Колыбельная для сына

  Если вдыхать  неглубоко и осторожно выпускать из себя воздух при выдохе, то боли почти не будет чувствоваться.   За последние четыре года это было уже третье сломанное ребро,  и  Петр Матвеевич научился правилам обращения со своим покалеченным организмом. Плохо, что в этот раз не удалось закрыть лицо, когда сын пинал его упавшего.  Разбитое лицо не спрячешь от соседей. Придется неделю сидеть дома, продукты принесет соцработник.   Соседи давно пытаются отправить сына под суд за издевательства над отцом, но Петр Матвеевич отказывается признавать факт побоев.  Он человек старый, может и сам упасть неудачно. А сыну нельзя в тюрьму, пропадет он там. 

  Бог и родители наградили Петра Матвеевича воистину могучим организмом. На городской майской встрече ветеранов девяностолетних стариков в этом году было совсем немного. А уж самостоятельно прибыл на встречу без сопровождения  он один. Слава богу, пока на своих ногах и в здравой памяти. 

  Благотворно сказывается на здоровье Петра Матвеевича и  любовь к лыжам, к которым прикипел с самого детства. Родился он в сибирской таежной деревушке. Отец с семи лет брал его с собой на охоту, а зимой без лыж в тайге никак. Привычка к многочасовым физическим нагрузкам на холоде много раз выручала   Петра Матвеевича в непростой жизни кадрового офицера.  Две полки в шкафу заставлены пыльными спортивными  кубками. Еще год назад он открывал городские лыжные соревнования на Верхней Березовке и даже прошел первые несколько сотен метров трассы.  Шел он, конечно, очень не быстро. И также не быстро катилась за ним машина скорой помощи.

  Женился Петр Матвеевич поздно. Так уж получилось, что пока служил, не удалось гарнизонным красавицам,  курортным романам и свахам затащить его под венец. Выйдя в отставку, пришел Петр Матвеевич бравым молодым военным пенсионером преподавать начальную военную подготовку  в школу. Это сейчас военное дело заменили основы безопасной жизнедеятельности, и доносить эти основы до юного поколения может кто угодно. А раньше каждая школа имела своего военрука – обязательно отставного офицера. И школьники старательно отбивали шаг на самодеятельном плацу, разбирали и собирали на время винтовки и автоматы, учились оказывать первую медицинскую помощь, ползали по-пластунски в противогазах и самозабвенно бились за победу на «Зарницах» и «Орленках».   

  Появление сорокапятилетнего холостого майора в школе, где половина учительниц была незамужней или разведена,  всколыхнуло женский коллектив  надеждами на семейное счастье. Осаду Петру Матвеевичу пришлось выдержать серьезную. Хорошо, что недолго. Уже через пару недель он к своему удивлению обнаружил, что готов во всем помогать кареглазой смешливой учительнице биологии  Полине Семеновне -  Полюшке. Сердце закоренелого холостяка сдалось сразу и без боя, через полгода Полюшка переехала к нему, сыграли скромную свадьбу и стали ждать ребенка.
    
  Полюшке было тридцать пять, беременность протекала тяжело, последние два месяца до родов она провела в больнице. Сын стал смыслом жизни их обоих. Бесконечная и безграничная родительская любовь окутала мягким коконом мальчика с первых дней жизни.  У него было все самое лучшее - игрушки, которых больше не было ни у кого, проигрыватель и самые модные пластинки, самый крутой магнитофон, велосипед, мопед. Даже если родителям приходилось выбирать –  новое теплое пальто для мамы или невообразимо дорогой подарок  для сына – побеждало всегда желание порадовать ребенка. В трехкомнатной квартире в детскую переоборудовали самую большую и светлую комнату - бывшую гостиную. И ему разрешали до позднего вечера приводить друзей, собирать праздничные вечеринки. Родители плотнее закрывали двери от громкой музыки и терпеливо смотрели телевизор в спальне.  Их ребенок был самым-самым – самый ласковый, самый умный, самый красивый, самый воспитанный, самый нарядный. 

    Вот только  старшие классы дались им непросто. Проблемы нарастали, как снежный ком  - сын    прогуливал уроки,  демонстративно курил на школьном крыльце, грубил учителям.  Из школы он вышел с хорошим аттестатом и хорошей характеристикой только благодаря усилиям и авторитету родителей. Полюшка к тому времени уже работала в городском отделе образования,  у Петра Матвеевича рядом с орденскими планками появился значок «Отличник народного просвещения».
 
  Место в университете на архитектурном факультете Петр Матвеевич с Полюшкой подготовили сыну заранее, подкрепив свои связи внушительной  денежной поддержкой. Будущую специальность сын выбрал себе сам и, как оказалось, не ошибся.  «Смело, талантливо и неожиданно» - так писала  газета о проекте сына, победившем в общероссийском студенческом конкурсе. Его дипломный проект молодежного дома творчества был рекомендован к внедрению.   Перспективного молодого специалиста пригласили на работу сразу в несколько мест.  Сын выбрал престижный проектный институт и с головой окунулся в работу.

  Петр Матвеевич с Полюшкой были совершенно счастливы и горды успехами сына. К окончанию университета они подготовили ему роскошный подарок – новенькие «Жигули», и внесли вступительный пай за кооперативную двухкомнатную квартиру. После переезда в собственную квартиру сын женился, родился внук. Невестка была студенткой, и Полюшка оставила работу и занялась воспитанием внука. Через пять лет сын уже руководил отделом,  ему прочили должность главного архитектора.

  Но тут  грянула  перестройка, государственное финансирование института прекратилось. На самоокупаемости институт проскрипел несколько лет и закрылся, так и не выплатив персоналу долги по заработной плате. Сын с энтузиазмом бросился в бурное море бизнеса, создал собственную строительную компанию. Бизнес не получился, и он переключился на торговлю. Но только нарастил долги, для их уплаты пришлось продать Жигули  и старенький Москвич родителей.   Для новой бизнес-идеи сын требовал продать дачу, но тут встала стеной Полюшка – внуку нужен летний отдых. Хватило сил и разума у родителей отстоять и квартиры – кооперативная была оформлена на них, продать ее сын сам не мог.

  Вскоре более удачливый в делах одноклассник пригласил сына в свою фирму заместителем директора. Жизнь наладилась – приличная зарплата, служебная машина, два десятка подчиненных. Но только и сам он в этой ситуации был подчиненным, а адекватно работать на втором плане он не сумел. Одноклассник по старой памяти протерпел его амбиции и претензии почти год и попросил уволиться. Вот тогда сын в первый раз ушел в настоящий запой.  Алкоголь был в его жизни со студенческих веселых лет, последнее время  он часто принимал все возрастающую дозу, объясняя это необходимостью снятия стресса. Но всегда на следующее утро приводил себя в порядок. А тут он пил два месяца, прогулял весь полученный расчет и зимнюю одежду семьи. Остановить его удалось,  лишь закрыв в квартире и вызвав на дом частного нарколога. Невестка с внуком  все это время прожили у Петра Матвеевича и Полюшки, сын в пьяном виде превращался в домашнего садиста. Придя в себя, он вымолил у близких прощение, поклялся, что больше такого не случится и устроился работать инженером.

  История через несколько месяцев повторилась снова – неприятности на работе, увольнение, запой, домашние скандалы. Потом сын работал менеджером в нескольких компаниях, продавцом в автомобильном магазине и на строительном рынке. И пил все больше, все чаще, все страшнее.  Невестка, промучившись три года, подала на развод, забрала внука и уехала к родителям в другой город. Петр Матвеевич отправлял ей вместо сына алименты, привозил летом внука погостить. Родственные отношения с ними сохранились, хотя видятся они теперь очень редко -  у невестки новая семья, внук уже студент.

  Сына перестали брать на работу в приличные места, перебивался он случайными заработками. Обедать-ужинать приходил к родителям, а потом стал все более агрессивно требовать у них и деньги. А потом настал день, когда Петр Матвеевич вернулся домой и нашел избитую Полюшку. Пьяный сын переступил  грань человеческого облика и поднял руку на мать, отнимая у нее пенсию. Полюшку с  сердечным приступом увезла скорая. Вернулась из больницы она исхудавшая и потухшая. Петр Матвеевич поменял замки в квартире, перестал пускать сына в дом и ни на минуту не оставлял Полюшку одну. Сына Полюшка простила сразу, материнская любовь  безгранична и бесконечна. Полюшка говорила, что у нее ничего не болит, только что-то внутри оборвалось. Она тихо угасала, и  через полгода ее не стало.
 
  Перед смертью Полюшка заставила Петра Матвеевича поклясться, что и он простит сына и будет беречь его и помогать ему, насколько хватит сил. «Помни, это наша с тобой кровинушка. То,  что останется после нас на этом свете. Я знаю, он хороший и добрый» - таков был последний наказ Полюшки.

  И вот уже шесть лет Петр Матвеевич воюет за своего сына со своим сыном, у которого сложился четкий биоритм алкоголика – месяц запоя, полтора месяца трезвой жизни. Петр Матвеевич пробовал все – наркологические клиники, кодирование, гадалки, знахари и шаманы, гипнотизеры и психологи, церковные службы и заговоры.  Сын продолжает пить. Петр Матвеевич ищет его по злачным местам, подбирает на улице под кустами, тащит невменяемого домой. Главное, чтобы не замерз и лихие люди не лишили жизни. Сын бывает страшен в пьяной агрессии, у Петра Матвеевича не всегда получается защититься от него. В периоды просветления сын трогательно заботится об отце, работает грузчиком на рынке, приводит в порядок свою квартиру.  Вот так и живут. А силы у Петра Матвеевича тают, годы дают себя знать.

  Петр Матвеевич с трудом поднялся с кровати и тихонько поковылял в комнату сына. Болели отбитые  бока, остро чувствовалось сломанное ребро, щипало ссадины. Но еще больнее было душе, которая скулила и скукоживалась от любви и жалости к вонючему небритому мужику, тяжело всхрапывающему на полу. Сквозь отекшие черты бледного лица  Петр Матвеевич видел своего ласкового и светлого мальчика.

  Он накрыл сына одеялом, осторожно присел к стене, пристроил  голову сына себе на колени и стал тихонько его гладить.  Под сальными неопрятными волосами проглядывала ранняя лысина, запах алкоголя перебивал ядреный дух давно немытого мужского тела. 

 Сын заворочался, промычал невнятно:
-  Пшееел вон, ссука… Чтоб ты сдох!
    Петр Матвеевич обнял сына и хрипло начал напевать вдруг всплывшую в памяти через четыре десятка лет колыбельную:
- Баю – баю – баю – баю, ты уже напился чаю, кашку съел и наигрался, нашалился, наболтался... Так теперь уж засыпай, баю – баю, баю – бай…

      С фотографии на стене встревоженно улыбалась молодая Полюшка. Петр Матвеевич улыбнулся разбитыми губами ей в ответ:
- Не бойся, Полюшка, все будет хорошо. Я не брошу сына.  Не оставлю одного, пока у него жизнь не наладится. Вон Владимир Зельдин до ста лет выходил на сцену. А мне бы еще всего года три.  Я все уже придумал и продумал.  Я найду сыну жену. Женщину, которая вернет его к человеческой жизни, и с которой он не будет одинок.  Я знаю, он хороший и добрый. И у  него все есть для счастливой жизни. Я не разбазарил  накопленное нами за последние годы, а даже еще и приложил. Пенсия у меня теперь очень хорошая, а мне много не надо.  И на похороны мне не надо ничего откладывать, меня как ветерана упокоит военкомат рядом с тобой cо всеми почестями.
  А поиск ему жены я уже начал. Я договорился с медсестрой из госпиталя, она разместила в интернете на сайте знакомств анкету, телефон там мой указали. Ты знаешь, сколько женщин, оказывается, ждут и ищут счастья.  Я обязательно найду сыну любимую. Нашел же я тебя, когда мне было столько же лет, сколько ему сейчас. Я буду сам знакомиться с женщинами и обязательно почувствую и узнаю нашу. А потом я расскажу ей - какой наш сын был раньше, и каким он может стать снова. Расскажу, что все у них будет – я оставлю им трехкомнатную квартиру, они смогут сдавать в аренду двушку, на даче отремонтируют домик и восстановят сад. Того, что нами накоплено хватит им на приличную машину с гаражом и еще немного останется на первое время. И она обязательно все поймет и будет за него бороться вместе со мной. И мы обязательно победим. И ничего,  если женщина будет с ребеночком или даже двумя, это даже хорошо – сразу большая семья и заботы.  А потом, бог даст, может и совместного заведут.

   Сын тяжело всхрапнул и застонал.  Петр Матвеевич крепче прижал его к себе:
 – Спи, спи, маленький…  Все хорошо, я здесь, с тобой…  Баю – баюшки – баю, как я сыночку люблю...