Король мечей - глава тринадцатая

Ноттингемский шериф хмуро посмотрел на Зигфрида Мазера.
– Сколько их может быть? Вы же знаете замок и не раз там бывали.
– Вексены никогда не держали большого гарнизона, хотя вполне могли бы себе позволить, – осторожно начал Мазер. – Сам старый Бернар прекрасно владеет и мечом, и топором, да и из арбалета великолепно стреляет. Кроме него, есть еще пара привратников и три-четыре деревенских олуха.
– И еще этот чертов Локсли. Хотя судя по тому, что выстрелы из бойницы прекратились – он либо убит, либо серьезно ранен. Так что его можно не считать. Получается, в замке-то почти никого нет, а у нас еще осталось…
– Наемников – четверо, это с учетом их командира, Эмиля. И мы с вами.
– Мы должны туда пробраться. Ваша дочь так упрямится, что я не на шутку завелся, – шериф хохотнул, разрезал большой кусок свинины на несколько ломтей, потянулся за лепешкой. – Не сегодня, конечно. Сегодня отряд и так уже потрепан, пусть отдыхают. Но в ближайшие дни… – он замолчал, прожевывая кусок, потом продолжил. – Вы, Мазер, потратились, заплатив сотню шиллингов Эмилю за выстрел. Не жалко?
– Если он и правда пристрелил этого разбойника – то не жалко.
– Ну что ж. Моя невеста, моя очередь тратиться. Эмиль! – заорал шериф.
Командир наемников высунулся из общей комнаты в обеденный зал постоялого двора.
– Да, милорд?
– Ты же говоришь по-французски, и вполне сносно?
– Да.
– Разузнай, где тут можно нанять новых людей. Много не надо, но хотя бы трех-четырех – найди. Сколько я плачу – ты знаешь.
Командир наемников кивнул.
– И еще. Передай всем, и оставшимся, и тем новым, кого наберешь завтра. Объявляю награду в пятьдесят шиллингов – тому, кто сумеет проникнуть в замок и впустить остальных. Как угодно, – ноттингемский шериф хмыкнул, опережая вопрос. – Пробраться через тайный лаз или переплыть через ров и подняться на стену – мне все равно. Мне нужно, чтобы мы проникли внутрь. Все понятно?
– Да.
– Ступай. Людей можешь набирать по своему усмотрению.

Жанна почти успела дойти до конца коридора, ведущего в общую комнату для прислуги, но вовремя спохватилась. Она оставила на столике, возле ларца с инструментами и снадобьями старой Матильды, свой медный браслет – единственное простенькое украшение, что у нее было. Жанна сняла его, когда накладывала повязку, чтобы случайно не зацепиться, не дернуть резко полотняную ленту и не причинить графу лишней боли.
Можно было бы оставить браслет лежать на столике – никуда бы он не делся, в замке Вексенов никто не польстился бы на скромную медную безделушку. Но у Жанны никогда не было других украшений, она любила этот браслет и не хотела его оставлять без присмотра. Девочка развернулась и направилась обратно. Она шла совсем неслышно, почти кралась на цыпочках, чтобы не шуметь и не тревожить Хантингтона.
Дверь в заброшенную комнату не закрывалась, и Жанна еще из коридора увидела Изабеллу, которая стояла напротив входа и, кажется, смотрела на графа. Маленькая Жанна провела в замке меньше суток, но этого ей вполне хватило, чтобы заметить взгляды, которые Изабелла то и дело бросала на гостя, и девочку совсем не удивляло, что юная красавица так засматривается на человека с совершенно заурядной внешностью, да еще настолько старше.
Изабелла повернулась к столику и взяла легкие тонкие ножницы – Жанна обратила на них внимание, когда срезала с графа рубашку и котту. Девочка не разбиралась в дорогих вещах, но даже дочери деревенского коновала было понятно, что эти ножницы – штука редкая, они совсем не такие, как привычная грубая железяка. Жанна сделала еще пару шагов вперед, но вдруг почему-то остановилась, хотя и сама не понимала, почему. Теперь она могла видеть низкую кровать, белое-белое лицо Хантингтона, грубое одеяло из некрашеной шерсти и наброшенные сверху овечьи шкуры. Несмотря на зажженный камин и меховое покрывало, графа колотило от озноба.
Девочка остановилась. Она и сама не понимала, почему, – Жанна не делала ничего плохого, она всего лишь хотела забрать забытую побрякушку, но что-то ее удержало, словно не давая войти в комнату. Она видела, как Изабелла с ножницами в руках подошла к кровати и осторожно провела рукой по волосам Хантингтона. Жанна еще ночью, когда граф привез ее в замок, заметила, какие у него светлые волосы – как будто льняные, такие светлые, что даже седина в них не бросалась в глаза. А сейчас пряди слиплись и потемнели от пота. Жанна смотрела, как Изабелла осторожно отделила одну прядь и подняла ножницы. Металл тихо клацнул, Изабелла подняла отрезанный вихор, коснулась его губами, быстро свернула и убрала в маленький расшитый шелком кошелек, который носила на поясе. Жанна замерла. Она понимала, что увидела что-то лишнее, то, чего ей видеть совершенно не следовало, и поэтому теперь девочка боялась лишний раз шелохнуться, чтобы как-нибудь себя не выдать. Хорошо еще, что октябрьский день был пасмурным и темным, окна в комнатах замка – совсем маленькими, и в переходы свет почти не попадал –заметить из комнаты девочку, застывшую у стены в коридоре, было почти невозможно.
Изабелла наклонилась и стала перебирать сваленные в углу у столика вещи графа. Жанна, которая сама снимала с него одежду, помнила, что положила на пол пояс с мечом и двумя ножами, сапоги и старые, но вполне крепкие штаны из хорошо выделанной кожи – здесь такие никто не носил. Котту и рубашку девочка кинула отдельно, чуть в стороне, чтобы не запачкать остальные вещи кровью. Одежда и оружие до сих пор так и лежали у стены, в суматохе всем было не до них. Изабелла что-то искала в ворохе окровавленных тряпок. Жанна не видела, что та делает, но услышала, как снова тихо клацнули ножницы. Изабелла снова выпрямилась, и Жанна прислонилась к стенке, стараясь не попасть девушке на глаза. Она уже не думала про свой забытый браслет, сейчас ей хотелось просто тихонько уйти, пока ее не обнаружили. Осторожно пятясь, девочка отступила на несколько шагов. Теперь ее точно нельзя было заметить из комнаты. Жанна развернулась и вскоре была уже в комнате для слуг. Медный браслетик так и остался на столе, девочка понимала, что он никуда не денется. Можно было бы немного поспать, для нее в уютном и тихом уголке постелили чистый тюфяк с покрывалом, но Жанна решила быстро добежать до родного дома в деревне. Оставаться там пока, наверное, было нельзя, – Бернар Вексен прав, вдруг ее снова будут искать и опять поймают. А теперь и вступиться за нее некому. Но осторожно пробраться туда и тут же вернуться в замок – совсем другое дело. Вряд ли те, кто нападал на замок, сейчас в деревне. Господин Вексен сказал, что граф перестрелял почти всех, так что наверняка они где-то затаились, чтобы прийти в себя и восстановить силы. Жанна не верила, что нападающие отступят совсем, – невозможно отказаться от такой красавицы, как Изабелла.
  Спустившись вниз, в подвал, девочка юркнула в потайной лаз. Ей надо было добраться до деревни. Жанна хотела взять у отца мази и настои, которыми он обрабатывал раны и язвы на коровьих и конских шкурах, чтобы они скорее заживали, не гноясь, и чтобы на них не садились мухи и слепни. Отца почти наверняка нет дома, хоть уже и близко к вечеру. Он вечно возится с чьим-то скотом или в деревне, или по соседству, – но Жанна и сама знала все его склянки и плошки и уже разбиралась, что для чего. Дом был на самом краю деревушки, в стороне от остальных, рядом с лачугой старой знахарки Мадлен. Соседский сарай сгорел почти дотла. Значит, вот что спалили нападавшие на деревню.
Девочка быстро проскользнула через двор и, оказавшись в доме, зажгла лампу и спустилась в сырой подвал – многие отцовские мази надо было держать только на холоде. Через несколько минут Жанна уже направлялась обратно к замку. Было не очень поздно, но густые октябрьские сумерки уже наступали, жизнь в деревне затихала рано, к тому же глубокой осенью никто уже не работал ни в полях, ни в огородах. Да и показываться из дома лишний раз перепуганные жители сейчас не хотели, так что кругом было пусто. Жанна направилась к потайному лазу в замок, но вдруг заметила вдалеке, в наступившей полутьме, что кто-то идет навстречу. Девочка тут же юркнула в сторону и вжалась в забор.
Даже в темноте, даже за сотню с лишним ярдов Жанна узнала стройную фигуру и легкую походку Изабеллы Вексен.
Девочка чуть не вскрикнула, глядя на Изабеллу. Она что, оставила графа одного? Но уже в следующий миг Жанна поняла, что, конечно, нет. Прислуги в замке не слишком много, но достаточно, и наверняка Изабелла велела кому-то побыть с Хантингтоном. Но что она сама тут делает?
Изабелла подходила все ближе. Она была одета в длинный темный плащ с большим капюшоном, полностью скрывавшим лицо. Жанна затаила дыхание, когда фигура в плаще прошла мимо, – но девочку никто не заметил. Еще несколько мгновений – и Изабелла тихо постучала в дверь крошечного домика старой знахарки Мадлен.
Девочка выдохнула. Она уже подозревала Изабеллу черт знает в чем – а та, похоже, тоже направилась на поиски каких-нибудь снадобий, чтобы снять боль и затянуть рану.
Дверь домика со скрипом отворилась, и на пороге показалась старая знахарка. Внутри, в комнате, были зажжены свечи или лампа, и слабый желтоватый свет обрисовывал фигуру старухи.
– Быстро же ты!
Туговатая на ухо Мадлен говорила громко – так громко, что Жанна, хоть и стояла в нескольких ярдах, слышала каждое слово.
– Я все принесла, – тихо отозвалась Изабелла.
– И его кровь, и волосы?
– Да.
– Проходи, – Мадлен шагнула внутрь, освобождая поздней гостье проход. Изабелла вошла следом за ней, дверь закрылась.
Жанна подбежала к порогу, но через плотно запертую дверь ничего нельзя было разобрать: девочка слышала голос знахарки, но не понимала ни единого слова. Она быстро обогнула дом и прильнула к маленькому окошку – на ее счастье, ставни были приоткрыты. Видно, в тесной комнатке Мадлен хватало тепла, но не хватало свежего воздуха. Тихие слова Изабеллы девочка все равно не могла разобрать, а вот громкая речь знахарки была прекрасно слышна.
– Нет, красавица, я не видела в прошлом раскладе смерти, – говорила Мадлен. – Хотя всякое бывает, конечно. Но этот твой граф – король мечей, не забывай. Такие бьются до последнего и никогда не сдаются.
Изабелла что-то тихо спросила.
– Нет, не могу, – ответила знахарка. – Сейчас – не могу. Ты же говоришь, он в беспамятстве? Значит, он не в этом мире. И не в том пока еще. Мои карты сейчас его просто не увидят – и сказать ничего не смогут. А вот приворотное зелье я доварю. Ну-ка давай, что принесла.
Мадлен замолчала. Жанна только слышала, что в лачуге идет какая-то возня – гремела посуда, трещал огонь в открытом очаге. Вскоре девочка почувствовала, как из приоткрытого окошка потянулся густой запах лесных трав.
– Все готово, пусть остывает, – снова заговорила знахарка. – Помнишь, что я велела? Дай ему в первую ночь новолуния, выпить он должен только из твоих рук. Вы уже слиты в этом зелье – ваша кровь и ваша плоть. Твою мать ведь звали Изольдой, да?
Жанна видела, как девушка кивнула, подтверждая.
– На самом деле история Тристана и Изольды – красивая сказка. Не могло такого случиться. Ни один настоящий знахарь не варит серьезное зелье просто так – его готовят для двух конкретных людей. И выпить должны оба.
Мадлен ловко вылила немного варева из закопченного медного котелка в глиняную кружку.
– Пей. Ты можешь сейчас, да и кружку можно не из его рук. Это же ты привораживаешь, а не он.
Жанна слушала знахарку, затаив дыхание и совершенно забыв о времени. Изабелла что-то снова тихо спросила.
– Да-да, ты тоже пей. Если хочешь, чтобы он тебя полюбил навсегда, то и сама люби.
Светло-каштановые кудри Изабеллы всколыхнулись, девушка вскинула голову и проговорила что-то знахарке.
– Нет, красавица, – отозвалась Мадлен. – Хочешь быть рядом, хочешь привязать к себе – да, вижу. Но кто любит – тот не приходит привораживать. Никогда.

Продолжение - четырнадцатая глава: http://proza.ru/2020/09/15/1827