Всем рыбалкам рыбалка

   Вообще-то его батя нас гонял за пьянки и гулянки. Его – в порядке отцовского воспитательного процесса, меня, как его друга, за компанию. Большой и суровый, участник Великой Отечественной войны, кстати, видел его фотографию тех времён – на ней у него живот к спине прилипает, а в дни нашего студенчества – мужик килограммов на 140-160. Рост остался тот же, под метр-девяносто.
   Но мы, естественно, не очень-то гонялись: что ещё в студенчестве делать? Не на митинги же шастать. А пьянки, карты, футбол, походы – самое то. Хотя с Сашкой я в походы не ходил: они у него имели одну направленность – налево. Это когда уже женился. А тогда - просто «по бабам». Банальщина и никакой романтики, согласитесь.
   А тут вдруг, не успел я пожаловать собственной персоной к ним в гости, а жили мы на разных концах города, ну, не совсем концах, он ближе к северу, я – к югу, как батя его приказал нам садиться в его «Москвич» и следовать с ним на водохранилище. Он был о ту пору главным по механизации в сельском хозяйстве одного из районов области и ему край нужно было перетереть какой-то вопрос с другом – председателем колхоза, жившим подле того водохранилища.
   Возражения им не принимались никогда, мы, понурив головы и носы, не для этих целей я Сашку хотел из дому вытащить, запрыгнули в машину и поехали. Уехали недалеко – километров тридцать, наверное (хоть и ездил впоследствии мимо каждый день на работу аж три года, но километраж до водохранилища на спидометре водителя автобуса не засекал ни разу).
   Ну что, дом как дом, одноэтажный, буквально перед входом – хоздвор, на котором паслись все, кому не лень: гуси, утки, индоутки, куры, может, и индюки, не помню, где-то хрюкали свиньи, лаяла собака, всё как полагается. Наверняка было солидное количество огородных соток, но я их не видел. Зато, почитай, прямо от дома начинался сад. И продолжался он по наклонной поверхности земли аж до самого водохранилища, а это не мало, я вам доложу.
   Замысел бати Сашки был прост, но коварен: вопрос нужно было решить край, без самогона обойтись не могло, а ему пить не хотелось. Поэтому он приехал за рулём, а, чтобы хозяин не расстроился, вместо себя в качестве подрастающих алкоголиков подставил нас, цыплят едва оперившихся и безмозглых. Но это мы поняли попозже.
   А пока сын председателя и его же племяш, парни примерно нашего возраста, сопроводили нас на водохранилище, всучили в руки по удочке и предложили половить рыбу. Наживку не дали. Я и не против был: рыбак из меня никакой, только харч переведу. Более того, настоял, чтобы на моей удочке и крючка не было. Водохранилище-то зарыбленное, рыба сытая, но мало ли – вдруг на голый крючок сдуру позарится? Он же блестит. Красиво. Эта парочка, наградив нас удочками, растворилась в пространстве сада.
   А мы сидим, значит, с Сашкой. Недалеко друг от друга – чтобы удобнее уловом хвастаться, если что. Тишина… Только камыш шелестит, благости на душу нагоняя. Единение с природой… Переполнение счастьем… Прикосновение к вечности… Умиротворение… За поплавком можно не следить, знай себе размышляй о жизни… Рыбалка уже собиралась стать лучшей в ней и на всю эту самую жизнь запомнившейся…
   Но тут припёрлись двое из ларца, разные с лица, но с единой целью - сын и племяш. С бутылью самогона. И закусью в виде огромного шмата сала с прорезью, зелёного лука, хлеба, ну и не помню, чего ещё. И убедили, что у нас нет выбора: бати так решили. Если не мы, мол, то кто? Приговорили на четверых эту бутыль омерзительной, мутной и тёплой жидкости. Вру, на троих: племяш не пил. Он взял Сашкину удочку и, стервец эдакий, поймал лягушку. Вот она ему нужна была, спрашивается? Мастерство своё решил городским показать? Так видали и помастеровитее. Сам однажды ботинок вылавливал! А уж сколько коряг леску рвали, ууу… Ну да ладно – отпустил же.
   И вот что скажу я вам – пропал кайф. Как не бывало. И хоть рыбалка сия таки запомнилась на всю жизнь, но не как лучшая. Зато единственная, на которой меня не полило дождиком. Вплоть до тропического ливня. С походами с моим участием, кстати, та же ерунда.