Почему молчат камни ч. III. Письма 7

Письмо 11.
Сего декабря 9-го дня 1987 от Р. Х. года
 Сударыня!
У нас не всего добро и весело.
Только одно лишение от Вас меж покойствия точку прешкоды ставит.
Еще Вам о едином скажу, что без Вас зело плохо, об чём сами изволите разсудить и об чём мы паче всякого остерегательства не надеялись.
И от сей ведомости вовсе мы безрадостны, понеже ныне и от самого августа всё покойствие от нас ВЫ отвели, а присовокупилась тоска разлучения с Вами и споспешествовала нашему унынию
За сим желаем Вам от господа бога всеякого блага и радостного паки жития, особливо в том, што прибудет от Рождества Христова 1988 году. Желаю сердечно видеть Вас, радость свою, и неотлучно б быть при милости Вашей хотя бы малую толику дней. И тако обо мне инако разсуждать не извольте, как только, што люблю Вас.
В.А.

Письмо 12.
23 октября 1988 г.                Антарктическая часть Атлантики о. Мордвинова — Оркнейские о-ва

Buenos tardes,  Алёнушка!
«Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя» ... страны теперь мой разговорный язык — испанский. Уже в Буэнос - Айресе достал хороший разговорник (наш, советский), тудаобратный словарь — теперь осваиваю. Кстати, вволю наслушавшись в этом годуиностранных говоров «в быту» (английский — корнуэльский и лондонский, ирландский и шотландский, особо американский, норвежский, а теперь еще сверх меры испанский, да! - еще забыл: в январе — португальский), я, наконец, в рамках личного опытадоподлинно осознал, что русский! - вот самый выразительный, красивый, мелодичный язык. Хотя еще Ломоносов со Карлом V, королем ишпанским чего-то там говаривали…
Короче говоря, с точки зрения благозвучности, интонационных особенностей и других, более мелких деталей — испанский — это не «зело борзо».

Летели мы в Аргентину из Шереметьево 2. Всего в воздухе — 23 часа. Первая остановка в Африке — в Алжире (снаружи 20-й век, а чуть глубже — 19-й… and a long time ago, вплоть , может быть, до 15-го…, … «Афрос» - страна за полосой пены…, другой способ мышления…).
Следующее «переведение дыхания» - на бывших о-вах Зеленого Мыса, теперь называется Республика Кабо- Верде, все «основные фонды», недвижимость — капиталистические, но мниться мне сильно-сильно, что там очень даже не обошлось без экспорта революции  из одной северной, доподлинно мне известной березовой страны. Середина (!) Атлантики.
Следующая остановка — Сан-Сальвадор. Это уже на вид чистая Америка, только вокруг одни черные, а белые будто все враз ушли куда-то временно… ну, на ланч. Впрочем, архитектура, пожалуй, где-то в чем-то довлеет сугубо местная постафриканская. Ну, сейчас «only white» вернутся с ланча и все станет нормально- штатовским…
После Сальвадора, уже без посадок — Байрес! - как называют его аборигены и все моряки, хоть раз побывавшие в нем

Да, Аленушка, его не зря называют «латино-американским Парижем». Умеряя лично-предвзятые восторги, беспощадно глуша эмоции, полностью прекратив доступ к любым восторгам (вдруг субъективны?), могу сказать: город огромный, красивый, старинный, современный, своеобычный, интересный, притягивающий, захватывающий, поражающий… в общем — изумительный. Ну, всяких путевых заметок, очерков, рассказов публицистики -беллетристики о ней более чем достаточно — отсылаю тебя к ним, если есть интерес, а я только повторю (как это там про Нефертити?): «… это надо видеть!!!» Все остальное — устно.

Подобно одному из героев Ремарка я сижу сейчас, в день рождения, и (осторожно — банальность!) «разглядываю прожитые годы».
Вот хорошо помню 23 октября 1944 года. Отчего-то зябко между лопаток и в затылке. Объяснить не могу.
Вот суровая, в лучших традициях прошлых гимназий — мужская средняя школа. 
Вот Сталин умер — все простоволосые… плачут…. Толпами стоят вокруг монументальных его монументов в день похорон… гудки фабрик и заводов воют (тогда еще были гудки) … холодно … сыро …
Вот он — 56й — моя лучшая за 10 лет учительница, словесница… люблю с тех пор русскую грамматику  … а имя-то какое — Анна Павловна! - прямо русская история… лица, внешности не помню — но что-то очень чисто вымытое (общее ощущение), восхитительно причесанное, элегантное и… русская речь! …  Русские Слова!
Привет! - 58й! - «Карнавальная ночь», впереди семилетка… и все еще впереди… и «...нынешнее поколение советских людей будет жить при  коммунизме!»
Завод. Слесарь. Ремонт автомобилей Газ -69. Ремонт токарных станков. Ремонт тракторных двигателей. Хвалят. На стоящего интереса нет. Легко дается. Удивление — за что хвалят?. Это же так просто! Конкретно никуда не тянет. Пойду в геологи. Институт — горное отделение. Горняк? - а что, интересно! Горный рудник. Взрывник. Не-е-ервная должность. Из института приезжают профессоры, доценты — читают лекции. Какая-то новая форма — производстве. Вокруг Кавказский хребет — квинтэссенция горных красот. Приятные воспоминания: походы по хребтам, молитвенные места горцев, кремневые ружья, кинжалы, сабли…. Змеи!?!! - бр-р-р-р… и сейчас мороз по коже… змеиная свадьба! Боль в сердце — сухой далекий щелчок, винтовочный выстрел в далеко ущелье — у рядом идущего друга захлебывающийся короткий вздох, подхватить никто не успел — долго катился по крутому альпийскому лугу, упал с высокого обрыва в реку — мёртв. Следствие. Под подозрением аж 300 человек — чечены, ингуши. А-а-а-а, его уже не вернешь. Всё взрывник, палю с лишним отрывом в метр-полтора. Уважа-а-ают. А все опять просто — легкомысленное пренебрежение опасностью, возможной смертью в любую предстоящую смену. Странно — перед зверьем, даже перед собаками куража нет, а вот здесь есть.
Эй-эй! - военный флот! - 62й — 66й! - Черноморский флот, Северный флот! Сколько воспоминаний!

Да-а. И вот сейчас опять океан — вот он, за иллюминатором. Комиссарская каюта. 7-й раз сорок лет. Скоро полвека. Так долго и много всего прожито — дней, событий, каких-то дел… а вспомнить, откровенно-то говоря, нечего. Указатели пути стоят на месте. Каждый остался где-то там — в длинной шеренге прошедших лет. Вот бросил всё и всё начал сначала. Годы какой-то учебы. Чему учился? Сейчас-то ясно — методологии  мышления. И не сам учился — жизнь учила. Когда-то родились дети, прошли десятилетия и дети выросли. И перестали быть детьми. И (только не врать самому себе — не врать!) обоюдное отчуждение с детьми. А и не было то никогда духовной близости.
Что вспомнить сейчас, на четвертом году беспрерывных скитаний о морям?
Лермонтов? 66й-70й? Асфальтированное болото с тополиным пухом. Светлый луч — Алёнушка — голубушка! А? Бросил все — уехал на другой конец страны…
Норильск? 120 месяцев в местах, где были самые жестокие сталинские лагеря… всё на костях погибших… десятки тысяч реабилитированных — живут, не могут оторваться от страшных своих лет и мест...еще живые бандеровцы, прибалтийские лесные братья, полицаи, немецкие диверсанты и шпионы… живут …. могильный потусторонний холод… асфальтированное болото без единого деревца во всем городе … кто-то рвется к власти, кто-то к деньгам, кто-то счастлив, а вот у того инфаркт…. А я кто есть такой?! - советский, партийный функционер, аппаратчик, секретарь партийных комитетов… А? Бросил все ... уехал …
Опять Кавказ! Зачем сюда-то опять занесло? Все продажно, все продано вдоль, поперек и два раза по диагонали…. Бросил…
Ах, в брашпиль его кнехта мать!!!..
В море! В море, в море, в море… Ни дома - ни семьи. Океан. Вот он - за иллюминатором. Четвертый год вокруг — прямая линия горизонта. Работаю Трал за борт! Вира трал! Сколько ? - 30 тонн? - нормально. Трал готов? Пошел трал! Девятьсот метров ваеров! Где поисковое судно? Какие у него оказания? А что у нас на приборе? Вира триста! - шестьсот на ролике! Прошли крилевое пятно? Сколько один галс? Полтора часа? Вира до досок! - заходим еще один галс! Прошли пятно? Сколько всего галсов? Пять? Вира трал! Сколько? 45 тонн?? Норма-а-ально. Эх, криль, криль — антарктическая креветка. Каждую минуту, каждый час, каждый день… А дней — 186 штук… Когда-то ешь, когда-то спишь… Шторм развлечение, все-таки разнообразие… В Буэнос-Айресе взял за культмассовые деньги экипажа  японский телевизор с видеомагнитоыоном, кучу кассет… Сильвестр Сталлоне, Бригитта Нельсон, Адольф Шварценнегер, Брюс Ли… Надоело…!Лучше бы за те деньги свозил экипах на экскурсию в Ла-Плато.
«Внимание экипажа! Судно делает разворот, становится лагом к волне! Соблюдать предельную осторожность! На верхнюю палубу не выходить!»

Вот и отпраздновал день рождения — семь листов. Это не грустное письмо, Лена. Это просто праздничный взгляд на прошлое. Я оптимист. За последние три года у меня окончательно окрепла уверенность, что вот теперь-то уж у меня все еще впереди. Вот сейчас закурю, предварив это тостом: Здравствуй, Будущее!!!
Закурил. И — кстати: 00 часов 24 октября. Целую тебя — Виктор