Школьные годы чудесные

Вот и снова сентябрь. И вот уже какой год, мне не надо идти в школу. Смешанные воспоминания об этом  времени - чудесном.  В классе пятом, за не успеваемость по математике, родителей вызвали в школу. Дело было перед зимними каникулами. Пришёл отец.
Он поднял  столешницу и неуклюже  втиснулся за парту.
  - Владимир Петрович, мне не удобно вам  говорить, но Сергей отстал по математике - со вздохом - сказала  Ольга Владимировна.
Сказала она это так, будто к земле летел огромный метеорит. И поделать уже ничего нельзя. Лишь обняться в большой комнате с детьми и мужем и смотря в ночной небо, обречённо ждать окончательной развязке всему.
Классная говорила и говорила...
Отец мял кроличью шапку и опустив глаза невольно рассматривал напартную живопись. Чип,  Дейл и Рокки  мчались на помощь милой Гаечке. Трёхглавый дракон изрыгал огненную струю в бутылочный самолёт, уходящий в крутой вираж. Гаечка махала рукой и показывала язык разъярённому чудищу. Рисунок настолько был хорош, что Владимир Петрович, перестал слышать умоляющий голос молодого педагога.
Ольга Владимировна поправила большие очки и незаметно облизнула пухлые губы. Она была - нашей классной и одновременно математичка. Год назад закончила пединститут. И отчаянно бросилась в преподавательскую деятельность. Этому неудержимому задору помогали обстоятельства личной жизни Ольги Владимировны. Её супруг был вечным моряком. Задерживался дома на несколько недель и пропадал в бескрайних морях на долгие месяцы. Может поэтому по временам Ольга Владимировна  была грустна. Но молодость и наш класс, брали своё и не позволяли надолго погружаться в задумчивую грусть.
И ко всему, она была молода, умна и в меру пышна. И мы у неё - первая любовь.
  - Вы, уж повлияйте на него - почти на распев - сказала она. Не хочется оставлять Серёжу на второй год.
  - Конечно, конечно, я личной займусь  - прощаясь в дверях - сказал отец. Я в институте очень любил математику.
  - До свидания!
  - Всего доброго!
  Накануне. Прежде чем сообщить трагическую новость. Я ворочался в постели. Приходила мама. Целовала лоб. Спрашивала, что со мной. Не заболел ли я? Я признался, что у меня двойка по математике за вторую четверть. Мама хмурилась. И я  рыдал пол ночи. А под утро у нас прорвало трубу.
Все нервничали. Прибегала соседка тётя Валя с первого этажа. Кричала. Она только на днях закончила ремонт.
А в обед папа пошёл в школу...
На зимних каникулах папа до хрипоты учил меня математике. Тупоголовость моя под отцовским натиском, которому в помощь пришёл солдатский ремень, получила едва заметные начатки остроголовости. В третьей четверти в журнале напротив моей фамилии красовалась четвёрка.
Но, как педагог, мне всё же больше нравилась мама. Она хотя и могла дёрнуть за чуб, но делала это крайне редко  и с большой любовью...