24. Лист на берегу

 ; Я прочитала статью. Думаю, ты написала её сама! ; сказала мне Надя после моего празднования дня рождения. ; Естественно, никакой бабушки в виде привидения, а тем более  птицы, никто увидеть не мог. Мальчики просто поддержали тебя, чтобы ты не выглядела такой. Ты ведь об этом и мечтала, верно? Чтобы тебя воспринимали необычной?

Она ушла одна. Зачем я вспомнила об этом, когда поднималась по широкой лестнице главного корпуса  университета? Неужели можно подумать, ; эту ужасную статью в газете написала я сама? Нет, это противоестественно.

Около деканата стояла куратор ; классная руководительница нашей группы: стройная, молодая женщина с короткими локонами, выбивающимися из-под клетчатой кепки. Брючный костюм, туфли с заострёнными носами, рюкзак, деловито примыкающий к левому плечу, лицо француженки, высота, мудрость, непоколебимая уверенность и амбиции ; всё это воссоединилось в хрупкости Надежды Викторовны. Она училась на факультете романо-германской филологии, закончила его с красным дипломом и пишет статьи в модные  издания, где их с успехом печатают.

Крокусова пыталась двигаться, как она, но это не сделало её второй Надеждой Викторовной. Надя обиделась на слова, которыми я пыталась объяснить, что у неё иной склад, темперамент, образ. Красота Крокусовой ; другая, интровертированная, эффектная.

Забегая вперёд, скажу: Надя подстриглась, приобрела кепку, стала выбирать длинные юбки и рубашки с рукавами. Однажды я строптиво заметила, что она  ; «копиист», художник, который ходит по великим музеям и, набираясь опыта, срисовывает с полотен, дабы понять мышление чужого гения, обижая при этом гения собственного. Сказала Наде правду и эта правда позволила Наде отрастить волосы вновь, поступить в медицинский университет и перестать общаться со мной.

; А я Вас жду! ; куратор Надежда Викторовна ясно улыбнулась, показывая верхний ряд ровных зубов. Последнее время она занималась йогой и всё её лицо светилось счастьем.

Я чувствовала смятение, но догадывалась, ; если куратор улыбается, ничего плохого быть не может. Окно в конце коридора приоткрыто, но запах краски, бегущий из деканата, ещё не выветрился.

; Я была занята и попросила секретаря позвонить тебе. Она тебя напугала?  ; мягкая улыбка и глаза лани, живо интересовались происходящим в моём внутреннем мире. Я выпрямилась и настроилась на разговор:  заостренные уши проницательной женщины не услышали шелест моего смятения.
 
 ; Не скрою, рада именно Вам, ; произнесла я робко. Ведь Вы пригласили меня из-за статьи, верно?  ; этот вопрос я могла себе позволить: не шершавый, не присыпанный песком; не сдобренный сахарной крошкой. Ответила честно и в то же время спросила о том, что волновало меня, с тех пор, как  оставила позади себя ступеньки нашего крыльца.

; Вы очень сильная девушка, Анна! ; воскликнула Надежда Викторовна. ; У Вас мистическая судьба и она так занимает! Женщина поторопила меня, проговорив, что любительницу призраков ожидает встреча, на которую бы я сама точно никогда не отправилась.

Заинтригованной я выглядела, но внутри меня по-прежнему терзали сомнения. Надежда Викторовна двигалась  уверенным пароходом, тянувшим за собой упрямую, недоверчивую баржу.

Мы спустились по ступенькам в холл, и я узнала, что встреча должна состояться в кафе «Амадей». Никогда раньше не слышала, что рядом кафе с таким красноречивым названием.
 
; Кафе открылось вчера! ; воскликнула Надежда Викторовна.
 ; От одного названия уже веет талантом! ; заметила я.
 ; У тебя отличная интуиция! ; улыбнулась куратор. ; Это место для талантливых людей, творческих. У каждой творческой личности свой талант.
 ; Говорите, как Владимир Леонтьевич, наш преподаватель по Основам психиатрии, ; улыбнулась я.
 ; Так и есть! Мы думаем с ним одинаково свободно. Владимир Леонтьевич ; мой отец! ; улыбнулась Надежда Викторовна.
; Правда?! ; я была удивлена. ; Ваш отец напоминает студентам совершенное божество. Разве у него могут быть дети?
 ; Рада, что ты не разочарована. Значит, я хорошо выгляжу,  а папа отлично знает дисциплины, которым обучает других.
; А я стараюсь быть обычной. И чем дальше, тем больше, ; опечалилась я, думая, что встреча в кафе обернётся более грустным для меня.
Кафе «Амадей» не принадлежало торговому центру. Оно расположилось отдельным мирком между телебашней  и уютным книжным.

Обстановка внутри «Амадея» смутила бы Моцарта. Обрадовала меня афишами: «Реквием», «Симфония под номером двадцать три», ещё незнакомый мне «Концерт под номером двадцать пять», всем известная «Сороковая симфония», «Свадьба Фигаро». Портреты Моцарта, Гайдна, фотоснимки Зальцбурга, Венской оперы, Гранд-опера в Париже. Удивительное место с подлинным ароматом музыкальной жизни композитора.
За столиком у окна нас ожидала незнакомая девушка. С ней была знакома Надежда Викторовна. Куратор сняла кепку, привлекательно улыбнулась и предложила мне присесть.

Я послушно выбрала скромное место на деревянной скамье со спинкой, прислушиваясь к журчащим дивертисментам композитора, переливающимся через край в зал. Они трепетно касались моего сердца. Повсюду смех, импульсивное звучание голосов, студенческие интонации.

 ; Анна! Хочу Вам представить. Перед Вами ; Евдокия Бубова.
Имя и фамилия незнакомки вернуло меня к её личности. Услышав кто она, я вскочила со скамьи в порыве. Будучи удивлённой и оскорблённой фактом статьи и появлением передо мной этой девушки, я вновь приземлилась на скамью, неожиданно признавая собственную внутреннюю победу.

Чувствуя, что куратор организовала данную встречу не случайно, я подняла глаза на девушку, сидящую передо мной.

Евдокия Бубова протянула мне руку с длинными пальцами и обкусанными ногтями. Я с достоинством пожала её. В душе моей звучала вторая симфония Рахманинова. Я всегда представляю себе её звучание, когда требуется отыскать уверенность в себе. На фоне дивертисментов Моцарта это должно звучать какофонией, но мой внутренний мир любит музыку.

Честно сказать, я  боялась, что эта девушка продолжит свои оскорбления уже в ненаписанном виде, но тогда Надежда Викторовна не привела бы меня в это кафе.
Внешне, автор разгромившей меня статьи, оказалась приятной, но немного взвинченной. Словно каждую минуту ожидала своего провала. Будто она привыкла к поражениям. Мне так казалось.

Лицо красивое. Желтовато-мятные глаза напоминают крыжовник. Длинный и прямой нос. Тонкие, сухие и потрескавшиеся губы. Её можно назвать очень красивой, если бы не окрашенные в жёлтый цвет, волосы, безжизненно свисающие, прямыми, ; пожалуй, чересчур прямыми, ; прядями разной длины.
 
Евдокия Бубова  худенькая и это усугубляет брючный костюм: брюки и пиджак цвета норы ночью. Длинные, худые запястья она сложила ; одно на другое, пока между нами ютилось мимолётное мгновенье, в которое мы рассматривали друг друга.

 ; Можете называть меня Дусей, ; вдруг проговорила она голосом-колокольчиком. ; Если Вы когда-нибудь сможете разговаривать со мной после того, что я написала о Вас в этой ужасной статье! ; Она развела руками по сторонам, словно расталкивала густой воздух или хотела показаться шире.

 ; Получила деньги за статью и пожелала отдать их на благотворительность. Не могу принять их, ; призналась она.
Продолжая молчать, я следила за её оживлённым, миловидным  лицом.
 ; Когда эта девушка с Вашего курса ; Маргарита, ; принесла то, что написала,; это было худшим и безграмотным из всего, что я когда-либо видела. Я переделала по-своему, но главный редактор уже успел ознакомиться с написанным Маргаритой,  и потребовал показать Вас в свете такой, какой она представила Вас. Мне ничего не оставалось, как…
 ; Не думаю, что в созданном Маргаритой был какой-либо свет! ; воскликнула я весьма порывисто, не  предоставляя Дусе возможность договорить.
 ; Мой брат… поверьте мне! Он не знал об этом! Он прочитал, когда статья уже вышла. Не вините его. Не думаю, чтобы в его силах было запретить печатать о Вас весь этот ужас. А когда Надежда Викторовна предложила написать новую статью, уже от своего имени, я придумала…
; Нет,  ; строго ответила я. ; Не нужно больше никаких статей. Мне хватило одной. И вторая, кем бы она ни была написана,  ; я кивнула в сторону Надежды  Викторовны, ; будет выглядеть оправданием.
Дуся улыбнулась.
; Мой брат прав. Он сказал, что Вы будете против этого. Пожалуйста, простите его! Он хорошо относится к Вам и считает: после моей статьи Вы перестанете с ним общаться.
 ; Откуда Ваш брат меня знает?  ; спросила я, не понимая, как  могла, раньше общаться с братом Дуси Бубовой.
 ; Азей Меров, ; сказала девушка с ужасными волосами и красивым лицом. В её глазах стояли слёзы. ; Он… так привязан к Вам.
В моих глазах отразился свет лампы  ; в «Амадее» включили свет.
 ; Азей Меров ; Ваш брат?! ; переспросила я. ; Так вот почему он казался мне таким опечаленным в мой день рожденья!
 ; Он не виноват!  ; произнесла Надежда Викторовна.
; Но Ваша фамилия… ; не договорила я.
; Бубова ; псевдоним, и я отказываюсь от него. Когда я Мерова, моя жизнь налаживается, ; вздохнула сестра Азея.
; Если Вы пришли сказать, что Азей не виноват, знайте, я его ни в чём не виню. Он хороший друг!  ; сказала я. Надежда Викторовна, улыбаясь, доедала свои круассаны, запивая их капучино. Я ничего не взяла. Когда ситуация неординарная, ем после того, как всё разложено по полочкам.
 ; Пришла, чтобы предложить Вам работу… и дружбу. После выхода статьи о Вас, я уволилась и теперь мой папа предлагает мне выпускать газету или журнал, ; всё, что захочу. Он работает в издательском деле.

Поздний вечер. Уже доехала до дома. Прошла по тропинке через поле. Сумбурные эмоции остались позади. Исчезли. Никакой обиды  больше не испытывала. Напротив, пожелала дружить с Дусей Меровой, но не с Дусей Бубовой.
Дуся превращалась в мою подругу и сама ещё не ведала об этом, как и о том, что у меня никогда прежде не было подруг, если не считать Виты, которая появлялась редко, но в самые важные моменты.
Добравшись до берега, я пустилась бегом к реке в темноте. Добежав до воды, скинула одежду и зашла в воду. Достаточно темно, чтобы спокойно плавать в одиночестве, не опасаясь, что кто-нибудь заметит меня.

Вода передавала тепло дня и обнимала меня лёгким ветром. Позволила себе заплыть далеко и вдруг, почувствовав взгляд, обернулась. Мне показалось, на берегу мелькнул человек. Но, не различая ничего в темноте, я успокоила себя тем, что там никого быть не может, разве только несколько запоздалых призраков, пробирающихся по песку, в свои невидимые дома.
Перевернувшись на спину, я поплыла, орудуя руками, точно золотыми вёслами. Ощущая под собой густую и тёмную глубину, не ощущала страха. Вода столько слышала обо мне от меня, что казалась мне верным духом.

Небо проглотило все звёзды, и они продолжали светить,  где-то там, за макушкой тьмы.
Вдоволь наплававшись, я выбралась из воды на берег. Надевая одежду на мокрое тело, натолкнулась рукой на что-то бумажное. Поднесла руки  ближе к лицу и увидела свёрнутый лист бумаги. Удивившись,  отправила его  в карман юбки и, придерживая туфли руками, ринулась к дому босой, замёрзшей и уверенной в том, что Дуся, каким-то образом, спрятала в моём рукаве это письмо. Только вот как, понять не могла.

Нина Ивановна  спросила из комнаты я ли это пришла и спокойно захрапела, удостоверившись, что я дома.
Я зашла в свою комнату, задёрнула шторы, включила свет и достала из кармана сложенный лист. На него всё же попала вода, но не промочила его.
Раскрыв письмо, я удивлённо присела на стул.

«Здравствуйте! Прочитал статью о Вас. Понимаю, так о Вас мог написать лишь недоброжелатель. Вы не знаете меня. Не бойтесь, я хороший человек и оберегаю Вас ; незнакомую и порывистую девушку, ; здесь, на земле, пока крёстный хранит  Вас, проживая  на  высоком, сизом небе.

Влюблённый в Ваш мир

P.S. Принёс это письмо: кинуть в Ваш почтовый ящик. Увидел, как Вы, наконец, возвращаетесь. Надеюсь, не напугал Вас на берегу? Отправились к реке одна, в темноте… боялся за Вас. В темноте не видел Вас, а лишь слышал всплески воды. Можете написать мне ответ и положить под большой камень в Вашем саду? Заберу, как только Вас не будет дома, чтобы не тревожить Вас.
У меня тоже есть мистические способности, которые уже не пугают меня. Это становится работой ; трудом жизни. Изучаю то, что над землёй и под небом. Буду бесконечно рад, если напишете. Я человек, а не призрак. И ещё ; не считаю Вашу бабушку ведьмой. У меня необычный дедушка. Он умер. Его, к сожалению, в виде призрака, я почему-то  не вижу…
Вы нравитесь мне. От смущения и чувства неловкости я не могу пока предстать перед Вами.

Мир П.»