Лебединая песня. Окончание

                Начало рассказа здесь:
                http://proza.ru/2020/09/08/2270

     Вася неожиданно ловко открыл бутылку, быстро разлил вино по стаканчикам, наполнив их до самого верха, и вопросительно посмотрел на Димыча.
- За что уважаю тебя, Василий, - ни капли мимо, - похвалил Димыч,  поднял стаканчик  с лавки и протянул Алине Васильевне.
      Выпили за знакомство. Потом - за дружбу. Закусили бутербродами, покурили.
- В следующий раз - очередь твоя, Алиночка, - сказал Димыч, - а то приехала тихонько в наш город, а местных жителей не уважила.
- Да запросто, - легко согласилась Алина Васильевна, - хоть завтра!
- Ловлю на слове! - хлопнул в ладоши Вася.
- Она не подведёт, - приобнял Димыч Алину Васильевну за плечи.
- Пожалуй, надо домой, - она вдруг вспомнила о сестре.
- Пойдём, провожу, - согласился Димыч.
     Когда Алина Васильевна вошла, свет в квартире был погашен. Она неуклюже потопталась в прихожей, сняла куртку и направилась  через кухню в комнату, где  напротив кровати сестры стоял её диван.
- А руки вымыла? - раздался в потёмках голос Жанны Васильевны.
    Алина Васильевна развернулась и пошла в ванную. Когда вышла, на кухне горел свет, и Жанна Васильевна в ночной сорочке поджидала её, положив на стол скрещенные руки.
- Ну, рассказывай, почему от тебя винищем несёт за версту и куревом, - устремила она на Алину Васильевну гневный взгляд.
- Ничего не несёт: подумаешь, выпила стаканчик, - возразила Алина Васильевна.
- Никаких стаканчиков! И никаких сигарет! Это тебе не вокзал, мне не нужны прокуренные стены, поняла?
- Поняла, - тихо ответила Алина Васильевна. Ей внезапно очень захотелось спать, и  было совершенно безразлично, что думает сестра.
- На завтра тебе задание: уберёшь в квартире и приготовишь борщ. Чай, не маленькая, всё умеешь, - сказала Жанна Васильевна и выключила свет.
       Утром, оставшись одна, Алина Васильевна начала поиски и, отыскав в ящике комода деньги, вытащила пару бумажек, чтобы хватило на выпивку и закуску. Алина Васильевна сунула купюры в карман куртки и стала поглядывать в окно. В назначенное время она увидела у подъезда Димыча, который смотрел вверх, и, заметив её, призывно замахал руками.
       Алина Васильевна тут же оделась, но не обнаружила ключа. Остановившись в замешательстве, она постояла немного возле порога, потом вышла, тихо прикрыла за собой дверь и спустилась вниз. Увидев радостное лицо Димыча, она забыла о неприятности с ключом, достала бумажки из кармана и показала приятелю:
- Проставляюсь!
- Да ты просто клад, - восхитился Димыч.
      Он подхватил Алину Васильевну под руку, и они бодро зашагали через дорогу - к гастроному.
      Вася уже стоял возле входа в компании какой-то женщины, тоже худой, но на размер головы пониже.
- Знакомься, Алина,  - это Лиля, - пояснил Димыч, когда они подошли,  - сестра Катерины, Васина подружка.
       Лиля кивнула в знак приветствия и улыбнулась.
- Может пивко? - по-хозяйски спросил Димыч.
       Алина протянула ему бумажки:
- На твоё усмотрение.
       Димыч вошёл в магазин и довольно быстро вернулся. В пакете угадывались очертания бутылок, батона и колбасы.
- Сдача, - сказал он, протягивая Алине Васильевне мелочь.
- Добавишь себе на сигареты, - отмахнулась она.
      Вася одобрительно закивал головой.
- Пошли ко мне, - сказала Лиля, - у меня огурцы в банке и картошка с вечера оставалась.
      Лиля жила на первом этаже девятиэтажки за гастрономом. Она быстро разогрела на сковородке еду, пока Алина Васильевна нарезала хлеб и огурцы.
       Вася по-хозяйски достал из шкафа стаканы из тонкого стекла, принёс вилки, включил магнитофон - зазвучала знакомая мелодия из шансона.
       Димыч  открыл спиртное, разлил всем поровну, выпили, оживились.
       Алина Васильевна стала подпевать исполнителю песни, все зааплодировали ей, потом тоже запели.
      Потом Лиля извлекла откуда-то бутылку самогона, Вася снял очки и стал целовать Лилю в губы. Лиля смеялась и, шутя, отталкивала его, но не сильно. 
      Димыч предложил Алине Васильевне потанцевать.  Она согласилась. Он крепко обхватил её за талию и плотно прижал к себе.
      Алина Васильевна сразу ощутила его пылкость и почувствовала, что совсем не в силах сопротивляться.
      В такт музыке Димыч довёл её до двери в другую комнату и, жадно припав к её губам, увлёк на диван…
      Алине Васильевне давно уже не было так хорошо: вся компания казалась ей  тоже давно знакомой, мужчина, который её целовал, ей нравился - ласки его были приятны. Хотелось, чтобы этот день продолжался  и продолжался, но незаметно наступил вечер.
       Пришла сестра Лили, Катерина, принесла две бутылки пива. Выпили за знакомство с ней.
       Потом Алина Васильевна и Димыч пошли домой.
       Алину Васильевну переполняло чувство благодарности. От родной сестры она не чувствовала такого внимания к себе, как от этого мужчины.
«Наверное, это судьба», - подумала она, целуя Димыча  на прощание на площадке его этажа.
       Когда она толкнула дверь квартиры сестры, дверь оказалась замкнутой. Алина Васильевна толкнула ещё раз - закрыто! Она прижала палец  к звонку и услышала его долгую громкую трель в квартире.
       Щелкнул замок - на пороге стояла Жанна Васильевна.
- Кого надо?  - спросила она.
- Как кого? - удивилась Алина Васильевна, - ты что, не узнаёшь сестру?
- Не узнаю, - ответила Жанна Васильевна.
- Это же я, Алина!
- Нет, моя сестра - не алкоголичка. Вы ошиблись, - резко сказала Жанна Васильевна, намереваясь закрыть дверь.
      Быстро трезвея, Алина Васильевна заволновалась:
- Жанна, извини, я больше не буду пить, правда.
- Ты оставила квартиру открытой, а всё, что в ней есть, куплено  в результате моего ежедневного труда - для того, чтобы нормально жить. Неизвестно, кто мог войти сюда, пока никого не было!
- Но ведь никто не вошёл, - оправдываясь, ответила Алина Васильевна.
- Почём мне знать? Может, подложили гадость какую-то и ушли, а завтра придёт участковый - и отвечай - откуда?
       Алина Васильевна стояла, потупившись.
- Пусти меня, я больше не буду, - повторила она.
       Жанна Васильевна отвернулась и пошла на кухню, освобождая проход.
       Алина Васильевна сняла куртку, замкнула дверь и пошла следом, по пути свернув в ванную. Она тщательно вымыла руки, умылась и вытерлась свежим полотенцем, которое лично для неё выделила сестра.
      На кухне вкусно пахло: Жанна Васильевна сидела за жёлтой скатертью стола, перед нею в тарелке благоухал свежий борщ, красный от помидоров и свёклы.  и румяные тосты с оплывшим сыром, присыпанные сверху рубленым укропом.
      Всё это выглядело так аппетитно и нарядно, что Алине Васильевне тоже захотелось поесть, но сестра не приглашала её разделить ужин. Сама же Алина Васильевна не решалась просить, потому что вдруг вспомнила, что именно борщ ей нужно было сегодня приготовить к возвращению племянника и сестры.
       Невольно  перед глазами, как видение, возник стол у Лили - прожжённый окурками, заставленный бутылками, запятнанный жирными пальцами. И лужица пива на нём с крошками батона и огрызком огурца.
       Смутное чувство шевельнулось где-то внутри, но это была не совесть: внезапно Алине Васильевне стало обидно, что вон как шикует её сестра -  ест, как королева, а хорошие душевные люди, с которыми она провела день, теснятся за ущербным столом. И  не жадничают!
- Я завтра уйду от тебя, - с вызовом сказала она сестре.
- Далеко? - не удивилась почему-то сестра, аппетитно хрустя подрумяненным краешком горячего бутерброда.
- К хорошему человеку.
- Не к Димке ли алкашу с третьего этажа?
И тут Алина Васильевна подумала, что не знает, как зовут Димыча.
- У тебя все алкаши, - сказала она, чувствуя, что начинает злиться.
- Почему - у меня? У его жены! Весь дом знает, что она кодировала его дважды, а всё без толку.
      Алина Васильевна опустилась на стул. «Значит, он женат, - пронеслось в голове, - а мне говорил, что одинок. Соврал, сволочь такая! Вот же гад!» Ей стало так обидно, что слёзы навернулись на глаза.
- Нашла о ком горевать, - заметила её реакцию сестра, - налей лучше борща, поешь  да ложись спать. Завтра работать пойдёшь, хватит от безделья приключения искать на больную голову.
      Алина Васильевна встрепенулась, быстро встала, наполнила тарелку до краёв борщом и принялась есть. Сестра всегда отлично готовила.
- Какая вкуснятина, -  не удержалась, похвалила.
     На столе оставался не съеденным один бутерброд. Очень хотелось его попробовать, Алина Васильевна поколебалась немного и взяла его.
      Жанна Васильевна уже мыла свою тарелку.
- А где работать? - запоздало спросила её Алина Васильевна.
- Яйца продавать будешь возле магазина овощного, - ответила сестра. Да смотри, не опозорься.
- А вдруг я не сумею?
- А что там уметь? Считает калькулятор. Главное - не бить товар и сдачу правильно давать. Да с новыми дружками не отвлекаться на разговоры.
      Алина Васильевна почувствовала, как приятное тепло от сытного вкусного ужина окутывает её всю. Сестра больше не казалась ей плохой. Более того, захотелось как-то проявить своё чувство. 
- Спасибо тебе, Жанна, - сказала она.
      Жанна Васильевна с удивлением посмотрела в её сторону, вытерла руки и прошла в комнату.
- Не забудь тарелку за собой вымыть,  - донеслось уже с кровати.

          Сколько ещё нехитрых работ пришлось отыскивать Жанне Васильевне,  сколько проблем утрясать в связи с дурными привычками сестры!.. Но не получилось у Алины Васильевны сопротивляться соблазнам.  Не смогла и Жанна Васильевна быть сторонним наблюдателем, пустив на самотёк жизнь сестры, - выхлопотала ей инвалидность, пыталась изменить, учила уму-разуму...
 А ведь прожила бы эти семнадцать лет свободной и независимой, как королева, беззаботно расходуя заработанные средства на свои собственные желания, без взаимных нервотрёпок и бесполезных ссор.
     Ничего не знает человек о своём пути, хотя практически всё в ней зависит от его шагов.
     В периоды особого отчаяния ездила Жанна Васильевна за границу - воплощала мечты в жизнь, как говорится. Должно же быть у человека хотя бы какое-то приятное воспоминание! И по берегу Балтийского моря прогулялась, и в Средиземном море  не единожды искупалась, и  в Чёрном - многократно.
Алину Васильевну, конечно, всюду с собой брала: квартиру ей доверить  было никак нельзя. Пару раз попробовала,  на недельку всего лишь и оставляла, а  потом пришлось в два раза дольше  возиться: отмывать, отстирывать. Многие вещи исчезли, словно их и не было никогда.
       Жанна Васильевна видела, как коварны пристрастия сестры к алкоголю, и давно поняла, что ничем хорошим это не закончится. Психотропные лекарства - штука не менее серьёзная, и всё же пришлось ей  ими сестру и лечить, и контролировать, как малое дитя. Со временем похождения Алины Васильевны с «дружками» прекратились, но словно кто-то злой и невидимый стёр  в ней прекрасные человеческие стремления к творчеству, литературе, труду. Словно подменили её, оставив лишь внешний облик, да и тот, будто увядший, иной.
       Жанна Васильевна заметила, что и сама сдаёт: то сердце стало напоминать о себе, то давление зашкаливать: её возраст давно перешагнул пенсионный. Как-то раз пролежала, не в силах поднять голову, весь день, но сестра даже не подошла, не спросила, что с ней,  не посочувствовала... Сын тогда был в командировке, а выручила старая подруга, откликнувшаяся на телефонный звонок, - сходила в аптеку, принесла лекарства, вызвала врача…
      С той поры Жанна Васильевна поняла, что надеяться ей можно только на себя. Стала каждый год, а то и дважды в году,  брать в различные санатории путёвки - на себя и на сестру, - чтобы восстанавливать силы, физические и моральные.
     Сестру, кроме вкусной еды, мало что интересовало, - это и раздражало Жанну Васильевну больше всего. Даже здесь, в лесном раю, Алина Васильевна предпочитала прогулке по тропинкам, с остановками возле озера, зелёного от отражающихся в нём ёлок и сосен, лежание на боку, у телевизора.

      Жанна Васильевна опять посмотрела в сторону сестры -  и непроизвольно замерла от удивления: лицо Алины Васильевны светилось, словно между нею сегодняшней и ею же двадцатилетней прошло не более суток времени, а не сорок шесть лет! Серые глаза её сияли и задорно искрились, морщинки на лбу разгладились, светлая улыбка приподняла до этого безвольно осунувшиеся щёки. Всё её внимание было приковано к аккордеонисту, который как будто почувствовал  магнетизм взгляда незнакомой женщины и повернулся к ней всем своим корпусом. Со стороны казалось, что в этом зале есть только два человека, беззвучно понимающих друг друга, хотя почему - беззвучно?  Их объединяла музыка!
       Это была зажигательная «Цыганочка», сотню раз сыгранная  на любимом баяне малахитового цвета Алиной Васильевной в былые времена.
       Она смотрела на артиста,  словно  в зеркало, где видела себя - молодой, бесшабашно-весёлой, красивой и любимой всеми! Она слышала свой звонкий чистый голос, которому сама же и аккомпанировала, играючи, перебирая быстрыми ловкими пальцами лакированные кнопочки послушного ей инструмента.
       Аккордеонист уловил её восторг и при очередном переборе аккордов кивнул головой, словно танцор, приглашающий партнёршу на танец.
       И Алина Васильевна медленно вышла в онемевшую от изумления и внезапно дающую ей дорогу и расступающуюся перед ней  толпу отдыхающих. Перебирая ногами в такт музыке, Алина Васильевна  плавно прошлась по кругу, словно формируя и выравнивая его  под  себя, раскинув в стороны руки, как будто собираясь обнять весь этот мир и сделать его добрей и лучше.
       Аккордеонист не выдержал эмоционального напряжения, быстро встал и отодвинул ногой стул, на котором только что сидел.
       Взгляды обоих по-прежнему были словно прикованы друг к другу, и зрители, сами того не замечая, начали дружно прихлопывать ладонями в такт, невольно становясь соучастниками этого неожиданного представления.
      Алина Васильевна стала дробно перебирать ногами, прошлась на цыпочках, тряхнула плечами и вдруг азартно и звонко выкрикнула:
- Опа! Чавелла! Опа!
      Зрители вздрогнули и ещё более громко захлопали в ладоши.
      Ноги Алины Васильевны сами выдали какие-то, казалось, забытые ею движения, совершенно необходимые в эту минуту, и легко понесли её вперёд, к музыканту, который, продолжая касаться клавиш, вдруг тоже прошёлся по кругу, отбивая ногами ритм, встряхивая головой и радуясь происходящему.
       Мелодия уже должна была закончиться, однако ни аккордеонист, ни Алина Васильевна словно не замечали этого, продолжая танец.
      Одна из женщин, с красивом дорогом платье, решила составить им компанию и вошла в круг. Она была моложе Алины Васильевны и стройней, но её движения  казались вялыми и тяжеловесными - их невозможно было даже сравнивать с лёгкими и  умелыми коленцами Алины Васильевны! Пройдя полкруга, женщина сама почувствовала свой проигрыш и незаметно растворилась среди зрителей.
       Аккордеонист сбавил темп: ему было нелегко танцевать и играть одновременно, он вспомнил, что перед ним не юная цыганка, а пожилая женщина.
       Алина Васильевна тоже внезапно почувствовала, что устала, но не подала вида и достойно завершила танец.
- Браво! - выкрикнул кто-то.
- Браво артистам! - эхом пронеслось со всех сторон сквозь шум аплодисментов.
- Вы профессионал? Танцевали на большой сцене? - подошёл к Алине Васильевне  аккордеонист, увлекая её в сторонку от толпы любопытных зрителей.
- Нет - так…иногда, - неопределённо махнула она рукой. - Чаще играла, примерно, как вы.
- На аккордеоне? - ещё больше удивился он.
- И на нём тоже, но больше - на баяне, на пианино…
- Здорово, - восхитился аккордеонист, - может, хотите сыграть?
- Нет, давно это было, не хочу.
      Алине Васильевне вспомнился её разбитый зелёный баян. Нет, больше она никогда не прикоснётся к инструменту.
      Аккордеонист собирался ещё что-то спросить, но к ним решительно подошла Жанна Васильевна - и он не успел.
- Нам пора, а то ты что-то совсем разошлась, - обратилась она к сестре и строго посмотрела на мужчину.
- До свидания, - сказала ему Алина Васильевна, - спасибо вам большое!
- До свиданья, - эхом отозвался он.
- Ты что, совсем забыла, что тебе противопоказаны такие встряски? - спросила Жанна Васильевна.
     Не услышав ответ, она продолжила:
- Конечно, не ты же бегала по врачам и по аптекам из-за инфаркта, не ты таскала неподъёмные сумки в больницу, - ты лечилась, приняв лишние градусы...
- И чего было кричать? Где ты цыган увидела среди этой публики? - добавила она.
     Алина Васильевна шла молча.
     В номере гостиницы она быстро переоделась в пижаму, легла под одеяло и закрыла глаза. Позабытое чувство переполняющей душу радости всё ещё теплилось в ней, но постепенно улетучивалось, как будто таяло где-то высоко в небе, словно птица. И Алине Васильевне показалось, что она слышит оттуда какую-то знакомую мелодию или песню. И было в этом звучании что-то недосягаемо далёкое, прекрасное, важное. Такой бывает, наверное, лучшая песня любви,  но сегодня как будто случилась неожиданная  встреча с нею и утраченной юностью.
     Внезапно Алине Васильевне стало как-то нестерпимо больно  и горячо в груди. Она хотела позвать сестру, но не смогла: на губах её всё ещё отражалась улыбка…
     Она не узнала, что Жанна Васильевна записала её неожиданное выступление на видео в своём телефоне,  что покажет и разошлёт его старым знакомым…
     Для тех, кто знал Алину Васильевну, этот последний танец её сохранится «лебединой песней», тихим изумлением  - и останется в памяти  надолго: образом чего-то светлого, юного  и неповторимого.
                Наталья Коноваленко