07. План 10. Теория лишней струны

"План 10 из вскрытого разума"
07. Теория лишней струны.



Утро закончилось. На пороге стояли они: Визор - главный гений нации и лучший гитарист по эту сторону Осиповичей, и Трэшер - абсолютно бездарный басист-однострунщик и вместе с тем продюсер группы "БульбуляторЪ 8999". Хипарь притянул из Чёрной Дыры разливного, и мы пили пойло, позабыв свои распри, играли, снова пили, пока рубить в такт стало невозможно.

Визор развалился на диване, водрузив свои пятки на Трэшерово плечо, выхватил из кармана старый свой гаджет и расслаблено вымолвил:

- Целый год не играугхт... Ностальгаугхт, однозначно! О... Какие люди... Вас это растрогает, дружки.

Я приспустил бровь.

- Ронни Куш просится на наш сейшос, - торжествовал туджек. - Отрезвеем маленько и устроим вынос мозга. Пишет, к четырём будет. Полчаса до казни.

Первым воспротивился Трэшер:

- Какого чёрта? Маткорщик-еврей – ничего ужаснее в этом мире я не встречал.

- Да, этот слезливый товарищ нам не товарищ. - сказал я, вставая из-за установки. - Круг не тот.

- Ты помнишь, - Трэшер сбросил с плеча назойливую ногу, - он приходил к нам с предъявами? Мол, «не сделаете членом Дыры - за Сахой пойдёте». В дурку. Помнишь?

- Ха, членом Дыры! - Я включил Соньку, поставил диск деградирующего файтинга и бросил джойстиком в однострунщика. – Вечно на косяки напарывается, а потом помощи ищет, член. Чего, думаешь, он хотел? Плакаться в жилетку Матушке, ёба. Мне это надо?

- Иногда всё решает лишняя струна, - противопоставил Визор, подсказывая нам, что именно недовольный всем миром Ронни Куш - обладатель единственного в Беларуси "Шектера" о двадцати струнах. - Представьте, какая моща получится!

- Да не хочу я его стенания слушать, - вспылил я, давя изо всех сил комбинацию из шести клавишей. Мой персонаж на экране зычно выбивал цифровую дурь из персонажа патлатого хипаря. – Кому нужны эти струны? Их царь играет максимум на трёх, всё время ноет о своей богоизбранности и старается зассать все уши, доступные в округе!

 Визор, отирая подошвы своих ног о Трэшера, пьяно выводил пальцем по тачскрину гаджета невидимые узоры.

- Ах, Матушка, твои обиняки длинней иного полного рассказа! Слушай, Мать. Стенания – твой наипервейший проблемос. Стенания неймущих нужно упразднять. Занялся бы.

- Его стенания - его личные заботы! И вообще, давайте уже в Минск рванём, а? Сколько ждать можно? Ваша эта половинчатая псевдо церковь скоро загнётся. Лично мне никакие лишние струны не нужны. Евреи тем паче. Я делом заняться хочу.

- Главное не то, что хочешь ты, а то, чего требует коммуна… Оставим коммуну в покое – сейчас она ничего не требует. Делосы там варятся сами по себе, без наугхт участия. Мы с Трэшняком слишком устали вечно куда-то ездить и кому-то в чём-то потакать. Так сладок мёд, что наконец и гадок: избыток вкуса отбивает вкус. Нам нужен отпуск.

- Я готов поработать за вас, - сказал я, клацая по кнопкам. – Только расскажите подноготную, я всё сделаю!

- Твой ум – как порох у неловкого солдата, который рвётся у него в руках, меж тем как создан для самозащиты. Нет уж, Матос, не нужен ты коммуне, коммуне и мы не нужны, в общем-то. Всё шито-крыто. И не перечь, мы с басосом лучше знаем, что и как. Отдайся жизни всецело, насладись. Внемли стенаниям Куша, наконец.

- Ещё раз повторяю: его стенания – его личные заботы.

- Личные или нет, Ронни Куш идёт к нам!

В сарай тут же ввалился Ронни: потухший взгляд, гитары нет.

- Пацаны, чё за херня творится? Почему все тёлки столь тупы?

Его появление и негодующий стиль не вызвали у присутствующих ни единого «ёптеть». Всё было обыденно, вплоть до его внешнего вида. Те же сальные дреды в руку длиной, та же небритость в стиле "борода ватная", та же рубаха в красную клетку, те же зауженные льюисы, те же конверсы без шнурков.

- Ты что, из инсты опять удалился? – прыснул Визор.

- Конечно! Но вы подумайте, до чего нужно не уважать мою точку зрения, чтоб бессовестно меня обсерать?

Ронни выглядел подавлено и тупо - нам ничего не оставалось, как предаться слушанью.

- Я обрезание сделал, статус поставил, так эти дуры сразу накидали сообщений, мол, я псих, всё такое. Одна говорит, мол, это всё надувательство, другая, что всё должно быть естественно, от природы. Какой-то фашист **** мне голову, что такого не бывает. Но апогеем апофеоза стала мессага от моего любимого Слоника. Она спросила: «Милый, ты что, не хочешь детей?» Кошмар!

- А и в самом деле, Рон, - улыбнулся Трэшер, - почему тебе в детстве не сделали обрезание? Да ты ж еврей!

На что Куш бескомпромиссно заявил, будто родители его евреями не являются, а он принял иудейство в семь лет, и в ту пору наши края как-то не шибко ратовали за семитизм. Тогда это казалось опасной затеей, так что обошлось одним лишь «окунанием».

- Зато сейчас – самое время обрезать крайнюю плоть! Чего и вам советую. Да потому, что это круто! Это - показатель силы! И это - для людей дня завтрашнего. Ну и мыть нужно куда реже…

С каждым словом Ронни становился светлее, с каждым эпитетом дух его, казалось, обретал всё больше и больше некой трансцендентной свободы, а тело натурально левитировало, как у этих ваших буддистских йогов, поднявшись над диваном на целый сантиметр.

- И вам бы не помешало, - повторял Куш. - Дядя Аса – отличный хирург, стопроцентные скидки клиентам по этому вопросу делает. И не только скидки. На реабилитацию каждому клиенту выдаётся сразу несколько базовых. Я ж говорю, дело стоит того! А ещё, смотрите, уходит плохая аура, сразу же плюс десять тысяч к карме! Мать, ты ж карму всегда стремился повысить! Реальный шанс!

Помню, я засмеялся, но в мозгу культивировалась и начала всё глубже пускать корни новая миссия вместе с ковбойскими посвистами из гуд, бэд & агли. Никогда бы не подумал, что сделаю это, но сейчас затея, при условии, что за неё заплатят, казалась вполне недурной. Да и аргумент – мыть нужно куда реже – меня устраивал. Само собой разумеющееся не могло стать бременем, однако то самое время, которое умные дяди рекомендуют экономить, почему-то тратилось как раз на всяческое мытьё, не приносящее никакой пользы обществу. Пришло время устранить изъян, незаслуженно дарованный судьбой. Ежели судьба, как какой-то неизменный путь, и в самом деле сущ.