Дети Небесного острова. том 2. глава 38

"Самая тёмная ночь"

- спасибо, что поделилась со мной этим… - тихо, но признательно поблагодарил Герольд – только прошу тебя, Эми: не мучай себя бесконечным укором – мне гораздо приятнее видеть улыбку и ласковый румянец на твоём лице, а капли твоих слёз вонзаются в мою душу, словно острый клинок.
- я очень рада, что ты смог понять, - искренне сказала та, неторопливо прохаживая по неровной пустынной земле дворцового двора, при каждом своём шаге оставляя отчётливые свежие линии аккуратных и маленьких следов от туфлей в глубокой барханной пучине.
Такие, однако, были категорически недолговечны – едва ли удушливый ветерок вздымался над горками бугров и барханов, как те немедленно оказывались безжалостно погребены под новым шквалом песка, смешанного с мелкой пылью.
Поговорив по душам и сохранив в своих сердцах светлую память о Лумене, семнадцатилетняя девочка и господин Герольд, блистающий молодой правитель Острова солнечного света, возвращались из сада, чтобы вновь переступить порог необыкновенного дворца-шатра. Шли они рядом и практически молча, но неподдельное сверкание их глаз, говорило лучше и красноречивее всяких слов.
Эми чувствовала, что уже давно её шаг не был таким гордым и слаженным: теперь она не подгибалась и не тряслась, ясно чувствуя свою ответственность, мораль которой давила на неё со всех сторон – нынче она порхала также легко и независимо, как бабочка, не чувствуя на своём пути никаких преград и ограничений. В своей грации, она вполне могла потягаться и с самой Анн, непревзойдённой, изысканной и мудрой владычицей Небесного острова, как бы беззастенчиво это не звучало.
Девочка не обращала внимание на то, что как стальные цепи, сдерживало её, часто вспоминая слова почившего Лумена, поэта луны и звёзд, которые он стремился донести ей в день своей безвременной гибели – гармония и хаос, свет и тьма… может, в последние месяцы она была такой скованной и нервной именно из-за того, что мрачным туманом тёмное состояние пустило в неё свои тугие, будто канат, корни?.. а ведь Лумен мимолётно предостерегал её!..

Хотя… осадок, конечно, остался. Эми поняла это, когда вновь оказалась в крепких сводах дворца. Имя Лумена не откликалось в её голове с такой сильной ноющей болью, но всё ещё навевало мысли о Битве у облачного щита, с тем неописуемым страхом и неизмеримым ужасом, что она сумела в ней испытать. Тем не менее, она обрадовалась тому, что узнала правдивые думы Герольда о бывшем друге, тот след, который оставил в его мировоззрении он. В общем-то цельное мнение насчёт этой беседы у девочки получалось выстроить крайне сложно -  напротив, оно вышло каким-то двояким, пускай это сейчас не являлось для неё самым главным. Главное – она смогла облегчить свою душу и всё-таки почувствовать то, чего не чувствовала уже долгое время – облегчение и воздушность.
Девочка любезно распрощалась с певцом, понимая, что несмотря на то, что над необычайным славным островом и никогда не заходит солнце, на её родном острове, Небесном, в этот самый час должна царить спокойная беспробудная ночь (или, по крайней мере, Эми всей душой надеялась, что те ночи, которые она провела вне родных земель, выдавались затишными, без лишних тревог и волнений) …
Герольд удовлетворённо улыбнулся ей, почти не тратя время на развёрнутые пожелания доброго сна, но Эми так и не смогла проводить глазами его расплывчатую фигуру, созданную из тысячи бьющих во все стороны лучей ослепительной ауры, плотно обрамлявшей его силуэт – не успел он сказать и двух учтивых слов, как перед ним немедленно выросли его бессменные помощники – Авариус и Женьберт – и доложили о очередных государственных делах, не терпящих никаких отлагательств.
 Говорили они суетливо и сбивчиво, часто наперебой, так что их голоса неосознанно перекрывали друг друга. Эми едва ли была в силах разобрать их беспрерывный галдёж, когда те, подхватив своего господина под руки, настоятельно и непоколебимо увели его с собой, но, похоже, их непонятная речь шла о местных знатных торговцах, которых что-то не устраивало в указе, недавно подписанном правителем, и они пришли во дворец, выказать своё бескрайнее уважение к нему и обсудить, как объявленные законы скажутся на их роде деятельности.
Семнадцатилетняя девочка лишь пожала плечами, с пониманием и сочувствием посмотрев ему вслед. Она могла представить, как суровое бремя монарха, напрягает своенравного и вольнолюбивого Герольда, разделяла его чувства и была целиком уверенна: если бы действующий государь Острова солнечного света был в праве избирать свою судьбу, он бы никогда не предпочёл потратить свои молодые солнечные циклы, восседая на троне, расписывая важные манускрипты и принимая у себя чиновников и влиятельных гостей – душа непримиримого повелителя всегда тянулась к чему-то удивительному и необузданному.
 Однако день, когда предшествующий правитель решил наметить себе наследника и, вызвав на смотрины всех юных мальчиков острова, увидал задатки наследника в том, кто, судя по всему, меньше всего хотел им быть, принёс кардинальные изменения во всю его последующую жизнь…
Чуть только Эми повернулась к двери опочивальни, чтобы дёрнуть за поблёскивающую ручку, как её створка приоткрылась изнутри, и в узком проёме появилась растрёпанная рыжая головка пятилетней девочки. Младшая сестрёнка осмотрелась вокруг и лишь после этого остановила заискивающие искры своих чутких зелёных глаз на старшей. В них металось настороженное любопытство, от напора которого, Эми невольно вжала голову в плечи.
- ты никак плакала! – неприкрыто заметила малышка.
Семнадцатилетняя девочка поспешила перевести взор в сторону, чтобы случайно не встретиться с внимательными упрямыми глазами рыжеволосой сестрицы.
- как остальные?.. – тихо спросила она – все спят?
- да, и уже давно, - ответила та, удивлённо подняв брови – видимо, не ожидала услышать от неё такого вопроса.
 Вздохнув, она всё же потянула за ручку и, отворив дверь настежь, быстро зайдя в покои. Спешно пробежавшись глазами по нижним этажам кроватей, стоящих у стены, а потом по верхним, она убедилась в словах Рины – весь экипаж сладко и крепко дремал, огородившись плотной материей раскрытых зонтов. Даже Александр, убрав остатки бумаги, какие он так нещадно разрывал на клочки, сейчас похрапывал, устроившись на ближайшем пустом ярусе с грифелем и неоконченным письмом за пазухой. Оставался единственный пустой этаж с одиноко оставленным на подушке раскрытым зонтиком. Этаж сестёр.
Но не это сейчас было для неё значимым – она никак не сумела прогнать мысли о том, что малышка продолжает провожать её немигающим взглядом. Эми не желала бы вдаваться расспросы, особенно сейчас, но Рина была упорна и неумолима – она буквально вынудила её обернуться.
Оглянувшись через плечо, старшая сестра действительно обнаружила, что Рина тщательно наблюдает за ней, ожидая рассказа. Сперва она выглядела очень недовольной и пасмурной, но вот её черты потеплели и Эми догадалась, что юная девочка просто очень сильно тревожилась за неё.
 - когда он позвал тебя на разговор, я сразу поняла, что он хочет вывести тебя на что-то непростое для тебя, то, о чём тебе невыносимо трудно вспоминать, - оправдалась она, подойдя к ней вплотную – Лумен… я знаю, что тебе очень больно из-за воспоминаний о Битве у облачного щита, мне не хотелось, чтобы он так необдуманно стал бередить твои раны. А ещё… - малышка резко запрокинула к ней голову, в бездонных её глазах виднелась потрясшая Эми грусть – мне очень жаль, что всё так получилось с поэтом… я была такой наивной и недалёкой!.. если бы я сразу поспешила на подмогу, мы бы сумели вытащить его тогда, и я бы не видела страдание в твоих глазах от каждого невольного воспоминания…
Рина прижалась к сестре, вцепившись пальцами в краешек её клетчатой юбки. Семнадцатилетняя девочка замешкалась от её признания, она даже не думала, что растравляя старые раны, делает плохо не только себе, но и окружающим. Ей стало совестно из-за себя, то что она позволила этой многомесячной печали взять верх над собой, да ещё и, сама того не зная, заставила Рину, её маленький заводной лучик, почувствовать себя причастной к этому ужасному инциденту!..
Эми пала на колени возле сестрёнки, обхватив её в тёплых объятьях настолько крепко, насколько у неё хватало силы.
- нет, моя милая!.. – горячо зашептала она, еле сдерживаясь, чтобы не принять новый накат плача – в этом виновата только я, слышишь?.. только я и моя легкомысленность… Герольд вызвал меня для того, чтобы уверить в обратном. И я почти поверила, но…
- прошу, поверь ему, Эми – порывисто тряхнула рыжей копной та – он говорил правду.
Семнадцатилетняя девочка не сумела найтись со словами в этот раз и предпочла промолчать, мягко и заботливо погладив Рину по голове. Вскоре негодование малышки стихло – она успокоилась, поняв, что Герольд желал сестре добра и не собирался бесцеремонно растравлять её боль. Отблеск сожаления, загоревшийся в её зелёных, добрых глазках, постепенно улягся и погас, ровно так же неожиданно, как и вспыхнул. Когда юная девочка приподняла веснушчатое любознательное личико, чтобы взглянуть в жёлтую бездну её светящихся глаз, Эми увидела в её взгляде вопросительную эмоцию.
- на Небесном острове, должно быть, уже позднее время, - вслух рассудила старшая сестра, проглотив образовавшийся в горле плотный комок и ласково улыбнувшись ей – а тут ещё и эти празднества с церемонией... давай ложиться спать – утро вечера мудренее, завтра всё должно разрешиться.
Она окинула малышку доверительным взором, отклик на кой, несомненно, оказался положительным – Рина скромно кивнула ей, на её маленьких щёчках заиграл ровненький румянец и сестрёнка благодарно улыбнулась.
- ты зря так тревожишься! – озорно сказала она, отстранившись от сестры, и, уверенно подступив к лесенке, приставленной к кровати, решительно она напряглась, чтобы вскарабкаться на верхний ярус – в Герольде, как в благородном и честном правителе я не сомневаюсь, меня только настораживает то, что… - малышка переставила ножки на центральную ступеньку, потом снова помотала головой, укладывая непослушные, выбивающиеся локоны, и оглянулась на старшую сестру, нехотя признавшись – меня настораживает, что он неравнодушен к тебе и столь рьяно пытается тебе это представить.
Проронив эти строки, Рина поспешно развернулась обратно и стрелой взлетела наверх, видимо, чтобы Эми не успела ей ответить – согласиться или возразить.  Скоро юная малышка рухнула на подушку и свернулась калачиком, отвернувшись от неё.
Семнадцатилетняя девочка вновь оказалась ввергнута в омут смятения. Но в ту же секунду взгляд её привлёк назойливый блеск со стороны стола – она чуть не забыла об элеметалях! С выдохом глубокой искренности, со всех ног бросившись к нему, она обнаружила, что все пять великих столпов были в абсолютной целости и невредимости. Но всё же, от внезапно отступившего волнения у семнадцатилетней девочки неприятно закружилась голова, и она поневоле упала, по счастью, приземлившись точно на стоявший подле стул.
Эми выдохнула, опёршись на его резную, умело выполненную спинку. Раздражаясь сама на себя, она в растерянности обхватила голову руками. Как же она любит себя накручивать!.. хотя… наверняка, всё это только из-за усталости?
 Взгляд её вдруг упал на мирно переливающийся венец солнечного света, и её охватил трепет. Не сводя глаз с древнего могучего элеметаля, девочка приподнялась и дрожащими руками взяла его, начав тщательно, но при том с огромной бережностью и полным осознанием истинной его ценности, проворачивать его вместилище в руках, досконально изучая его и серьёзно размышляя о недавних событиях.
«О, несравненный элеметаль солнечного света! – благоговейно думала она – когда мы с друзьями проложили себе путь по тропам этого острова, мы столкнулись со множеством тайн и секретов. И вот, сейчас, когда мне начинает казаться, что все они стали открыты и понятны, меня не оставляет навязчивое чувство, что это ещё не конец. Что бы ни было дальше, не оставь родной Небесный остров без своей неоспоримой мощи, уничтожь все тени своими светлыми лучами, помоги нам во всё разобраться…»
Эми хотела уж надеть славный золотой венец на голову, но стремительно, с содроганием, отказалась от этой мысли – ей показалось, что она была недостойна подобного поступка. Семнадцатилетняя девочка немедленно положила его назад, но так и не смогла оторвать внимательных глаз от его чудесных переливов – венец будто бы был создан из аккуратных, с виду тонких, но прочных, веточек, словно отлитых из драгоценного слитка чистого золота, сплетённых между собой и усеянных мелкими заострёнными листочками, гордо и несокрушимо поднятыми наверх. Едва ли не доканчивая собой цельный круг, переплетение веток обрывалось, их величественные кончики, распушенные крошечными золотистыми листиками, отходили по разные стороны, по-царски вздымаясь вверх и блистая в лучах солнца…
Неожиданно Эми стало клонить в сон, и даже игриво бьющие в панорамное окно лучи не могли помешать её туманному, неясному сознанию отделиться от яви. Девочка бросила краткий взгляд через плечо на сестрёнку – та уже давно дремала, слабо подрыгивая маленькими ножками и слабо бормоча что-то про себя. Позже мир, будоражащий всё живое своими яркими красками, как бы стал для неё тусклее. Сперва немножко, однако затем темнота начала нарастать, распространяясь кругом и заслоняя свет солнца, до тех самых пор, пока единственным очертанием, что она сумела доподлинно различить, не осталось рассеянное сверкание элеметаля солнечного света.
 Далее Эми просто закрыла глаза, уронив голову на ровную гладь стола средь элеметалей, дав сонливости окончательно поглотить её. Она чувствовала себя почти полностью заснувшей, но вопросы, клубившиеся где-то в дальних уголках её подсознания, резко всплыли на поверхность, набежав на неё тяжёлым шквалом. Они и не думали растворяться, готовясь растерзать её разум своим численным превосходством.
Главный из них касался Герольда. Девочка прекрасно понимала, что всего спустя пару солнечных оборотов, ей с друзьями предстоит отправиться в обратный путь, на Небесный остров, и видела, как беззаветно полюбивший её правитель Острова солнечного света сокрушается по этому поводу. В то же время, она наиболее отчётливо осознавала то, что не способна испытывать к нему ничего более, чем естественная дружеская симпатия. Как же поступить правильно, чтобы не ранить его?..
Однако сложившаяся мрачная атмосфера, и гложущие думы отступили также внезапно, как и нагрянули. Где-то поодаль, впереди догорела и загасла последняя щепка солнечного сияния, оставив Эми в кромешной тьме…

Семнадцатилетняя девочка боязливо помотала головой, но та будто бы отяжелела и с непосильным трудом поддавалась ей. Она не могла понять, в действительности она находится в этом странном бесформенном месте – необъяснимом пространстве, заполненном беспросветной мглой, которую вполне справедливо можно было сравнить с туннелями господина Герольда.
Переборов себя, она с не меньшими усилиями заставила себя сделать шажок, но ноги её словно окоченели, и девочка едва сумела вернуть их в подчинение. Мысленно очертив перед собой предполагаемую линию горизонта, Эми собралась с силами и двинулась к ней, в надежде обнаружить хоть пятнышко света. В первые секунды её шаг был несмел и скован, но после окреп и практически перешёл на бег.
Но что это значит?.. неужели, в те мгновенья, когда команда Небесного острова упрямо искала и стойко боролась за возможность получения солнечного элеметаля, станция «Вивет» напала на Небесный остров и ввергла два разных, но равных между собою мира во тьму?..
В таком случае, как же её друзья? А Рина?.. от недобрых мыслей она чуть было не потеряла равновесие. Признаков жизни нигде не было, лишь вездесущая всеобъемлющая темнота, которая была готова удушить девочку своей духотой. Пробежав ещё немного, Эми оступилась, невольно упала на колени, растянувшись на тёмной тверди, и сдалась.
Мутные, бессвязные думы роем проносились у неё в голове. Вскоре девочка догадалась, что является заложницей собственных кошмаров и страхов, из которых ей едва ли суждено выбраться. Тёмное полотно, словно всепоглощающая дыра в масштабах бесконечности, всё сильнее сдавливало её своим напряжением, демонстрируя, что она гораздо хитрее и предусмотрительнее её.
- Рина, Дарен, Марго!.. – пролепетала она почти беззвучным шёпотом, голос её будто бы состоял из звонкого стекла. Каштановая чёлка с редкими вкраплениями светлых тонов, практически полностью закрыла её опущенные померкшие глаза, в них уже не читалось былое рвение к спасению, она знала, что попала в безвыходную бездну несмолкаемых тревог, нерешительности и, вполне возможно, своих острых, непризнанных до конца, обид.
Резко… семнадцатилетняя девочка ощутила какой-то слабый порыв бодрости и воодушевления, защекотавший опрятно собранные кончики её коротких волос, предельно ненастойчиво, ласково и как бы призывно приподнявший их вверх, затрепетав. Эми удивлённо вскинула подбородок и устремила прищуренный янтарный взор недоумения куда-то перед собой. Будоражащее осознание пришло само собой:
«Порыв ветра… ветер!»
Да, это было именно так, пусть в первые секунды она твёрдо и категорично отказывалась это принять. Незримые густые волны с приятной свежей прохладой обдули ей лицо, вынуждая добрые воспоминания пробудиться в её сердце и расцвести пламенным цветом. К Эми стала возвращаться ясность ума, освобождённая от оков, несломленный, выносливый дух и координация.
Всё это заставило её взглянуть на ненавистную, пугающую тьму отчасти по-другому. Теперь она достоверно увидела, что зияющий мрак, так резавший ей взгляд и прежде казавшийся ей сугубо чёрным, приобрёл угольно-серую окраску… девочка сразу поняла, что это может быть – угольно-серый цвет, оттенок, схожий с едкой пылью, пеплом и с рельефными, самоуверенно поблёскивающими боками дирижабля «Чёрной флотилии» !..
По телу Эми внезапно пробежал накат мурашек, когда она в безмолвии узрела, что рядом, не более, чем на расстоянии вытянутой руки, впереди разлился ручеёк серебристого света, образовав собой сероватую каплю, пробившую сущую темноту своим милостивым светом.
Эми с негодованием поймала себя на странной мысли – а что, если этот серебряный отблеск подманивает её, хочет, чтобы она следовала за ним?.. окаменев в раздумьях, она вздёрнула голову ввысь, думая обнаружить хотя бы струйку необычного свечения, но так и не отыскала таковой глазами. Тогда она вновь удержала свой взгляд на таинственной капле, что разлилась недалече: та не прекращала пускать в её сторону мелкие искорки – невообразимая, на первый взгляд, идея Эми нашла своё подтверждение – растёкшийся проблеск сребристого света взаправду требовал её.
Семнадцатилетняя девочка вдохнула полной грудью, приняв непростое, но поистине судьбоносное, как подумалось ей самой, решение подчиниться её воле.
Глаза её загорелись решимостью, ладони сжались в непоколебимые кулаки, и она снова почувствовала себя уверенной, как и в тот миг, когда она спешила мольбой и взвешенными объяснениями заступиться за друзей, разыскавших тайную оранжерею, но в сто крат сильнее. Борясь с посторонними, маловажными ощущениями, старательно, но тщетно пытавшимися перекричать голос её разума, она с разбегу вскочила прямиком на загадочную каплю, в тот же час воссиявшую белым светом под её ногами.
К изумлению Эми, она оказалась плотной, малость скользкой и прочной, по строению напоминая твёрдый объект, так что у Эми сложилось впечатление, будто она встала на зеркало, которое пусть и было чуть мутноватым, но весьма точно отображало черты замешкавшиеся девочки.
Свет чудесной капли отличался напором и мощностью ослепительных лучей, однако он быстро сошёл на нет. Но отнюдь не это так сильно напрягло Эми, мгновенно насторожившуюся и ставшую нервничать: чуть она очутилась по центру, одновременно с волшебным излучением, капля испустила из себя протяжную трель. Тот звук, который надёжно врезался в её память и уже долго не покидал…
«Лумен… это отрывок из песни его флейты!» - тут же догадалась она, и понимание этого вмиг заставило похолодеть её душу, давая почву противоречивым неопределённым предчувствиям. Девочка неуклончиво поторопилась отогнать от себя эти доводы.
Но она так и не смогла как следует обдумать случившееся и унять ту бурю, весь тот ураган и растерянность, возникшие у неё внутри, поскольку чуть только угасли отзвуки громкой трели, нарушившей это протяжное, почти бесконечное и очень гнетущее молчание, эту безысходную тишину, как около неё, но подальше, проявился новый серебряный отпечаток.
Семнадцатилетняя девочка не поняла природу происходящего, но решила, что нужно продолжать маршрут. Эти серебряные отблески, растёкшиеся подле неё, явно хотят указать ей какую-то дорогу. Молниеносно рассчитав следующий прыжок, Эми с лёгкостью перелетела на дальнейшую каплю – та загорелась, проронив очередную строку мелодии.
За ней показалась другая, потом ещё и ещё… всё глубже за собой уводили они девочку, становясь всё ближе и ближе и скоро подобрались они друг ко другу на такое расстояние, что ни сияние, ни музыка ни утихали, превращаясь в единую гамму. Девочка мчалась, не чувствуя тверди под ногами, по сверкающей тропке сплётшихся воедино осколков серебра, разносились клубы непроглядной пыли.
Эми бежала, фактически не разбирая пути, но при этом чувствуя невероятную свободу, которая раньше казалась ей непостижимой и несбыточной. Девочке казалось, будто за у неё за спиной выросло два могучих крыла, способных унести её вдаль по невидимым потокам подгоняющего её ветру. Она и не сразу заметила, как ореол бездушной мглы вокруг неё начал развеиваться, как красиво заблестели звёздные остроконечные россыпи у неё над головой, на открытом ночном небосводе, отдающем синевой.
Она остановилась только тогда, когда увидела, что впереди просматривается знакомый силуэт: стройный и высокий, с идеально уложенными, но всё равно немного выбивающимися длинными волосами… у Эми оборвалось дыхание, сердце упало куда-то вниз, поняв, кого именно ей посчастливилось лицезреть перед собой. Почти с минуту семнадцатилетняя девочка стояла как вкопанная на середине своего пути, словно сросшись с прямой дорожкой лунного света, лихорадочно убеждаясь в правоте увиденного – сперва она решила, что это, должно быть, насмешливый обман зрения. Лишь одолев себя несколькими наспех придуманными опровержениями, она тронулась с места.
Когда она прошла далее, то издали заметила, что немногим дальше дорожка принялась круто обрываться какими-то рваными обрывками. Музыка флейты звучала тише и тише с каждым мгновением, а вскоре вообще заглушилась звуками ночи. Линии знакомого силуэта становились чётче и понятнее, но сам он оставался затемнённым. Совсем не касаясь дорожки высокими сапогами, он спокойно ликвидировал над ней слабыми движениями, пассивно возвышаясь перед Эми.
- Лумен! – с жаром, почти не веря своим глазам воскликнула она, бросаясь к возлюбленному поэту луны и звёзд.
Она была так непомерно рада встрече, что напрочь позабыла о присущей ей осторожности и, добежав до самого края лунной дорожки, чуть не поскользнулась и с усилием удержалась у обрыва. Лумен никак не отреагировал на это едва предотвращённое происшествие – не шелохнувшись, он мирно покачивался над землёй. Эми это повергло в настоящий шок – она знала, что Лумен всегда был одиноким и независимым, часто сторонился людей, но в нём всегда преобладала отзывчивость, он никогда не отказывал в помощи, если был уверен, что может помочь…
Лишь присмотревшись в его бледное, бесчувственное лицо, она с ужасом осознала, что не видит в его бездонных глазах цвета вселенной зрачков – на их месте блестели два лунных диска, равномерно и мягко отливающих свет.
- Лумен, что же это такое?.. – воззвала она – это из-за того, что я не подоспела к себе на подмогу? Я прошу, я умоляю, прости меня!
Она с участием потянулась к его руке, чтобы крепко сжать её, но едва дотронулась до тусклой ладони, как та рассыпалась в труху. Семнадцатилетняя девочка испуганно взвизгнула и отскочила, а когда осмелилась перевести свой взгляд обратно, на поэта, то увидела, как его бледный стан рассыпается на пылинки, разносимые усилившимся ветром и услышала проникновенный, но отрешённый голос призрачного слуги луны:
- Эми, ты всегда должна держаться тех, кого ты любишь…
Пыль рассеялась, а вместе с ней просветлела и кошмарная ночь.