Вечерний вечер

Темная студия. Места ведущего и гостей освещены яркими прожекторами. Такими же яркими и ударными, как правда из уст участников передачи.
- «Ну что, Сергей Николаевич? Сегодня какая тема? Нас упрекают в том, что слишком много Украины. Может, что-нибудь другое?»
- «Только вряд ли, Аркадий, это понравится нашим гостям из Украины», - ехидно заметил Сергей Николаевич
- «Ах, дорогой, Сергей Николаевич, а почему мы должны только о них думать? Приходят тут к нам каждую ночь, мнение свое высказывают! Спасибо хоть сказали бы!»
- «Зато уж точно нельзя сказать спасибо вашим летчикам, которые вчера своими бомбами убили две сотни мирных жителей. «Голубые каски» не дадут соврать, Аркадий», - визгливо и уверенно вставил Юрий Шатун – эксперт Киевского Национального института всеведения.
- «Это те голубые каски, которые заставляют детей изображать жертв? Это те голубые каски, которые уже давно стали подстилками Вашингтона? Это те голубые каски, которые даже ястребов пентагона считают русофилами? Это те голубые каски, которые публично оправдывали «СС» и подонков из батальона «Азов»? – к слову, скажу, что Снегирь проявил чудеса воображения и красноречия, потому как в следующие пять минут эфир только и состоял из его не очень красивых слюней и вопросов в духе «Это те?». И каждое следующее его изречение было правдоподобнее и убедительнее предыдущего
- «Россия – страна агрессор. Ваши действия в Крыму и на Донбассе иначе охарактеризовать нельзя. Русские и украинцы всегда были братскими народами, но теперь…», - не унимался Шатун
- «Минуточку, а сколько «братьев» убили прихвостни Бандеры на завершающем этапе Великой Отечественной войны?»
- «Да мы же сейчас говорим…»
- «Вы молчите, потому что ответить нечего» - Зал наполнился искренними аплодисментами. После сигнала, столь же искренне поданного.
- «Аркадий, можно я продолжу?» - перешел на крик эксперт
- «Конечно, можно. Вас ведь никто не перебивал» - с улыбкой вежливости и непонимания произнес Снегирь.
- «Так вот, агрессия началась в 2014 году, когда ваши «зеленые человечки», использовав слабость нашей тогдашней власти, захватили Крым. А затем развязали гибридную войну на Донбассе» - без запинки палил Шатун, умалчивая о том, кто начал эту войну. Сергей Николаевич и другие хорошие друзья Снегиря нервно осушали свои стаканы воды. Их лица с каждой секундой пунцовели все больше. Они готовились вступить в эту самую важную битву их жизни и популярно объяснить, за кем правда. Шатун продолжал: «Вы отрицаете, что ваши войска есть на территории ЛНР и ДНР, но они каждый день убивают украинских солдат, и каждый день безутешно рыдают их матери. И так уже 6 лет! А вы все отрицаете! У Доктора Всех Наук есть хоть капля совести?» - этот истошный вопль был прерван хриплым и грозным басом Сергея Николаевича Белоногова – директора центра стратегических исследований стратегической политики.
- «Это вы нам тут рассказываете про слезы? Вы? Шавка режима, от пуль которого каждый день гибнут дети Донбасса и который уже в открытую, даже отмашки Запада не дождавшись, восхваляет Гитлера?»
- «Агрессор!!! Агрессор!!! это и Меркель, и Макрон признали, США и ЕС окажут нам всемерную помощь в борьбе с вами. Только Доктор еще не признал! Вы начали войну, а мы ее закончим!!», - тут горло Юрия Шатуна пересохло от пустословия и ненависти, и он набросился на свой стакан. Зато горло Снегиря только входило во вкус. Ясно и выразительно излагая каждую мысль, он начал:
- «В ноябре 2013 года на Украине началась так называемая революция достоинства. На самом деле это был государственный переворот. Государственная власть оказалась уничтожена, а над ее защитниками открыто издевались. И этих ублюдков, которые устроили бойню в доме профсоюзов, никто не преследовал. Почему? Да потому что они и есть опора режима!»
- «Абсолютно верно», - невозмутимо поддакнул Белоногов
«А кто организовал переворот? Украинский народ? Нет! Вы удивитесь, но нет! Это сделали два закадычных друга – Брюссель и Вашингтон. Благо, у них к тому времени уже имелся опыт арабской весны. А что произошло дальше, Юрий, вы мне не расскажите? Вы стали натовской подстилкой и нахлебником МВФ, но при этом в ЕС вам дорога закрыта. Даже запад разочаровался в перевороте, потому что в стране те же нищета и коррупция. Только к прежним бедам добавилась еще и война против собственного народа, которую развязали киевские боссы. Напомнить вам, кто отдал приказ о проведении «контртеррористической операции» на Донбассе?» - Шатун порозовел и виновато опустил голову – «то-то же. Небось сами помните. А что оставалось делать народу Донбасса, когда нацистские сволочи собрались отобрать у них их язык, их культуру? Они уже один раз защитили свою землю от фашистов и готовы это сделать снова. Россия, не являясь стороной конфликта, выступила с миротворческой инициативой о прекращении огня. И кто постоянно нарушает Минские соглашения? ДНР? ЛНР? Или, может быть, лично Доктор? Нет, это делаете вы»
- «А мы что делаем? А мы все так же вам газ по льготным ценам поставляем!» - добил изверга Белоногов.


 - «Я уже почти закончил, Сергей Николаевич. Вы обвиняете нас в захвате Крыма. Но Крым, на основании резолюции ООН о праве народов на самоопределение, отделился от Украины и стал суверенным государством. И народ этого суверенного государства высказал желание вступить в состав России. Вы будете это отрицать? Россия выступает за скорейшую нормализацию отношений между нашими странами, только вот киевские власти такого развития событий не хотят и избегают диалога с самопровозглашенными республиками. Мы уважаем украинский народ, но ни во что не ставим фашистско-бандеровскую хунту, захватившую власть в этой стране»
Студия затрещала аплодисментами. Все хлопали стоя. Никакой отмашки им не давали.
На той стороне экрана исступленно вопила худощавая немолодая женщина. Ей было около 65 лет. Редкие седые волосы были собраны в пучок, большие серые глаза увлеченно смотрели в телевизор: «Да, так им и надо! Пусть поймут, из-за кого мы плохо живем! Неча наращивать военное присутствие у наших границ и устраивать в России революцию! Вы уже один раз развалили нашу страну!» - ее отвлекло шипение кастрюли, в которой понуро варились две картофелины. «Ой, мамочки, надо успеть доварить! А то ведь газ-то, не дай Бог, опять отключить могут!»
- «Мама, ну что там? Зачем ты снова кричишь?» - вяло, но с любовью протянул сын женщины – врач-инфекционист Виктор Сергеевич Глобачёв. Это был статный и привлекательный мужчина чуть младше сорока. У него было ровное пропорциональное лицо, чуть вздернутый нос и элегантные, на манер 19 века, усы. Глаза выражали уверенность, спокойствие и стойкость перед лицом тяжелого долга – каждый день в ужасных условиях лечить людей, подвергая свою жизнь опасности. Он не спал уже вторые сутки подряд: только что вернулся с внеурочного дежурства и разбирал медкарты пациентов средней тяжести. От постоянного ношения защитного костюма и вынужденно редких походов в душ спина и руки Глобачева покрылись глубокими красными прыщами. Когда он старался их сковырнуть, то слышал лишь сочный яблочный хруст, но прыщи все не сходили. И все вокруг было плохо: в больницах Валдайской области не хватает мест, лекарств, аппаратов ИВЛ и элементарных средств индивидуальной защиты. А жаловаться им запретили, так и не подняв нищенские зарплаты: «Да я-то хотя бы врач! А что с фельдшерами и медсестрами! Это я еще жаловаться должен?» - горько ухмылялся он. Да и маме лекарства покупать надо: «Заразы, а это ведь они должны делать». От горестных размышлений его отвлекали только книги. Недавно Глобачев прочитал «Аракчеевское десятилетие» Л.В. Выскочкова и теперь принялся за «Историю советского государства» Н. Верта. Занимали его сейчас и толстые «Очерки русской смуты» А.И. Деникина. История родной страны была ему по-настоящему интересна. И это была не та история, которую круглосуточно показывали по каналу «Валдайск 1».
     Вообще-то, Виктор за границей никогда не был, но съездить куда-нибудь за пределы «земли обетованной» ему хотелось.
     Вдруг раздался сухой звук почтового уведомления. Тяжело вздохнув, Глобачев открыл ящик, ожидая увидеть в сообщении очередное предписание раньше срока выйти на работу. Разумеется, добровольное. Но в этот раз все было не так: «Так, что это за фирма-то в итоге? … Вроцлав… 27 июля… конференция врачей-инфекционистов Европы. Неужели?! Наконец-то!!!» - сердце уходило все глубже в грудь, приятная дрожь звенела во всем теле. Он радовался: то ли оттого, что его знали еще хоть где-то, кроме Валдайска, то ли от возможности наконец увидеть мир, пусть и такой эфемерной и сомнительной, как научный симпозиум. Через пару дней Глобачев выписал почти всех своих пациентов, да и эпидемия пошла на спад. Руководство приняло польское приглашение, и томным вечером 26 июля Виктор уже летел аэрофлотовским самолетом по маршруту Москва – Варшава. В столичном аэропорте Федерика Шопена все, даже офицеры службы безопасности, смотрели на него с восхищением. Сначала он не понимал, почему. А потом увидел на рюкзаке большую цветастую эмблему родной больницы: «Ах, точно наш госпиталь ведь засветился пару раз в репортажах «евроньюс». Вроде снимали про нашу самоотверженность и работу «вопреки». И странная, никому не понятная русская гордость охватила все его существо: «да, а у нас вот так», «да, за границей я всегда представитель своей страны». Глобачев понимал, с чем столкнулись в самом начале эпидемии его коллеги, но говорить об этом с поляками ему не хотелось: «Как-то это неправильно что ли», - убеждал он сам себя.
     Конференция прошла мирно и довольно буднично: доклады, презентации, диспуты и застолья – словом, обычный математический лагерь для старшеклассников. 28 числа Глобачеву наконец представилась возможность осмотреть город: старенькие, будто винтажные, трамвайные вагоны стеклянные стелы небоскребов делового центра, улочки старого Бреслау и даже аромат свежего отельного белья – все это оставило у Глобачева очень радостные, трепетные, но мимолетные впечатления. Наверное, он так бы и вернулся с ними в Валдайск, если бы его внимание не привлек один неприметный указатель: «Cmentarz ;o;nierzy Radzieckich na Skowroniej G;rze/Soviet military cemetery in Wroc;aw». В поисках этого места его глаза запрыгали по ночным улицам. «Неужели все сохранено, несмотря на риторику польских властей? Жаль, гвоздик уже нигде не куплю… Ладно, и просто так можно сходить ведь!» Движимый непонятной силой, Глобачев летел к кладбищу на всех парах. Никогда он не видел советских памятников в Европе – молчаливых и грустных, но все еще живых напоминаний великого освободительного подвига его народа. Но не только поэтому стремился он попасть туда: «Только бы не закрылось! Или кладбища круглосуточно работают? Черт, я ничего не знаю! Успеть бы успеть! Самолет ведь уже этой ночью!»
Наконец, Виктор подошел к тяжелым неприметным воротам мемориала. На его счастье, они были открыты. Прохладная восточно-европейская ночь. Одинокие машины периодически всплывают на узкой дороге. Величественно стоят по обеим сторонам стелы 2 тридцать четверки. Они глядят на всех путников не с укором, а с предостережением: «мы стоим здесь, чтобы больше таких памятников никому не пришлось ставить» - так говорят зеленые спасители. И ничего танки не требуют: ни цветов, ни церемоний. Просто чтобы люди иногда их вспоминали и посреди буднего дня на несколько секунд поворачивали к ним свои усталые головы и понимали: «Все же тогда было намного тяжелее». Глобачев сбавил темп, как будто смакуя радость встречи, и с лицом торжественной печали подошел к угрюмой каменной стеле, на которой вечными буквами были выбиты наименования дивизий, отличившихся при штурме Бреслау в 1945 году: «Так, 112-я Рыльско-коростенская, 181-я «Сталинградская», да где же она! Где?! 273-я «Бежицкая», нет, нет, неужели 294-я «Черкасская», ну давай же, давай – прикусывал губу Глобачев – вот!! Вот она!!! 135-я «Краковская». Третий поворот налево!». Виктор тихо подошел к братской могиле. Отяжелели глаза, приятно напряглись скулы: он заплакал и тихо произнес: «Ну здравствуй, прадедушка. Я, наверное, первый и последний, кто тебя навещает. Знай: социалистического отечества, за которое ты сражался, больше не существует. И ненавистного тебе Сталина больше нет. Но ты, я знаю, бился не за него, а за нас. А мы живы. Благодаря тебе. Если бы ты знал во что превратили страну потомки тех, кто гнал вас в волновые атаки. Такая порода, дедушка, никогда не переведется на земле русской. Я вот врач. Аппаратура старая, зарплат нет, а по телеку все врут. Это все равно что «Правда» в твое время. Бабушка рассказывала, как ты к этой газетенке относился. И к песне «Темная ночь». Как ты вскипал на словах «смерть не страшна, с ней встречались не раз мы в степи», которые пели артисты, никогда не бывавшие на передовой. Ладно, главное, что ты мир спас. Так больно, что не дожил до победы. Я тебя совсем не знал, но так сильно люблю и молча уважаю» Разговор с павшим воином длился около 15 минут. Со стороны стелы явственно доносились звуки какой-то маршевой агрессивной мелодии. Поковырявшись в своих скудных познаниях о революционных песнях, он заключил, что играла «Еще Польска не згинела». Причем ревело так, будто где-то рядом колонна Паскевича собиралась расстрелять мирных польских повстанцев. Им овладел такой страх, который обычно атакует всех, кто видит приближение шумной и не очень дружелюбно настроенной компании. Это страх неизбежного участия. Перед стелой стояли три парня в хэбэшных черных футболках, бритые и с красно-белыми повязками «Армии Крайовой» выше локтя. Один из них заметил выходившего из-за деревьев Глобачева и обратился к нему на ломаном русском:
- «О-о-о, а кто эта сдэс оккупантам молица? Щас показать мы тебе! Ты что, не знать, что они делать? Грабить, убивать и насиловать. Были под коричневой гнидой, стали под красной. Хорошо смена! Очень хорошо!». Двое других начали медленно окружать Глобачева. Он понимал, что словами здесь не отделаешься. Вмиг пришло осознание опасности, но владеть собой в критических ситуациях Виктор умел превосходно. Нос почувствовал сильный, но неумелый удар. Двое навалились сзади – Глобачев больно ударился об асфальт. Он был один, а их трое. И все-таки преимущество на его стороне: они не знают его секрета. Увернувшись от удара тяжелым ботинком по голове, он даже злорадно ухмыльнулся, радуясь, что всему скоро придет конец. Спихнув с себя заметно расслабившихся польских улан, он правым кроссом обезвредил стоявшего перед ним. А затем поочередно вышиб оставшихся технически совершенным апперкотом и пустился наутек, воздавая хвалы своей матери, которая отдала своего тогда еще десятилетнего сына на бокс и легкую атлетику. А он в детстве так ненавидел занятия. «О спорт, ты мир!» - никогда еще этот лозунг не значил для него так много. Что-то вдруг заставило его остановиться. Нет, он еще не устал. Просто неведомая сила тянула назад, к кладбищу. Уверенным и вольяжным, даже высокомерным шагом победитель подошел к своим недавним противникам и произнес: «Воюйте со Сталиным - я вас поддержу. Добивайтесь демократии в своей реакционно-клерикальной стране – я вас поддержу! Но эти могилы трогать не смейте». Молодчикам было так стыдно, что их троих уложил щупленький врач, что они не стали даже ни о чем сообщать в полицию, а так и остались сидеть, уставившись в землю. Правда, Глобачев все равно на всякий случай решил еще раз пробежать стометровку.
     Кстати, за ночной общественной жизнью, оказывается, наблюдает не одна полиция. Во время потасовки мимо кладбища проезжал старенький белый фургончик. Если много журналистов что-то знают, ни один зритель не узнает ничего. Но, если что-то знает один журналист, все зрители узнают всё.
     Аркадий Васильевич Снегирь решил пригласить Глобачева на свою передачу. Еще бы: русский турист-интеллигент кулаками ответил польским националистам, которые хотели осквернить памятник советским воинам. Это даже круче, анализ суперуспешной борьбы с ИГИЛ или нацистских действий бандеровской хунты. В 21:00 в терминале А международного аэропорта «Шереметьево» приземлился самолет великого русского патриота, вернувшегося из Майами. Снегирь поймал такси премиум-класса и покатил в студию. В 23:00 воскресенья миллионы зрителей прильнули к экранам:
«Сегодня знаменательный день: Доктор Всех Наук обратился к нации. Он еще раз подчеркнул курс на общую стабилизацию внутриполитической обстановки и последовательное отстаивание национальных интересов России во внешней политике. Доктор еще раз доказал свою исключительную компетентность во всех сферах народной деятельности – медицине, сельском хозяйстве, экономике, искусстве и даже спорте. Кто бы что ни вякал, а это настоящий профессионал, который может вникнуть во все на экспертном уровне, непредвзято оценить ситуацию и сделать объективные выводы. Ребята, нам с ним повезло. Цените это и молитесь, чтобы Товарищ Главный Доктор нас не покидал. А те, кто не ценят, это главное достояние России, те попросту хотят развала великой державы. Нам вас хватило в 90-ые. И больше не нужно». Зал разорвался аплодисментами, как орудийный снаряд.
- «В этом вы совершенно правы» - уверенно выпалил Белоногов. «И то, что имеет место сегодня на Западе – намеренное очернение нашего прошлого и настоящего. Они, вы уж меня извините, совсем оборзели. По-другому и не скажешь. Нам остается просто защищать свою историю от лживых фальсификаций»
- «То есть вы хотите сказать, что не было разделов Польши, пакта 39 года и коммунистического ада?» - вступился в дискуссию Якуб Войцеховский – эксперт Варшавского института политической стратегии стратегических исследований.
- «Давайте вы не будете вякать, а просто передадите слово эксперту. Нацистскую шваль я у себя в студии не потерплю. Так что советовал бы вам заткнуться»
- «Виктор Сергеевич, прошу» - с простодушной улыбкой обратился Снегирь к Глобачеву. Он начал: «А что здесь говорить? Я просто защитил память своих предков
- «Нет, вы просто избили несчастных активистов, которые боролись с наследием тоталитарного режима в демократической Польше. А сейчас опять врете, как и вся российская пропаганда» , - злобно заметил Войцеховский в эфире российской пропагандистской передачи.
- «Да поймите же вы, они сражались не за Сталина и не за НКВД. А за освобождение Европы. Посмотрите мне в глаза и скажите: вы правда искренне приравниваете советские концлагеря к нацистским лагерям смерти? Социалистические режимы Восточной Европы – диктаторские, спору нет, но солдаты не за них ведь сражались. И нет их вины в том, что руководство в 1953, 1956 и 1968 годах похоронило освободительный имидж Красной армии. Имидж растоптали, но само освобождение растоптать нельзя» - недоумевал Глобачев.
 – «Вторую мировую войну развязали два одинаково преступных режима, а храбрая Польша стала их первой жертвой.
- «Да никто не отрицает, что она храбрая. А то, что только одна повинна в развязывании бойни, говорят сами немцы. Вы слышали слова их министра иностранных дел Хайко Мааса? Кстати, он это сказал в ответ на ваши слова об «одинаковой ответственности тоталитарных режимов» и, это вообще блеск, о победе «Англии и США над нацизмом».
- «А пакт Молотова-Рибентроппа?! Его тоже не было?» - во время приступов ярости Войцеховский очень походил на Снегиря.
- «Был. И в 1989 году его осудили»
- «Значит, Советский союз тоже повинен в начале войны». Здесь Снегирь уже не мог сдержаться. Уж очень ему нравилось ставить на место своих собеседников.
- «Вы что себе позволяете? Ты, гнусный поляк, смеешь оправдывать нацизм? Ты хоть знаешь, сколько наших солдат погибли, освобождая Польшу? А кто заключал пакт Пилсудского Гитлера в 1934? А Мюнхенское соглашение 1938? А не вспомните, кто первый предложил систему коллективной безопасности в Европе?» (Франция. В мае 1935 года)
- «Повторю. Они ее оккупировали.» - демонстративно спокойно произнес Якуб
- «А я вам напомню: Советский союз. И уже совершенно умолчу о том, что документально известно, благо наше минобороны открыло архивы, что западные державы и Польша напрямую склоняли Гитлера к заключению пакта со Сталиным. Они знали, что договор долго не протянет, и фюрер сможет сконцентрировать все свои дивизии против восточного противника. Добиваясь германо-советского сближения, запад просто хотел усыпить Москву. Во многом поэтому в 1941 году мы к войне оказались не готовы. Ладно, мы отнимаем время у нашего гостя. Виктор Сергеевич, жгите»
- «На мой взгляд, скажу еще раз, вся вина лежит на Германии. Другое дело, что все европейские страны недооценивали исходящей от Рейха угрозы. Якуб, я с вами не соглашусь, потому что Великобритания и Франция и правда позволили разделить Чехословакию, а Пилсудский на каком-то этапе и правда восхищалась Гитлером. И в то же время, Аркадий Васильевич, вашу точку зрения я тоже не разделяю: Во-первых, ни Англия, ни Франция не получили никаких непосредственных выгод от соглашений с Гитлером, а СССР приложил руку к ликвидации 4 суверенных государств и оккупировал их. Разумеется, если бы он этого не сделал, там бы стояли нацисты. Но разве это оправдывает действия нашей страны? Во-вторых, после событий «Хрустальной ночи» 1938 года уже никто не вел переговоры с агрессором. Никто. Кроме? Вам напомнить? – ехидно передразнил он Снегиря – СССР. В-третьих, договор развязал Гитлеру руки на Западе. И в 1941 году он мог бросить против СССР все свои дивизии, имея безопасный тыл. В-четвертых, СССР был основным поставщиком сырья в Германию вплоть до июня 1941 года? Это ли не сделка с дьяволом? В-пятых, новую границу все равно не укрепили, а наступать в хорошую погоду на такой огромной территории легче, чем отступать. Немцы просто бесконечно обгоняли отступающих и загоняли их в котлы армию за армией. И что? Помогла отодвинутая граница? Все равно в сентябре уже Москву защищали! И,наконец, в-шестых, в Англии и Франции осудили соглашение. И там нет памятников Даладье и Чемберлену. А мы восторгаемся «гениальным» дипломатом Молотовым и говорим, что в целом, в пакте ничего такого и нет. И не старайтесь это отрицать, Аркадий Васильевич».
- «Понял. Сергей Николаевич, а вы что думаете по этому поводу?»

- «Да я во всем согласен с вами».
- «Что ж, тогда перейдем к не менее важной теме. Трехсторонние переговоры России, Турции и Ирана в Астане подтвердили, что путь к Сирийскому урегулированию лежит через Москву. При этом Вашингтон, напротив, потворствует террористам и уж точно не заинтересован в мирной и процветающей Сирии». Глобачев начал вскипать, как виски на сковородке:
- «Вы правда собираетесь обсуждать эту тему? И это, когда в Валдайске люди тысячами выходят на улицы?»
- «А почему федеральные каналы должны показывать эти массовые беспорядки? Эти бесноватые 3%, которые кричат: «Мы здесь власть?!»
- «Во-первых, их не 3%. Во-вторых, люди выходят на улицу, чтобы отстоять свой выбор. Оппозиционный кандидат совершенно случайно оказался связан с заказным убийством, а представитель «Русских медведей» победил на губернаторских выборах, набрав 86% голосов…»
- «У вас есть какие-то доказательства того, что выборы прошли нечестно?»
- «Прямых нет…
- «А-а-а-а», - расплылся Снегирь в саркастической улыбке.
- «Да послушайте же вы меня! За «русского медведя» на улицы не вышел никто. Ну да, собрали вчера пару тысяч. Но за другого-то кандидата выходят десятки тысяч»
- «Вы уверены?»
- «Да»
- «Оператор! быстро вывел на экран изображение. Почему так медленно? За что вам платят вообще?! Т-а-а-а-к, смотрим. Вот, картинка представленная оппозиционным «Громом», а это уже реальная картинка»
- «Скажите, Аркадий, вы нас совсем за дураков держите? На первом фото день, а на втором часов 9 вечера»
- «А это как свет поставить, дорогой»
- «Вы же сейчас клоуном выглядите»
- «Для кого? Для таких шизанутых идиотов, как ты, которые хотят развалить страну?»
- «Вряд ли, «мы» можем развалить вашу страну. Мне все больше кажется, что и ментально, и физически мы с вами живем в разных государствах»
- «Подобный бред несут все овцы, которые выходят митинговать на несанкционированные акции, причем далеко не всегда мирные. Мирные протесты! Они же дети! Произвол силовиков! Вы знаете, мы это уже видели. Сказать где?»
- «В вашей любимой стране на букву… дайте угадаю… У?» - его ярость постепенно переходила в тихий смех. Другого оружия у него уже не оставалось.
- «Да заткнись! И не перебивай старших! Большинство из этих людей, вы меня извините, овцы. Не понимают, кто стоит за протестами. Абсолютно соросовский сценарий. К бабке не ходи. Причем самое смешное то, что народ-то эти акции не особо поддерживает»
- «Минутку, вы считаете нас быдлом, которым можно легко помыкать? А кто для вас народ? Вот, рабочие, объявившие вчера забастовку. Они тоже проплачены?»
- «Вы меня не слышите. Я говорю лишь про большинство. А рабочих в Валдайске, по последним данным собралось не более 100»
- «Вы в своем уме? Откройте интернет, почитайте, что люди пишут»
- «Мне это неинтересно. В интернете могут написать, что воздух берется из воды. А вы и дальше верьте всяким фейкам»
- «А полицейское насилие?» - цеплялся за последнюю соломинку благоразумия Глобачев – и его не было?»

- «Были бейсбольные биты и светошумовые гранаты «мирных» протестующих. А про бредни о пытках и избиениях я даже слышать ничего не хочу. Без таких россказней никуда».
     Глобачев никогда так не говорил. Но сейчас что-то подсказывало ему, что надо. Надо, чтобы сохранить человеческое лицо: «Понимаете, не лечить людей я не могу, но и пахать 55 часов в неделю за 40 тысяч я тоже не могу! А доплата за эпидемию? Нам, как собакам, кинули 8500 рублей!! На! Жри и заткнись! А знаете с какой формулировкой? А? – обращался он к зрительному залу – «на поездку в санаторий и помощь родителям». Да даже в наш дерьмовый советский краснодарский край путевки дороже стоят! Или, может, в этом капиталисты виноваты? И нечестные малые и средние предприятия?! да очнитесь! У нас государственная больница! А-а-а-а, Аркадий Васильевич! Я понял! Это местная власть виновата??!! ДА??? Только вот эти нормы подписывал сам товарищ Доктор Всех Наук»
- «ну зачем вы врете? Хороший врач, а врете», - недоумевающе моргал Снегирь
- «Кто? Я?» - не верил своему слуху Глобачев
- «Да, вы – закипал Снегирь – а вы хоть читали указ главного Доктора «о внесении изменений в постановление комитета министров об усовершенствовании обязательного к исполнению указа товарища Доктора Всех Наук №234 от 6 июля 2020 года?»
- «Читал»
- «Нет, не читали, потому что там черным по белому написано, что выплаты составляют 85000 рублей, а не 8500». Это излюбленная метода пропагандистов. Они с виду убедительно ссылаются на конкретный документ, предварительно его переврав и истолковав в свою пользу. Тут терпение его лопнуло, как мочевой пузырь.
- «Вы не представляете, скольких людей вы сейчас оскорбили. И сколько порядочных граждан вас ненавидят. Забирайте свои жалкие 30 тысяч, которые вы мне заплатили за визит в эту студию позора. До свидания!»
- «Таких, как вы, не смеем задерживать. И… наша следующая тема: осквернение памятников советским солдатам в Польше.

После этих слов лицо матери нисколько не изменилось. Она просто взяла кастрюлю и уверенно, с силой швырнула ею в телевизор.