Страх закаляет характер

(Четвертая часть Легенды о Чугайстере)

Я зарекался не искать
Капризной музы вдохновения.
Задуть свечу и не мечтать
О Каллиопе несравненной.
Забыть дорогу в дивный сад
Где Пан своей свирелью правит.
Отдаться прозе, а не той
Кто по ночам мне спать мешает.
Но не подвластны мы судьбе
Капризной, взбалмошной девчонке.
Смеясь, зажмет перо в руке
И грезы превратятся в строки.
Обманет мир пообещав
Лишь бы душа твоя страдала.
И снова полночь на часах.
Скрипи перо, скрепи на славу.

Шелонь змеится меж брегов.
-Эй, кормчий, скоро ли Покров!
Крикнул тверской купец Илья,
Открыв второй бурдюк вина.

А рядом с ним в тоске глубокой,
Хлястик от торбы теребя,
Сидит Иван не здесь, далеко
В родных краях его душа.

В минуты тягостных раздумий
Поэтом каждый быть готов.
О том, что думал наш скиталец,
Поведаю вам парой строф.

Туман над речкою глубокой,
Незатвореное окно.
Маркиз, пушистый лежебока,
Все реже кажет нос во двор.

Горбатый жук соринку тянет,
В кадрили кружит стрекоза.
День постепенно убывает,
Осенняя грядет пора.

Но ночь придет и эти думы,
Под звездным небом сентября,
Шепнут ему: - Брось пересуды.
Есть судьбы горше, чем твоя.

Нет, не постичь тебе страданий
Кому родной край стал чужим.
Кому свои же наказали:
Огнем жечь, пока будет жить.

Чьи стены вымараны дегтем,
А на груди пылает знак.
Кто прячет лик свой под вуалью
Неся как бремя неба сан.

Но он не спит как жало мысли,
Вторая смена на часах,
Боль душу рвет и гложет чресла
И имя сына на устах.

Тут тень в багряной вспышке света,
Как обреченная душа,
Взошла к нему и рядом села.
И тихо молвила она:

-Я вижу выступ той скалы
Откуда в жерло облаков,
Не внемля чаяниям толпы,
Надменно смотрит седой бог.

Я слышу, как ноет душа,
Как вторят ей печаль и боль,
Как ворон, подобрав крыла,
Заводит скорбный разговор.

И до скончания времен
Я для людей и друг и враг.
Дарую счастье или боль,
Надежду иль забвения мрак.

Мольбы услышаны твои.
Сегодня, как взойдет луна,
Три оскверненные души
К тебе на час отпустит тьма.

И вот когда серые тучи
Объяли немой небосвод,
Под скорбное пение оснастки
Иван слышит кто-то идет.

Кровавый хитон на том муже
В руке полыхает клинок.
С лицом искаженным старуха
Поодаль печально бредет.

-Отец мой Аргоса владыка,
В почившие в памяти дни,
Через Геллеспонт сереброликий
Данайские вел корабли.

Когда десять весен минуло
И вновь расцвел Гекатомбеон,
Пала непреступная Троя,
Был срыт каменный Илион.

Но пламя над Идой пылало
Нему поминальным костром.
Заколот был, выйдя из бани
Той, что звалася женой.

И оросив кровью могилу,
Предателем я отомстил.
Низверг в подземелье Аида,
Где ныне с тенями они.

Закончил и лань золотая
Его увлекла за собой.
Но сонм ненасытный Эриний
Отправились вслед за душой.

Отчаянно чайка воззвала,
На вантах ветер завыл.
Простерши голову к небу
Старик у грот-шкота застыл.

Седые спутаны кудри,
Две бездны зияют в глазах.
Хватаясь руками за воздух,
С губ синих слетает рассказ.

-Был проклят отец мой соседом.
И не было долго детей.
Но вот моя мать раздобрела,
Соблаговолил Гименей.

Тогда, преисполненный чувства,
Отправился в Дельфы отец.
Опробовать парки искусство,
Узнать каков сына венец.

И словно перун олимпийца
Явились старухи слова.
-Погибнешь от сына десницы,
А мать его будет жена.

Тогда оборвав сухожилия,
Едва из утробы изъяв,
Отдал пастуху приказание
Снести меня диким зверям.

Однажды, на горной дороге,
Он снова меня повстречал.
Но мы не признали друг друга
И смерть от меча он стяжал.

Старик пошатнулся и вскрикнул:
-Доколе, уж нет моих сил!
Тут вздыбился вал и багряный язык
С кормы старика в бездну смыл.

Уж зорька вспорхнула на небо,
Сын мать на своде сменил.
Взгляд огненный полный укора
Гость третий в Ивана вперил.

-Свет жизни, когда-то пьянящий,
Я по воле рока забыл.
С тех пор, удел мой, скорбящий,
Вкушать падаль затхлых могил.

Как Тантал свое сгубив семя
Презрим я и позабыт.
Мне мука взирать как алкают
Тот плод, что был только моим.

И не было вора который,
Своей бы царской рукой,
Пожаловал степь и свободу
Где мог разгуляться душой.

Я словно титан у предела
И думы мои как орел.
Всю ночь мне терзают тело,
Чинят судьбы приговор.

-Неужто отец тебя предал,-
Чуть слышно Иван прошептал.
И словно ответ свет Силены
На лик незнакомца упал.

Прервем наш рассказ о героях
Чью спата грела ладонь.
Кто вел в атаку, на готов
Фалангу с одним щитом.
Кто над Аустерлицем ославил
Трехцветный сияющий стяг.
Кто покорял океаны
Не возвращаясь назад.
Кто с горсткой конкистадоров
Нанес на карту Перу.
Чьи славные подвиги всуе
Вряд ли упомянут.
Для коих свобода и братство
Отнюдь не обычный сквозняк.
Кто на баррикадах сражался
Жизни своей не щадя.
Мне скажут: Не то сейчас время.
Поизмельчал человек.
Тянет стяжательства бремя,
Грех не пускает наверх.
Кому сейчас надо геройство?
Пора Ланселотов прошла.
Не мужество главное свойство,
А есть ли в кармане сума.
Чем тише ты, неприметней,
Тем дольше и проживешь.
И были ли подвиги эти?
Да, верно, приятель ты лжешь!
Тому, кому больше всех надо,
Давно по острогам сидят.
А равенство, братство, свобода-
Чужие, пустые слова.
Так нужны ли, нынче, герои
Коль в них так не верит народ.
Жуй свой винегрет с голубями
На пенсии ты Дон Кихот.
За ваши вопросы, принц Датский,
Давно существует статья.
Не будет больше «болотных»,
Расходимся «Братство кольца».
Пусть Жавер на джипе с мигалкой
И Ганелон с кобурой
Блюдут истлевающий Мордор
Когда-то бывший страной.