Как Ерофей Тимофеевич Котофея Ерофеевича уму-разум

Жили-были старик со старухой. А жили они в небольшом городке недалеко от рынка, там его базаром называют. Им и до церкви недалеко – вон купола из окон видны, и до аптеки за лекарствами от всяких хворей тоже недалеко ходить. Ну что сказать – в хорошем месте жили. Одно удручало, что частенько селяне с близлежащих деревень оставляли на базаре разных щенков да котят, надеясь, что подберут их добрые люди. Бродили эти потерявшие враз свой дом малявки от дома к дому, что ближе к базару расположились, пока какой-нибудь сердобольный хозяин не подберёт, да приютит у себя. Вот и наш старик Ерофей Тимофеевич не одного котёнка подобрал, да и собачек тоже пару-тройку вырастил – всё приблудыши... Только недавно кончилась от старости сытая жизнь Тузика, который приблудился ко двору старика много лет тому назад. Шибко горевала старуха по усопшему от старости Тузику, и сказала, как отрезала: «Чтоб больше ни-ни». Старик ещё пытался уговорить старуху, глядючи на какого-нибудь найдёныша, но натыкался непременно на стену непонимания.
Ерофей Тимофеевич, помня громкие возмущения своей благоверной после каждого потенциального приёмыша, не проявлял больше внимания к ползающим щенкам и котятам. Накормит, чем придётся, но чтобы в дом тащить – нет. «Всех не подберёшь, всех не обогреешь», – так говаривала его старуха, когда разговор касался этого предмета.
Человеком Ерофей Тимофеевич слыл суровым. И был он важным с виду: пышные седые усища, крупный красный нос и густые щетинистые брови как раз и придавали его облику этой самой суровости и важности. Ходил он всегда подчеркнуто прямо, крупный подбородок с ямкой держал высоко, словно на параде. Без малого десять лет служил Ерофей Тимофеевич в царской армии. «Солдатской каши досыта нахлебался», – так иногда говорил он о своей службе. На соседское «здрасте» обычно отвечал басовито: «Здравия желаю!», а на бабкино «Понял ли что нужно купить?» громко рявкал: «Так точно! – иногда добавлял: – Не дурак». Сначала это солдафонство вызывало в бабке страшное возмущение, но потом она пообвыклась и перестала обращать внимание на такую особенность мужа.
И в этот день старуха, давая наказы старику относительно того, что и где лучше купить, вставила обязательное:
– И чтоб щенят и котят в дом не тащ-ш-шыл. Понял?
– Так точно, не дурак! – был ей ответ.
 Но старуха на то и старуха, чтоб продолжить свою линию:
– Приют что ли тута?
– Никак нет, Тамара Сергеевна! – рявкнул Ерофей Тимофеевич и уставился на старуху, не будет ли ещё каких распоряжений.
– Да иди уже, – махнула старуха рукой.
Подкрутил привычно усы Ерофей Тимофеевич, стряхнул с пиджака невидимую пыль, глянул на начищенные до блеска туфли и остался ими доволен. Выкатил гоголем за калитку старый солдат, идёт, чеканя шаг. «Здравия желаю, – кланяется он в одну сторону. – Здравия желаю», – поворачивается в другую.
– Никак на базар собрались, Ерофей Тимофеевич? – спрашивает его соседка.
– Так точно, соседушка, на базар, – и ускоряет шаг, как бы не зацепила его соседка пустым разговором. А попусту болтать старый солдат не любил.
Долго ли ходил на базаре старый солдат, того мы знать не можем. Но по прошествии какого-то времени он уже шагал домой, нагруженный разными поклажами. Идёт домой в добром расположении духа, бодро вышагивая по родной улице, тихонько напевая любимую солдатскую песню: «Наши жены – ружья заряжены, вот кто наши жены…», – пел он, когда вошёл в свой двор. Но не успел он допеть песню, как увидел на крыльце у открытой двери рыжего-прерыжего котёнка. Да так сел в двери, что не то на улице он, не то дома – на самой границе сел.
 – Вот те на! – вырвалось у старика.
Старый солдат смотрел на котёнка, а тот, зажмурив глаза, сидел тихо, словно ждал своей участи, не надеясь, однако, на успешное разрешение сложившейся ситуации. На голос старика вышла из дома старуха. Увидев рыжего котёнка, спросила с нажимом:
– Это ещё что такое?
– Не могу знать! – рявкнул старик.
– Откуда этот котёнок? – не обращая внимания на ответ старого солдата, переспросила старуха.
– Не могу знать! – повторил старик уже не так браво.
– Ты что заладил «не могу знать, не могу знать…»,– передразнила старуха, – не с неба же он упал?
– Не могу… – запнулся старый солдат, – я действительно не знаю, откуда он тут взялся, – и старик принялся выпихивать котёнка ногой с крыльца.
Котёнок упирался, надеясь, что всё же ему своим упрямством удастся отстоять позицию, но старик подкинул его, и котёнок улетел за пределы крыльца, однако тут же снова уселся на свое место между улицей и прихожей. Старик снова выпнул котёнка с крыльца, а тот вновь уселся на прежнее место, да ещё прытче, чем в первый раз. Так повторилось несколько раз. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Не выдержала сердешная Тамара Сергеевна таких экзекуций над бедным котёнком.
– Что делать будем? – спросила, бессильно присаживаясь на деревянную ступеньку.
– Может, пусть остается, – несмело выдавил Ерофей Тимофеевич.
– Да уж пусть, – с придыхом выразила своё согласие Тамара Сергеевна. – Только давай условимся – чтоб к порядку его приучил, чтоб он своё место знал, чтоб он мне тута не пакостил по углам, – уже строго наказала старуха.
– Будет сделано! – с готовностью ответил старик и, подошедши к котёнку, указал ему ладошкой в прихожую: – Проходи, Котофей, – сказал он ласково, и котёнок послушно вошел в дом.
– Почему ты его Котофеем назвал? – спросила старуха.
– А что? Имя что ни на есть кошачье, – удивился дед бабкиному непониманию.
– А если это кошечка?
– Что ж, назову её Тамаркой, – хихикнул в несвойственной для себя манере старый солдат, по привычке подкрутив усы.
 – Мели, Емеля, твоя неделя, – тихо проворчала старуха, но прекословить не стала, хотя имела полное право на сатисфакцию.

II
Старуха-то хоть спервоначалу косовато поглядела на котёнка, однако скомандовала:
– Молочка что ли налил бы горемыке.
– Отчего же горемыке? Теперь у него есть свой дом.
Старик достал старое надщерблённое блюдечко, налил только что принесённого молочка. Котофей прямо кинулся к мисочке, жадно приник к молочку – аж зарычал от натуги. Языком работает, что веслом машет – даже пол обрызгал.
– Голодной, – промолвила старуха.
– Ничо, так будет работать ложкой, скоро шщоки отъест, – старик присел на табурет, приоткрыв глуповато рот в умилении.
Всё молочко вылакал котёнок, досуха отполировал дно мисочки, умылся после трапезы, поглядел благодарно на старика.
– Хороша кашка, да малая чашка, – промолвила старуха и тяжело выдохнула. Она уже прониклась к приблудышу чувством сострадания.
– С голодухи-то ему много нельзя, ишшо обдрыщется, – как бы оправдывался старик. И поманил котёнка рукой, прихлопнув по штанине:
– Ко мне! – скомандовал коротко, и Котофей повиновался, охотно приник к блескучему ботинку.
– Смотри-ко – команду правильно исполнил, значит будет толк, – старый солдат остался удовлетворён поведением своего подопечного.
– Пущай на улицу выйдет, а то после молока ещё нагадит тута, – скрипнула старуха.
– Котофей, айда на улицу! – скомандовал дед и подошёл к проёму двери, указав коту рукой путь на крыльцо. Котёнок, сообразив, что от него требуется, бегом выскочил во двор, и тут же присел под смородиновый кустик. «Соображулистый», – подумал Ерофей Тимофеевич.
– Так вот, благоверная ты моя Тамара Сергеевна, – обратился как-то пафосно Ерофей Тимофеевич к своей старухе, усаживаясь в плетёное кресло, – кот-то у нас соображулистый – будет из него толк.
– От кота толку, что шерсти с волка, – возразила старуха, – по мне лишь бы не пакостил.
– Он мне нашего Капрала напомнил…– хотел удариться в воспоминания дед.
– Ничо общего, – прервала его старуха. – Тот был серой и глаза тёмные, а этот рыжой да глаза жёлтые, здоровущие, – ничо общего у их не вижу.
– Поперешная ты женщина – я те вдоль, а ты всё поперёк, – старик подкрутил усы, как делал в минуты волнения или раздражения. Он подошёл к двери и скомандовал громко:
– Ко мне, Котофей!
Мигом подлетел котёнок к ноге хозяина и глянул преданно в усатое лицо.
– Видишь? Что скажешь на это? – Ерофей Тимофеевич указывал перстом на котёнка и улыбался во весь рот, и от этого его усы характерно приподнялись. – Будет толк, будет, – проворковал он с удовлетворением, наблюдая за котёнком.
– Ты его прямо как собачонку дрессируешь, – снова пытается возражать старуха.
– Разницы не вижу – кот тоже должен команды знать, – по-солдатски отчеканил старик. – Помнишь Капрала – он всё понимал. Что же, по-твоему, кот глупее собаки? – рассуждал Ерофей Тимофеевич.
Но старуха не стала вдаваться в полемику, принялась мыть посуду, громко забрякав тарелками да ложками, словно таким образом выказывала своё несогласие на методы воспитания собак, котов и прочих домашних животных. Старик, усевшись в своё любимое кресло, похлопал себя по коленке, как бы приглашая котёнка на руки. Тот сделал несколько шажков, остановился в нерешительности. Старик повторил движение рукой, и Котофей с радостью запрыгнул на колени, а улёгшись удобно, замурлыкал громко под хозяйской рукой.

 

III
Так и повелось: старик громко отдавал команды Котофею, а тот с удовольствием исполнял их и был обычно поощряем вкусной едой или добрым ласковым словом. Реже Котофей награждался поглаживанием. Кот при этом выгибал спину, выстреливая хвостом вертикально вверх, и громко мурлыкал, словно барабанную дробь выбивал.
– Ко мне! – слышалась команда, и кот стремглав мчался к хозяину.
– Кушать! – громко и строго рявкал старый солдат, и кот готов был немедленно приступить к трапезе.
– Иди гулять! – распоряжался хозяин, и кот устремлялся в открытую дверь.
– Котофей, домой! – громко звал своего подопечного старый солдат, и кот вдруг выныривал из-под кустов или перепрыгивал ловко через забор и в мгновение ока являлся пред хозяином.
– У тебя кот словно собачка – все команды выполняет, – удивляется сосед.
– Кот тоже должен порядок знать, – ответствовал строго Ерофей Тимофеевич.
– Так-то оно так, но коты существа глупые, – не соглашается сосед.
– Позвольте возразить – коты существа очень даже умные, их только нужно понимать.
– Но коты же – они сами по себе, они как бы себе на уме, – дальше идёт вразрез с мнением старого солдата сосед.
– Вот-вот – себе на уме… А раз на уме, значит ум-то у них всё же есть? – уже идёт в атаку Ерофей Тимофеевич и тем самым ставит точку в споре.
В этот момент Котофей вышагивает ловко по самым верхушкам штакетин старого забора.
– Ко мне! – крикнул старый солдат, и кот прямо пулей взлетел ему на плечо.
– Вот так да! – изумляется сосед.
Старый солдат браво разворачивается через левое плечо и гордо уходит, только слышит в спину:
– Ерофей Тимофеевич и Котофей Ерофеевич…
Знает старик, что за глаза соседи нарекли Котофея его отчеством, но относится к этому терпимо: за глаза говорят и про царя.
Долго так жили старуха Тамара Сергеевна, старик Ерофей Тимофеевич, да кот их – гроза всех соседских котов – Котофей Ерофеевич. Жили – не тужили, каждый своим делом маялся: старуха всё по дому хлопотала, цветочки на клумбах взращивала на удивление соседям и всем прохожим; старик всё любил сиживать за газетой в своём плетёном кресле, когда все дела, старухой сподобленные, справит; а кот, понятно, любил очень у деда на коленях лежать да громкую барабанную дробь вымурлыкивать. Скомандует старик громко, кот исполнит приказание, старуха съязвит что-нибудь по этому поводу, соседи ухмыльнутся.


***
Но однажды случилось такое вот происшествие: закрыла старуха кота в спальне. Не понарошку, а закрыла потому, что не заметила его. Целый день не видно кота. Старик прямо весь вышел из себя: кричит-кричит, а кот не откликается, зовёт-зовёт, а Котофей Ерофеевич не объявляется. Только к вечеру кот нашёлся. Открыла бабка спальню, а Котофей пулей выскочил оттудова, а потом на улицу, а потом – неизвестно куда. Зашла старуха в спальню. Сразу бросилось в глаза скомканное покрывало. Хотела расправить его старуха и поняла, что Котофей напакостил в покрывало и пытался скрыть следы преступления, загребая лапками… Спервоначалу сильно ударило в голову возмущение, но так же быстро остыла старуха: сама же виновата, заперла кота в спальне на целый день. Рассказала о случившемся Ерофею Тимофеевичу. Старик тоже вошёл в положение кота и не стал винить его: куда, мол, ему было деваться, если приспичило. Старуха безропотно вину взяла на себя. Но кот-то не знал об их разговоре меж собой. Видимо, почувствовал вину. Ни разу же за всё время не случалось ничего подобного, ни разу не нарушил кот правил, заведённых с первого дня его пребывания в этом доме.   
Исчез кот.
Закручинился дед, заволновалась и бабка – привыкла она уже к Котофею. Даже соседи и то забегали, ищущи соседского кота – как же, такая достопримечательность улицы пропала. Слава-то о чудо-коте по всему городку пошла да и по всем соседским сёлам. Даром что ли базар рядом? Народ уже и по сёлам стал искать кота. Котофея Ерофеича знали все: не один раз расхаживал по базару Ерофей Тимофеевич с Котофеем Ерофеевичем на плече.

Много ли времени прошло с того дня, как исчез кот, трудно сказать. Но день за два тянулось время для убитых горем старика со старухой. Вернулся однажды старик с базарными покупками, идёт, голову повесив, чернее тучи. Все мысли только о Котофее. Смотрит: сидит Котофей в дверях – ни дома, ни на улице – на самой границе между домом и двором. Сидит, глаза прижмурив, словно показывает таким видом своё смирение, отдавая всего себя в руки или, что хуже, ноги своего хозяина. Сидит, дышать боится. Всё для него решается в эту минуту. Увидел старик Котофея, сильно возрадовался:
– Ну что ж, заходи домой, Котофей, – сказал ласково Ерофей Тимофеевич, ты ни в чём не виноват.
Вышла старуха на голос старика. Прослезилась даже:
– Заходи, Котофей Ерофеевич, милости просим, это я во всём виновата, –запричитала, утирая мокрые глаза платком.
Кот открыл глаза и только удостоверившись в том, что для него всё благополучно обошлось, вошёл в дом.
 2015 г.