть, но ведь между ними ничего не было, ни отношений, ни обещаний. Невесомый укол обиды со сверхзвуковой скоростью перерастал в гнетущее чувство вины.
     «Стоп! – сказала она сама себе. – Я никаких обещаний никому не давала!» 
Женщина разогрела суп, достала приготовленное накануне мясо для отбивных. Через несколько минут на запах прибежала детвора. После сытного обеда малыши, обняв новые игрушки, улеглись отдыхать.
–Света, приезжайте на новогодние праздники к нам погостить. У меня две недели отпуска.
–Неудобно, – растерялась Чернова.
–Почему? Я познакомлю тебя с мамой, она замечательная женщина.
–Не могу, – опустила глаза женщина, – вдруг Лиля вернётся.
–Нет, – не успел закончить фразу мужчина, как Чернова его перебила.
–Она обязательно вернётся! Или ты что-то знаешь и не говоришь мне? – Светлана нервно задышала, казалось, что вот-вот она упадёт без чувств.
–Тихо-тихо, не волнуйся, – Павел взял руки женщины и легонечко их сжал, – пока не вернётся: на дворе зима. Там тайга и чрезвычайно холодно. Будем дожидаться весны. Как только станет немного теплее, я возьму отпуск и отправлюсь искать встречи. Никуда не уеду, пока не повидаюсь с Лилей.
–Я поеду с тобой!
–А дети?
–Мама посмотрит или Нина.
–Как Рыбчинские?
–Недавно созванивались, – спокойнее говорила Чернова, – ждут пополнения. Только вот с Ксенией, дочерью Нины, проблемы. Расплакалась Вика, и я не успела ничего расспросить.
–Расставание пошло им на пользу.
–Мы часто не понимает, для чего жизнь посылает нам испытания. После того, как постоишь у края бездны, начинаешь всё воспринимать по-иному.
–Давай ещё по рюмке чаю, и я домой.
–Ты не останешься? – Чернова почувствовала слабую досаду, но постаралась не выдать свои чувства.
–В следующий раз, – Павел отметил, что голос женщины дрогнул, а губы застыли в полуулыбке. От внимательного следователя не укрылось то, что Светлана старалась справиться с нахлынувшим огорчением.
–Мама переживает, – Суханов поднялся и попытался обнять Светлану.
–До встречи, – дала поцеловать себя в щёку женщина, закрывая двери квартиры.