***

- Охуеть. Охуееенно... - сказал он и чуть не проглотил папироску.

Этот вконец опустившийся человек. С больными, гнилыми, уже не видящими глазами.

- Знаешь, таким как мы нет места в системе. - шмыгает носом, не получилось, сопля ползёт по губе. - А мы и не против. Просто доживаем свой век.

- Пережёванные и выплюнутые. Нам не дали ни философии, ни религии, ни человеческого достоинства.

Я не могу понять, у него волосы зелёные или покрытые плесенью? Надо же, человек заплесневел.

- Меня вырубило, понимаешь, вырубило. Какая-то девка читала здесь пронзительные стихи. - Уже вторая сопля соскользнула на зубы. - И я не мог ничего, кроме... как.. Охуенно.

- Она мне распечатала сердце, ишь ты. Я бы всё дал, чтоб не чувствовать. Я шёл к этому, бежал, а тут она воротила на старт. Сука.

- Всё-таки бабы суки. Вот эти. С крашенными глазами, пирсингом и как там его скетчбуком? Они там выписывают свои чувства, свежие, румяные, горяченькие. Они там всё ноют о боли, о пустоте. И ****ь, они всегда попадают в точку. ****и, *****.

Уже перестал втягивать сопли в себя и честно вышмыгнул их. Попали на ботинок.

- Меня бесят эти.. писательницы, поэтессы. Сочинительницы рванных строчек. Любительницы потрясти своим нижним бельём. Никакого покоя старикам.

- Они...

- Я не знаю, как они это делают..

Он сник, сполз по стенке, сел на корточки, отложил папироску.

- Я ***ю с этих девчонок. Как они живы после всего этого? Шатаются по Питеру. Шатают Питер. Шатают нас.

- Не, Питер не для людей. Для озабоченных нас и вот таких вот девчоночек-любительниц греметь костями, своими и нашими.

- Хули делать им это? Эти девчоночки в рваных колготках, с запутавшимися волосами курят сигареты, пьют чёрный кофе, красят свою солому на голове, красят красные, не протрезвевшие глаза, мажут ногти синим. Они призраки больших городов. Они проёбанное потомство ёбнутых родителей. Им под тридцать, а под кожей у них школьная форма. Их кости обёрнуты в ползунки.

- Таких никогда не хочется, такими любуешься и думаешь, с какой планеты нахуй свалилась?

- У них странный словарный запас. Он состоит из звуков, из междометий, из оборванных человеческих слов и выдуманных своих, из их слияний, спариваний, драматургий. Они презирают красную строку, знаки препинания, заглавные буквы, логику, человечество. Их поэзия - отбившийся от рук пулемёт.

- Это конченные девицы, Питер. Они однодневки. Их выпускает пачками Интернет, а потом сжирает Нева. Ты сечёшь, Питер? Хули ****ь, ты делаешь? Хули *****, плодишь их, а потом ... а потом ...

Он вернул папироску к губам. Затем передумал и горящим концом затолкал себе в горло.

Я повернулся на каблуках и пошёл прочь из подземного перехода, слыша, как грузное тело ударилось об асфальт.

А нехуй было ****еть.