Яркая гамма чувств

Это была даже не подруга, скорее знакомая его жены, случайная в их компании.  Игорю даже неудобно было звать ее на ты. Если  она включалась в их застольную беседу,  инженеров и врачей, то скоро сидящие за столом узнавали, что ее, постаревшую за школьными тетрадями, за  домашними заданиями, диктантами,  и сочинениями, знающую и любящую русскую литературу, упорно пытаются спровадить на пенсию. И тут ее муж, бывший военный, чуть грубовато,  увещевал, что  пенсия – это благо. Она же сама говорит, что сейчас знания у детей такие, что без репетитора  не обойтись. А репетитору пенсия не страшна.

В этот раз собрались за столом так рано, что осталось время  утрясти съеденное  легкой прогулкой. Вечер  теплый и мягкий.  На  длинной полосе  набережной компания растянулась. Старая, немного грузная учительница, привыкшая все время сидеть, оказалась тяжела на ногу. Игорю, оказавшемуся рядом с нею, пришлось притормаживать, чтобы она не отставала.  Игорь уже прежде заметил, что ей не интересны разговоры ни о политике, ни о научном прогрессе. Теперь, когда они  отстали от всех, женщина завела свою любимую мелодию. О влиянии литературы на молодые  души.  Игорь слушал, и поскольку далеко не со всем соглашался, он  рассказал эпизод из  его жизни.  Может быть, несущественный эпизод. Но, как казалось Игрою,  расставляющий точки над и.
 

Было это на его первом курсе. Точнее к середине первого курса. Это уже то время, когда старые школьные привязанности, тускнея, уступают место новым. Но первокурсник ступает на порог новой жизни  со старым школьным багажом.  И не только знаний  точных наук, но и науки страсти нежной. А что за  учебники по этому предмету? Классическая русская литература.   

Игорь в школе не больно жаловал классику. И  девочки в школе  его своим вниманием не жаловали. Ни с одной девочкой  он не встречался. Только что случайные  поцелуи и робкие ласки в темном подъезде после  праздничных школьных вечеров и дней рождения ему, как и всякому смертному, перепадали. Он  привык к тому, что жизнь грубовата, и  не слишком переживал.

И в институте, он на нежности не зарился. Да и не до того. А тут на те. Лена училась с ним в одной группе. Не красавица. Вряд ли  кого она могла заинтересовать. И Игоря не интересовала. И что там было у Лены в голове, Игоря не трогало. Судя по ее высказываниям, Лена решила жизнь делать  с  Татьяны Лариной  и декабристок. И  Игорь мог тому только посмеяться.  Понятно, что русачка железной рукой начертала на ее сердце,беречь девичью честь, как зеницу ока. Но какой дурак посягнет на ее девичью честь? На сей счет Лена могла быть совершенно спокойна, даже если  до слез обидно, что  не собираются посягать.

 И можно было бы ей успокоиться, будь у нее чувство юмора, или хотя бы  способность анализировать и сделать вывод. Но  ничего такого  не имелось. И удел несчастной  - барахтаться  и тонуть  в трясине  неудач.

Но одно у Лены имелось - удивительная необычайная способность влюбляться.   А теперь она студентка.  Крылья за спиной. Широкие  горизонты. Первым ей на мушку попался  бедный Игорь. Лена, конечно, не опускалась до  письменных признаний, как Ларина.  Зачем, когда  она почти каждый день видела  Игоря в институте. Так что ее горящий взгляд мог все сказать.  Словно Есенина перечиталась. «О любви в словах не говорят. О любви вздыхают лишь украдкой и глаза как яхонты горят».

Вся группа  Ленины вздохи уже  обсуждала. И только Игорь, невнимательный и толстокожий, - как говорила  комсорг их группы, Полина, - заметил западню последним. А когда я заметил, не обрадовался. Удивился, смутился. «Приятный» сюрприз. Словно  внезапно зажгли свет и он голый на арене. Группа забавляется, весело подтрунивает. Словно он  паяц. А разве он виноват? За  какие грехи ему такое? Он объяснял друзьям, что чист, и  все идет от Лены с ее дебильными  любвеобильными фантазиями. Он надеялся, что его слова дойдут до Лены. И все рассосется. Не тут то было.  Продолжала пожирать его обожающим взглядом. И дошло до того, что друзья  Игоря стали подозревать, что и в нем что-то проклюнулось.

Игорь ходил в подозреваемых, как в воду опущенный. Потом понял, что на войне, как на войне.  Придется говорить с ней. Понятно, что  как можно  деликатнее.  Но какие слова найти, какие убеждения? Лена начиталась всякого. Сказать  словами Онегина?  Или поставить перед фактом, что фокус у нее не прокатит. Как ни подойди, все равно обидишь.

 И вот  выпал случай. Закончился семинар. И вся группа повалила в коридор, не скрывая, даже подчеркивая, что предоставляет влюбленным возможность побыть наедине. И вот они одни в пустой аудитории.  Объяснение было трудным для Игоря. Он понимал, что Лене еще труднее. Ей горько и обидно. Но что делать? Придется выслушать.

 Неделю Лена отходила. А через месяц  переключилась на Сашку Барашкина  из их же группы. Чем ей приглянулся толстый и неуклюжий Сашка? Игорю даже неприятно стало, что его сменил Барашкин. Но сердцу девы не прикажешь. Сначала  Сашка купился. Неизвестно, как проходили их первые свидания. Судя по вколоченным в Ленину голову  русачкой  канонам, все оставалось  невинно. Но после того как Сашка сходил с ней в кино, все закончилось. И не потому, что Лене не понравилось, что он попробовал  достать рукой до того места, где место комсомольскому значку.  Что там искать? Значка там не было. А больше ничего интересного  Может быть, Лене поиски и понравились. Но Лена тут же раззвонила девочкам, как ревностно она охраняла то место, где место значку. Дошло до Барашкина. И прошла любовь. Потом у Лены были и другие попытки. Но все они заканчивались ничем.

- И что, чем вы хвастаетесь? - спросила женщина, после того, как Игорь замолчал. 
- Ничем я не хвастаюсь  –  удивленно пожал плечами Игорь, - Если вы подумали, что я  хотел похвастать, что в меня девушка влюбилась,  так вы ошиблись.  Я  совсем не об том хотел сказать. Я имел в виду,  какие экзальтированные девушки вырастают на литературной ниве.
Женщина не повернула головы к Игорю, она  глядела на позолоченную лучами заката бухту. Так, не глядя на оппонента, наверное, ей было проще высказать свое мнение.
- Я правильно поставила вопрос. Не пойму, чем вы хвастаетесь. Ваша Лена пережила полную развернутую яркую гамму чувств: взлеты, падения, надежды, разочарования. Она купалась в нервном желе. Она жила в эти дни полной жизнью. Дышала полной грудью. Она парила. Она падала. Расшибалась. И снова взлетала и  парила. А вы жили  серо, как крот в своей норе. Даже не рискнули  высунуться из норы. Увидеть яркий день.  Ответить чувством. Вы ее не поняли. Не оценили. Не разглядели. И  после всего еще  выставляете  ее чувства на осмеяние. И вы убеждены, что вы имеете на это право? Глупо и смешно. Вы думаете, она глупа и смешна? Не она, а вы, -  старая учительница увидела усмешку Игоря и продолжила, - Я вас поняла. Вы любите только себя. Все по вашему убеждению крутится вокруг вас. Лена, ваши друзья, которые слушают  рассказы о ваших  похождениях. Вы говорите, у Лены были фантазии.  А может быть это  насчет Лены у вас  фантазии? И ни Лене, ни вашим друзьям до вас дела не было?
- Подождите – перебил Игорь, - Во-первых,  не Лена меня убеждала оставить ее в покое.А я был вынужден то сделать. Во- вторых,  вы говорите, я люблю сам себя. А как же жена, дети. Или я их не люблю?
-  Кто вас знает. Если человек способен в таком духе говорить о девушке, о ее чистом чувстве, так это  о нем многое говорит.
- Это говорит, что у меня, в отличие от Лены, с головой все в порядке, - Игорь не стал добавлять, в отличе и от его собеседницы. На этом он хотел закончить разговор.  Но та не сдавалась.
- А если вы говорите с ухмылочкой о Татьяне Лариной, так вспомните, чем там все закончилось. Не удивлюсь, что  вы потом в Лену и влюбились. Безответно. Поэтому теперь так говорите. Вымещаете обиду.
-  Нечего мне вымещать, - сказал Игорь, -  Насколько мне известно, у Лены все и потом складывалось печально. И все-таки  я не о себе, и не о Лене хотел сказать.  Я видел  и некрасивых девушек, у которых все прекрасно  складывалось. Потому что они не были такими занудными и повернутыми, как Лена.  А  Лена  влюблялась во все, что шевелится. Но если она была повернутой, так тут ничего не попишешь.
- Это вы сейчас так говорите, - сказала Игорева собеседница, - Ну как бы там ни было. Вы Лене должны завидовать. Она глядела на  мир,  расцвеченный всей палитрой. Полной гаммой. Вы говорите, фантазии? Да фантазии. Фантазиями и жив человек. Не хлебом единым. А я уверена, что  вас  сейчас  гнетет обида и зависть.
- Ну, уж нет, - сказал Игорь,  - Кому-кому, а Лене я не завидую. Давайте прибавим шагу. Нас ждут.

Опередившие их  остановились  у  памятника и ждали.
 
Игорь не раз припоминал этот разговор. Старая учительница привыкла всех строить, как своих учеников. И скорее даже, учениц.  Нет, он не мог согласиться с ней.  Засвечивать себе жизнь фантазиями можно сколько угодно. Толку от этого? Результатов? Нас утешающий обман,  утешит только на время.  У наркоманов тоже яркие фантазии. Или прикажете всем  колеса глотать?  Но нормальный человек стоит ногами на  грешной земле, в мире нормальных людей. А те, кто завитался в облаках,  больно ушибаются. И Лена, наверное, еще не раз набивала шишки. Он в тот раз постарался подстелить ей перинки. Но сколько он ее помнил,  до самого диплома она оставалась все такой же.  И потом, почти наверняка, шишек набивала. Нет, нужно жить иначе. Он не такой. Не такой! И он прав! На все сто процентов!